Простите, господин, я всего лишь бета...

      Дышать было тяжело, не то, что двигаться. Тайрес приходил в себя, словно возвращался с того света. Голова звенела от боли, тело размякло, будто каждую мышцу хорошенько проварили в кипятке. Омерзительный смрадный привкус полнил рот, а металлический запах стылой крови забивался в ноздри.       Кое–как разлепив тяжелые веки, Тайрес поморщился и застонал. Где бы он не находился, это помещение было чересчур ярким. Свет из широких окон бил альфе прямо в глаза, заставляя каждый нерв отзываться режущей болью. В ушах стоял сводящий с ума звон, а в голове не осталось ни одной мысли. — Какого черта… — пробормотал он, с трудом поворачивая голову, и оглядывая помещение, которое явно было не его спальней. — Где я?       Повернув голову в другую сторону, Тайрес увидел светловолосую макушку, практически полностью потонувшею среди перевороченных подушек и одеял. Не придав этому значения, Тайрес снова уставился в потолок. Орнамент был знакомым.       Приложив немалые усилия, Тайрес сел, тут же схватившись за гудящую голову. Каждый сустав, каждая мышца в его теле, жили отдельной жизнью, однако исправно извещали мозг о своем болезненном состоянии. Тайрес простил себе страдальческий вздох. Уже очень давно ему не было так плохо.       На ум сразу пришло его «веселье» годовой давности, когда он знатно накидался выпивкой, а потом подрался с целой дюжиной солдат. Даже тогда по утру ему было и в половину не так плохо, как сейчас. Что вчера вообще случилось? Тайрес помнил только известие об отбытии брата на охоту, ужин, и просьбу прислать Исаю в свою спальню, а дальше…       Тайрес ещё раз огляделся. Брови альфы поползли вверх, когда он осознал, что находится в спальне Велиара. Судя по рассветному солнцу, было раннее утро, и слуги ещё не явились выполнять свои ежедневные обязанности. Тайресу не улыбалось быть застуканным в чужой постели, да ещё с… кстати, а с кем это он вчера развлекался?       Потерев лицо руками, Тайрес ещё раз взглянул на завернутый в одеяла комочек. Уже собирался было открыть рот, чтобы разбудить соню, как вдруг его взгляд упал на собственные руки…       Кровь.       Тайрес похолодел, совершенно не понимая, что могло произойти. Мазнул по своему лицу, убедившись, что кровь застывшая, и не оставила на нем следов, потом поспешно огляделся. Никакой внешней угрозы.       Замирая от ужаса, Тайрес схватил белоснежные покрывала, и дернул с себя. Весь его торс, пах и ноги были залиты чужой кровью. Багровые пятна покрывали всю перину, так безмятежно укрывшись под слоем чистых одеял. Тайрес в миг позабыл обо всех своих недугах, пушинкой подскочил с окровавленного ложа, и своротил все одеяла на пол. От увиденного у него закружилась голова.       На развороченной, покрытой пятнами крови постели лежал Шантри. Ни с кем другим его невозможно было перепутать, изувеченная половина лица, и покрытые шрамами руки сразу же бросились в глаза Тайресу. Потом взгляд альфы скользнул по его телу, увидев каждый синеющий след от стальной хватки, и каждый бешеный укус, покрытый коркой засохшей крови.       Тайрес в ужасе прикрыл рот рукой.       Шантри лежал на животе, повернув голову изуродованной частью лица наверх. Распухшее и посиневшее правое плечо предстало перед взором Тайреса во всём своем ужасном виде. Альфа услышал у себя в ушах тот страшный хруст, когда в заплывшем сознании всплыло воспоминание: он переворачивает Шантри на живот, тот умоляет его остановиться, а Тайрес заламывает ему руку… — Какого черта?! — не веря собственным глазам, прошептал Тайрес.       Шантри совсем не шевелился, лицо его было бледным, грудь едва–едва вздымалась. Тайрес почувствовал, как земля стала уходить из-под ног. Что он натворил? Не может быть, чтобы он явился в чужие покои и изнасиловал слугу! Что же произошло? Что?!       