Между прошлым и будущим

Я искал ворота в Иное Царство, Я швырял проклятья в глухое небо. И какой же бог нам судил расстаться? Я не знаю, был ты, иль может не был. Я закрыл глаза, позабыв про смелость. Нити всех дорог — у твоей могилы. Я не знаю сам, что теперь мне делать, Разве клясть богов в недостатке силы. Я твоё опять повторяю имя — Лишь кедровый лес отзовётся плачем. Время двинуть вспять — пусть оно застынет. Знай, что будет так, и никак иначе. (Канцлер Ги. «Плач Гильгамеша об Энкиду»)

Утро выдалось спокойным, да и грядущий день обещал быть таковым. Новых грешников, отправленных коротать всю оставшуюся вечность на Седьмом Круге, согласно депеше от Миноса, было не так уж и много и Минотавр, покончив с традиционным обходом Поясов, намеревался оставшуюся часть дня посвятить отдыху в личных покоях, где царил полумрак и прохлада, особо приятная после изнуряющей жары пустыни. Однако его планам было не суждено осуществиться. Дьявол, чьего вороного скакуна Минотавр увидел в вечно темных небесах, как и большинство наделенных властью, словно обладал особым чутье и появлялся как раз в те моменты, когда подчиненные планировали посвятить свое время священным минутам, а может, и часам отдыха на рабочем месте. Нельзя, конечно, сказать, что нынешний визит был полной неожиданностью, да вот только никто и предположить не мог, что Сатана сразу после возвращения в Ад, отправится инспектировать свои владения. Обычно это происходило спустя несколько дней, если, разумеется, не случалось каких-то неожиданных происшествий. — С возвращением, мессир! — сказал Страж Седьмого Круга Ада, склонившись в знак приветствия после того, как Дьявол спешился. — Стоит ли поздравлять с возвращением в Ад? — сдержанно кивнув в знак приветствия, задал риторический вопрос Воланд. Впрочем, ответ он знал и сам — это место всегда было, есть и будет его наказанием. Несмотря на тысячи подчиненных и громкие титулы Владыки Ада, Князя Тьмы и Правителя Преисподний, Дьявол всегда являлся таким же узником Ада, как и другие, с одной лишь разницей, что он, словно в насмешку, был наделен огромной силой и властью. — Я хочу увидеть одну грешницу из Леса. Она должна была появиться совсем недавно — с момента ее смерти едва ли миновали сутки. — Как пожелаете, мессир. Я почту за честь проводить вас, — вновь склонив массивную бычью голову, ответил Минотавр. Раз уж отдых оказался отложен на неопределенное время, то не мешало хотя бы выслужиться перед высоким начальством. — За последние дни у нас там появилось не так много новых грешных душ. Воланд вновь сдержано кивнул. Ни на секунду не ослабевающая боль в колене никак не способствовала улучшению настроения мессира, как и не добавляла ему желания общаться. Дьявол, умело скрывая хромоту, направился в сторону второго Пояса Круга и Минотавру, добровольно вызвавшемуся в провожатые, ничего иного не оставалось, как следовать за Владыкой Ада туда, откуда лишь недавно возвратился. Официальной границы между Поясами, как и Кругами, незаметно уходящими все глубже и глубже, не существовало, однако она прекрасно ощущалась. Идя в сопровождение сына Миноса по узкой тропе, которой обыкновенно пользовался Страж Круга, чтобы быстро попасть с одного Пояса на другой, Воланд с отвращением рассматривал рвы, наполненные кипящей кровью, где, так сказать, в собственном соку варились тысячи грешников — тиранов, разбойников и грабителей. Их стоны, крики и мольбы о пощаде, раньше казавшиеся чудесной музыкой, сейчас сливались в одну отвратительную какофонию, из-за которой у Владыки Ада вот-вот могла начаться еще и мигрень. Но, к счастью, Флагетон закончился гораздо скорее, чем терпение Сатаны, подвергавшееся за последние несколько суток незавидным испытаниям из-за чертового упрямства Маргариты. — Пощады! Прошу, пощадите! — во все горло завопил грешник с обезображенным лицом, вынырнувший из кипящей крови за мгновение до этого. Цепкие, крючковатые пальцы ухватили Воланда за ногу, мешая двигаться. — Пощады! Мне нечем было кормить семью! Они бы умерли с голоду! Пощадите! — пуще прежнего закричал он. — Я не щажу и не прощаю! — с презрением глядя на жалкого мужчину, сквозь зубы ответил Дьявол. — Прочь! — Пощадите! — крик мольбы превратился в хрип, когда несколько стрел пронзило тело грешника. Кентавры, как и всегда, отменно выполняли свою работу. — Прошу направо, мессир, — вмешался Минотавр, привлекая к себе внимание Дьявола. — За последние несколько суток новые деревья появлялись лишь в западной части, — продолжил он, указывая направление. — Прекрасно, — коротко ответил Воланд. До его острого слуха доносились мучительные стоны грешных душ, больше напоминающие скрипы деревьев на сильном ветру. — Хорошо, когда Страж в курсе того, что