Между прошлым и будущим

Свет, лившийся из хрустальных виноградных гроздьев, слепил глаза. По грандиозной лестнице, устланной красным ковром, бесконечным потоком поднимались гости. Целая армия грешников. Видных деятелей прошлого и совсем неизвестных персон, кровавых убийц и самых обычных подлецов. Маргарита и представить себе не могла, что их окажется столько, а ведь это были далеко не все обитатели Ада. И глядя на это людское море в утомленном разуме королевы промелькнула мысль о том, что в Раю, наверное, очень пустынно, ведь вряд ли так много душ были удостоены чести оказаться там. — Королева в восхищении! Мы в восхищении! — безустали приветствовали гостей Бегемот и Фагот. При этом последний еще и успевал сказать на ушко Маргарите, чем прославился очередной негодяй. По началу Марго прислушивалась к его комментариям и с интересом разглядывала поднимающихся гостей, которые позднее целовали ее руку или колено, однако время шло, а грешников меньше не становилось и вскоре королеве все стало безразлично. Она чисто механически выполняла свои обязанности, чувствуя, как с каждой последующей минутой алмазная корона все сильнее сдавливает виски, а массивная золотая цепь, на которой висел медальон с изображением пуделя, натирает шею. Казалось, будто и сам наряд проверяет королеву на прочность, доставляя ей все большие неудобства. Маргарита, стараясь справиться с болью и слабостью, прикрыла лишь на миг глаза. По крайней мере, она была уверена, что на миг. Но тут же Фагот поднес к ее носу флакон с нюхательной солью. — Спасибо, — едва слышно прошептала Маргарита, улыбаясь очередному гостю. Кажется, Гелла была чертовски права, но одна лишь мысль об этом была для Марго хуже гарроты. Возможно, не настаивай она на пари, можно было бы и капитулировать, однако теперь это оказалось невозможно. Маргарита не желала видеть торжества в зеленых глазах вампирши. Стараясь отвлечься от гнетущих мыслей, Марго вновь стала прислушиваться к комментариям Фагота и с удивлением осознала, что мужчина, только что поцеловавший ей руку, никто иной как Иван Грозный. — А вот это — скучная женщина, — повысив голос, сказал Коровьев, точно зная, что столь необычная оценка из его уст привлечет внимание королевы. — Она обожает балы. И все мечтает пожаловаться на свой платок. Уловка безотказно сработала. Маргарита нашла взглядом среди подымающихся гостей ту, на которую столь искусно указывал Фагот. Это была очень красивая девушка лет двадцати с очень беспокойными и назойливыми глазами. Обычно Маргарита избегала людей с такими вот глазами, точно зная, что это самые навязчивые и наглые попрошайки, которые ни за что не отступятся пока не получат желаемого. Но интерес и самое обычное женское любопытство пересилили доводы рассудка. — Что за платок? — поинтересовалась Маргарита, следя взглядом за юной грешницей. — К ней камеристка приставлена и уже тридцать лет кладет ей на ночь на столик носовой платок, — пояснил Коровьев, мысленно поздравив себя. Королева легко заглотила наживку. — Как проснется, так платок уже там. Что она только не делала с ним: и сжигала, и в реке топила, и рвала, и закапывала, а все равно на следующее утро на столике ее ждал этот же платок. — Какой платок? — прошептала Марго, поднимая и опуская руку. В душе нарастало волнение. Почему-то история грешницы мучительной болью отзывалась в сердце королевы. — С синей каемочкой, — ответил Коровьев, будто Маргариту действительно интересовало, как именно выглядит злосчастный кусок ткани. Но и это было необходимым штрихом в разыгрываемом спектакле. Фагот вообще любил подобные детали, дополняющие финальный образ. — Все дело в том, Алмазная донна, что когда она служила в кафе, хозяин как-то зазвал ее в кладовую, а через девять месяцев родился мальчик. Хорошенький такой. Так она унесла его в лес и засунула ему в рот тот самый платок с синей каемочкой, чтобы не кричал, а потом закопала малыша в земле. На суде она говорила, что ей нечем кормить ребенка. — А где хозяин кафе? — поинтересовалась Маргарита, чувствуя, как внутри что-то оборвалось. Вечная память о содеянном — страшно, жестокое наказание, от которого не было спасения. И почему-то вновь это показалось Марго очень знакомым. — Королева, а при чем тут хозяин кафе? — искренне