Серо-голубые

— Ебать, ты зомби. Мда. Бескультурщина рыцарей Ордена Семок с самого утра обдаёт своей неописуемой «красотой». От Фила уже шарахнулись двое, четверо — произнесли сию фразу, трое — угадайте кто — посмеялись, отсылаясь на Плеть и Отрекшихся, и около пятнадцати стандартно перекрестились. Своей реакцией порадовал Мирон, который, обернувшись на тихое «Здаров», упал со стула и отполз на добрые пару метров, к выходу из класса. Да, это было забавно. Однако, борзое «Что, не спалось?», брошенное рыжим как бы невзначай, убило весь только начавший зарождаться оптимизм и вызвало неприятную волну внутри — помесь тихой злости, отчаянного стыда и непонятного смятения. А перед внутренним взором тут же возникла картинка, которую блондин представлял ночью. Фил натурально взвыл. Серьёзно. И, с прытью, ударился лбом о стол, закрывая затылок руками. Так он и сидит до сих пор. Занимаясь самобичеванием и проклиная самого себя.  — Фил, ты чего? Опять что-то не то из игры стащил? Строгий голос Киры настигает слишком уж внезапно. Фил, поведя плечом, таки поднимает голову, обращая взор убитых голубых очей как раз на девушку. В её глазах, однако, от беспокойства — жухлая корочка. Остальное — укор-презрение, взгляд мамочки на нашкодившего ребёнка. Фил думает, так ему и надо. Да, больше нагнетайте, больше пугайте, больше гнобите. Авось, отойдёт от этого внезапного приступа радужности. Вдруг, правда, что-то не то стащил и вдруг оголубился. Но только зарождающаяся надежда тухнет дешёвой спичкой — после случая с «жадной шкатулкой» он из игры забирал только снарягу, да блядский посох с планшетом. Больше - ничего.  — Нее-еет… Скулит. Как сука. Как рыжий во вчерашней фантазии. Тут, правда, в глазах напротив мелькает тень настороженности. Но только тень. Тут же наша неприступная барышня красноречиво цыкает, сплетает руки на груди и, пройдя три шага, садится за парту к брату. А Фил снова, с размаху — лбом о стол. И снова что-то бурчит неразборчиво. И, как на зло, звонок. В класс входит учитель. История. И взгляд у историка в его сторону весьма недобрый — чует всем своим естеством. Фил думает, это карма, ибо вчерашний урок он пропустил. По одной весьма деликатной причине. И снова скулит. А историк лишь саркастично хмыкакет и начинает урок. 8:00. Пытка началась. *** Три. Еле как. Благодаря стараниям Вика и туповатым подсказкам Мирона. Поразительно то, что рыжий молчал и не паскудничал — сидел весь урок слишком уж задумчивый и дёргался, как застуканный, от любого громкого звука. Но Фил ведь знает, из-за чего конкретно. Фил и сам об этом размышлял. Из-за чего и выглядит сейчас как Ходячий. Со звонком, наша братия, знатно обработав порядком подзаебавшегося отвечать Фила, двинулась в сторону литературы. «Сука. Сочинение...» — проносится в блондинистой голове. Мда. Гоголь, сволочь, подставил (тем, что был успешно забыт). И Фил, снова, скулит-воет-ноет на древнем эльфийском.  — Фил? Ты чего? Рейд какой пропустил? Или, дома инет отрубили? В конец задолбавшись слушать сие бормотание, произносит Арт, равняясь с медленно идущим магом и слегка приподнимая рассечённую бровь. «Его глаза, — думает Фил, — красивы.» Тёмные. Манящие. Они своей зеленью будто пронзают насквозь, заставляют смотреть в ответ. Фил вскользь думает, что всё-таки понимает, почему рыжий запал на Арта. И, тут же, матерится тихо совсем — зачем, блин, он об этом думает? Зачем вообще вспомнил рыжего?!  — Да так. Не выспался. Да и день сегодня херовый какой-то. Хрипит блондин, давясь воспоминаниями о вчерашнем. Глаза болят слегка. «Видимо, красные и совсем воспалённые,» — думает. Фил заебался думать.  — Ну, ладно тогда. Просто Кира сказала, мол, ты больно убитый. Решил проверить. В итоге — она оказалась права. Маг хмыкает. Таки тень оказалась не тенью, а силуэтом. Почему-то Филу тепло внутри. Где-то в рёбрах. Почему — даже думать не хочется. Хочется лишь ещё чуть-чуть почувствовать это… Это. (Возможно, Фил обзовёт это благодарностью). Арт рядом чуть надрывно смеётся, когда видит, как по лестнице несётся какой-то «сайгак», что убегает от местного «тигра» с криками «Помогите! Насилуют!», и ржёт без остановки, по-дибильному улюлюкает. Кира лишь качает головой, Вик прикрывает пальцами скромную, но смешливую улыбку, а «тигр» матерится что есть мочи и, не жалея ни проходящих мимо людей, ни своих собственных ног, скачет, лавирует и, схватив «сайгака» за капюшон, почти за шкирку волочит того в уборную на втором. Фил недобро усмехается, представив, чем они там будут заниматься. От мыслей — отмахивается, сводя с лица улыбку силой. Нет. Не. Неа. Они обойдутся простым мордобоем и пиздюлями от учителей. Это просто сам Фил слегка припизднут. На пару с рыжим. Сука. Опять… Ребята, хихикая, уходят вперёд, не замечая, что Фил так и залип на одном