происходит во вверенных ему владениях. — Благодарю, мессир! — весьма довольный похвалой, столь редко слышимой из уст Сатаны, отозвался Минотавр. И черт с ним с этим отдыхом! Пожалуй, Лес Самоубийц и походил, и не походил на обычные леса, знакомые простым смертным. Здесь под ногами путников был не причудливый ковер из трав, лесных цветов и прелой, прошлогодней листвы, а сухая потрескавшаяся земля с большой примесью песка. Сами же деревья изогнутые и корявые, с какой-то неестественной бело-серой корой, тянули в вечно темные небеса свои узловатые ветви, на которых не было ни единого листочка или почки. Они казались давно умершими, погибшими от страшной, невыносимой засухи, но впечатления эти были обманчивы, как и почти все в этом мире. Деревья, точнее говоря, души людей добровольно ушедших из земной жизни, и которые в посмертие были обращены в эти самые деревья, были вовсе не мертвы и страдали каждое мгновение отведенной им вечности не только от изнуряющей жары, но и от когтей гарпий. Судя по звукам, сейчас три сестры развлекались как раз в западной части Леса, терзая лишь недавно обратившиеся в деревья души, чья кора была намного тоньше. Среди тех грешников была и Маргарита. Даже одной мысли о Марго оказалось достаточно, чтобы Воланд невольно ускорил шаг. Нет, никто кроме него самого не смел мучить эту женщину. Она принадлежала лишь ему, и только он мог карать и миловать ее. Впрочем, разве Дьявол может миловать? Он и сам тысячу раз говорил, да и будет говорить — нет. Однако когда речь шла об этой чертовой Маргарите привычные правила, догмы и принципы переставали работать. Минотавр, едва поспевая за размашистым шагом Владыки Ада, запоздало подумал, что гораздо проще было и вовсе никуда не ходить, а послать одного из подручных чертей за интересующей мессира душой, а время ожидания скоротать в компании Дьявола за чудесным вином. Минос так бы и поступил. Это было бы не только разумнее, но и гораздо, гораздо приятнее, вот только хорошие мысли Стражу Круга всегда приходили в голову с незавидным запозданием. Минотавр никогда не отличался особой сообразительностью. Чем ближе была западная граница Леса, тем больше хмурился мессир, скользивший цепким взглядом по стволам деревьев, видя и в то же время не замечая искаженные физиономии грешников, покрытые слоем коры. У Маргариты тоже будет такое лицо, возможно, даже останутся некоторые следы, если гарпии перестарались. Впрочем, времени прошло не так много и целебная мазь сможет вернуть королеве утраченную красоту. Воланд невесело улыбнулся, думая о том, что даже лучшие из женщин становятся невыносимыми, когда речь заходит об их внешности — допустим, Гелла, которой не помог ни один крем, сокрушалась из-за своего шрама так долго, что Дьявол даже подумывал избавиться от своей немногословной музы гораздо раньше, чем это произошло. Впрочем, безусловно, стоит отдать вампирше должное — ныла она из-за «подарка» Влада по большей части мысленно, хотя это не сильно облегчало участь Сатаны, который вольно и невольно читал мысли всех, кто его окружал. И словно в продолжение дум Дьявола или в ответ на них, впереди между деревьями мелькнуло нечто огненно-рыжее. Но это просто не могла быть Гелла! Она не вернулась в Ад, значит… Рука взметнулась вперед прежде, чем какие-то обрывки мыслей успели полностью сформироваться в что-то более конкретное. Наверное, это было нечто сродни тому, что люди называют шестым чувством, интуицией, ведь только спустя несколько бесконечно долгих мгновений Воланд увидел свою цель — невысокое деревце, лишь недавно появившееся в адском Лесу. Маргарита. Полностью разглядеть лица под слоем коры было невозможно, но это точно была его сумасбродная королева Марго, на жалком расстоянии от которой застыли в воздухе когти рыжеволосой полуженщины-полуптицы. Две другие гарпии — светловолосая Келайна и черноволосая Окипета тоже замерли, сидя на соседних деревьях и с опаской глядя на столь неожиданно появившихся мессира и Минотавра. Конечно, они исправно и с наслаждением выполняли порученную много веков назад работу, и бояться им на этот счет было нечего, но что-то необъяснимое в облике Дьявола сейчас заставляло сестер трястись от смертельного ужаса. — Убирайтесь отсюда! — сквозь зубы велел Воланд, ослабляя действие чар, но, как и прежде, не позволяя Аэлле даже коснуться крючковатыми когтями ветвей дерева. — Мессир!.. Как прикажете, мессир!.. — три голоса, напоминающие одновременно и птичий клекот, и шипение змеи, слились в один. Окипета и Келайна синхронно сорвались с ветвей и устремились на юг, выискивая новых жертв. Аэлла же немного отстала от сестер и злобно зыркнула на Минотавра, который, по ее мнению, был виноват в сорвавшемся веселье, но возражать