удивляясь, Бегемот решил вступить в игру. В конце концов, он ведь тоже помогал готовить Фриду. — Он же не душил младенца в лесу! Ярость в одно мгновение вспыхнула в зеленых глазах королевы, которая, однако, не переставала улыбаться и подавать гостям руку для поцелуя. Разумеется, мужчина оказался ни при чем. С самого сотворения Мира ничего не изменилось! Виновата была только женщина, ведь любая представительница прекрасного пола грешна от рождения! — Если ты, сволочь, еще раз позволишь себе впутаться в разговор… — подобно ядовитой змее, зашипела Маргарита, ухватив левой рукой кота за ухо. — Королева!.. Ухо вспухнет!.. — заскулив от боли, воскликнул несчастный Бегемот. — Зачем же портить бал вспухшим ухом?.. Я говорил с юридической точки… — Маргарита, не дав ему договорить, крутанула кошачье ухо, заставив Бегемота пожалеть о том, что он вообще открыл рот. — Молчу!.. Молчу! Считайте, что я не кот, а рыба, только оставьте ухо!.. — Я полагала, в Аду нет дела до юридической точки зрения! — зло ответила Маргарита, но все же отпустила кота, который, причитая, тут же стал ощупывать пострадавшее ухо. — Я счастлива, королева-хозяйка, быть приглашенной на великий бал полнолуния, — Фрида, не спуская с Маргариты назойливых, мрачных глаз, наклонилась, целуя колено королевы. — А я очень рада вас видеть, — ответила Марго. Она, лишенная возможности иметь детей, но всегда мечтавшая о своем крохе, испытывала странную, непонятную и мучительную жалость к этой девушке, в одиночку понесшей наказание. — Вы любите шаманское? — Что вы делаете, королева? — отчаянно зашептал на ухо Марго Коровьев, подливая масло в огонь. — Нельзя! Получится затор! — Я люблю! — молящее глядя, словно на некое божество или святыню, ответила грешница, вцепившись в руку королевы. — Я — Фрида! Фрида. Фрида. Меня зовут Фрида, о, королева! — срывающимся голосом стала повторять она, вспоминая все уроки, данные Фаготом и Бегемотом. — Так напейтесь сегодня пьяной, Фрида, и ни о чем не думайте, — сказала Маргарита, погладив несчастную, как ей казалось, девушку по волосам. Гелла, все время находящаяся поблизости, не выдержала. Понимая, что, возможно, нарушает тем самым планы мессира, она, презиравшая Фриду всем своим темным сердцем, подскочила к королеве. — Остановитесь! — прошипела вампирша, перехватив руку Маргариты. — Разве вы не понимаете, что даете ей надежду? Маргарита отдернула руку, словно обожглась, и испуганно взглянула сначала на Фагота, а потом на стоящего рядом Азазелло. Оба мужчины кивнули, подтверждая слова вампирши. В ужасе от содеянного Марго отшатнулась, но Фрида держала крепко. — Королева, молю! — плача, грешница смотрела на хозяйку бала. — Молю. Я — Фрида! Смягчите мою участь. Уж лучше быть слепой, чем видеть этот платок! О мой малютка! Что я наделала?.. Молю, королева! — Хорошо, — тихо выдохнула Маргарита, понимая, что подписывает себе приговор. — Нет! — не скрывая злобы, закричала Гелла. — Я обещаю!.. На несколько бесконечно долгих секунд наступила гнетущая тишина. Смолкли не только гости, толпившиеся на широкой лестнице, но, кажется, затихла даже музыка, звучавшая в бальных залах. Королева сказала и ее услышали. Никогда и никому не стоит недооценивать силу слов. Дело было сделано и теперь актрису надлежало убрать со сцены. Повинуясь едва заметному знаку Азазелло, двое высоких и очень бледных молодых мужчин во фраках ловко подхватили Фриду под руки и вместе с ней растворились в толпе уже веселящихся гостей. Все вернулось на круги своя. Словно штурмующая армия, грешники непрерывным потоком напирали на площадку, на которой стояла Маргарита. Она уже не различала лиц, лишь ежесекундно ощущала прикосновения холодных губ к распухшему воспаленному колену и протягивала руку для поцелуя. На лице же королевы, которое в этот момент напомнило скорее восковую маску, застыла приветливая улыбка. Небольшая заминка с Фридой, как и предсказывал Фагот, вызвала страшный затор, справиться с которым было сложно даже общими усилиями. Гости все прибывали и прибывали. — Мы в восхищении! Королева в восхищении! Я в восхищении! — наперебой твердили Фагот, Азазелло и Бегемот. И даже молчаливая Гелла, ставшая необычайно мрачной после истории с Фридой, помогала принимать гостей. — Обратите внимание, донна, это