***
Передо мной стояла на штативе настроенная камера, яркий свет множества неоновых ламп привычно бил по глазам, я отработанными движениями разглаживала хромакей. Оставалось лишь сесть на высокий стул перед зеркалом и начать съёмку, но мысли в голове путались и делать абсолютно ничего не хотелось. С выпуска моего последнего видео прошло больше трёх месяцев, если не считать нескольких залитых влогов, но они не были никак связаны с макияжем. Я была благодарна компании, что мне разрешили снимать закулисные видео с концертов, шоу и других мероприятий, чтобы потом вбрасывать контент на канал в YouTube, пусть весь отснятый материал перед выпуском и проходил через строгую внутреннюю проверку BigHit, но без этого мой канал бы уже похоронил сам себя. [1] Подготовления окончены, красная лампочка сбоку видеокамеры сигнализировала об активной записи, а я совсем не знала, с чего начать вступление, потому лишь продолжала молча смотреть в большой объектив. Нет, слова находились, мне определённо было, что сказать, только вот эти речи точно бы не были в тему. Я крутила в руках блокнот с попунктным разбором макияжа и нервно дёргала ногой: казалось, прошло больше получаса, как я сидела в удобном кожаном стуле, отделённая от остального мира зелёным фоном хромакея. — И отчего так тяжело, я ведь столько раз этим занималась? — нужная энергия на создание чего-то стоящего явно задержалась где-то по пути ко мне, и я чувствовала себя так, будто из меня вытянули все силы. Перед глазами настойчиво маячил образ сдерживающей слёзы Юнхи, а голос разума только и твердил о том, что нужно было пойти за ней, и только об этом и были все мои внутренние монологи на протяжении дней так трёх. Моя вымершая, казалось, совесть проснулась буквально через несколько часов после ухода подруги, задвинув назад все остальные проблемы, и теперь меня которую ночь мучала бессонница. Я думала, будет легче, что я просто забуду о Юнхи и никогда не вспомню о ней, но что-то пошло против моего наивного плана. Я всегда восхищалась людьми, что так просто могли вычеркнуть кого-то из своей жизни, но, как оказалось, я в их число точно не входила. Я то и дело порывалась побежать к Хи домой, чтобы извиниться, но каждый раз становилось невыносимо страшно, и я не могла этот страх приглушить. А это доставляло немало проблем на работе: приходилось окольными путями обходить приёмную Кан Сеуна и на цыпочках пробегать мимо отдела кадров, с которым мне приходилось очень часто контактировать из-за расположившегося рядом маркетингового отдела, с которым меня связывали нерушимые путы. Я знала каждого сотрудника в лицо и со многими неплохо общалась, и потому мои трёхдневные манёвры во избежание столкновения с Юнхи не остались незамеченными. Я потянулась рукой к камере, что всё ещё продолжала съёмку, и отключила её: смысла продолжать мои попытки создать видео сегодня я не видела. Есть столько материла, который хотелось бы показать людям, но, похоже, я не настолько хороша, чтобы работать, несмотря на подавленное состояние. Я не профессионал, как парни из BTS, а простой любитель, которому повезло в жизни чуть больше, чем другим. На меня возложили огромную ответственность, с которой я была не в состоянии справиться, ведь даже с собственными личными проблемами не в силах разобраться.***
Солнце уже начинало опускаться за небоскрёб, даря последние жаркие порывы ветра перед тем, как придёт долгожданная прохлада. Температура уже который день держалась на твёрдой отметке в тридцать градусов по Цельсию, и потому выходить куда-либо прогуляться желания никакого не возникало. Моё времяпрепровождение на улице ограничивалось дорогой из дома в агентство по утрам и обратно через гипермаркет. Пару раз приходилось выезжать на фотосеты, но мы всё время находились в крытом оборудованном павильоне, так что моё тело не успевало облучиться ультрафиолетом как следует. От нечего делать по вечерам я смотрела фильмы и рисовала всё без разбору, встречаться с кем-либо не хотелось: испортила бы людям только настроение своей накатившей апатией, а так я за неделю умудрилась пересмотреть несколько сезонов «Доктора Хауса», и не сказать, что это полезное занятие, но для души — самое