Don't Be My Valentine

Ш л е п - ш л е п - ш л е п Падай (когда надоест бегать по кругу) если не готов (возвращаясь к тому с чего начал) с каждым разом оказываясь все ниже и ниже (ты тоже полетишь) Шлеп-шле... Билл моргнул. Он моргал целую вечность. Галактики рождались и умирали, схлопывались альтернативные вселенные, пересекались параллели. Радужные спектры и тёмные энергии, реликтовые фоны и квантовые флуктуации уходили в небытие. Ни на одной всевечной скрижали мироздания не осталось хотя бы символа, хотя бы знака, которые бы напоминали о существовании человечества и таких важных и значимых для него, но таких ничтожных, не имеющих ценности и пригодности в масштабах макрокосма понятий как любовь, привязанность, вера, надежда. И страх. ...И нужно вновь лететь через миллионы и миллиарды лет, и миллионы и миллиарды вселенных, в ожидании встречи с миром, законы существования которого позволят появиться той форме жизни, что способна продуцировать подобные вкусные категории. Но. Где-то на одном из колец бесконечной спирали ты все равно остаешься все там же в темноте, и слышишь все тот же звук Шлеп-шлеп-шле... В невариативных единицах измерения времени углеродистого мира моргание конечно заняло всего долю секунды - человеческая особь по имени Билл Скарсгард лишь на мгновение смежила и вновь разомкнула свои веки. Ни для чего. Просто абсолютно бессмысленное действо. Одно из бесчисленного множества, ежедневно совершаемых каждым человеком. Без нужды, без цели, без пользы. Всю жизнь. Пока весь песочек отведенных лет не высыпется. Мне ведь это послышалось, не так ли? - Билл малодушно занялся самообманом. Наверное, ради собственной безопасности стоило бы поверить что - да, послышалось. Стоило бы даже поверить в то, что все это вообще - дело рук одной конкретной пары рук в тонких беленьких перчаточках прошу отметить какого-нибудь ш у т н и к а. Это бы многое упрощало, и... примиряло. И да, в сухом остатке бы выходило что это очень злая, и даже на самый больной и извращенный вкус ни в каком месте не смешная шутка. И да, пришлось бы в очередной раз мрачно объяснять себе, что романтика - есть категория зыбкая, неопределенная и эфемерная, нечёткая и расплывчатая, прямо как входная дверь в половине пятого утра, когда ты наконец добираешься до дома после взлягушек на всю ночь длившейся пати. И что каждый понимает романтику по-своему. И если находить крайне романтичным свалиться неожиданно с потолка на безмятежно отмокающего в ванной, и совершенно ни на что этакое не рассчитывавшего человека, буквально утопив его собой, то сведение с ума вполне может рассматриваться как квинтэссенция романтичности. А уж романтичнее, чем провернуть все это на день Святого Валентина и вовсе ничего быть не может. Вот только Билл не уверен, что способен абсолютно без потерь выдраться из лабиринта, в который сложились пятьдесят оттенков этой определенно затянувшейся шутки. Он не уверен, что отдалённо доносящийся до сознания гром - вестник приближающийся грозы, а не грохот кровельного железа собственной, дюйм за дюймом медленно, но непреклонно едущей крыши. Он не уверен, что испытываемое им напряжение - это "обычные нервы", а не физическое ощущение того, как один за другим лопаются натянутые канаты, пока еще удерживающие монгольфьер лангольер Билла Скарсгарда на земле, приковывая к непоколебимой и надежной почве здравомыслия и рационализма. От которой обозначенный Билл Скарсгард упрямо старается оторваться, чтобы, оставив незыблемую твердь реальности позади, бесстрашно вознестись в верхние слои атмосферы безудержных фантазий. Я же выйду отсюда полноценным психом, - индифферентно развивает свои внутренние баталии на баррикадах психологизма Билл, - истинным птенцом Кукушкина гнезда. В лучшем случае - постоянно хихикающим как морлок и многозначительно заглядывающим во все канализационные люки. А в худшем - все тем же, то отвязным и