Я - Аватар?

— «Экзекуция», а? — медленно протянул Джим, сухими губами цепляясь за неровности стакана. Едкое пойло резко ударило в ноздри, отчего мужчина поежился, закашляв себе в плечо. Всяко лучше той бурды, что давали несколькими уровнями ниже.       Сидевший рядом паренек, осматриваясь по сторонам, вздохнул, также заливая в себя крепкое невесть-что: — Ага.       Нахмурившись, Вэссел уставился на грязный стол, пытаясь не замечать сбивающего с толку шума бесконечной толпы, окружавшей их. Ничто в этом городе не принесет тебе ни спокойствия, ни капельки уединения. Они всегда рядом. Все. Всюду. — И что… Нравится тебе это? — неловко начал мужчина, прислоняясь к проломанной стенке местного бара. Точнее сказать закутка, накрытого стальным листом и имеющего чуть больше трех стен. На их «этаже» это уже считалось роскошью.       Закрыв уставшие глаза от огней пролетевшего мимо них винтокрыла, юнец размял затекшее плечо, все еще остро ноющее от свежей татуировки: — Типа того. Есть какие-то проблемы с этим? — почесав лоб, заросший двухнедельной щетиной лейтенант местной полиции крутил пошарпанный голографический значок, когда-то принадлежавший кому-то другому. Любят экономить даже на таких мелочах: — Просто беспокоюсь за младшего братика, который постоянно влипает в передряги, из которых кое-кто его всегда вытаскивал… — В этот раз твоя помощь не потребуется, не переживай. Туда, куда меня направляют, посторонним не место, — приглушенно усмехнувшись, Джеймс поднял брови: — О-о, так я уже «посторонний»? Давно ли ты стал таким серьезным, трусишка?       Фыркнув что-то себе под нос, солдат Нео-Сити зачесал мокрые от повышенной влажности на четвертом уровне волосы, нехотя отвечая: — Это отличная возможность… — Найти пулю у себя во лбу. Или что похуже. Это ты хотел сказать, да? — закатив бесцветные глаза, Итан зевнул, отвлекаясь на шум города: — «Сломанные» будут и дальше давить нас, и ты это прекрасно знаешь, братишка. Даже здесь, сейчас, в этой толпе. Потенциально вокруг нас шляется целая прорва террористов, которые готовы убить любого из «чистых» без малейшего повода. Просто потому что он отличается от них, потому что он — полноценная часть общества. «Экзекуция» помогает этому обществу, делает все возможное, чтобы… — Умоляю, не читай мне текст очередной брошюрки, которую ты нашел в Центре… Особенно когда у меня похмелье… — продрогнув, полицейский зажмурился, выпивая еще один стакан. — Завидуешь, что теперь у меня есть связи в Ба Синг Се? Не переживай, возможно, однажды у меня представится случай тебя туда свозить, — засмеявшись, Вэссел-старший рухнул локтями на столик, источая перегар: — Поверь мне, после того, как я побывал за стенами Нео-Сити, я никогда больше не покину этот город. Мне было достаточно… — Вы ведь победили, в чем проблема. — В том, что это не важно, идиот! Какая разница, чей флаг сейчас развивается на тех пустошах? Чьи тела до сих пор заносит песком? Все это — просто пшик! — Что же тогда важно, позволь спросить?       Задумавшись, Джимми встряхнулся, хрустя шеей: — То, что люди все равно умерли просто так, отдавая свои жизни за невесть что и невесть кому. Нео-Сити? Той маленькой его части, что покоится за пробитой частью стены? Центру, который только и отдает приказы? Ай, в гробу я видал это все! — Но ты работаешь в полиции Нео-Сити. Тебя не смущает, кому подчиняется твой же Департамент? — прицепив значок обратно на грудь, коп махнул ладонью: — Плевать… Я работаю только на себя и стараюсь не думать о том, кто кому чешет задницу… — Но парадокс не исчезнет, если ты закроешь глаза. Ты работаешь на тех, кого ненавидишь, потому что они заставляют людей делать что-то против их воли. Но ты все равно часть Нео-Сити. Так в чем тогда смысл?       