Neon Genesis Wasteland

Хикари приподнялась на локтях, вытянула шею и всмотрелась в почти сплошную стену багряно-золотого подлеска:  — Кажется, возвращаются. Кенске высунул нос из травы и поднял бинокль.  — Ага… Вон и Синдзи! Там, куда он ткнул пальцем, гибкие густые ветви разошлись, и к подножью холма вышел Икари в своем неизменном длинном плаще, со скатанной маскировочной сеткой на плече и охотничьей винтовкой за спиной. Вытряхнув листву из волос, он приветственно вскинул руку и не спеша пошел к тропинке, ведущей на вершину. Хикари мельком взглянула на него и снова посмотрела на лес, недоумевая.  — Не по-о-о-онял, — протянул Айда, задаваясь тем же вопросом. — А где Аянами? Хикари некоторое время всматривалась в подвижную, словно бы живую гущу осенних листьев, а потом поднялась, улыбаясь своим мыслям: Рей даже в возвращении с охоты оказалась непредсказуемой. К своему удивлению, Хораки пережила встречу с ней проще, чем с Синдзи: не пришлось ломать себя, чтобы привыкнуть к присутствию рядом еще одного контролера слияния. То ли первый из «богов» как-то ее подготовил, то ли еще что-то вмешалось, — но впервые увидев неизменно бледную голубоволосую одноклассницу, бывшая староста почувствовала радостное облегчение — словно почти все в сборе, словно все хорошо и как раньше. «Удивительно это… Не собрал ли Синдзи на себя всю ненависть людей? Так, чтобы Рей ничего не осталось?» Девушка снова улыбнулась, размышляя о том, какие странные вопросы приходят порой ей в голову. Хотелось списать шутки разума на пост-эффекты наркотиков, на перемены в жизни, но она слишком хорошо помнила, что такие озарения посещали ее и раньше — там, в Яме. Собственно, Хикари полагала, что вспомни она отчетливо свою жизнь между слиянием и пленом, — и там бы обнаружились неожиданные выводы, парадоксы, спонтанные решения. «Вполне возможно, что я благодаря им и выжила, — подумала она, наблюдая, как охотник поднимается к ним. — В конце концов, Комплементация не только его изменила».  — Привет, Синдзи! А где Рей? — спросил Кенске, принимая завернутую в сеть дичь. Икари повел плечами, не то разминая их, не то начиная таким образом отвечать Айде.  — Отделилась. Мы увидели у побережья сектантов, и она ушла. Обещала быть к вечеру.  — А почему ты с ней не пошел?  — Это ее сектанты. Пусть что хочет, то с ними и делает, — отозвался Синдзи меланхолично. Хикари нахмурилась: она слышала о странных фанатиках, живущих далеко на юге, у самой бездны, образованной Черной Луной, но чтобы они так далеко заходили на север… Культисты, неистово верующие в рай, потерянный благодаря людским грехам, были очень беспокойными соседями. «С другой стороны, этим повезло. Примут смерть от руки своей Богини».  — Двигаем назад? В поселок? — спросил Айда, прерывая хмурое молчание.  — Да, идем. По дороге домой Кенске и Икари обсуждали возможность замены чего-то в электронике «лексуса», а Хикари, вполуха слушая пересыпанную жаргоном речь, погрузилась в размышления о Вернувшихся: в землянке Дзюнкэ опять разошлись балки перекрытия, Мия-тян приболела и уже неделю плохо двигалась, а Хасаси в который раз растерял обувь.  — Хикари… Девушка завертела головой: они стояли уже в тени дома вождя, и замерший напротив Синдзи внимательно изучал ее. Кенске куда-то подевался.  — Да, Синдзи?  — Ты хороший вождь. Она вздрогнула, но в глаза ему посмотрела:  — Хороший, но?  — «Но»? — переспросил Икари без тени улыбки. — Никаких «но».  — И почему ты решил сказать мне это? — поинтересовалась она. Икари слегка прищурился и отвел взгляд, посмотрел вниз — на скопище островерхих землянок, на редких людей в латаной одежде, на вытоптанные тропинки, общую кухню…  — Захотелось.  — Ты стал похож на нее, Синдзи, — сказала Хикари. — Хорошо оно или нет, но стал похож. Он кивнул и вошел в дом, а девушка не могла понять, что же именно в нем изменилось после встречи с Рей и откуда странное ощущение взаимопроникновения этих двоих. Хикари потерла висок, размышляя над разными вариантами «взаимопроникновения», прислушалась к возне в поселке и пошла вниз.  — Синдзи?  — Ага, дай паяльник.  — Вот… Так это, Синдзи, я хочу спросить… Блин! Ну дай я отпаяю, у меня уже сердце кровью обливается…  — Погоди. Еще издали она оценила картинку: Айда нетерпеливо приплясывает около машины, а от Синдзи на виду только грязные ботинки — остальное упрятано под кузов. Хикари отвлеклась, споткнувшись на выброшенной парнями железке, и остановилась.  — Ну Синдзи… А, ну тебя! Это, а что у тебя с ней? Уже собравшись крикнуть увлекшихся механиков на ужин, Хикари остановилась: это был очень интересный вопрос, и уж ради ответа ужин мог подождать полминуты.  — Айда, прими схему и потыкай в нее тестером. Кажется, это она. Кенске замер над высунувшейся из-под машины рукой.  — Взял, отпускай… Так это…  — Ничего.  — А? Нет, погоди, ты не понял…  — Все я понял и ответил, — сказал глухой голос. — Ничего. Ты схему проверил? Кенске обескуражено замолчал и оглянулся, наконец, почувствовав взгляд Хикари. Девушка невольно улыбнулась: очень уж потерянный и обиженный был у того вид — будто любимую игрушку отобрали. «Он что, серьезно собирался подшучивать над Икари на такую тему?»  — Э, Синдзи, — Кенске пнул машину в гулко ахнувший борт. — Вылезай из песочницы, за нами мама пришла. Ноги задергались, и Икари выкарабкался из-под «лексуса», поднялся, обтирая тряпками руки.  — Да, сворачиваться пора. Темнеет, — сказал он и забросил испачканную маслом ветошь в окно автомобиля. — Кенске, прихвати эту плату с собой. Зуб даю, в ней все дело.  — Ты понимаешь, — обратился к Хикари Айда, — эта его сигнализация все же сбоит по-черному…  — Да я-то понимаю. Чтобы никаких больше фейерверков посреди ночи, — твердо сказала Хикари. — Если опять сработает огнемет…  — Староста…  — Кенске, помолчи! Синдзи, ты понял? Икари кивнул на ходу и неторопливо пошел по ступенькам, ведущим наверх — к дому вождя. Хораки оглянулась на Айду:  — Ты ему показывал обжегшегося Ичимуру?  — Да, показывал, — скривился Кенске. — Хикари, перестань. Синдзи отключил цепи сигнализации. Кенске смущенно повертел плату в руках, но идти вслед за бывшим одноклассником не спешил. Прищурившись, Хикари попыталась рассмотреть в стремительно валящихся сумерках лицо бывшего вождя.  — И что это значит, а?  — Ты понимаешь… Это об Ичимуре. Хикари насторожилась:  — Ну что еще? Я не была у него с утра. Как он?  — Да в том-то и дело, что хорошо. У него рука перестала болеть. Девушка скептически подняла бровь:  — Что ты врешь-то? Ты ожог видел? — она потихоньку заводилась, но ничего поделать не могла: идиотизм ситуации изводил ее. — А ведь он просто проходил мимо этого «дракона» — не к машине шел, заметь! — а получил…  — Хикари, Хикари! — Кенске замахал на нее руками, в которых была по-прежнему зажата микросхема. — Я же ничего… Просто Син сказал, что тому стало легче.  — Как это? Айда пощипал кончик носа:  — Не знаю. Я подумал, ему показалось, специально вернулся… А Ичимура бинты снимает, и там вроде как все намного лучше… Хикари почувствовала раздражение — «что за глупость, право слово!» — развернулась и бросила через плечо:  — Я сейчас схожу к нему. Но если ты мне хочешь втюхать целебный эффект святого Синдзи… Девушка решительно пошла по тропинке, кипя от возмущения, и услышала за спиной только обиженный вздох Айды. «Ты хороший вождь, Хикари», — вспомнилось ей, и эта странная неожиданная похвала внезапно обрела новый смысл. Девушка гнала от себя странные воспоминания о том, как Вернувшиеся будто бы ожили после появления Синдзи, как вдруг заговорила крошка Рико, как Саймон впервые смог одеться сам… И это всего несколько дней, всего каких-то четыре дня, которые провел в поселке неудавшийся бог этого мира. «Бог… Вот так метафора обретает смысл». Повертевшись в узких проходах между скатами, она наконец распахнула тяжелую дверь в нужную землянку.  — Ичимура?  — Хикари-сан. Пожилой мужчина оторвался от наблюдения за стоящей на столе лампой и поднял голову. Внутри было чисто и опрятно, слабо пахло антисептиком и свежими бинтами, а еще царил какой-то легкий аромат, окружающий всех Вернувшихся — словно бы легкая нота вянущих цветов. Хикари огляделась: судя по смятому белью, Ичимура провел день в постели и встал лишь недавно, что было хорошо и правильно, а вот отсутствие тарелок на столе ей не понравилось.  — Ичимура, как ты себя чувствуешь?  — Хорошо, Хикари-сан.  — «Хорошо»… Почему ты ужин пропустил? — спросила она как можно спокойнее. Ичимура закивал, глядя на нее своими огромными черными глазами.  — Я пропустил.  — Да, я поняла, Ичимура. Почему? — терпеливо уточнила она. — Болит рука? Мужчина прикрыл глаза и вдруг слабо улыбнулся:  — Я думал, Хикари-сан. Хораки вздрогнула от того, как он произнес это: слишком уж живо, слишком уж по-настоящему звучала речь раненного человека — Вернувшегося. «Невозможно… Что с ним? Болевой шок? Но для этого ожог слишком уж слаб…» Девушка присела на край постели, а Ичимура с легкой улыбкой смотрел на нее, и теперь и во взгляде виднелось что-то новое, что-то чужое — виднелось даже при тусклом свете масляного светильника.  — Это… Хорошо, Ичимура, — неспешно сказала Хикари. — И о чем ты думал?  — О многом, Хикари-сан. О себе, о том, кто я, о нашем поселке… «Кто я…» Вождь недоуменно смотрела на человека и вдруг, поняв, что боится, устыдилась своих мыслей: на какую-то секунду она ощутила настоящий страх, словно вопрос о своей сущности вдруг поставил робот. Или компьютер какой-нибудь. «Он же человек! Человек, Хикари, как ты можешь?!»  — Я… Я хочу быть полезным, Хикари-сан, — спокойно и как-то даже мечтательно произнес Ичимура. — Вы дадите мне работу?  — Работу? Но ты же и так работаешь…  — Нет, — с легким оттенком досады сказала Вернувшийся. — Я хочу быть настоящим работником. Я когда-то умел работать на станках, может… Остаток речи Ичимуры потонул для девушки в гуле крови: воспоминания о до-Ударной жизни, эмоции, память, желания — Вернувшийся на глазах становился человеком. «БЫЛ!!! Дура, он был человеком, он им и остался!.. Но что…» Поняв, что мужчина смотрит на нее выжидающе, она встала:  — Хорошо, Ичимура. Я подумаю.  — Спасибо, Хикари-сан. А я… Могу набрать себе… Помощников? Девушка едва поняла его, но кивнула и вышла из землянки. Закрыв дверь, она почти легла на скат крыши и воткнула невидящий взгляд в косую кроваво-красную полосу, зачеркнувшую небосвод мира. «Что это было? И… Зачем я к нему приходила? Что-то хотела спросить?» Бывшая староста 2-А класса неторопливо пошла к своему дому над обрывом, изредка опираясь на грубые деревянные крыши. В тяжелой голове было слишком много мыслей. Синдзи сидел у костра, подобрав под себя ноги, и предавался высокоинтеллектуальному занятию: подбирал с земли мелкие камешки, мусор, черенки листьев и короткими бросками отправлял это все в огонь. Хикари поколебалась и села рядом — Синдзи даже бровью не повел, в его зрачках по-прежнему плясал отблеск пламени.  — Ты что-то хотела? Девушка невольно поморщилась от звука его голоса: огонь слишком быстро поглотил ее внимание, утянул в себя.  — Да, Синдзи, — сказала она тихо. — Я хотела спросить тебя о Вернувшихся.  — Давай. «„Давай…“ Было бы это так легко. И что у него спросить?»  — Синдзи, почему ты именно сегодня сказал, что я хороший вождь? Икари зашевелился и лег на локоть, расправляя смявшийся плащ, — теперь он смотрел на Хикари снизу вверх — смотрел задумчиво и с легким интересом.  — Странный вопрос. Ты, полагаю, почему-то решила, что день какой-то особенный? Хикари поежилась и подсела ближе к огню.  — Да. Я была у Ичимуры.  — Это мужчина, которого задело огнеметом? — прервал ее Синдзи. — И как он?  — Да, это он. Он… Странно, — выдавила из себя Хикари. Странный Вернувшийся словно стоял перед ней.  — Ты хороший вождь, Хикари. Это все и объясняет. Икари снова смотрел в огонь. И это раздражало, да что там раздражало — это уже начинало бесить.  — Синдзи, если ты что-то знаешь…  — Ты выводишь их. Понимаю, тебе очень хотелось бы списать это все на меня…  — Вот еще, — неуверенно фыркнула Хикари, холодея внутри. — Но…  — Это не я. Это ты, — Синдзи подобрал ноги и снова сел, только теперь, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Подсвеченная сполохами синяя радужка неприятно мерцала, и Хикари пожалела, что Икари отвлекся от созерцания пламени.  — Я?  — Ты. Они видят этот мир не так, как обычные люди. Для них все еще идет Комплементация — то есть, они в веренице вселенных, в гуще возможностей. Кенске считал их потерянным для человечества стадом, а себя — исключительным пастухом. И они это осознавали, жили этим. Синдзи слегка прикрыл глаза, словно вспоминая что-то. И еще — он явно увлекался, а Хикари вдруг почувствовала себя у горнила — потухшего, подернутого пеплом, набитого лишь прогоревшими углями, — но все же горнила, где ковался этот жалкий, чудовищный и прекрасный новый мир.  — Ты не такая. Ты тормошишь их, будишь, пробуждаешь в них лучшее… Ты активна, жива, ты хочешь жить вопреки всему — и невольно учишь этому их. Они становятся быстрыми, приспособленными к миру, даже лечатся сами. Ты не замечала этого — а сейчас хочешь видеть чудо, но… Но, Хикари, это чудо целиком твое. Девушка заворожено смотрела в словно наплывающие на нее глаза и пыталась сосредоточиться, но все было тщетно: она плыла в веренице образов — тех самых, которые дарила, оказывается, своим подопечным.  — Хикари…  — А?! Синдзи улыбнулся.  — Ты способна создать маленький хороший мир. Теплея в душе от этой странной грустной улыбки, Хикари поняла, какая тревога ее гложет. И она была тягостной — эта мысль о том, что на самом дне души бывшая рабыня может жить мщением, страхом, болью тех дней, что навсегда останутся там. Как бы далеко она не была от Ямы.  — Синдзи, я…  — Да, — кивнул он. — Это опасно. Как любая перемена, но…  — «Но»?  — Да. Теперь есть «но», — сказал Синдзи. — Ты хороший вождь. Хикари встала, а Икари уселся в прежнее положение, провел рукой по земле, выискивая там какую-нибудь пищу для огня.  — Ты тоже другой, Синдзи, — сказала она. — Тоже меняешься. Никак не показав, что вообще что-то услышал, он отправил в пламя сморщенную травинку.  — Я думала, это Аска делала тебя другим, но ты продолжаешь меняться даже без нее. Хикари замерла: упоминание о подруге, которую Синдзи спас таким чудовищным образом, оказалось неприятным даже ей самой, а уж как оно прозвучало для Икари — сомневаться не приходилось. Треск костра стал оглушительным в навалившейся тишине.  — Она… Отдыхает, — сказал Синдзи. — Аска вернется, но пока ей очень больно.  — Это все, снова… — прошептала Хикари. — Это хуже смерти. Оторвав взгляд от пламени, он посмотрел на нее с кривой ухмылкой:  — Осуждаешь мой выбор, староста Хораки?  — Я… — растерялась девушка: Синдзи с легкостью менялся буквально на ходу, и сейчас парень, только недавно излучавший мудрость и спокойствие бога, был уже совсем другим: сквозь злость сочилась тяжелая и почти осязаемая боль — колючая, мягкая, обволакивающая и безнадежная.  — Я не спасал Аску — я позаботился о себе, урвал свой шанс увидеть ее еще раз. Возможно, она и считала, что это хуже смерти. А быть может, она бы согласилась с моим выбором, но я… Синдзи замолчал, протянул руку и скользящим движением ладони притронулся к подрагивающим языкам пламени — будто погладил их. Яркое марево обтекло руку, а парень даже не поморщился. Хикари в полузабытьи смотрела на эту нереальную ласку. -…Я опять решил все за других, и опять все — ради себя. Такая уж моя карма. Треск. Тишина, запах щедро накормленного пламени — и неторопливые взмахи ладони: Синдзи остужал руку и смотрел мимо Хикари, а девушка даже не знала, что тут можно сказать.  — Рей что-то нет, — произнес Синдзи будничным тоном. — Я ее, наверное, тут подожду. Вставая, она одернула куртку, оглянулась в темноту за освещенным кругом и поискала взглядом тропинку к дому. Синдзи сидел, не сменив позы, но Хикари чувствовала, что внешне безразличному парню слегка не по себе. И еще — ей тоже было не по себе. И лучше пойти спать. «Не так. Лучше пойти лечь — а там уж как получится».  — Доброй ночи, Синдзи.  — Доброй ночи, Хикари. Она проснулась рано утром от предрассветного холода, нагло грызущего раскрытые плечи. Хикари встала, натянула свитер и, слушая, как все тише стучат зубы, решила, что ложиться больше не стоит — дурная голова и разбитость ей и без этого обеспечены: не попыткой доспать, так самим уже ранним подъемом. За перегородкой в кладовке кто-то выводил тоненькие рулады застуженным носом, в запотевшем стекле наклевывался новый день, и Хикари решительно взяла курс на этот самый день. Из зеркала с любопытством выглядывала веснушчатая девчонка с высоким обветренным лбом и огромными мудрыми глазами. «А вот это мы прекратим. Вот эти рефлексии нам совсем не нужны с утра», — сказала себе она и зачерпнула из ведра воды, простоявшей всю ночь у двери. Мысли тотчас перепугано забились подальше. Покончив с гигиеной, девушка прислушалась: соня за стенкой и не думал реагировать на возню в доме. Хотя кто-то договаривался накануне встать пораньше и двинуть к складам. Хикари прислушалась и поняла, что похрапывает только Кенске. «Икари что, здоровье в рассрочку взял — на улице спать? И где, черт возьми, носит Аянами?»  — Айда, подъем! — гаркнула она, открывая дверь. Кенске булькнул и мгновенно сел в кровати, моргая глазами.  — А? Который…  — Около пяти. Давай тут, протирай глаза. Выходить скоро. Айда со стоном рухнул на спину и скрылся под одеялом, а Хикари заулыбалась и вышла — этот спать не будет больше, так что оставалось только прояснить ситуацию с Синдзи. На улице яркая осенняя погода смазывалась тянущим с океана холодом и серостью утра. Девушка зябко обхватила себя руками, но за курткой решила не возвращаться. На ступеньках осела влага, кусты тоже дышали сыростью, и она спустилась к костру, вздрагивая от прикосновения волглых листьев к лицу. Огонь за ночь выжег дрова, и пепелище выглядело выстуженным и холодным. Хикари скривилась: ее опасения целиком оправдывались — Синдзи спал, вытянувшись прямо на земле и сунув под голову кулак. «Хоть ворот поднял, дурень», — вздохнула Хикари и только сейчас заметила Рей. Она лежала на животе, ее подбородок покоился на сложенных ладонях, и смотрела Аянами прямо в лицо спящему. Отсутствующих и задумчивый взгляд красных глаз, слегка приоткрытый рот — она вся была поглощена зрелищем, не хватало лишь румянца на щеках. «Ну это разве что от простуды будет», — Хикари решительно подавила теплое чувство в груди и ступила на землю с последней ступеньки.  — Аянами, это староста там? — поинтересовался Синдзи. Судя по мимолетному выражению на лице Рей, бодрость этого голоса стала и для нее сюрпризом.  — Да, Икари.  — Это хорошо. Синдзи поднялся и сел, а напротив него — отражением — садилась Рей. Хикари с любопытством смотрела на эту странную пару и не могла понять, чего им еще не хватает в жизни. Помимо друг друга.  — Привет, Хикари, — сказал Синдзи и подтащил к кострищу корягу.  — Привет. Поднимайтесь, будем есть. Хикари полюбовалась на зевающего парня и перевела взгляд на Рей: девушка убрала прядь с лица, полезла в карман своей боевой брони и перебросила Синдзи коробок спичек. Тот кивнул в ответ и принялся колдовать над деревяшками.  — Ты с кострами в детстве не наигрался? — поинтересовалась Хикари. — Пойдем, выпьешь чего-нибудь горячего.  — Хорошо. Сейчас идем. Синдзи еще раз широко зевнул и умудрился-таки поджечь раскрошенную кору, а Аянами внимательно изучала этот процесс, не обращая внимания больше ни на что.  — Ладно, поднимайтесь, — буркнула Хикари и повернулась к ступеням. — Вам скоро собираться. «Ну как такому не позавидовать, а?»  — И давно вернулась?  — А ты давно не спишь? Под кедами влажно поскрипывал раствор, а позади повисла тишина — только треснула тронутая огнем ветка.  — Ясно. Доброе утро, Аянами.  — Доброе утро, Икари. Ей очень хотелось обернуться и посмотреть на их лица в этот момент, но Хикари знала, что ничего особенного не увидит.  — Икари. Синдзи пнул калитку и рывком ушел в сторону, прижавшись к воротам, а в проем нырнула Рей. Фигура в плаще выждала ровно секунду и тоже скрылась в темноте. Хикари неуверенно переминалась чуть поодаль — у машины: парочка убедительно попросила остаться в стороне хотя бы поначалу. И если на словах-то это выглядело очень заботливо, то в действительности староста прекрасно понимала, что кто-то третий им просто-напросто мешает. Кенске зато не напрягался — спокойно курил себе, развалившись на крыше «лексуса» и положив руку на приклад винтовки. Сама снайперка беззаботно уткнулась стволом в ослепительно-синее осеннее небо.  — Эй, ну не нервничай, — посоветовал Айда, глядя на нее сверху вниз и забычковал сигарету. — Ты ведь с одними только Вернувшимися сюда ходила.  — Ходила, Кенске, но тогда мы по дороге следов ящериц не встречали. И дверь была заперта на замок.  — Ну, у тебя тогда и стрелков не было, — рассудительно сказал Айда и с ухмылкой погладил оптику ружья. — Так что не тереби нервишки.  — Айда, помолчи. Из-за огромных ворот не доносилось ни звука — ни единого. Хикари в который раз огляделась: на парковке, залитой светом полуденного солнца, было спокойно и тихо — потрескивали разогретые пластиковые бутылки, ветер шуршал пакетиком, зацепившимся черти когда за зеркальце ржавой «мазды». Окруженное осенним лесом асфальтовое поле была невыносимо мирным и тихим, склады — угрожающими, но тоже безмолвными.  — Я пошла.  — Э, стой! Хикари пошла вперед, не слушая чертыхающегося Кенске. «Ревную? Я? Кого и к кому? Или мне интересно застукать этих богов? Какого черта так тихо? Да что это со мной?» Она прекрасно понимала, что происходит с ней, и все эти вопросы были только белым шумом, в меру успешно забивающим разум. «Ребята… Я буду безумно рада, если увижу даже самый обычный поцелуй. Иначе вы просто не люди».  — Аянами, это глупость. Ты ведь понимаешь?  — Нет.  — Мы не можем штурмовать в лоб.  — Почему? Пауза. Хикари посмотрела себе под ноги и сделала еще один острожный шаг. Полупустые стеллажи нависали над ней со всех сторон, но пока еще можно было идти тихо. Хотя и не особо нужно: эти двое не скрывались и голос не понижали.  — Как тебе объяснить, Аянами… Хотя бы потому, что ты мне ничего толком не объяснила. Беги-стреляй — это не план. Не для меня. Пауза.  — Вот видишь, как все просто? Есть план «Б»? Побезумнее?  — Есть. Невидимый Синдзи издал продолжительный стон:  — Изложи. Хочу убедиться, что ты можешь еще чем-то удивить меня.  — Использовать подопытного проекта «F.E.V.» В качестве боевой единицы. Хикари замерла: изумленное молчание Икари было почти материальным — оно ощущалось как сквозняк, свистнувший между решетчатых стоек и полок.  — Любопытно. И почему ты решила удивить меня сейчас? Подошло время, полагаю?  — Нет.  — И?..  — У сектантов было трофейное радио Анклава, я получила новую информацию.  — Ясно. Завтра выдвигаемся. В темноте склада послышались шаги, и Хикари сразу же потерялась, пытаясь понять, где Икари и Аянами.  — Раз уж зашла, лови ящик, — сказал Синдзи и — естественно — его голос доносился уже из-за спины. Девушка едва успела обернуться и подхватить коробку, к счастью, довольно легкую. Из-за плеча Икари выглядывала Рей, оба держали перед собой внушительные ящики с консервами, а девушка вдобавок держала во рту тонкий фонарик-ручку, выписывая его лучом замысловатые узоры в пыльном воздухе.  — Вы тут…  — Да, что-то задержались, — закончил за нее Синдзи. — Там все хорошо?  — Д-да… — пробормотала Хикари. — А вы…  — Ах да, — улыбнулся Синдзи и обернулся к Рей. — Мы забыли с тобой поцеловаться. На публику. Аянами некоторое время смотрела на него, и луч света прекратил дергаться, выхватив из жиденького полумрака ухмыляющуюся физиономию Икари. После чего Рей выпустила фонарик на крышку ящика и ровно произнесла:  — Да, забыли. И пошла к выходу. Хикари лежала в траве и прислушивалась к угасающим звукам двигателя. Густая рыжая трава склонялась над ее лицом, и в свете солнца она напоминала багрянец волос ее школьной подруги. В небе не было ни облачка — только глубина.  — Странные они. Кенске шлепнулся рядом — до того он провожал взглядом уходящую машину.  — Странные.  — Ну, это пройдет. Есть средство от таких странных отношений, — с умным видом сказал Айда, охлопывая карманы куртки в поисках сигарет. — «Переспать» называется. Хикари захихикала. Айда смотрел на нее сверху вниз и обиженная гримаса потихоньку разглаживалась, уголок губ задергался, и он присоединился к веселью. Девушка упоенно хохотала, вытирая слезы, будто никогда в жизни не смеялась, словно никогда не слышала таких глубокоумных нелепиц… Словно отъезд Синдзи и Рей выдернул какой-то ограничитель.  — Знаешь, Хикари, — сказал Айда, икая, — я… Рядом с ними чувствую себя необычно…  — О, неужели?  — Ага. Кенске вдруг посерьезнел и сунул в рот сигарету, прикурил, задумчиво глядя в сторону поселка.  — Словно я детекторный приемник, который ловит пакетные передачи. Хикари нахмурилась, пытаясь понять его, а потом слабо улыбнулась.