раскованным, то милым и дурашливым Биллом Скарсгардом. Который просто - раз в месяц, когда на безоблачное небо выходит полная луна - будет брать топор, и в модусе Джека Торренса тихо уходить во тьму ночи. На свою охоту. При удачном раскладе он приучится охотиться на каких-нибудь особо противных журналистов, надоедливых папарацци, или привязчивых ведущих дурацких субботних вечерних шоу с дурацкими вопросами и дурацким смехом в зале студии. При неудачном... штош. Вот такая вот получится странная история доктора Скарсджекилла и мистера Скарсхайда. - И это из-за тебя мне грозит превратиться в маньяка. Так что можешь заранее готовиться извиняться за сотворенное со мной, ты, раскрашенная клоунская морда, - и Билл даже не удивляется, что в этих словах не звучит ни горечи, ни злости, когда он обращается к сидящему на перекрестке его неоформленных в тезисы надежд и фантастических теорий мысленному Пеннивайзу. Мысленный Пеннивайз всегда рядом, всегда может объявиться в любой момент... и зачастую еще и материализоваться. Особенно когда Билл изрекает такие вот двусмысленности. И мысленный Танцующий клоун, радостно встрепенувшись, вскакивает, выронив из рук книгу, которую читал до того с самым умным видом (впечатление от умности правда несколько смазывало то, что книгу он держал вверх тормашками). Вишневый рот призывно растягивается в хищной улыбке, обнажающей ряды похожих на шипы зубов. - Уже готов извиняться, Билли!!! - подпрыгнув на месте, восторженно верещит Пеннивайз. - Уже бегу! - Неееееет, - тянет было Билл, - даже и не дум... Но его уже трясут, тормошат как симпатичную мягкую игрушку, и сжимают в объятиях с таким энтузиазмом и рвением, словно всерьез намереваются переломать ему ребра. И привычно игнорируют все его "мне больно". - Ты же не можешь так делать сейчас!! - возмущение Билла как и всегда искреннее и неподдельное. - Ну как же не могу, если вот, делаю? - резонно возражает Пеннивайз, подхватывая его на руки и принимаясь неторопливо кружить, словно под музыку одному ему слышного вальса, плавные пируэты, изящные приседания, чопорно выпрямленная спинка. У Танцующего клоуна рост типичного Скарсгарда и грация Королевы фей с Холмов. - А не должен. Это просто я задумался, подумал о тебе, мысленно представил тебя с книжкой, мысленно представил себя рядом с тобой, мысленно стал говорить с тобой... это мои мысли, и это место, и ты, и я здесь, это просто мое воображение, и... - Билли, да ты всегда пытаешься нести эту чушь про свое воображение. У тебя прямо его культ какой-то, честное слово. - Но сейчас ты точно моя фантазия, я просто думаю тебе. И я говорю с тобой и вижу тебя только потому что сам вызвал твой мысленный образ. Это воображаемый разговор и воображаемый ты, и только потому что я этого захотел, я.... - Ты захотел?! Билли, так ты по мне соскучился?! - ахает Пеннивайз. - Людям такое свойственно. Поставь меня на землю, я глупо чувствую себя у тебя на руках. - Если это действительно твои фантазии и ты все это просто выдумываешь - сам себя ставь. Либо признай что тебе именно что хочется быть у меня на руках, потому ты и придумываешь мне именно такое поведение. - Неправда! - Что, и в каком месте неправда, Билли? - Я... - Билл нервически дрыгает ногой. - Я в тупом месте и в тупой ситуации, и это не первый раз когда я просто начинаю представлять себе тебя, и что бы ты мне сказал. Я часто так делаю. Когда хреново, когда скучно, когда да просто так. И даже не всегда могу сказать, с какого момента идет этот мысленный диалог, просто вдруг ловлю себя на мысли что опять говорю с тобой. В своей голове. С неподдельным интересом и вниманием слушающий его Пеннивайз вдруг вспыхивает оранжевым светом - словно там, за радужкой его глаз, кто-то включил мощные прожектора. - Да что ты, Билли? Часто устраиваешь себе сеансы общения со мной в своих мыслях? Скажи, а как ты отделяешь их от моих реальных визитов к