Тайрес изо всех сил пытался вспомнить вчерашний вечер, но из памяти будто бы вырвали кусок, и эта беспомощное неведение повергало альфу в настоящую панику. — Шантри! Шантри, ты меня слышишь? — Тайрес метнулся к постели, изрядно дрожащей рукой дотронувшись до лица юноши. На нем не было никаких отметин, значит Тайрес его не бил, да и всё остальное больше походило на следы диких объятий, нежели на целенаправленное нанесение ударов.       Совершенно внезапно до Тайреса дошло, что Шантри был бетой. Бетой! То есть, не то, чтобы с омегой можно было сотворить такое — слабый мальчик вряд ли бы это пережил — но организм Шантри вовсе был не приспособлен для случек с альфой! Тайресу оставалось только холодеть от ужаса, осознавая, насколько сильные повреждения он нанес напуганному, неподготовленному телу. От количества крови становилось дурно. — Шантри, — Тайрес снова позвал его, осторожно переворачивая на спину, — твою мать, это не может быть правдой!       Собственный торс, разукрашенный мазками чужой крови, утверждал иное. Тайрес был готов удариться в панику, которая грозила бы полностью разрушить его, как только что разрушились всего его кредо и моральные ценности. Однако альфа не позволил ей этого сделать.       Грубо одернув себя, и стиснув остатки самообладания в кулак, Тайрес заставил себя успокоиться. Всё будет хорошо. Он во всём разберется — факт. Он всё исправит — неизвестно, как, но Тайрес это сделает.       Нельзя было терять время.       Уложив бессознательного Шантри на мягкие подушки, и укрыв его ледяное тело двумя одеялами. Тайрес напоследок коснулся его лба клятвенным поцелуем, и поспешил в купальни. Вылив там на себя галлон ледяной воды, кое-как оттерев с тела кровь, он разыскал на полу свою одежду, и поспешно оделся.       Покидая спальню, он понадежнее затворил дверь, и практически бегом помчался на нижний этаж, в центральный чертог, где располагалась обитель придворных лекарей. В столь ранний час в коридорах было очень мало слуг, и те ещё не до конца проснулись, чтобы обращать внимание на промчавшегося мимо альфу. Никогда ещё родной замок не казался Тайресу таким большим. Ему показалось, что он добирался до знакомой двери целую вечность.       В придворной цитадели было множество врачевателей, но Тайрес безоговорочно доверял лишь одному из них. Тому, кто помог ему появиться на свет, кто лечил все его раны, тому, кто зашивал его после битвы с леопардом, и кто уже заботился о Шантри. Целитель Арихат — мудрый и уравновешенный альфа, любивший поспать до полудня. — Арихат! — рявкнул Тайрес, едва ли не снеся собой дверь его комнаты. — Арихат! Проснись! Ты мне нужен! Вставай!       Тайрес принялся с такой яростью колотить в дверь, что очень скоро по другую сторону послышалась возня, грохот, испуганная ругань, и снова грохот. Через минуту дверь распахнулась, и на пороге возник наполовину испуганный, наполовину разозленный альфа пятидесяти лет, облаченный в простые хлопковые штаны, алую рубаху, и шелковый халат в пол. — Тайрес! — от неожиданности старый друг даже забыл о формальностях. — Что с тобой стряслось на этот раз?!       Лекарь уже по привычке прошелся цепким взглядом по телу будущего короля, но только вернувшись к его взволнованному лицу, всерьез обеспокоился. — Тайрес?.. — Это не со мной, — поспешил объясниться альфа, — хотя, со мной, видно, тоже не всё в порядке, но об этом позже… Мне нужна Ваша помощь! Прошу, скорее! — Сейчас, — не стал задаваться лишними вопросами целитель, — мне нужно взять инструменты.       Альфа быстро метнулся куда–то в недра своей комнаты, оттуда снова послышался звон и грохот. Тайрес нетерпеливо переминался с ноги на ногу, нехорошее предчувствие закрадывалось в подсознание. — Арихат! — позвал он. — Я здесь, — альфа появился на пороге всё в той же одежде, только обуться успел, и с саквояжем в руках, — идем.       Тайрес направился в обратный путь, холодея от того, как сильно оживились коридоры замка. Неужели у всех слуг было настолько четкое расписание, что они все подрывались в один момент?! — Тайрес, я за тобой не успеваю, — пыхтел пожилой альфа, изо всех сил стараясь не отставать за широкими шагами кронпринца.       