то. [2] Но пришло время выползать из защитной скорлупы и, гордо подняв голову, тащиться навстречу Канджуну, и не мешало бы поторопиться, ибо я уже опаздывала на десять минут, так как не могла долгое время не могла припарковать машину, а потому пришлось кружить по стоянке. От порывов свежего воздуха мне даже стало как-то легче дышать, наверное, стоило раньше выйти проветриться — помогло бы избавиться от навязчивых идей. Парк был прекрасен в предзакатных солнечных лучах, что прорывались сквозь тонкие листочки высаженных деревьев и играли оранжевыми пятнами на каменных дорожках. Повсюду стоял шум и гам, а от смеха пробегавших мимо детей и самой хотелось улыбнуться. Пахло сахарной ватой и цветами, и я вдыхала сладкие ароматы так глубоко, чтобы они наверняка осели на стенках лёгких. Канджуна я увидела издалека: он стоял у низа искусственного водопада, что срывался зеркальной стеной с высокого моста, подсвечиваемого светодиодами. Каштановые слегка вьющиеся волосы парня были уложены вверх, открывая красивое вытянутое лицо с широкими бровями, притягательными зеленовато-карими глазами, прямым носом и пухлыми губами. Он гипнотизировал взглядом бурный поток воды, никак не страшась частых крупных капель, что приземлялись на его брендовые с головы до ног вещи. И у этой увлекательной картинки появилось множество обожателей: и парни, и девушки столпились вокруг Канджуна, не приближаясь ближе, чем на три метра, и щёлкали затворами фотоаппаратов. Наверное, подумали, что Джун — известная модель, да я и сама бы так решила, если бы не знала, что он — бармен в жутко дорогом клубе с кучей проблемных знаменитостей. Когда я добралась до Со, хватая того за запястье, на меня тут же посыпались возмущённые восклицания: как же, испортила великолепие своим появлением, так ещё и посмела к прекрасному прикоснуться. — Пойдём скорее, а то меня сейчас сожрут и не подавятся, — словив на себе смешливый взгляд бармена, что, похоже, отлично понимал, что происходило, но, как искусный актёр, делал вид, что не замечал собравшихся поглазеть на его явление. Как же это благородно с его стороны — не мешать людям любоваться своей персоной. — Я уж подумал, ты меня продинамить решила, — звонкий смех Джуна тут же был поддержан одобрительными возгласами и завороженными оханьями, и мне захотелось ударить себя по голове чем-нибудь тяжёлым. Но, что точно не понравилось обожателям, это то, что их объект почитания закинул свою руку на моё плечо и потянул меня в сторону мирно текущей реки Ханган, к которой примыкал парк. Мне, собственно, тоже не очень понравилось, что меня использовали в качестве подлокотника, такое позволялось лишь одному человеку — Мин Юнги, но лучше идти так, чем быть раздавленной случайными прохожими, которые, подобно нам с Джуном, выбрались на вечерне-ночную прогулку. Парк просто кишел людьми, заполнившими собой всё возможное пространство, но у набережной толпа была намного меньше. Канджун не давал другим как-то толкать меня, аккуратно придерживая то за плечи, то за талию, и я почувствовала себя крайне надежно под его защитой. К тому же он был намного выше меня, потому загораживал мою заурядную личность ото всех неприятностей, что могли свалиться на меня в центре мегаполиса. — Спасибо, — облегчённо вздохнула я, как только мы добрались до берега реки Хан. Со тут же отстранился от меня, опираясь руками о железную ограду, что отделяла нас от быстрого водного течения, и, легко улыбаясь, подставил лицо ветерку. Было бы это возможно, я бы с радостью прямо сейчас окунулась в прохладную воду, погрузилась в неё с головой, забываясь на некоторое время в более сильной, чем я, стихии, но меня сочли бы сумасшедшей. Водная гладь отражала яркие огни большого города, а по поверхности изредка проходили маленькие волны, ударяющиеся о жёсткий бетон. Шум и суета отходили на задний план, потихоньку затихая с каждой секундой: я опять слишком глубоко ушла в себя, не сразу понимая, что ко мне обращаются. — Прости, что ты сказал? — я постаралась мило улыбнуться, но, скорее всего, у меня это плохо получилось, ведь Джун тут же поменялся в лице под впечатлением от моих усилий. — Говорю, что ты отлично выглядишь, только вот грустная