Поглядывая на свой телефон, мужчина поморщился, избегая ответа: — В том, что мне нужно через двадцать минут быть в Отделе, в котором я быть не хочу, чтобы делать работу, которую ненавижу, чтобы покупать еду, которая не имеет вкуса. Когда подрастешь — поймешь… — чокнувшись с ним горючей смесью, Итан коснулся нагрудного кармана: — Я подвезу тебя… — Ой, какой теперь важный! Едва связался с «Экзекуцией», как уже всюду красуется гравимобилем! Забей, сам доеду. Я полицейский, кто меня оштрафует? Я сам? Идем… — кто-то толкнул его в спину и пошел дальше, даже не обратив внимания на расплескавшийся алкоголь. Пытаясь найти расплывчатым взглядом незнакомого грубияна, Вэссел-старший хмыкнул: — Черт, никакого уважения к тем, кто спасает ваши чертовы задницы каждый божий день.       Обидчик, повернувшись, направился к нему, говоря: — Ты что-то там вякнул или мне показалось? — Джимми, замечая хмурившегося младшего брата, помотал головой: — Эй, остынь… — Ты со своей подружкой разговариваешь, гомик? Кого ты там спасаешь, бухая и смеясь? Нас? Меня? Кого спрашиваю? — Тебя лично, — встрял Итан, огибая покосившийся столик. Опустив глаза на сопляка, незнакомец пробасил: — Его секретарше никто не разрешал говорить. Скройся туда, откуда пришел, мальчик… — полицейский, массируя переносицу, вздохнул: — Ну вот зря ты это затеял… — Я только начал, — хмыкнул один из жителей Нео-Сити, как его перебил Джеймс: — У тебя десять минут, Итан. Потом я начинаю опаздывать. А ты знаешь, как я не люблю… Черт, ну ты хоть предупреди! — новый член Экзекуторов точным ударом отправил обидчика на улицу, расстегивая несколько пуговиц на своей униформе: — Долго болтать будешь? У него здесь друзья!       Замечая ринувшихся к ним пьяницам, полицейский задумчиво почесал голову, думая о том, насколько сильно обматерит его капитан за столь большое опоздание.

***

 — Ну что, это было обязательно? — ощупывая набухающую скулу, Джеймс с Итаном сидели на краю одного из множества уровней, открывающего вид на бесконечную бездну, куда никто бы не рискнул сигануть. Много историй ходило про нижние этажи, кто-то верил в них, а кто-то… Пытался доказать самому себе, что не верит. И те и те сходили во мнении, что лучше умереть быстро здесь, чем жить ТАМ.       Его брат, осматривая рванный порез на ладони, сплюнул розовую слюну, следя за ее полетом в неизвестность. Продолжавшие летать всюду автомобили, не обращая на них никакого внимания, следовали своему пути, пока магнитные рельсы провезли очередной поезд неподалеку. Город продолжал пыхать пламенем и светом, даже когда невиданное солнце опускалось за расплывающийся горизонт.       Возможно, когда он покинет Нео-Сити, он сможет увидеть что-то кроме серости туч и смога, думал про себя Вэссел-младший. Что-то, что имело в себе цвет. Что-то, о чем можно было бы думать и вспоминать, когда закрываешь глаза… Похоже, что он неисправимый романтик! — Возможно. А возможно и нет. Какая теперь разница? Тебя сильно потрепало, а? — поежившись, полицейский попытался достать языком до сколотого зуба, но тут же поплатился за это резкой болью в челюсти: — Меньше, чем тебя, сосунок, — поглядев на единственное ранение, Экзекутор пожал плечами, смеясь: — Ну вот поднимусь до Капитана и смогу покупать тебе новые зубы каждый месяц. Устроит такой расклад? — подумав над таким заманчивым предложением, Джимми подхватил его улыбку, говоря: — Ты в курсе, что я только с тобой влипаю в такие неприятности? — Значит, будешь влипать меньше, — недоуменно повернувшись к брату, полицейский спросил: — О чем ты?       Поднимаясь на ноги, парень размялся, пытаясь выцепить серыми глазами огни Центра. Перевернутый лотос, пронзенный мечом. Точно такая же татуировка теперь красовалась на его плече, украшенная несколькими цифрами. Стоило ли воспринимать это на свой счет? Для толстосумов с верхних этажей он тоже просто цифры? Думать об этом было уже поздно: — Завтра меня перебрасывают в Синц-зу. Дело должно быть простым, со мной летят еще пара таких же новобранцев и лейтенант, так что вернусь как можно быстрее… — А что там, в Синц-зу? — стараясь казаться незаинтересованным, спросил Джеймс. Повернувшись к старшему брату, Экзекутор протянул ему саднящую руку: — Скажу — придется убить, Джимми, — затянувшаяся пауза сменилась приглушенными смешками двух Вэсселов, пытающихся найти нужный гравимобиль. — Эй, братишка, — окликнул его полицейский: — Не наделай там глупостей, хорошо? Ты, может, и крутой, но не настолько. Понял?       