тебе, и наших реальных разговоров, про которые ты тоже любишь завернуть что "это все только в моем воображении"?! - Нахер, да два сорта одного психоза. Просто сейчас я контролирую этот сеанс общения, и знаю, что на самом деле я не здесь, а тебя и вовсе нет, и... - Билл давится словом, будучи высоко подкинут в воздух, так, что только рыжие вихры где-то там внизу мелькнули, и снова пойман на руки, на секунду спина отзывается острой болью и грудь сдавливается как будто ее вплющило внутрь, на шесть секунд теряется способность дышать а часики-то тикают - ТЫ БЛЯТЬ МНЕ ЧУТЬ ПОЗВОНОЧНИК НЕ СЛОМАЛ, УЕБА ТЫ РАСКРАШЕННАЯ! - неизвестно, как скоро повторится это жонглирование тобой, и как надолго перехватит дыхание в следующий раз, всегда надо пользоваться случаем чтобы высказать свои претензии, желательно максимально полно и развернуто. - Это я продемонстрировал тебе некоторую спорность твоего утверждения про "я контролирую этот сеанс", - невозмутимо поясняет Пеннивайз, продолжая легонько подкидывать Билла так, будто тот ничего не весит, и Билл отчетливо скрипит зубами, огрызаясь: - Просто я придумал себе стереотип поведения для тебя. Логично, что ты, как персонаж моих фантазий, действуешь согласно прописанной мной для тебя роли, - в стотысячный раз повторенное утверждение неминуемо обретает силу истинного постулата. Так считается. - Твои зазубренные мантры на меня не действуют, но если вдуматься, что за скучный и неинтересный выбор в определении дежурного набора действий для меня, нет, Билли?! Какой-то очень ограниченный. Почему бы тебе не представить меня в синем костюме супермена, или не сочинить что-либо о том, как мы с тобой спасаем на пару какую-нибудь ДДГ, иксокрылы, лазерные пушки, пиу-пиу, вотэтовсе?! - Потому что это слишком невероятно. Даже, точнее, невероятносто. Я имею в виду, неправдоподобно, и верить в такое не получится, - Билл вздыхает, - вот в том-то и затык. - Ммммм... правильно ли я понял, Билли, что для тебя настоящее - это то и только то, во что ты веришь, либо готов поверить?.. И Пеннивайз говорит это настолько легкомысленно и беззаботно, что Билл сразу настораживается и не торопится, взвешивая, и пытаясь определить, чем грозит ему утвердительный ответ. - Ну так что, Билли? - нежнейшим голосом произносит Танцующий клоун, и Мертвые огни его глаз, свет иных миров, не-материя, рассеивают окружающую нереальную реальность, распыляя ее на не-углероднопроизводные атомы, и она осыпается, как тот песок, что сыпется и сыпется в колбе часов, а вокруг начинают вырастать из ниоткуда каменные серые стены, как будто Как будто круг замкнулся (Уроборос кусает себя за хвост). ты пытаешься вернуться туда откуда сбежал соль в том что на самом деле ты все там же не старайся спрятаться от реальности за ирреальными оборками и кружавчиками твоего клоуна не создавай себе искусственную реальность соль в том что ты до сих пор В гребаном подземном гараже гребаной психушки. В полушаге от того чтобы угнать гребаный форд гребаного врача-мозгоправа. А, и еще немного из раздела хороших новостей: в этом гараже сейчас не только Билл Скарсгард и спящие машины, нет сэр, тут есть кое-что еще, кое-что, что бегает по стенам как паук, кое-что, что шлепает по полу так влажно, будто это какой-то месяца три кряду постившийся лавкрафтовский иннсмутец следом за тобой крадется. Мокрое шлепанье за спиной, к слову, стихло когда Билл замер на месте, перестав даже дышать и только покрепче прижимая ладонь к груди, к области сердца, надеясь хоть так приглушить его бешеный стук. Самому Биллу так чувствовалось, что у него там бабахает как городской набат при пожаре. До эха от стен. Так что - нет, Билл считал, что желание "спрятаться за оборки и кружавчики" не самое неумное, что можно попытаться сделать при таких заданных условиях. не оглядывайся они только того и ждут чтобы наброситься на тебя наоборот обернись и посмотри своему