У входа в западную башню происходило какое–то столпотворение, взволнованный гул голосов эхом раздавался по коридору. — Покои моего брата, — бросил альфа, и сорвался на бег. — Что–то случилось с принцем?! — ужаснулся Арихат, но тут же вспомнил: — Но он же уехал! Тогда, кто… Тайрес!       Альфа уже не слышал его. Подавляя внутри растущую панику, и выплескивая наружу бушующую ярость, Тайрес подлетел к дверям башни, и зарычав на столпившихся слуг, которые тут же в ужасе прижались к стенам, помчался вверх по лестнице.       В покоях его брата царила настоящая суматоха. Ошарашенная прислуга переглядывалась и роптала, Тайрес уже догадывался, что стало причиной всеобщего обсуждения. Его не сильно заботило чужое мнение, главное, чтобы Шантри пришел в себя и поправился. Тайрес хотел оказаться рядом, когда он очнется, чтобы принять на себя всю ответственность за то, что он сотворил. — С дороги! — рявкнул он, и прислуга безропотно отступила к стене.       У дверей спальни Тайрес увидел начальника стражи, и главного слугу своего брата. На лице у беты были слезы. У кронпринца всё внутри похолодело. — Пожалуйста, прошу Вас, это страшное недоразумение, мальчик ни в чем не виноват, — дрожащим голосом взывал слуга к совершенно беспристрастному воину.       Завидев кронпринца, начальник стражи поклонился. — Ваше высочество, — начал он, — это беспрецедентный случай, мы полагаем, что…       Тайрес прошел мимо него, воин последовал было за ним, но тут Тайрес обернулся и в ярости схватил начальника за грудки. — Где мальчик?! — рявкнул Тайрес, увидев, что окровавленная кровать была пуста, а одеяло валялось на полу. — Что, простите? — опешил воин. — Я тебя сожру сейчас, — заорал на него взбешенный Тайрес, — отвечай немедленно, где мальчик–бета, который был в кровати! — Его забрал старший Смотритель, — испуганно пролепетал альфа, глядя в бешено сверкающие глаза кронпринца, — насколько нам известно, он не мог быть любовником принца Велиара, и вообще, он не… а значит его… это же покои принца!..       Тайрес тряхнул его хорошенько, и приблизил своё лицо к его. — Куда они его забрали? — В юго-восточное крыло, где комнаты прислуги, — ответил альфа, — Вас не хотели беспокоить раньше времени, Ваша светлость, сперва собирались допросить его… — Ясно, — рыкнул Тайрес, осознавая, что нужно держать себя под контролем, но, всё же, отшвырнув от себя начальника стражи слегка сильнее, чем требовалось.       В покоях появился запыхавшийся целитель. Увидев развороченное окровавленное ложе, он ошарашенно охнул, схватившись за голову. — Мой принц, неужели это… — За мной! — Тайрес промчался мимо него, любопытные слуги едва успели вновь прилепиться к стенам, уступая ему дорогу. — Милорд… — в отчаянии воскликнул лекарь, снова подхватив свой саквояж, и бросившись вслед за своим принцем.       Тайрес отдавал себе отчет в том, что шагая по коридору с перекошенным от ярости лицом, далеко не походил на разумного и вменяемого правителя, однако это сейчас его мало волновало. Единственное, о чем он мог думать, это чтобы Шантри не успели навредить ещё больше, чем это сделал он. Тайрес уже знал, что никогда не простит себя, но чтобы хоть как–то оправдать свою честь, он должен был сделать всё возможное и невозможное, чтобы всё исправить. Самое ужасное было в том, что он облажался уже в самом начале, оставив беззащитного Шантри одного.       Страшно было представить, что с ним могли сделать «высоконравственные» и закостенелые Смотрители, вытащив из постели наследного принца в момент его отсутствия в замке. Вряд ли их волновало то, что мальчика жестоко изнасиловали. Важно было лишь то, что он осквернил собой королевское ложе, даже не будучи омегой, чью девственную кровь могли списать на прихоть или подношение. Велиара не было в замке, а никто другой не имел права входить в его покои. Шантри могли обвинить в чем угодно, вплоть до того, что он якобы позволил себе развлекаться с другим слугой в хозяйской постели. Наличие крови и следов насилия могли никого не смутить. — Ваше высочество! — Ваше высочество, доброе утро! — Приветствуем Вас, господин! — Его высочество идет, дорогу!       