какая-то, да и смотри, что за торчащие костяшки? Тебе бы больше есть не помешало, — Канджун ткнул пальцем мне в ключицу, подтверждая свои слова, и я жутко смутилась, отчего-то вспоминая своего отца, что точно так же делал всё время, когда я училась в старших классах. — Я хорошо питаюсь, просто беготни много, — под изучающим взглядом я с каждой секундой краснела всё сильнее, желая прикрыться чем-нибудь или, в крайнем случае, хотя бы кепку надеть, дабы спрятать глаза в тени широкого козырька. — В клубе ты казалась мне более уверенной и весёлой, а сейчас ты какая-то потерянная, — парень не сводил с меня глаз, и я храбро попыталась выдержать испытующие переглядки, но, честно сказать, все мои усилия уже ушли на борьбу с собой и попытки избегать половину работников агентства изо дня в день. — Прости, если разочаровала, — как объяснить ему, что с нашей последней встречи слишком много воды утекло? Тогда я ещё не спала с Тэхёном, не встречалась с Хосоком, не поругалась с Юнхи, не потеряла всю свою рабочую команду прямо перед камбэком группы, у меня не намечалось раннее сумасшествие, а на данный момент я вообще просто хотела бросить всё и уехать обратно к родителям. — Не разочаровала, кажется, у тебя что-то серьёзное случилось и тебе не с кем поговорить. Мне хорошо знакомо это чувство, когда вокруг всё время что-то происходит, совершенно не подчиняясь твоей воле, и ты не знаешь, что делать. Мы с тобой не близки, по крайней мере, пока что, но знай, что ты можешь позвонить мне в любой момент, я всегда тебя выслушаю. И даже если не смогу помочь, ты хотя бы выговоришься. — Похоже, у тебя у самого за плечами большой и не самый приятный опыт, — сейчас я неожиданно увидела перед собой взрослого серьёзного мужчину, что никак не вязалось с тем образом Канджуна, что уже успел сложиться в моей голове. У меня невольно промелькнула ассоциация с Тэхёном, что так же скрывал своё прошлое за яркими улыбками — эдакая защитная реакция, как я уже успела понять. Рядом со мной Ким выплёскивал всю накопленную в себе злость. Но у него были и те, перед кем он мог раскрыть душу. Интересно, перед кем раскрывал свои раны Канджун? Интересно, перед кем раскрою свои раны я? — О моём опыте давай поговорим как-нибудь в другой раз, а сейчас мы пойдём поднимать тебе настроение, — схватив меня за руку и адресовав мне одну из самых ярких улыбок, что я когда-либо видела, Джун сорвался с места, потащив меня в неизвестном направлении. Мне оставалось лишь надеяться, что ассоциации с Тэхёном у меня на этом закончатся, ведь мне абсолютно точно не хотелось сейчас ехать с очаровательным барменом в какой-нибудь сеульский лес. Вокруг меня столько хороших и понимающих людей, почему же я продолжала думать лишь об одном человеке, что только и делал, что портил мне жизнь, врываясь ко мне в дом вместе со своими жаркими поцелуями и влажными страстными ласками. Почему же я позволяла это Тэхёну? Почему не могла сопротивляться? Он сильнее, но не настолько, чтобы подавить мою силу воли до конца. Я должна была научиться противостоять ему.***
— Что будем делать? — уставший голос Минён, что мешком упала рядом со мной на диванчике в нашем кабинете после ужасно долгого совещания с маркетинговым отделом, которое мне чудом удалось избежать. И то благодаря менеджерам, которые подбивали окончательный вариант расписание промоушена, дабы сдать его руководству. Однако спасти им удалось только меня: Минён пришлось остаться, так как к ней вопросов у маркетологов было больше, чем ко мне. — Они убили меня морально, высосали все возможные силы. Было всего лишь девять часов утра, а все в агентстве стояли на ушах: добавилось несколько неожиданных мероприятий в уже устаканившийся график камбэка, потому пришлось каждому работнику встать на уши и приняться за не вовремя навалившуюся работу. Потому-то в компании и царила всеобщая беготня, подгоняемая криками всех возможных руководителей, что сегодня объединили свои силы по срыванию голосов, и оттого истерик за это утро было больше, чем за весь прошедший месяц. У самой группы сейчас были съёмки для нового эпизода Run! BTS! , и я им максимально завидовала, ведь сейчас они были далеко от этого логова