страху в лицо тупейший совет в мире Тебе надо вернуться, Билли-бой, ты сбегаешь от своих страхов, но делаешь это слишком оригинальными способами. А надо лишь... Посмотреть в лицо?... Какая чудесная рекомендация. Особенно если вспомнить что там, наверху, пропадают дети, причем именно те, кто наконец посмотрел своему страху в лицо. Так может, бывают такие страхи с которыми лучше никогда не встречаться "лицом к лицу"? Страхи, столкновение с которыми нос к носу имеет самые печальные последствия? Страхи, от которых лучше прятаться под одеяло, а не бежать им навстречу? Разнообразие разумных доводов - наподобие "это не взаправду" и "этого просто не может быть", или даже: "я же не могу утверждать наверняка", "мне просто показалось", "это был обман зрения", "всего лишь игра света" - работает ровно до тех пор, пока ты оставляешь себе право на сомнение, ибо оно позволяет отрицать. Но что произойдет, если у тебя не останется возможности для отрицания? Не окажешься ли ты перед неизбежной необходимостью принять то, что всегда знал - так или иначе, но знал, еще с детства, когда скандалил с родителям за святое для всех детей право спать при свете. Уже тогда - ты знал что монстры есть. И напрасно тебя, смеясь, уверяли что монстров не существует, ты чувствовал это чужое и чуждое недоброе голодное присутствие на периферии дневной яви, у самой границы со снами и фантазиями. Ты так же знал какую опасность представляют собой те зыбкие промежуточные состояния между ясным сознанием при бодрствовании и отключающимся, при смаривающей тебя дремоте, когда ты уже почти спишь (и позже даже с успехом можешь убедить себя что ты и правда уже спал). Тогда, когда приоткрывалась дверца шкафа в дальнем углу комнаты, когда в бездонных темных глубинах, не имеющих ничего общего с гардеробными полками и стеллажами для игрушек, тускло загорались огоньки чьих-то жадных глаз. Ты помнишь, что происходило дальше? Что делал ты тогда, когда неведомая тварь из неведомого мира наносила тебе свой дежурный визит вежливости? Что, разве ты лихо вскакивал на буцефала своего рационализма и, потрясая серебряным стягом, на котором по родительским заветам был начертан фамильный девиз "бойся реальности, а не фантазий", отважно несся во весь опор к шкафу, дабы распахнуть его дверцы во всю ширь и явить миру конфуз полок с детскими лото, трансформерами и спайдерменами?! Ни. Хрена. Подобного. Ты поступал единственно верным образом. Не забыл? Ты натягивал одеяло на голову и носа из-под него не показывал. Что бы тебе ни слышалось и как бы ни скрипел пол под крадущейся поступью - конечно!!! - выбравшейся таки из шкафа твари. Как бы ни было душно под одеялом. Тебе даже тогда хватало ума сообразить - отрицать существование монстра можно только до тех пор, пока ты сомневаешься и не уверен. Ты так и засыпал под одеялом - уже действительно засыпал, и... благополучно просыпался утром. Наверное, не все поголовно дети обладают такой врожденной мудростью. Наверное, есть такие, у кого инстинкты самосохранения пребывают в зачаточном состоянии. Наверное, где-нибудь когда-нибудь какой-нибудь ребенок все же слезает с кровати и обреченно отправляется на ватных ногах к шкафу. И... и наверное, о том что происходит потом просто некому уже рассказать. Такое случается временами - необъяснимые и бесследные исчезновения людей, и детей в том числе. Гуляла, скажем, мама с дитачкой у канала, наклонилась шнурок завязать, разогнулась - а дитачки-то и нет. Мама ж не знает что дитачке под мостком через канал черти что померещилось, и дитачка пошла проверить. И больше в жизни и событиях этой реальности участия не принимала. Или еще проще - дитачка обнаруживается тут же, на берегу канала, бездыханная. Мгновенная смерть от лопнувшего крошечного сосудика в мозгу, к примеру. Или что еще, что не стыдно в медицинском отчете зафиксировать. Такое тоже случается. Временами. Просто необъяснимая