Подхватив хромающего копа под плечо, молодой солдат прохрипел: — Думаешь, не настолько? — ударив его лбом, Джеймс ойкнул: — Именно, черт тебя подери! А теперь давай тащить мою задницу в Департамент, два часа опоздания… Не три. Так что босс не будет сильно орать. Наверное. — Ладно-ладно. Только одно прошу тебя… — Чего? — Не пей больше эту дрянь, от тебя несет хуже чем от местных улочек. Черт! — специально выдыхая как можно больше в его сторону, Вэссел-старший засмеялся, норовя провалиться в чарующий сон. Хотя бы на пару минут… — Что ты сделал? — женский голос наконец достиг его ушей, пока все тело моментально взорвалось ноющей болью. Поежившись, мужчина через силу открыл запекшиеся в кровавой корке глаза, едва различая над собой острые черты лица одного знакомого мага воды.       Похоже, они все еще находились в той же каменной клетке, откуда выбраться не представлялось возможным. Но сейчас она освещалась приглушенным сиянием, исходящим от ладоней Кэсси, явно старающейся излечить ранения своего соседа по камере.       Стараясь поднять свою дрожащую руку, мужчина смахнул несколько кроваво-красных волос с ее лица, прокашляв: — Я видел сон. Из тех, от которых не хочется просыпаться… — выдохнув, девушка провела пальцами чуть выше, попадая в глубокую дыру размером приблизительно с ее ноготь. Старалась не думать о том, что именно она пронзила пару ребер: — Я не про это, черт тебя подери. Зачем ты дал мне свою кровь? Знал ведь, что я могу запросто сожрать тебя и не подавиться, но… — В Академии, которую я успешно бросил, мы проходили «Логику». Мне она тогда казалась самым тупым и ненужным предметом. Зачем пользоваться какими-то схемами в своей голове, цепочками и прочей чушью? Можно просто поступить так, как хочется в данный момент… Но когда начинаешь больше думать, то логика даже помогает.       Нахмурившись, Джеийшо избегала его взгляда, пронзающего насквозь. Он лежал здесь, израненный и избитый только из-за нее. Из-за того, что она не могла контролировать саму себя. Только из-за ее слабости, только из-за нее! — Я не ходила ни в какую Академию, поэтому давай по-человечески. К чему ты клонишь? — ухмыльнувшись, Вэссел закрыл бесцветные глаза, шепча: — Если умрешь ты, то и я в скором времени тоже. Но если умру я, то… У тебя хотя бы будет шанс выбраться отсюда. Вот такая вот логика… — Мне не нравится такая логика. Это больше звучит как нелепая попытка самоубийства или глупая и ненужная самоотверженность. Что то, что другое — тупость.       Засмеявшись, Джеймс пожал бледными плечами, проглядывающимися сквозь порванную одежду: — Может быть, может быть. Но я рад, что сумел достучаться до настоящей тебя, Кэсси, — отвернувшись, маг воды сглотнула комок в горле, говоря: — Откуда ты знаешь, какая из меня настоящая? Мы знакомы всего лишь… — Я чувствую, как боль пронзает тебя, когда ты превращаешься в дикого зверя. Вижу по голубым глазам, которые просят помощи, вижу в них, как ТЫ пытаешься вырваться наружу. Я ошибался во многих вещах, но в этом… Не думаю.       Ее губа дрогнула, но Кровавая Леди тут же вернулся контроль над собой, сменяя тему: — Кто такой Итан? — услышав это имя вновь, мужчина поморщился, забывая о всех своих ранениях. Воспоминания были намного больнее: — Откуда ты знаешь… — Ты бормотал его имя, пока лежал в отключке. Постоянно. Только «Итан-Итан-Итан-Итан»…       Смотря в темный потолок их темницы, бывший полицейский вздохнул, ощущая прохладу струящейся по его телу воды, взявшейся словно из ниоткуда: — Это мой младший брат. Итан Вэссел, солдат «Экзекуции»… — Ты шутишь? — удивилась Кассатари, но заметив обреченный взгляд собеседника, понурила голову: — Это объясняет, почему ты так много знаешь про экзекутора, что нас преследовал. Твой брат — один из них, получается… — БЫЛ одним из них, — поправил ее мужчина, горько усмехнувшись. — Он ушел? — но поняв, какую глупость она сказала, девушка выдохнула: — Из «Экзекуции» так просто не уходят, да?       