месте. Стоит. Дырявит взглядом стену. Думает опять не о том. Но из раздумий его резко, бестактно вырывают, таща за подвёрнутый рукав голубой рубашки куда-то в сторону актового зала. Фил слегка офигевает. А потом, когда видит тонкие пальцы, тёмно-синий жакет, прямую спину и рыжие патлы — лишь заинтересованно приподнимает обе брови. Две минуты толкотни в коридорах. Щелчок замка. Распахнутая дверь кладовки и его тут же пихают в спину, запирая дверь за ним на ключ. Фил уже в ауте. Больно резкая перемена событий. Слишком уж быстро. Либо он сам просто слишком уж тупит. Обернувшись, смотрит в темноту — свет никто не включил, не успели ещё. Фил хмурится, щурится, всматривается, пытаясь разглядеть больше деталей. И глухо шипит, когда клацает клавиша — глаза выжигает будто кислотой. Рыжий, не теряя времени, уверенно шагает к Филу, вытягивая напряжённую руку вперёд и делая отрывистый манящий жест пальцами. Мол, дай. Фил, всё ещё привыкая к яркости света, непонятливо моргает и, со слегка осоловелыми глазами, склоняет голову на бок. Рыжий поднимает свои глаза — жёлтые, жёлтые, жёлтые, — и смотрит решительно. Жадно. И почти презрительно.  — Верни. Произносит гордо, но волнение выдаёт чуть сиплый голос. Фил тупит. Молчит. Моргает несколько раз. Ему хочется, спросить, мол, «как я тебе поцелуй верну?», но тут же понимает — не, как-то это ущербно. Закусывает губу изнутри, раздумывая секунду, задаёт чуть менее тупой вопрос:  — Что вернуть? На всякий случай делает максимально наивный вид, чтобы не выглядеть таким уж придурком перед Муромовым. Хотя, после недавнего… Куда уж хуже?  — Телефон. Ты… Вчера ты мне не вернул его. Отдай сейчас. Черных думает, что да, что-то такое было. Вспоминает, вспоминает, хмуря острые брови. И помнит, размыто, что чужой телефон был благополучно забыт дома, на рабочем столе. Вместе с Гоголем и Мёртвыми Душами. Тут же, с извращённым пониманием, до него доходит, что на камеру был заснят их поцелуй. Их маленький грязный секретик. И его губы тут же искривляются в ублюдской, самодовольной усмешке. Мудацкая сущность искрит прямо под ключицами, а где-то в затылке зудит игривое «вла-а-асть~~». «Может, снова сорвать затвор?» — шепчут черти, тараканы, демоны. Да кто угодно. Шепчут-шепчут-шепчут. Настойчиво так. По-блядски.  — О-о-у… Понимаю, понимаю. Тянет гласные, сверкая хитрыми глазами. Насмехается, включая в себе великого актёра. Слегка раскачивает головой, ловя недоумённый и напряжённый взгляд рыжего. Губы Ильи тут же сжимаются в тонкую полосу, желваки выделяются чётче. А излом бровей теперь не грозный, а, скорее, обречённый.  — Я н-не…  — Захотелось посмотреть на нас со стороны? Да ты тот ещё извращенец, Муромов. Ай-яй-яй… Но, соглашусь, стонал ты неплохо. Особенно когда молил о том, чтобы я тебя отпустил. Паскудский нрав сейчас выплёскивается в полном объёме, предохранитель уже опять трещит по швам, разваливаясь на неровные некрасивые кусочки.  — Я не молил! Рыжий возмущается звонко, заливается краской и случайно переходит на фальцет. Он тут же прокашливается, его худые пальцы сжимаются в кулаки, в глазах горит смущение и ненависть. О, даааа… Филу нравится. Фил в восторге.  — Умолял. Слегка качнувшись, опирается бёдрами о стол. Они сейчас здесь одни, понимает Фил. Они заперты — рыжий бессмертный что ли? Они опять опаздали — звенит звонок. Они сейчас либо поубивают друг друга, либо…  — Нет! … Либо Фил его нагнёт. Свидетелей нет, Муромов будто специально постарался. Провоцирует? Ха-ха, тупой, наивный рыжий.  — Да. Рыжий скрипит зубами, полыхает злобой. А его взгляд — точь в точь как вчера. Фил лыбится полоумно, отталкиваясь от стола руками, резко шагает навстречу взбешённому стукачу, пока тот открывает рот, дабы снова возмутиться.  — Я не умо..!  — Тебе напомнить? Илья глотает конец фразы вместе с воздухом. Замирает. Медленно поднимает взор и устремляет его прямиком в лазуриты, где давно уже черти устроили ритуальные пляски. По спине, от самого копчика, идёт холодок. «Сзади — дверь,» — думает рыжий. «Заперта,» — добавляет. «Кретин,» — заключает. А Фил, подметив нервные метания глаз напротив, тянет губы ещё шире. Шагает ещё ближе. Прижимает ещё теснее. Илья не рыпается, но сам — словно струна или пружинка. Готов сорваться в любой момент, но толку то? «Их не услышат,» — думает Фил. «Не заметят,» — думает рыжий. А когда блондин наклоняется чуть вперёд, ставя по обе стороны от лица Муромова руки, тот упирается ладонями в широкую грудь, шипит, щипает, колотит, почти кусается. Едва подумалось, что вот-вот его щеки коснутся чужие губы — и рыжий вертится. Отводит голову. Ноет слегка надрывно. Мыслями будто заклинает: «Не-надо-не-надо-не-надо. Прошу-прошу-прошу…» Но — цепкие пальцы разворачивают обратно, больно впиваясь в челюсть. И поцелуй. Просто. Поцелуй.