Утро

— Мне бы сейчас не хватало какого-нибудь бандита, который меня побьёт и ограбит, — пробубнил Чон, переходя на бег, чтобы преодолеть последний квартал до дома как можно быстрее. Но воображаемый грабитель не побежал следом, и Чонгук дошёл до квартиры без происшествий. — А с другой стороны, это, может, было бы лучше, чем очередной одинокий вечер, который меня ждёт. Он вошёл в пустую квартиру, и в голове всплыло смутное воспоминание, как однажды они ворвались в его квартиру, были так увлечены страстью и друг другом, что едва не разбили вазу в прихожей. Чонгук не верил себе, своим ощущениям и телу, которое млело под уверенными руками Тэхёна. — Только это был всего лишь сон, — грустно усмехнулся он, садясь на пуфик у двери. — Хватит себя жалеть, — он порывисто встал, скидывая ботинки и идя в ванную. — И ехать туда не стоит. Я же сам отверг его, чего теперь кидаться обратно. Может, он действительно нашёл себе кого-нибудь и счастлив. Зачем мне ехать и разрушать идиллию? Достаточно нас было в жизнях друг друга. Достаточно. И, нежась в ласковых струях душа, он только убеждался, что сама идея отправиться в Пусан — не просто так, а ради Тэхёна, даже если бы он попытался приписать этой поездке какие-то другие мотивы — чистой воды глупость. — С чего я вообще думаю об этом? Хватит! — приказал он себе, только это снова не помогло. Не придумав другого лекарства от мыслей сорваться в Пусан, он решил сходить в бар и напиться. Можно было бы напиться дома, но родители всегда учили, что пить в одиночестве — плохой тон. Вообще пить — плохо, но в одиночестве — совсем отвратительно. Чонгук больше не пытался отрицать себя. Пару лет назад он бы пошёл в обычный клуб, но сейчас он осознанно шёл в гей-клуб. — Может, даже уйду не один, — думал он, а у самого мурашки по телу шли от этой мысли. Его привлекало мужское тело, а не женское, но такое тело, кажется, было всего одно, и оно было в Пусане. В клубе было шумно, пахло выпивкой и каким-то особым запахом таких мест, от которого хочется то ли бежать, то ли остаться ещё. Чонгук хотел сбежать, но выпить хотелось сильнее. Напиться так, чтобы не понимать, чьи это руки оказались на талии, грубо мнут зад и многозначительно трутся о бедро стоящим членом и шепчут такие пошлые вещи, от которых становится стыдно и горячо одновременно. Хотелось напиться и забыть всё. Ощутить хоть чью-нибудь страсть, не имея возможности отдаться тому, кого действительно хотелось. — Чёрт побери, вот это встреча, — послышалось над самым ухом, и Чонгук вжал голову в плечи, слишком хорошо запомнив обладателя этого голоса. — Ты-то что тут забыл? — Не припомню, чтобы мы переходили на ты. Или ты думаешь, что секс с одним человеком даёт такое право? — Я с ним не спал. — Ты даже не знаешь, про кого я, — заметил Юнги и, несмотря на недружелюбное выражение лица Чона, сел рядом. — Или ты в принципе не спал с мужчинами? Хочешь, буду твоим первым? — Что за херню ты несёшь? И вообще, кроме Тэхёна, у нас просто нет общих знакомых, которых мы бы хотели трахнуть. — О, наша птичка не даёт, чтобы её трахнули, я пытался много раз, — с притворным расстройством продолжил Юнги. — Может, тебе удастся его нагнуть? — Что происходит? — Чонгук непонимающе замотал головой. — Этот разговор слишком неловкий. — А ты здесь для светских бесед? На это ответить было нечего, поэтому Чон промолчал, наблюдая за тем, как Юнги выпивает выпивку почти залпом. — Ни одной задницы, похожей на Тэхёнову, — пожаловался он, осматриваясь. — Ты перещупал их все? — Почти. И жестокая природа даёт либо аппетитные булочки, либо симпатичную мордаху. Два в одном было только у нашего безмозглого друга. Сначала Чонгук хотел поспорить, что друг безмозглый, но всего секунды размышлений хватило, чтобы согласиться, что да, пожалуй, именно такой он и есть. — Не хочешь уйти отсюда? — Юнги вдруг отвлёкся от толпы и посмотрел на Чонгука. — Так моя задница тебя устраивает? — глупо спросил он, нервно сглотнув. — Вполне.