драконов, воплощавшего собой сам Хаос во всём величии. Я видела ребят лишь в пять часов утра на протяжение минут сорока, пока быстро выравнивала кое-какие несовершенства их кожи, а после они уехали. Наша встреча была настолько метушливой, что я не успела ни с кем толком поговорить, лишь перекинулась парочкой слов с Юнги, получила нагоняй от Чонгука, как бы это странно не звучало, причём даже не поняла за что именно, и коротко поприветствовала крайне сонного и недовольного Хосока, которого предпочла никак не беспокоить. Невооружённым взглядом было видно, что между тремя рэперами произошла стычка, и, как мне шепнул Чимин, парни повздорили во время записи песни. По крайней мере, ничего серьёзного не произошло, и это меня радовало: они были все вместе, готовые в любой момент оказать помощь друг другу, ну, а ссоры во время рабочего процесса — это нормально. [3] Я уже успела немного восстановить свою нервную систему благодаря разговорам с Канджуном, который действительно был отличным слушателем и советчиком. И однажды вечером, когда мне позвонил Со, меня прорвало: я вылила на парня всю правду о своей жизни, разве что упустила имена людей, что были главными героями моих любовных приключений. Канджуну некому было что-либо трепать, да и не о чем: он мог лишь догадываться, о ком я говорила, но вопросов при этом не задавал — лишь слушал, изредка вставляя утешающие фразы. На удивление, его отношение ко мне осталось прежним после моего рассказа, и он никак не показывал своего недовольства, а наши встречи не прекратились. После этого разговора тема моих похождений больше не поднималась, словно никогда и не было моего длинного ночного монолога о несостоявшейся жизни, зато мне стало намного легче, я переосмыслила некоторые вещи и смогла взглянуть на них под другим углом. И первое, что я уяснила для себя очень точно, что новых неприятностей мне не нужно: сначала требовалось разрешить старые. Я постоянно видела перед собой плачущую Юнхи — и это начинало знатно напрягать: мне необходимо было набраться смелости и поговорить с ней, ведь мне не хватало общения с подругой, да и самой девушки в целом. Во-вторых, нужно было придумать внятное объяснение для Чанми и Мины, найти правильные слова, которые бы перекрыли странную ночную ссору между мной и Хи на нашем неудачном девичнике. В-третьих, пробный месяц моих с Хосоком отношений стремительно двигался к концу — оставалось два дня, а мы даже не встретились толком ни разу за это время из-за обоюдной высокой занятости, наши звонки и переписки сошли на нет, и не сказать, что я была как-то расстроена из-за этого факта. В-четвёртых, моя нынешняя работа. Мне нравилось быть частью команды BTS, но вечный в моей жизни художественный беспорядок превращался в кромешный Тартар, а организм частенько не выдерживал нагрузок: от постоянных стрессов появились проблемы со здоровьем, которые я упорно игнорировала, ведь к тому времени, как я покидала своё рабочее место, больницы и клиники уже были закрыты. А я работала и по выходным, принимая участие во всех возможных фотосетах. Безусловно, я была рада полученным возможностям, но я не была скаковой лошадью, тем более, что меня уже не раз приглашали на постоянную должность с намного более мягким графиком некоторые дизайнеры и журналы — безработной не останусь. Единственное, что меня беспокоило, — потеря некоторых ценных для меня друзей, и самым главным среди них был Мин Юнги. И пятым пунктом в моём плане по упорядочиванию жизни грозной скалой навис Ким Тэхён. Но этот вопрос решился бы с моим увольнением: нужно лишь было переждать промоушен, во время которого я бы обучила новенькую команду визажистов, и тогда бы уже со спокойной совестью сбежала из агентства. Но так ли просто мне будет уйти, как кажется? Пока я в голове заново прорабатывала план действий, рядом бушевала Минён, которая, больше не выбирая выражений, описывала руководство, изредка опускаясь до того, чтобы приглушить громкость своего голоса. Мы с ней словно местами поменялись: проклинала верхушку компании обычно только я, Минён же в этом вопросе всегда оставалась спокойной, но, похоже, её деланное безразличие имело свои границы. — Кстати, Ёни, ты уже нашла людей к