и высказываться по этому поводу в присутствие Сатаны не посмела. — Теперь, я надеюсь, вы понимаете, донна, к чему приводят необдуманные поступки? — вкрадчивым тоном поинтересовался Воланд, подойдя к невысокому деревцу. Он неторопливо провел унизанной перстнями холеной рукой по стволу, освобождая лицо грешницы от коры, и в полной мере наслаждаясь моментом, однако торжество его оказалось не долгим. — Спаситель! — выдохнула молодая, почти юная женщина, с благодарностью и страданием глядя на Владыку Ада. Не Маргарита. Это была не его Маргарита. Самодовольная улыбка в мгновение ока буквально сползла с лица Дьявола, когда он понял, какую ошибку совершил. Да, грешница ростом и телосложением походила на Марго, но отличалась от нее так же, как земля от неба. Какая, право, глупость! Ощущая знакомый прилив раздражения, Воланд нетерпеливо взмахнул рукой, освобождая одно за другим лица грешников — мужчин и женщин, старых, молодых, почти детей. Но среди них не было того единственного лица, которое жаждал увидеть Дьявол. Среди них не было его чертовой Маргариты. — Где она?! — голос мессира сейчас больше напоминал грозный рык хищного зверя. Обернувшись к попятившемуся Минотавру, Воланд буквально пригвоздил Стража Круга к месту ледяным, словно Коцит, взглядом. — Мессир, простите, но это все, что прибыли за последние несколько дней, — постарался оправдаться сын Миноса, до конца не понимая в чем он, собственно говоря, виноват. Минотавр махнул рукой на группу деревьев, которые совсем недавно с остервенением терзали гарпии. — Других нет. — Маргарита должна быть здесь! — Дьявол схватил Стража за горло и приподнял над землей, не помня себя от гнева и ярости. — Если ты посмел меня обмануть, это окажется последним, что ты сделал в своей вечности! — в топазовых глазах вспыхнули багровые искры — отблески адского пламени. Теперь Минотавр точно знал — лед может гореть. — Где Маргарита? — Я не лгу, мессир! — прохрипел сын Миноса, хаотично соображая. Да, не так он представлял себе сегодняшний день. — Может быть, возникли проблемы с распределением или ее забрали в Свет? — хватая ртом воздух, которого отчаянно не хватало легким, продолжил он. — Такое бывает. — Нет, ее не могли забрать! — Воланд отшвырнул Минотавра с такой легкостью, будто он и вовсе ничего не весил. Страж Круга с силой ударился о ближайшее дерево, то самое, которое Дьявол ошибочно принял за Марго, и едва не сломал его. — Маргарита покончила с собой. Ее не могли забрать в Свет! Она принадлежит мне! Только мне! «Иешуа мог!» — тихо произнес внутренний голос. В голове сильно зашумело, а в груди опять мерзко защемило, и, кажется, в самом сердце, впрочем, Дьявол сомневался, что оно у него есть, зародился могильный холод, который стал стремительно распространяться по всему телу, сковывая не хуже самых надежных кандалов. Сатана, словно превратившийся в мраморную скульптуру, стоял неподвижно. Минотавр, опасаясь навлечь на себя еще больший гнев Владыки Преисподний, тоже не шевелился, стараясь слиться с окружающим их ландшафтом. Даже извечно стонущие, скрипящие деревья замерли. Казалось, в один миг во всем мире, ну или, по крайней мере, Аду, исчезли все звуки, и наступила мертвая тишина. Вороной жеребец, на котором Дьявол вернулся в свои владения, с диким ржанием приземлился рядом с Воландом, разрывая в клочья гнетущее безмолвие и словно возвращая все вокруг к жизни. Не смерти. Он явился на молчаливый зов своего повелителя и теперь нетерпеливо рыл копытами сухую, потрескавшуюся от вечной засухи почву, мечтая опять отправиться в путь. Будто во сне, Дьявол положил на морду коня руку, казавшуюся благодаря столь резкому контрасту снежно-белой, и почти ласково погладил умное, преданное животное, косившееся на него обсидиановым глазом, в глубине которого горело адское пламя. А уже в следующее мгновение он оказался в седле и пришпорил скакуна. «Нет, ее не забрали. Ее не могли забрать. Маргарита принадлежит Тьме. Так было и так будет всегда. Маргарита моя! Только моя!» — Воланд раз за разом, словно мантру или некое заклинание, мысленно повторял эти слова, однако дар убеждения применить к самому себе было гораздо сложнее, чем к другим, если вообще возможно. Взмыв над землей, и поднимаясь все выше и выше, Дьявол бросил случайный взгляд на оставшийся далеко внизу Лес Самоубийц и тут же забыл, как вообще нужно дышать. Неконтролируемый, полный скрытой боли безумный смех вырвался из груди Сатаны. Неужели он, будто бы самый простой смертный, сошел с ума иначе, как объяснить увиденное? Нет-нет, этого просто не могло быть, но было — там далеко внизу на деревьях, в которые, после смерти телесной оболочки, превращались души самоубийц, распускались цветы. Отвратительные. Желтые. Цветы.