детская смерть. И наверное, с точки зрения трезвого разума взрослого человека здешний "Крысолов" - тоже нечто, чего не существует на самом деле. Что видят только дети. Да и то - лишь перед тем как он приходит за ними. Но Пенелопа тоже видела Крысолова, а она не ребенок. возраст не панацея ты вон вообще регулярно общаешься со своим клоуном общаешься зацени эстетику формулировки Стоять на месте, замерев как кролик перед удавом, разом расхотелось. И все мысли в момент переключились с переживаний о троллях творящейся в гараже хрени и о себе-любимом в эпицентре этой хрени на переживания за другого человека. Как будто ручку тумблера повернули. Возраст не панацея, именно. Очень чувствительный взрослый тоже может увидеть черти что. И от знания, что под кроватью не может быть никакого чудовища ничуть не легче, когда ты слышишь доносящееся оттуда низкое рычание, когда ты видишь показавшуюся когтистую лапу. А потом эта лапа вцепится в тебя и стащит с кровати к себе, в темноту. И может быть позже в графе "причина смерти" тебе даже напишут что-то пристойное вроде инфаркта. И Пенелопа, вполне возможно, думала об этом с той самой ночи как увидела "Крысолова", а сегодня он прислал ей шарик, потому она и решила подорваться в бега. Кто из врачей поверит пациентке дурдома, если она начнет рассказывать про разгуливающего по ночным коридорам и играющего на дудке Ганса из Гамельна. От больных в психушке именно что таких историй и логично ждать. Скольким "пропавшим детям" здесь по печальному итогу диагностировали оторвавшийся тромб или остановку дыхания во сне - а для оставшихся они так и были "пропавшими". Пенелопа знает, что пришел ее черед. Крысолов показался ей, лишив возможности отрицать, и даже отправил ей шарик. Он не учел, правда, того, что его новая жертва ребенком только притворяется, и что соображалка у нее в достаточной степени взрослая, чтобы использовать активные методы защиты. Прошло у нее, проще говоря, то время, когда все, что ты можешь предпринять для спасения при опасности - это укрыться с головой одеялом и трястись, надеясь, что монстр пройдет мимо. Вот только, несмотря на всю колючесть, апломб и самоуверенность Пенелопы, девяносто фунтов живого веса остаются девяноста фунтами, не способствуя превращению в грозного противника. А ты равнодушно отпустил ее одну, даже не задумавшись, а теперь тупишь тут как всегда со своими глюками, сотый раз все об одном и том же. Отделяющее его от металлической лестницы пространство Билл одолел со скоростью рекордсмена-спринтера. Маньячка-сова с плаката, сиротливо лежащего под ступеньками, кровожадно зыркнула на него вурдалачьими глазами. Не тратя на нее время Билл взлетел наверх, на середине пути поскользнувшись на гладких ступенях и грохнувшись коленкой кажется я где-то ее уже ушибал когда-то но это не точно Пока он, смаргивая невольно выступившие от резкой боли слезы, потирал ушиб, слух его отчетливо улавливал все то же торопливое "шлеп-шлеп-шлеп" - там, внизу. По бетонному полу. Билл не мог, правда, поручиться что этот звук существует в данной реальности хоть где-то кроме как в его голове. И что производит его какая-то реальная сущность. Но что толку от ее нереальности, если ты в эту сущность уже поверил, и разверить не получается. Бегом, бестолочь, - вернулся Внутренний голос, обрадовавшись возможности покомандовать, - не время для юмовско-кантовских рассуждений, а то так и останешься, и тоже будешь летать там, внизу, как Загребалы Данте. Навсегда. Такая вот вечная молодость. Стиснув зубы, Билл в два прыжка добрался до лестничной площадки, гулко отзывающейся на каждый совершенный по ней шаг, толкнул дверь - всем телом, всем весом, одновременно же подумав: ведь не заперла же ее Пенелопа с той стороны?... И тут же понял, что так и есть - дверь не шелохнулась. Твою ж мать. Панике нельзя поддаваться, она отключает мозги полностью. Билл принялся отчаянно