Тайрес был рад, что его появление в обители прислуги вызвало такой ажиотаж. Это отвлечет внимание от Шантри, что бы сейчас с ним не делали. — Где старший Смотритель? — В главном зале, милорд!       Тайрес ворвался туда не один. За ним поспели его верные гвардейцы и запыхавшийся Арихат. От открывшейся ему картины, у Тайреса заиграли желваки. В зале собрались все Смотрители, и целая толпа зевак. В самом центре стояла распорка, к которой был привязан обнаженный Шантри. Он был в сознании, но Тайрес не мог решить хорошо это или плохо. Прямо за содрогающимся юношей стоял палач с тяжелой кожаной плетью в руке.       Слава всем Богам, орудие пыток ещё не успело коснуться кожи Шантри, иначе Тайрес восходил бы на престол с окровавленными руками. — Какого черта здесь происходит?! — зарычал он.       Тайрес не собирался никому ничего объяснять. Он будущий король. Его обязаны просто слушать. — Милорд, — выступил вперед старший Смотритель, — полагаю, вы уже слышали, что произошло. Просим Вас быть милостивым, этот несчастный раскаивается, и он будет наказан по всей строгости, если Вы сочтете возможным помиловать его жизнь. — Никакого наказания не будет, — отрезал Тайрес, — немедленно отвяжите его, и передайте Арихату. Мальчишка теперь мой, если кто–нибудь из вас ещё раз посмеет забрать его из постели без моего ведома, я самолично оторву голову каждого и насажу на пику во внешнем дворе!       Яростный голос Тайреса потряс всех присутствующих до глубины души. Воцарилось оцепенелое молчание, в котором старший Смотритель недоверчиво промямлил: — Н–но, Ваша милость, это ведь были покои принца Велиара… — Уверен, брат простит мне маленькое развлечение, — с убийственной усмешкой, отрезал Тайрес. — Исполняйте приказ… ЖИВО!!!       Подорвавшись от его крика, слуги бросились к ни живому, ни мертвому Шантри, быстро отвязали его, усадили на скамью. К нему тут же подошел Арихат, опустился на колени, стараясь завязать осторожную беседу. Какой–то слуга принес мягкий плед и укутал в него продрогшее, покалеченное тело. — Проследи за этим, — велел кронпринц одному из своих верных людей. Получив краткий кивок, он окинул всех присутствующих холодным презрительным взглядом, и совершенно невозмутимо направился прочь.       В его голове гудел целый рой мыслей. Вырванный кусок памяти всё никак не хотел восстанавливаться. Тайрес думал о том, что теперь слухи о его живодерстве обрели подлинное подтверждение. Он не мог поверить в то, что способен на подобное зверство. Как теперь ему объясняться с братом? С отцом? С Исаей? С Мариартом, в конце–концов…       Мариарт.       Воспоминание, словно яркая вспышка, озарило сознание Тайреса. Он замер на пол пути, вспомнив темные покои, чистый нежный запах течного омеги, и отчаянный, срывающийся голос: «Ваше высочество, умоляю Вас, не поддавайтесь, это всё… Прошу Вас, уходите! Вы должны уйти!».       Тайрес пораженно застыл, силясь понять, что всё это значит, как вдруг к нему подоспел взволнованный лакей. — Ваше высочество! Благородные члены Совета просят Вас явиться в главный зал! — Что случилось? — Этой ночью было совершено покушение на честь Вашего будущего супруга, — отрапортовал посланник, будто бы сам не веря в то, что говорил. — Да что все с ума посходили, что ли?! — Тайрес запустил пальцы в волосы, крепко стиснув их.       Кожа головы тут же отозвалась болью, и новое воспоминание пронзило его мозг: «Нет. Я ни за что тебя не трону. Нет». Стараясь не подавать виду о пережитых внутренних потрясениях, Тайрес направился в главный зал. Осознание того, что он мог этой ночью сделать с Мариартом нечто подобное, что сотворил с Шантри, вселяла неподдельный ужас.       