император Рудольф — чародей и алхимик, — даже несмотря на невероятную спешку, Коровьев успевал представлять гостей королеве, некоторых из них он знал еще и при их жизни. Однако усилия рыцаря пропадали даром — Маргариту, после Фриды, уже не впечатлили ни обольстительная Клеопатра, ни Гай Кесарь Калигула. Все имена и лица грешников спутались и сплелись, а перед мысленным взором королевы то и дело появлялись печальные, назойливые глаза, будто кто-то специально насылал это видение. Сколько прошло времени, прежде чем поток гостей начал редеть не могла сказать не только Маргарита, но и члены свиты Сатаны. Но, тем не менее, долгожданная минута, когда последний гость поднимется по лестнице и завершится самая муторная часть торжества, становилась все ближе. Еще чуть-чуть и свита смогла бы насладиться прелестями бала практически наравне со всеми. — Клянусь, королева, мы терпим последние минуты, — пообещал измученной Маргарите Коровьев. — Осталось совсем немного. Вот и группа брокенских гуляк, они всегда приезжают последними, — глядя на приближающихся гостей, сообщил он, но в то же мгновение в лице рыцаря что-то переменилось, а взгляд стал встревоженным. — Гелла! — обернулся к рыжеволосой вампирше Фагот. — Тебе лучше пойти к гостям. Мы здесь сами справимся, — сказал он, указывая глазами на мужчину, только что вышедшего из камина в швейцарской. У Геллы перехватило дыхание, стоило ей только увидеть припозднившегося гостя, стряхнувшего с черного сюртука невидимые пылинки, и теперь неторопливо поднимающегося по грандиозной лестнице, устланной кроваво-красным ковром. Она узнала его с первого взгляда, ведь иначе и быть не могло. Шрам на щеке, оставшийся ей на память о прошлой встрече несколько десятилетий назад, неприятно заныл. — Я останусь, — ледяным голосом отозвалась Гелла. Фагот тяжело вздохнул, но иного ответа он и не ожидал. Вампирша никогда не сбегала. Жаль, но однажды подобное бесстрашие могло стоить слишком дорого. В последнее время верный рыцарь ощущал это особенно ясно. — Королева, обратите внимание, — как ни в чем не бывало, обратился к Маргарите Фагот. — Это крайне редкий гость на балах. Граф Владислав Цепеш. Он же граф Дракула. Известен как своими прижизненными деяниями, так и посмертием. — Что же он такого совершил после смерти? — шепотом поинтересовалась Марго, несколько взбодрившаяся после того, как поняла, что конец мучениям близок. — Он вампир. Очень могущественный, — Фагот понизил голос так, что королева едва слышала его. — Он сын самого мессира. — Что? — вот теперь Маргарита удивилась по-настоящему, с неподдельным интересом разглядывая приближающегося мужчину. И правда, он чем-то походил на Воланда — такой же высокий, утонченный, вот только волосы черные и глаза, кажется, тоже. — Как Иеш… — она вовремя осеклась, сообразив, что произносить имя сына Бога здесь никак нельзя, да и аналогия могла показаться оскорбительной. — Что вы, королева! — Фагот заулыбался сильнее прежнего. — Эта история гораздо интереснее, но пусть лучше ее вам расскажет мессир. — Я рада вас видеть, граф, — сказала Маргарита, когда Дракула коснулся холодными губами ее руки. — Сомневаюсь. Вы были бы гораздо счастливее, если бы меня и большей половины гостей здесь не было бы, — отозвался грозный Князь Ночи, с лукавой насмешкой в гагатовых глазах глядя на измученную приемом королеву, которая прилагала нечеловеческие усилия, чтобы скрыть усталость. Он чувствовал, что эта женщина настоящий воин и достойна как уважения, так и короны. — Он еще у себя? — переведя взгляд с Маргариты на Азазелло, поинтересовался граф и получил утвердительный ответ. — Превосходно, — наконец выпустив руку королевы, заметил Дракула и ступил на площадку, где стояла Маргарита и свита Владыки Ада. — Проводи! — велел он Гелле, не желая тратить время на блуждания среди гостей по бальным залам. В отличие от остальных, он посетил праздник не из-за желания развлечься, а из-за важного дела к Сатане. Гелла, хоть и смотрела на могущественного вампира с явной враждебностью, оспаривать приказ и не подумала. Ее отношения с Князем Ночи были очень непростыми, и усугублять их не хотелось. Молча развернувшись, она направилась кратчайшим путем к покоям мессира, спиной ощущая на себе взгляд угольно-черных глаз.