себе в команду? — стилистка на мои слова лишь громко фыркнула и, перекинув светло-каштановые локоны себе на плечо, резко поднимаясь с диванчика, начала новый поток ругательств уже в сторону своих не увенчавшихся успехом поисков адекватных новичков. — Я все свои силы вкинула в то, чтобы хоть кого-то откопать в этой стране, но проблема в том, что все, кого я находила, были настолько помешаны на «высокой» моде, что они бы сделали из парней подобие новогодних елей, — я едва смогла сдержать смешок, ведь образ Юнги в костюме рождественской ели встал стеной пред моими глазами. — А у тебя как дела? Ты же вроде с кем-то уже связывалась, мне Кан Сеун сказал. — Да, но я пока что не уверена, слишком уж девушка, что я выбрала, любит контуринг, боюсь, что мы парней после её макияжа не узнаем, — «и вот как люди не поймут, что хорошо всё то, чего в меру?» [4] — Ладно, придумаем что-нибудь, в крайнем случае, нам придётся временно разорвать себя на части, чтобы всё успевать, — не самая лучшая перспектива, учитывая, что мы, бывало, едва вкладывались в срок даже с десятью вспомогательными и умелыми парами рук.***
Десять дней до начала промоушена, и последние семь грозились превратиться в Ад на Земле, и если парни уже были к этому привычные, то вот я со страхом в груди и дрожью в пальцах дёргалась лишь от одного упоминания о скором камбэке. Всё приготовления были завершены, приходилось лишь ждать, парням — репетировать, а нам с Минён — как молитву заучивать собственные пометки, которыми были расписаны десятки блокнотов. Но пока ещё оставалось время на налаживание контакта с «дзэном», я решила сделать это в квартире Юнги, подальше от шестерых бесноватых парней, хотя, если говорить точнее, от пятерых бесноватых парней и одного воплощения дьявола — Тэхёна. А если судить по тому количеству его звонков, что я проигнорировала, то он наверняка готовился к моему убийству. При парнях Ким никак не выражал своего негодования, даже взглядов злых не было, он вообще не обращал на меня, собственно, никакого внимания, но я чувствовала этот приближающийся конец света. Но было ещё кое-что: я скучала по его рукам на своём теле и ненавидела себя за эту слабость. Жилище Мина было небольшим и уютным, а ещё явно не соответствовало его материальному положению, а вот моему — да. Всё было простеньким и немного старомодным, много деревянной мебели, музыкальных инструментов и техники, кое-где по углам были свалены грудой вещи, которые буквально молили о том, чтобы их, по крайней мере, сложили. Стены квартиры-студии были выкрашены в однотонный тёмно-бежевый оттенок, а над кроватью висела большая абстрактная картина, что абсолютно не вписывалась в интерьер. Кухня была практически аналогом моей, как и ванная комната. Ничего особенного, ничего выделяющегося, ничего дорогого, ничего лишнего. Этим мне это место и нравилось. — Ты слишком громко думаешь, раздражаешь, — «ну спасибо, Юнги». — А ты слишком много возмущаешься. Раз уж издеваешься над бедным синтезатором, вот и издевайся дальше, — я продолжала сосредоточенно листать сериалы, надеясь найти что-то стоящее из того, что я ещё не смотрела, но ничего достойного не попадалось на глаза, потому я в конечном итоге продолжила смотреть «Доктора Хауса» с того момента, на котором остановилась вчера ночью. — И как тебя Хосок только терпит, ты ведь такая вредная, — вот теперь мне захотелось устроить бомбардировку Мина подушками, которых тут, к сожалению, было всего две, но больших и тяжёлых. — Даже не думай кидать в меня что-то, — сказал рэпер, как только я потянулась за предметом, набитым перьями: вечно он предугадывал все мои действия и жутко этим раздражал. — Никак он меня не терпит, мы с ним последний раз нормально общались в начале августа, сейчас сентябрь, дело пахнет жареным, не находишь? — в ответ на свои слова я получила лишь безразличное пожатие плечами и угрюмое хмыканье, что, как я уже давно уяснила, сигнализировало о том, что Юнги определённо было, что сказать, но он не хотел портить настроение ни себе, ни мне. — Если хочешь что-то обсудить, то давай сделаем это сразу и проведём остаток вечера в спокойствии. — Он ждал, пока ты сама напишешь, но, похоже, чуда так и не