Войдя в зал, переполненный гудящими придворными, Тайрес сразу же ощетинился на оборонительную позицию совета. Шестеро недомерков выстроились так, будто пригласили будущего короля не на разговор в его собственном же замке, а на эшафот. Тайрес быстро метнулся глазами в поисках Мариарта.       Омега стоял чуть в стороне, в окружении двух прислужников, и лекарей, и выглядел… нормально. Тайрес знал, что прошлой ночью у него была течка, но разве она могла так быстро пройти? В какой–то момент Мариарт поднял свои большие глаза, и в них не было ни страха, ни смущения, ни детской наивности, только холодная решимость и уверенность.       Тайреса это слегка озадачило, но ещё больше он удивился, когда омега едва заметно качнул головой. Нет? Что это значит? — Ваше высочество, — начал один из советников, когда альфа остановился перед длинным прямоугольным столом, — полагаю, Вас известили о произошедшем. — Смотря, что вы имеете в виду, — Тайрес старался действовать осторожно, впервые он ощутил себя на поле боя в одиночку. Его инстинкты подсказывали ему: здесь все против него. — Этой ночью на вашего будущего мужа было совершено покушение, — сказал другой советник, и Тайрес сощурился на него, заметив промелькнувшую улыбку, — внезапно начавшаяся течка спровоцировала кого–то вломиться в его покои.       Тайрес похолодел. Неужели он правда?.. Но Мариарт сказал: нет. Значит ли это, что его пытаются подставить? Что же вчера произошло? — Скажите, милорд, вы были в покоях маркиза этой ночью? — спросил член совета. — Вы обвиняете меня? — подобной наглости Тайрес никак не ожидал. — Конечно, нет, милорд, — тут же улыбнулся советник, — мы лишь хотим знать правду.       Чертовы змеи, подумал Тайрес. Что бы там ни было вчера, это было их рук дело! Он точно был в покоях Мариарта, но не тронул его. Тогда под какой наркотой, черт возьми, он был, чтобы потом сотворить подобное с Шантри?!       Наркотой?       В голову Тайреса совсем не вовремя стрельнула боль, он поморщился, потерев висок, но на «обеспокоенный» вопрос советника не ответил, уставившись на фужер с вином на дальнем конце стола. Цепочка воспоминаний, наконец, замкнулась.       Внезапный отъезд брата по сомнительному приглашению графа Лорана. Ужин. Кислое вино. Неожиданная течка Мариарта. Тяжеленный секретер, которым он забаррикадировал дверь. Поход в западную башню. Встреча с Шантри. Насилие.       На Тайреса впервые в жизни снизошло такое всепоглощающее спокойствие. Ярость, охватившая его, была настолько сильной, что походила уже не на пламя, а на лед. Никогда ещё мысли не были на столько кристально ясными, а голос настолько спокойным и уверенным. — Да, я был в покоях будущего мужа, — в зале послышалось роптание, а на лицах советников едва заметно скользнули улыбки, — но я не обесчестил его. Напротив, забаррикадировал дверь, чтобы никто не смог к нему подобраться. — Включая слуг, лекарей, и помощников? — скептически осведомился советник. — Его несколько альф с трудом смогли отодвинуть, чтобы маркиз смог, наконец, выйти из комнаты. — Я не мог рисковать, — улыбнулся Тайрес, мягко, наивно. — Это, конечно, замечательно, — нервно произнес советник, — но, всё же, мы не можем быть уверены, что в покоях, кроме маркиза, никого не было! — Я был там один! — раздался звонкий, уверенный голос Мариарта.       Тайрес с удивлением наблюдал, как маленький, хрупкий омега выступает вперед, и без тени смущения на лице заявляет: — Я всё ещё девственник и лекарь может это доказать!       Стоящий рядом пожилой бета поклонился в подтверждении его слов. Тайрес заметил, как по лицам советника пробежала тень, с такой неприкрытой ненавистью они посмотрели на сына графа Лорена. — В чем дело, господа? — уже без тени лести надавил на них Тайрес. — Вы выглядите недовольными? — Разумеется, мы недовольны, Ваша милость! — возмутился советник, зло сверкая глазами. — Нам нужны доказательства поболее, чем слова зарвавшегося мальчишки! Если Вас там не было, это ещё не значит, что его не обесчестил кто–нибудь другой! — Моими усилиями комната была забаррикадирована с вечера и до самого утра, — со зловещей улыбкой произнес Тайрес, — лекарь подтвердил, что на честь маркиза никто не посягал, а я всю ночь развлекался в другом конце замка. Вопрос считаю закрытым. — Позвольте спросить, — едва сдерживаясь, осведомился член Совета, — где это вы развлекались, милорд? — О, до вас ещё не дошли слухи? — с наигранной веселостью произнес Тайрес, ненавидя себя за этот тон. — Поимел одного мальчишку, из прислуги брата, кровищи было море. Может в следующий раз стоит альфу завалить, тот, поди, подольше продержится, м?       