For Him

— Новичок, познакомься с Ньютом. Светловолосый юноша смотрел на него с легкой улыбкой и изучающим прищуром — от этого пристального, внимательного взгляда хотелось скрыться, но все, что Томас сделал — это медленно выдохнул и пожал тонкую, хрупкую на первый взгляд ладонь, не отрываясь смотря в карие глаза Ньюта. Томас невольно подумал, что этот паренек вызывает в нем куда больше доверия, чем Алби. Губы дернулись в неком подобии ответной улыбки, но, кажется, в итоге на его лице появилась лишь жалкая гримаса, потому что Ньют рассмеялся и выпустил свою ладонь из его, осознав, что слишком уж долго длится это рукопожатие. — Тяжелый день, да? У Ньюта в руках — железная банка с сомнительной на вид жидкостью, которая плескалась на дне в разные стороны из-за резких движений рук паренька. Томас поджал губы и встретил его короткой улыбкой, сразу же исчезнувшей в тени задумчивости и напряжения. Ньют перевел взгляд на него: зацепился за широкие, сгорбленные плечи, напряженные руки, вжавшиеся в штанины, и вытянутые вперед ноги. Томас сделал вид, что не заметил этого. Вид, что в груди не защемило от странных ощущений, вызываемых Ньютом. Тот с легкой — искренней — улыбкой протянул ему баночку и практически насильно заставил опрокинуть ее в себя. Было горько и... неловко, когда пальцы Ньюта случайно прикоснулись к его губам. — Начиная с завтрашнего дня, ты бегун. Ньюту больно говорить это — он упрямо пытался скрывать это, натягивая на лицо спокойное, не выдающее его настоящих чувств выражение, но пальцы, спрятанные в глубоких карманах штанов, выдавали — дрожали, цеплялись друг за друга, задевая ранки вокруг ногтей. Томас не без удивления посмотрел на него и сказал тихое «спасибо» и, кажется, сделал едва заметный шаг в его сторону, но Ньют, почувствовав странную пустоту внутри от собственных слов, одним действием перекрыл все попытки добраться до него — по привычке окинул Томаса внимательным взглядом и вышел из шатра, скрываясь в глубине леса и надеясь, что никто потом не заметит странных перемен в его настроении. — Что действительно имеет значение, так это то, кто мы сейчас, и что мы делаем. Ты побежал в лабиринт и нашел выход. Так что поднимайся и закончи то, что начал. Ньют в очередной раз спасал его — взглядом, мимикой и едва заметной жестикуляцией. Сидел на корточках, одной рукой опираясь на деревянные прутья, и подолгу смотрел ему в глаза, подтверждая свои слова. Томас чувствовал тепло и накатывающую уверенность в груди, и в сотый раз, наверно, за все прибывание в Глэйде благодарил Ньюта. Карие глаза неотрывно наблюдали за ним, и Томас невольно опустил взгляд, сразу же переводя его на испуганную Терезу, сидящую рядом с ним. Ньют продолжал наблюдать за ним, поджимая губы и чувствуя, как прожигал его взглядом Минхо — он мысленно отмахнулся от него и поднялся, надеясь, что сегодня у них все получится. Впервые получится. — Томас, ты можешь просто успокоиться и поговорить с нами? Ньют стоял рядом с ним, слегка касаясь его плечь. Он верил, что самообладание и трезвая оценка событий вернется к другу быстро, но приходит две-три минуты, а Томас все еще стоял перед ним с опущенной головой и безвольно повисшими у тела руками. Ньют ощутил, как внутри него в спираль закручивается волнение за Томми, и поэтому, не обращая внимания на толпу других ребят вокруг, осторожно коснулся его пальцев. Тот мгновенно вскинул голову, и Ньют с удивлением подметил, что друг покрылся пунцовыми пятнами. Этого хватило, чтобы моментально выдернуть свои пальцы из его руки. Бегун поднял на него потерянный взгляд: он видит грусть, страх и — черт, только не это, — болезненную панику на глубине глаз. И только последняя трезвая мысль и глядящий на него Минхо — вновь — останавливают его от необдуманных действий. — Ньют, ты в порядке? — Да, спасибо, Томми. Ньют мертвой хваткой цеплялся за его локоть и, постоянно оглядываясь на убегающих друзей, тащил приятеля подальше от разъяренных и жаждущих поймать их шизов. Он боялся отпустить Томаса, потому что понимал — только одно неверное движение, и они трупы. Он постоянно смотрел на его лицо, боясь упустить момент. Потерять. Ногу неприятно свело, но Ньют не обратил на это никакого внимания, потому что все, что имело значение — это вцепившийся в него Томас, который, как и он, был испуган. Друг, заметив, что Ньют начинает отставать и громко шипеть от боли, подхватил его под талию и потащил за собой, иногда в опаске оборачиваясь назад. Только успеть, только догнать друзей, — говорил громкий голос ему в голове. Ньют на секунду подумал, что они проигрывают в этой жестокой игре с ПОРОКом, но, когда он и Томми, наконец, добрались до импровизированного привала, облегченно выдохнул, запоздало осознавая — рука друга все еще на его талии, а грязные, исцарапанные пальцы Ньюта все еще на его локте. — Ты не можешь сдаться, я не позволю тебе. У Ньюта глаза цвета горького шоколада — многим темнее, чем у Томаса, который даже не задумался о том, как это легкое и, казалось бы, непосредственное сравнение возникло в его голове. Он сидел рядом с Томасом, и тот чувствовал тепло и настоящую дружескую поддержку, плавными волнами исходящую от него. Ньют хотел коснуться его: едва ощутимо провести рукой по плечу, дотронуться до красных щек или прижаться своим лбом к его. Он смотрел на печальное лицо Томаса, и у него в голове невольно появилась ассоциация с загнанным в клетку тигром. Он потерян. Держится из последних сил, и Ньют сделает все, чтобы помочь ему. Потому что эти глаза не должны сдерживать горьких слез, тело не должно покрываться все новыми и новыми шрамами, а его сердце должно биться дальше. За всех них. Он двинулся ближе и коснулся напряженного плеча друга, этим привлекая его внимание к себе. Растянул губы в ободряющей и теплой улыбке. Поднялся, окинув взглядом Томаса в последний раз; тот еще какое-то время смотрел ему вслед, мысленно благодаря Ньюта за все, что он для него делает. Без него он бы давно умер в душе. — Мы начали это вместе, вместе и закончим. Ньют сложил руки на груди и мягко улыбнулся, смотря Томасу прямо в глаза. Тот с нескрываемым сомнением ответил на его внимательный взгляд, надеясь, что ни Ньют, ни Фрайпан не заметят перемены в его настроении. Он покусал губы, чувствуя как внутри поднимается и оседает где-то под ребрами беспокойная волна, заставляет его руки дрожать. Ньют не говорил ни слова, лишь сделал пару шагов вперед и уткнулся своим лбом в его плечо, сжимаясь перед ним, и Томас отвлеченно думает, что Ньют, на самом деле, такой маленький и... потерянный. Испуганный. Он касается его ладоней, и ему, честное слово, все равно, что на них смотрел ошалевший Фрайпан. — Она все еще дорога тебе? Очевидно, что Ньют говорил о Терезе. Томас удивленно смотрел на него, не понимая, почему друг так внезапно взъелся на него из-за такой, казалось бы, незначительной мелочи. Он думал о Терезе иногда, но мысли о ней всегда затмевались мыслями о Ньюте и планами на будущее время. В его глазах — обжигающее пламя, и Томас практически чувствовал причиняющие боль ожоги на коже. Ньют делает шажок вперед, продолжая испепелять сжавшегося у стены друга взглядом и