биться в дверь, толкая её снова и снова, а за спиной шлепало уже по ступеням лестницы. НА СЕБЯ, ДУБИНА, - замогильно воззвал Внутренний Голос, - ЕЕ НАДО ОТКРЫВАТЬ НА СЕБЯ. Билл даже не стал препираться - дернул за ручку тут же с готовностью распахнувшуюся дверь, с изяществом и грацией зомби вывалился в коридор, прихлопнул дверь за собой. После чего рухнул на пол - подкосившиеся ноги взяли решительный самоотвод. На четвереньках Билл ходко добрался до самой дальней стены - Как-кого хрена происходит?! - он заикался, вот же хохма. - Какого черта вообще вот это все творится?! Ко мне свои вопросы можешь даже не обращать, - отрезал Внутренний Голос, - я понятия не имею, что за ад ты за собой таскаешь. Уж не знаю как, но "все вот это" - это ты сотворил. Именно ты позволяешь им выбраться, ты. И это всегда был ты. И ты конечно сейчас начнешь говорить что ты ничего не делал, но хочу обратить твое внимание: и тролли откуда ни возьмись полезли, и реальность по швам затрещала ровно когда ты определился с тем чтобы свалить из этого места. И опять начал думать про своего клоуна. Который все уверенней заменяет тебе настоящее. - Троллей не существует, а все это шлепанье и тени на стенах - лишь мое воображе... - взялся было Билл чисто на автомате, но тут за стеной напротив опять проблямкала всеми своими металлическими пластинами площадка лестницы, свидетельствуя о чьем-то стремительном перемещении, а затем что-то сильно ударилось о дверь изнутри. БУМ. Как если бы в нее что-то врезалось с размаху. Что-то большое и тяжелое. Глухой звук вышел даже и не громким. И тут же повторился вновь: БУМ. И вновь. От мощных остервенелых ударов дверь сотрясало - Билл чувствовал передающуюся через пол вибрацию этого сотрясения. Нечто рвалось из гаража с той стороны, силясь пробить дверь собой - и оно не имело мозгов в количестве достаточном хотя бы для понимания, что дверь надо всего лишь потянуть на себя, чтобы открыть. эта тварь совсем безмозглая - Что это? - беззвучно, одними губами прошептал Билл. Твое воображение, очевидно, - сухо ответил Внутренний Голос, - горит желанием встречи с тобой. Собираешься продолжать сидеть и ждать когда оно выберется?.. Вскакивая на мигом переставшие прикидываться не́мощными ноги, Билл бегом понесся подальше от этих бухающих в дверь ударов, а в голове в такт им отбивалось: прикольные крысы у здешнего Крысолова, прикольные крысы у здешнего Крысолова, прикольные, прикольные, прикольные... Или не крысы. А уведенные им дети. Гребаные шутки Пенни, не иначе. у тебя кстати двое Пенни теперь ты про кого из них Это был как раз тот случай когда говорят "бежал, не разбирая дороги" - из головы напрочь выдуло все понимание о месте своего пребывания, о нахождении "детского" отделения, и о том где бы следовало искать Пенелопу. И закончилось это закономерно тем, чем и должно было закончиться. Билл свернул за угол и с оглушительным грохотом врезался в какую-то движущуюся пирамиду, обрушивая ее на пол и падая туда же за ней следом под чье-то испуганное аханье и выпаленное скороговоркой "джозеф-иисус-мария" разве это не должно произноситься как-то иначе Пока Билл ошеломленно встряхивал головой, растерянно оглядывая рассыпавшиеся-раскатившиеся по полу составляющие недавней пирамиды: ведра, совки, разноразмерные контейнеры с крышками, тубы чистящих средств, в его поле зрения возникли и приблизились ноги. Какая знакомая униформа. Это еще оптимальный вариант, могло быть хуже - напороться на кого-нибудь из медперсонала. А это - всего лишь добрый уборщик, мистер Угости-Девочку-Желейными-Мармеладками или как его там по имени. Возможно, питающий нездоровое пристрастие к детям. Ну или к тому что их здесь заменяет. По ходу, самый главный трудяга и самый ответственный работник в этом заведении, ползает со своими поломойками с утра до вечера. А теперь, что же, ваш выход, господин талантливый актер Скарсгард, явите благодарной публике свой талант во всей его широте и объеме. Вскочив, сильно ссутулившись, принимая забитый вид, сцепив руки в замочек и напугано глядя в пол, Билл гнусаво и монотонно забубнил: - Простите, пожалуйста, я честно не специально... так получилось. Меня пппппослал... меня послал мистер... - он лихорадочно вспоминал фамилию, названную Пенелопой, - ...