свершилось, а ведь Хосок был серьёзен по отношению к тебе, — «да уж, лучше всё-таки было не заставлять Мина говорить». — Хосок изначально понимал, что я не собираюсь проявлять инициативу, так что с его стороны крайне глупым решением было просто отмалчиваться, — я понемногу начинала закипать, а ведь моё внутреннее равновесие едва успело вернуться ко мне. — Ты даже не дала ему шанса, — «я дала ему шанс и была довольно щедра в сроках его воплощения». Я бы многое могла сказать Юнги, но, с другой стороны, понимала, что и сама не совсем права в этой ситуации: нужно же было хотя бы попытаться, а я поджала хвост и предпочла не реагировать. Даже не предпочла, а, грубо говоря, плюнула на Чона с высокой крыши и притворилась камнем. — Если я напишу ему, ты отстанешь от меня? — Юнги иногда напоминал обиженного ребёнка, у которого отобрали игрушку, но если он чего-то хотел, то получал желаемое, и сейчас он пытался призвать мою совесть. — Если ты напишешь прямо сейчас, то да, отстану, — я видела, как этот довольный кот пытался спрятать улыбку, но у него ничего не выходило. «И как меня снова угораздило попасться на его манипуляции?» Взяв телефон с прикроватной тумбочки, едва не свалив на пол стопку книг, я откинулась обратно на подушку и открыла Kakaotalk, заходя в чат с Хосоком. Я не знала, что писать, да и не было большого желания это делать, но я не хотела обижать Юнги, за которым потом пришлось бы бегать, как за маленькой истеричной девочкой с розовыми бантиками. Но придумывать ничего и не понадобилось, ведь Чон, вовремя вспомнив о моём существовании, сам написал мне, и это было так неожиданно, что я едва не выронила телефон из рук от внезапной сильной вибрации и громкого уведомления. «Вспомнишь солнце — вот и лучик». Чон Хосок: Привет Вот так вот просто, без привычных смайликов и какой-то душевности — тяжело было отрицать, что меня это не зацепило. И вроде бы я не должна была никак реагировать, но ведь Чон сам настаивал на этих отношениях, и мне стало интересно: отчего же он ни разу так и не написал или не позвонил, раз видел, что с моей стороны действий каких-либо ждать не приходилось. Привет. Чон Хосок: Месяц прошёл. Похоже, у меня изначально не было никаких шансов. У тебя был шанс, длиною в тридцать дней, но ты решил его не использовать. Ответа не было больше десяти минут, потому я заблокировала телефон, откидывая его обратно на тумбочку, ловя выжидающий взгляд Мина, и подползла ближе к угрюмому рэперу, что сидел на краю кровати и перебирал пальцами по клавишам синтезатора. Тут же переставая наигрывать какую-то заунывную мелодию, Юнги начал гладить меня по волосам, распространяя успокаивающие волны по телу. Было отчего-то так грустно, хотя за целый месяц я едва ли вспоминала Хосока, разве что когда поперёк горла вставал вопрос о Тэхёне. И если о Киме я могла думать просто так, потому что хотелось, потому что мне не хватало его жара, потому что иногда я хотела его убить, то имя Чона всплывало в моём сознании только тогда, когда я сравнивала его с Тэхёном или же пыталась понять, как помириться с Юнхи. Но в романическом ключе — ни разу. — Я так понимаю, переписка не удалась, — хрипловатый голос Юнги проникал в самую душу вместе со своими заботливыми и любящими нотками, и странная печаль затопила меня изнутри окончательно. — Не грусти, посмотрим, что принесёт завтрашний день. Кто знает, к чему приведёт вся эта история. Мин говорил так, будто знал обо мне всё, и я готова была в это поверить: он был в курсе моей связи с Тэхёном, моих недоотношений с Хосоком, знал и о ссоре с Юнхи. Да, он никогда не поднимал тему с Кимом: ждал, когда я сама буду готова прийти к нему с разговором, но я вряд ли когда-нибудь решусь на это. Я смогла излить душу Канджуну только оттого, что он ничего не понимал, потому что он — незнакомец, потому что он не дорог мне. Но этот апатичный грубоватый рэпер уже так глубоко въелся под кожу, что я не хотела позволять ему разочароваться во мне. Да, он принял бы меня такой, какая я есть, он не показал бы мне, как расстроен, он не оставил бы меня одну, но наверняка бы он уже не посмотрел на меня так… любяще. По-братски, конечно. «И почему так тяжело поступить правильно?»