мысленно приказывая себе остановиться, но что-то внутри заставляло его идти до конца — он остановился только тогда, когда его ладонь уперлась в разгоряченную, твердую грудь Томаса, и это заставило его почувствовать странный жар в груди. Кажется, он окончательно свихнулся. — Не лги мне! Не смей. Мне. Лгать! Злость и страшная, сковывающая цепями ревность — вот, что испытывал Ньют. Этот придурок продолжал бегать за Терезой, не понимая, что она их всех предала, вернувшись обратно в ПОРОК. Он в замешательстве схватил запястье Томаса и вплотную прижал его к стене, непроизвольно опуская взгляд на подрагивающие влажные губы парня. Это какое-то безумие, подумал он, приближаясь к приоткрытому рту. Громкий выдох кого-то из группы неожиданно врезался в голову, и этот факт заставил Ньюта пораженно застыть прямо в паре сантиметров от губ Томаса. Он только-только осознал, что собирался сделать: черт, он был действительно готов поцеловать Томаса. Ньют поднял трезвый и прямой взгляд на напуганного резкими перепадами настроения друга Томаса, и прошептал: «прости». — Думаю, уже нет смысла скрывать это. Вены на запястьях Ньюта — тех, которых, казалось, недавно Томас держал в своих руках, — стали черными, и он испустил судорожный выдох, чувствуя, как замерло в груди сердце. Он протянул ладонь, но остановил себя и опустил ее на свое колено, ощущая, как дрожат его пальцы. Ньют молчал, смиренно опуская голову и прожигая взглядом свои ноги. Признаваться в правде было тяжело, а видеть боль в глазах испуганного Томми — еще тяжелее. Он сморгнул навязчивую слезу и повернул голову, встречаясь взглядом с другом. Он что-то говорит, обещает, что они успеют и найдут лекарство, но Ньют знает — нет. Такого не будет; его судьба давно предрешена. — Просто возьми это! Прошу, Томми, пожалуйста. Руки пытались стянуть ненавистную веревку с шеи — в итоге гильза яростно оторвалась от основания, а губы продолжали шептать что-то безумное, звучащее одновременно с пугающим голосом в голове. Он судорожным движением руки вперед протянул последнее, что от него останется, Томасу и почувствовал, как начинает задыхаться. Друг оторопело выхватил гильзу, засунул ее себе в карман и продолжал шептать слова, фальшивые и неправильные, по мнению Ньюта прямо сейчас, когда он едва-едва не конченый шиз. — Ты и я. Прямо сейчас. Мы почти на месте, Ньют. — Прости, Томми. Мне так жаль... — Все в порядке... Последний рывок — Ньют упал на землю, и Томас сдержал громкий вопль горечи и ненависти к этому миру, потому что не его близкий человек должен оседать на асфальт. Не он должен давиться черной кровью, и не он должен сходить с ума из-за безумия, творившегося в его голове. Томас продолжал говорить, он верил, что они выберутся. Он видел огонек в глазах цвета горького шоколада, и хватался за него, не боясь обжечься. — Томми... Последний рывок. Рукоятка ножа наполовину вошла в грудь. Томас смотрел в застывшие глаза друга и качал головой, думая, что все это, скорее всего, — просто страшный сон. Сейчас он ущипнет себя и очнется в Глэйде, в родном гамаке. Будет отмахиваться от щебетаний Чака, внимательно слушать Алби и смотреть в родные, любимые глаза Ньюта, радуясь, что все это — лишь ночной кошмар. Как жаль, что такое бывает только в сказках. Ньют вновь упал к его ногам, и Томас упал прямо на колени перед ним. И, кажется, что-то в его душе все-таки надломилось в тот момент, когда Ньют сказал свое последнее слово. Его имя. — Спасибо, что был мне другом. Прощай, дружище. Ньют. Последняя соленая слеза теряется в воротнике кофты. Это был тяжелый день.