Фостер!!! Мы помогали ему с работами в саду, и он сказал "попроси у мистера... Гроуби"... - он быстро осмотрел ассортимент разлетевшихся по полу хозяйственных принадлежностей. - Маленькую щетку и порошок!! Нашедшись с объектом, он выдохнул. - Да пожалуйста, - рука в резиновой перчатке приглашающе махнула на подотчетное богатство, и Билл, все так же нелепо сутулясь, заковылял к лежавшим разноцветной россыпью щеткам, потом нагнулся взять круглую банку порошка, и... И появились еще одни ноги. Тоже в униформе. Только уже во врачебной. "Пиздец мне, если это чертом принесенный человек-функция товарищ Сталин, в миру доктор Мортенсен, прекрасный врач и замечательный владелец красивого большого белого автомобиля "Форд", который мы собрались угонять, и ключи от которого лежат сейчас у меня в кармане куртки, тоже ворованной" - хладнокровно подумал Билл, но голос нового действующего лица был ему не знаком. - Рэй, что это тут у тебя?!- удивленно протянул внезапный доктор, обращаясь к уборщику. - Один из помогающих Фостеру детей, - Гроуби собирал все с пола назад на свою тележку, - был несколько не слишком внимателен. Билл еще немного помычал что-то виноватое, поперетаптывался на месте, упорно не поднимая головы, и, чувствуя что на него уже стало всем насрать, побрел прочь по коридору, прижимая к груди хозяйственные принадлежности. Уходил он на непритворно подгибающихся конечностях, втянув голову в плечи, и каждую секунду ожидая оклика, но уборщик продолжал ползать по полу, собирая назад свою пирамиду, а доктор вообще потерял интерес к происшествию, и бодро погарцевал дальше по своим делам. Пенелопа была права. Удобнее всего тут было быть ребенком. Ну если не принимать в расчет конечно что этих детей выпиливают только так. Отлично, порадовался Билл, сошел за психа как нехер делать. Надо при случае уцепиться за роль какого-нибудь шизика не от мира сего, со взглядом в себя и потусторонними манерами главное при этом не забыть что это только роль Теперь он брел наобум, и даже пару раз позволил себе позвать задушенным шепотом "Пенни! Пенни!" - в конце концов, если его на этом запалят, он всегда может сказать, что они работают в саду вместе и он всего лишь ищет свою напарницу по труду. Впрочем, скоро он заткнулся, сплошные запертые двери и пустые коридоры совершенно не располагали шуметь и привлекать к себе внимание. Голоса он услышал еще издали, сбился было с шага, но решил не сворачивать, рассчитывая миновать встретившихся вновь закосив под психа-деточку, раз уж у него это так органично выходит. Видимо, опыт в "Оно" давал себя знать, для нового фильма был сделан очень четкий акцент на подаче образа Пеннвайза в ракурсе детскости, такова была оригинальная идея Энди Мускетти - придать больше детских черт как внешности Пеннивайза, так и его поведению. И уже задачей Билла было обеспечить ассоциации изображаемого им монстра с вечным ребенком - капризным, жестоким, эгоистичным, обожающим игры и шутки. Правда, эти игры и шутки едва ли веселили тех кого они касались, но самого Пеннивайза, по всей видимости, крайне мало трогало данное обстоятельство. Аккуратно обогнув громоздкий, занимавший половину ширины коридора металлический шкаф (украшенный наклейками в духе "микроб - мелочь, о которой нужно помнить всегда", "нельзя злиться на детей, стариков и БОЛЬНЫХ", и, почему-то, подстершейся надписью красной краской "ПРОТИВОГАЗЫ"), Билл узрел источник шума. На сестринском посту собралась целая туса, включая и того, чья тачка была выбрана для угона. Билл даже скромно потупился, увидев потенциальную жертву их с Пенелопой криминалистических устремлений. Доктор Мортенсен - "товарищ Сталин" по классификации Пенелопы, какой бы смысл она на самом деле ни вкладывала в это прозвище - стоял, засунув руки в карманы и покачиваясь с носка на пятку. И вместе со всеми слушал радио. При этом, потаенно улыбаясь каким-то своим мыслям, тупился в пол совсем как Билл. Как будто тоже собирался провернуть что-то не вполне этичное и не вполне законное. - ...