Утро

Следующие дни до выходных они снова почти не разговаривали. Даже Тэхён как будто ослабил инициативу, не выходя из своего кабинета никуда дальше туалета и столовой. А в пятницу, когда Чонгук уже был дома, раздался звонок. Услышав его, Чон помедлил. Он был уверен, что звонит Тэхён. Что он снова будет пытаться поговорить, куда-нибудь позовёт, может, даже догадается извиниться. — Нет, сделаю вид, что не слышал, — малодушно решил он, откладывая перевёрнутый девайс подальше. Но звонящий не сдавался, и тогда Чонгук взял телефон и посмотрел на имя на экране. — Действительно, с чего я решил, что этот чудак на букву м надумает мне звонить, — разочарованно проговорил он. — Привет, мам. — Ты чего так долго не отвечал? Всё в порядке? — заволновалась она. — Да-да, прости, телефон был в комнате, а я на кухне, — соврал Чонгук. Конечно, не правду же ей говорить: «Я не брал трубку, потому что думал, что это Тэхён, который трахается с другим мужиком, хотя тут есть я, и он, на самом-то деле, хочет меня, а не его. Или не хочет. Мы не разобрались, мам. Но, кажется, даже я продолжаю его хотеть. Короче, всё сложно. Слишком сложно, даже чтобы сформулировать». — Ну, хорошо, — легко согласилась женщина. — Я завтра хочу приготовить что-нибудь вкусненькое, придёшь? Мы давненько не виделись. С этой твоей работой мы тебя вообще не видим! — пожаловалась она. Чонгук не стал объяснять, что дело не в работе, а в отвратительном настроении, которое мать мигом раскусит, едва увидит его кислую физиономию. — Я приду, — кивнул Чонгук, закрывая глаза и ложась на кровать. «Натяну мордаху попроще и приду. Что мне стоит? Мы и правда сто лет не виделись». — Кстати, Тэхён не хочет прийти? Я давно его не видела, — сказала она, то ли действительно не зная, что они почти не общаются, то ли зная и желая это исправить. Чон испуганно вскочил. «Этого мне ещё не хватало». — У него, наверно, много дел… — попытался отмахнуться он. — Пригласи его от меня, скажи, что я его очень жду. В этом миссис Чон точно не врала. Когда Тэхён был маленьким, она любила его не только за дружбу с сыном, но и за его смышлёность, смешанную с безграничной очаровательностью. Положив трубку, Чонгук открыл сообщения, планируя написать смс. В отправленных этому же номеру висело неотвеченное «Я приезжаю в пятницу. Наверно, можно было бы встретиться». Усмехнувшись, он быстро удалил это сообщение, чтобы не мозолило глаза, и написал новое: «Мама приглашает тебя на ужин. Если ты согласишься — я изобью тебя до смерти». Ответ пришёл почти мгновенно, как будто Тэхён сидел с телефоном, тоже желая что-то написать. «Давай расскажем, что ты меня ненавидишь — она перестанет меня звать». Но рассказывать об этом Чонгук пока не хотел. То ли потому что не видел смысла делиться такими вещами с родителями, то ли потому что в глубине души продолжал верить, что это ещё не конец. «Она звала тебя до этого?» «Каждый раз, когда и тебя. И сегодня тоже». — Нахера тогда она мне это сказала? — Чонгук почувствовал себя дураком. «Как видишь, я и так всегда отказываюсь», — гласило новое сообщение. «И правильно делаешь». «Правильно ли?» «Не начинай. Не вздумай появляться у нас дома, я тебя предупредил». Чонгук отложил телефон и отправился в душ, но разговор с матерью не выходил из головы. — Так она каждый раз зовёт его, он отказывается, а мне она ничего не говорит? Что за приколы? «И что ты ей отвечаешь каждый раз?». Всё это так разволновало его, что Чон даже не оделся — побежал к телефону голышом. Написал сообщение и только потом вернулся в ванную, чтобы привести себя в порядок. «Что много работы или есть другие дела». «Почему не скажешь правду?» «А ты почему?» «Иди нахер», — не придумав ничего лучше, ответил Чонгук, зарываясь в подушки. Телефон завибрировал, и он сразу бросился проверять новое смс. «Она сказала, что соскучилась. Очень просила прийти. Может, я всё-таки приду? Сделаем вид, что это ради неё, а не ради нас». «Нас больше нет», — начал писать Чонгук, а потом стёр. «Как пожелаешь», — вместо этого медленно написал он, отлично зная, как же пожелает Тэхён. На это уже ответа не пришло, но Чонгук представил, что Тэхён, наверно, радостно улыбнулся, может, даже прижал телефон к груди. Хотя это скорее было в его, в чоновом, стиле. — Чёрт знает, может, он и не рад совсем. И снова придумает какую-нибудь мерзость, снова попытается меня обидеть или задеть. Наверняка я пожалею, что позволил ему прийти.