Тайрес сверкнул глазами, словно дикий зверь, и некоторые члены Совета восприняли эту угрозу на личный счет. Разумеется они узнают о том, что произошло, и пусть думают, что Тайрес всерьез намерен воплотить свои слова в жизнь. — Встреча окончена! — возвестил он, и размашистым шагом направился к стремительно бледнеющему Мариарту. — Если Вам уже лучше, не окажете ли честь прогуляться со мной?       По голосу Тайреса было ясно, что это явно недружественное приглашение. Мариарт учтиво поклонился, взялся за предложенный локоть, и позволил Тайресу увести себя прочь с любопытных глаз.       Как только возбужденные голоса остались позади, Тайрес быстро огляделся, и довольно грубо затащил омегу в ближайшую подвернувшуюся комнату. Мариарт даже не подумал пискнуть, послушно вошел, и даже не испугался, когда Тайрес закрыл двери на замок. Когда альфа повернулся к омеге, то был встречен уверенным, непоколебимым взглядом. Мариарт совершенно преобразился, от робеющего и краснеющего мальчика не осталось и следа. — Ваше высочество, прошу, выслушайте меня, — начал он таким тоном, что сразу было понятно, он собирался стоять до конца. — Ах, вот как ты заговорил, — зло усмехнулся Тайрес, — выходит можешь взять себя в руки, и не строить из себя неженку–недотрогу, да? — Прошу Вас, милорд, — просительно протянул Мариарт, стискивая руки в кулачки. — Что ж, поведай мне, что это была за волшебная течка, начавшаяся столь внезапно, и так же быстро закончившаяся, — рычал Тайрес, наступая, и вынуждая мальчика пятиться назад, — а может быть ты ещё и знаешь, что за дрянью меня вчера опоили, и почему все стражники с постов испарились?!       Мариарт поднял на Тайреса грустный, но спокойный взгляд. — Знаю, и расскажу. Всё расскажу Вам, милорд, только прошу Вас, — тут его голос дал петуха, — не отдавайте меня обратно. Отец убьёт меня… или того хуже. — О чем это ты? — голос Тайреса упал, когда он вдруг сам догадался обо всём, что сейчас собирался рассказать ему Мариарт. — Всё было запланировано, милорд, — тихо произнес Мариарт, — я всего лишь пешка, которой должно пожертвовать, чтобы спровоцировать Вас, но Вы устояли. Смогли противостоять отраве, и сохранили мне честь и жизнь… — За тебя расплатился другой, — прорычал Тайрес, понимая, что ничего уже не изменить. — Я знаю, — на глаза Мариарта навернулись слезы, — мне так жаль, господин, я думал… я не знал, какой Вы… а когда понял, то… Я не хотел! — Твой отец всё это задумал! И Совет ему пособничал. Мой отец при смерти, они собирались саботировать меня, и совершить переворот! — Им не удалось сломить Вас, — кивал Мариарт, — Вы смогли устоять, но они не успокоятся, ведь наверняка поняли, что Вы обо всем узнали! Вскоре они предпримут следующий шаг, заклинаю Вас, мой господин, будьте осторожны! — Я должен поговорить с братом, — произнес Тайрес, это было единственным возможным решением, — он подскажет, что делать. Когда он вернется… — Вопрос не в том, когда он вернется, господин, — дрожащим голосом произнес Мариарт, — а вернется ли вообще!.. — Что ты сказал? — Мой отец собирается убить его! — Мариарт вдруг потерял всякое самообладание, вцепился в руку оцепеневшего Тайреса, и слезно взмолился: — Помогите ему, господин! Они подстроят несчастный случай! Спасите его! Умоляю!       В этот момент Тайрес понял, что спокойная жизнь для него отныне закончилась. Пришло время бороться за то, что по праву ему принадлежало. — Ты поедешь со мной! Одного я тебя здесь не оставлю!