из Ратгерского Университета, - донесся до Билла обрывок фразы радиодиктора. - По мнению именитого ученого эти разломы на территории современного Нью-Йорка сформировались миллионы лет назад, когда Атлантический океан начал раскрываться. Древнейшего происхождения разломы окружают и пересекают город и значительную часть штата. Геологи надеются, что эти разломы никогда не станут активными, и жителям ничего не угрожает, однако в последнее время на местах разломов в городе начали появляться провалы, и этот факт лишь усиливает опасения специалистов. По предположениям исследователей, в случае развития наихудшего сценария магнитуда землетрясения будет больше семи, стихия разрушит город и приведет к сотням тысяч жертв. - Резюмируя сказанное: мы все умрем, - вставил какой-то местный остряк, и все дружно засмеялись и одновременно зашикали на него. - Что скажешь, босс? - обратился к Мортенсену седоватый, хотя и совсем не старый врач с карандашом за ухом. - Мы не провалимся под землю в разлом? В свое время, как я слышал, была у нас пара ординаторов, помешанных на тарелочках, контактах, и зеленых человечках, узнав про ледник пришли в дикий восторг, забегали с рамками и маятниками, искали геологические трещины и подземные реки, проходящие по территории, и однажды, отправившись спускаться к леднику, необъяснимым образ... - Тоже только слышал, - перебил Мортенсен, - эти слухи такие слухи. Вроде в последние пару лет военных действий это было, а я сам не работал тогда еще здесь, как раз на войне и был. Но мы, можно сказать, на спящем вулкане сидим. Считаю, мы все, и городские власти в первую очередь, здорово недооцениваем угрозу. Мы ведь и предположить не можем, какая зараза способна вырваться оттуда наружу, если вдарит семь баллов. По-хорошему, все то, что под нами, стоило бы забетонировать понадежнее. Чтобы то, что там, внизу, там навсегда и оставалось. Биллу было даже некогда повозмущаться чужому цинизму - он прилег полежать в глубоком обмороке от новой поступившей о "товарище Сталине" информации. Правда, представить себе обаятельного до тошноты и слащавого как Джеффри Дамер доктора отважно атакующим пылающий Багдад на стремительном бомбардировщике было не под силу даже самому смелому воображению. Окей, значит, пока храбрый доктор героически бомбил иракские войска (хотя, по логике вещей, скорее он там просто исполнял свой врачебный долг в каком-нибудь полевом лазарете), здесь уже были популярны байки из склепа про ледниковые валуны. И, возможно, про Крысолова. Вот только "забетонировать понадежнее" местный товарищ Сталин стремится совсем не мифологические тайны и секреты, а что-то или кого-то может твою чересчур глазастую и всезнающую подружку которую уже отправили на Спуск Билл вздрогнул. Ооооо, а ты-то полагаешь, что из всех видов опасностей, - вновь активизировался Внутренний Голос, буквально закапав ядом с каждого слова, - рассматривать надо только прячущихся во тьме монстров?! А как же идея о том, что настоящее зло - это люди?! Билл сделал большой шаг назад, не сводя глаз с дружной медицинской тусовки, но видя только облокотившегося с мечтательным видом на стойку, отвлеченно улыбающегося чему-то доктора Мортенсена а виноват только ты хрена ли ты дал ей уйти одной ты вообще мужик или где ...и, конечно же, налетел спиной на злополучный шкаф, чьи металлические стенки отозвались на удар громким, гулким, срезонировавшим в коридоре звуком.