Кивнув, бывший полицейский вновь и вновь видел огни чужого гравимобиля, влетающего в них на полной скорости. Всего пару лет после его «сна»: — Он погиб в автокатастрофе. Я был водителем, он — на пассажирском. Высота была слишком большая, чтобы хоть как-то справиться с управлением и мы… Рухнули в залив, смявшись, словно лист бумаги. Последнее, что я видел — это разрываемое на части тело Итана. И холодный труп на хирургическом столе. — Мне жаль… — Что самое забавное, я почти не пострадал. Отделался незначительными ранениями, пару швов и пластина в голове — это все. — Что в этом забавного? — непонимающе спросила девушка, уводя глаза в темный угол. — Мы всегда попадали в передряги. Начинал их он, но заканчивали мы всегда вместе. Как иначе… В этом чертовом городе лишь мы были друг у друга. Мы ссорились, мы пили, мы дрались, но… Но мы всегда выходили победителями. Итан выходил победителем. Почти всегда — без ссадин, царапин или синяков. Я принимал на себя все удары. Но в этот раз… В этот раз… Иронично, не правда ли?       Чувствуя его надламывающийся голос, Джеийшо обхватила его виски своими ладонями, посылая часть сил: — Не иронично, а очень грустно. Мне правда очень жаль… — Похоже, я сильно ударился головой, раз треплюсь без остановки. Или же это твои зубки так на меня действуют… — пуская почти незаметную слезинку, произнес в тишину Вэссел, грузно опуская грудную клетку. — Разве не приятно выговориться за столько лет? Даже если твой собеседник — поехавшая «сломанная», которая совсем недавно готова была сожрать тебя заживо? — пулевое ранение постепенно затягивалось, оставляя новый шрам на бледной коже мужчины: — Сама ведь говорила, что тебе не нравится это слово. — «Сломанная»? Именно так. Но только я могу использовать его в разговоре, понял? — кивнув, он закрыл глаза, пытаясь набраться сил: — А самой не хочется? — Что? — Выговориться? — облизав сухие губы, девушка нахмурилась: — Да мне особо не о чем… — Не расскажешь, почему так боишься всего острого?       Едва подумав о кромке лезвия и о том, как она сияет в лунном свете, Кассатари содрогнулась, пытаясь бороться с накатившей тошнотой и чувством страха. Дикого, необузданного, сковывающего.       Все тело вновь ощутило себя в том заброшенном подвале, откуда не было выхода. В котором не было ничего, кроме страданий, унижений и боли. Только боли и новых шрамов на животе, оставленных расплывающимся в сознании человеком. Она даже не помнит, как он выглядит. Помнит только сосущее чувство пустоты внутри своего нутра. Помнит, как слезливо молила прекратить, но человеческая природа всегда брала верх.       Нет ничего сильнее жестокости и желания. Если они смешиваются вместе — то этот коктейль сожжет все на своем пути, не посмотрит на рыдающую девочку, охватит ее пламенем и проникнет куда угодно. Даже в самое сокровенное. В этом был плен маленькой Кровавой Леди, у которой отняли даже собственное имя. В том закрытом подвале, из которого не было выхода. Прямо как и сейчас.       Только вот… — Эй. Если ты не хочешь об этом говорить, то я не заставляю. Не переживай, Кэсси, всему свое время. Я всегда готов выслушать. Если мы, конечно, выберемся отсюда, — вот в чем было главное отличие того подвала от этой камеры.       В старом плену был свет снаружи. Там были люди, они проходили мимо нее и не слышали страдальческих молитв о помощи. Просто спешили на свою работу. Просто были серой рекой, которая неслась дальше. И от этого было еще больнее. Еще страшнее.       Но сейчас… Даже в полной темноте она чувствовала себя в безопасности. Не было сотен, тысяч человек, которые пробегали неподалеку. Не было грохота гравимобилей и винтокрылов Центра.       Был только одинокий мужчина, лежавший у нее на коленях и говоривший что-то о логике. Логике, в которой она осталась жива, несмотря на болезненный исход для него самого. Логике, в которой ее жизнь чего-то стояла, в которой уравнение сошлось на ней. На НЕЙ, на Кассатари Джеийшо, Кровавой Леди, которая совсем недавно выловила его из канала и привела домой.       Она рискнула всем. И теперь он делал тоже самое. — Мы выберемся. Я тебе обещаю, — прошептала она, чувствуя, как за несколькими километрами смога и дыма, скрываемая от людских глаз, на небе наконец показалась полная луна.       Время пришло.