Тропинка следов. Пристанище.

«С Ермолаем тяжело будет, ох тяжело. Тут надо напрямую говорить. А он упрямый, с понятиями… Если упрется, то нипочем не сдаст. С ним можно разве что на чести сыграть. Так что, прости племянница, но придется тобой прикрываться. Хотя, ради тебя ж и стараюсь… К Ермолаю может только Петр Иванович приехать и никто другой. Придется открываться. Правда тут не так уж и страшно. Если объяснить, то опять же не выдаст. Надобно только чтоб и по дороге никто не признал. А это значит что? Значит идти тебе Петр Иванович к цирюльнику, а потом у него же бороду покупать. Благо тот излишним любопытством не отличается и к сплетням не слишком склонен на удивление.» Уже подходя к дверям парикмахера, Миронов запоздало подумал, что неплохо бы быть его единственных клиентом на данный момент, но понадеялся на то, что стричься-бриться народ у нас не особо любит. И не ошибся. Господин Хватов явно скучал без клиентов, потому к новому бросился как к родному: - Что желаете, постричься, побриться? - Только побриться, пожалуйста. С бритьем было покончено быстро. Пришла пора перейти ко второй части визита. - А что, любезный, говорят у Вас парики и бороды прикупить можно? – небрежно спросил у парикмахера Миронов. - Можно, можно. И прошу заметить товар отменного качества. Даже полиция иногда пользует. Вот и следователь на днях заходил. А Вам что требуется? - Борода, милейший. Да с усами. Да, чтоб под цвет волос подходило. Чтоб как родные. - Прошу, выбирайте. – угодливо проговорил Хватов, размещая перед клиентом товар. Он, конечно, признал Петра Ивановича, но пока помалкивал, мало ли почему клиент представляться не хочет. Выбрав себе бороду и заплатив за нее довольно кругленькую сумму, Миронов, будто угадав мысли парикмахера, заметил: - Только я Вас попрошу, Вы меня не видели. Хочу сюрприз сделать. - Это конечно и всенепременно. – поклонился цирюльник и протянул руку за дополнительным вознаграждением, в котором отказано ему не было. Миронов опять замотался в шарф и вышел на улицу. «Нда, недешево, Аннушка, мне обходиться устройство твоего счастья. Ладно… За ошибки платить надо… Теперь надобно вопрос с транспортом решить. На извозчике к Ермолаю я ехать не хочу. Нечего лишних свидетелей плодить. Значит придется молодость вспомнить и верхом скакать. Чего не сделаешь, ради любимой племянницы… Так, коня можно в школе верховой езды на день взять. Вот сейчас туда схожу и обо всем и договорюсь, чтоб наутро конь уже готов был. Благо там меня в лицо никто не знает.» Договорившись о коне, уже на выходе Петр Иванович внезапно оказался безмерно близок к провалу всех своих планов: он столкнулся со своим братом. Видимо тот по каким-то делам приехал к хозяину школы. Миронов-младший, к счастью, был замотан в шарф и успел надвинуть котелок на глаза, а старший брат все равно проводил его взглядом, словно в задумчивости, но пошел дальше, не окликнул. Пулей выскочив на улицу и запрыгнув к первому попавшемуся извозчику, Петр Иванович с трудом успокоил бешено колотящееся сердце. «Нет, стар я уже для таких переделок! Все, это последний раз! Устрою счастье Аннет, куплю себе виноградник в Провансе и на покой!» На следующее утро, встав пораньше и кое-как позавтракав в своей комнате, Миронов принялся сооружать себе бороду. Надо сказать, что пользоваться накладными бородами он страшно не любил. Все они ему казались не такими, неправильными. Вот и в этот раз, хоть и подходила по цвету борода отлично, хоть и приклеена была точно, но результатом он был не доволен. Потому все равно замотался в уже привычный шарф. Конь ждал оседланным в условленном месте и Петр Иванович, перекрестившись, вскочил в седло и поскакал в сторону соседней деревни, где обитал егерь. Ехал он на удачу. Вернулся ли егерь от гостей было неизвестно. Но Миронов рассчитывал хотя бы соседей расспросить – те могут хоть сказать, сам егерь в гости поехал или сопровождал его кто. На удивление егерь уже вернулся. И гостя пустил, хоть и с неохотой. - Здравствуй, Ермолай Алексеич. Разговор у меня к тебе серьезный имеется. – начал Миронов. - День добрый. Только я с незнакомыми серьезные разговоры не веду. – сразу насупился егерь. - Не узнал. – Миронов снял шарф совсем и отклеил бороду. – А так? - Хм… Ну здравствуй, Петр Иванович. Проходи, чего в дверях стоять. Изба была небольшая, но чистенькая. И видно было, что не простого крестьянина изба. На стене пару ружей висело и сабля. И ружье же стояло в углу у двери. Хозяин сел возле стола и показал гостю на стул напротив: - Только, что ж ты тут за маскарад устроил, а, Петр Иванович? - Так ведь нет меня в Затонске, Ермолай Алексеич. Официально, так сказать, нет. Я как узнал, что у вас тут за кутерьма началась, так сразу и вернулся. Только к своим не показывался. Так дела проще решать. - И что за дела такие, что ты есть, а вроде как и нету? - Штольман пропал, слышал? – Петр Иванович решил пойти ва-банк. - Ну, слышал. – нахмурившись, пробурчал егерь. - Вот его и ищу. - Так его, почитай вся полиция ищет. И полгорода в придачу. Да, никак не найдут. – усмехнулся Ермолай. - Ну так я – не полгорода, и не полиция. Я сам по себе. И только ради племянницы. - А я то тут причем? - Да, вот думал я, думал. И надумал, у тебя Ермолай Алексеич спросить: а не видал ли ты, случайно конечно, нашего Якова Платоновича уже после его исчезновения? Я ведь только помочь хочу. Одному ведь – ой, как сложно. Да и мне спокойней будет, коли знать буду, что жив он наверняка. Ну так как, а? - Надумал, говоришь. В целом, верно ты надумал. Если б он ко мне пришел за помощью, я бы помог. Только не приходил он. Не было такого. - Точно не было? – с хитрецой переспросил Миронов. - Петр Иванович. Мы ведь давно уже знаем друг друга. И хорошо знаем. Верю я, что ты за племянницу радеешь. Знаю, все знаю. Но ничем помочь не могу. Не видел я его. - Огорчил ты меня, Ермолай Алексеич. Ты моей последней надеждой был. – вздохнув, Миронов тяжело поднялся со стула и шагнул к двери. Бороду обратно он наклеивать не стал, сунул ее в карман и, уже привычно, замотался в шарф. - Ты не серчай шибко. Ты подумай, может пропустил что. Ты всегда самый умный был… - услышал Петр Иванович за спиной голос егеря. И показалась ему ухмылка в этом голосе. Миронов возвращался в город с тяжелой головой. Он пустил коня шагом и крепко задумался. «Где я ошибся? Что упустил из виду? К Ермолаю Штольман не приходил, тут я ему верю. Но что-то егерь знает. Всего он мне не сказал… Думай, Петр Иванович! Что-то ты пропустил! Что-то важное!»