***
Навязчивая трель вторглась ко мне в голову и не хотела оставлять меня в покое, сон тяжело отходил на второй план, но всё же потихоньку отступал, давая громкой мелодии полностью оккупировать моё сознание. Понимание того, что отвратительные звуки, не дававшие мне покоя, это совсем не азартная игра моего мозга в попытках наказать меня за прошлый вечер с выпивкой, заставило меня открыть глаза и резко сесть на твёрдом полу, чувствуя, как боль растекается по затёкшим мышцам. Я стала искать источник звука, не глядя нажимая на найденном телефоне кнопку принятия вызова и прикладывая смартфон к уху. Знакомый голос, услышав который, я подумала, что всё ещё сплю, мелодичным тоном стал быстро что-то тараторить на том конце связи, но я плохо улавливала суть сказанного. Мне позвонил Хосок, и, судя по его тону, он был в отличном настроении, а я была слишком сосредоточена на этой мысли, чтобы думать о чём-то ещё. Достаточно было того, что он говорил со мной, а значит, он меня ненавидел не так сильно, как мне казалось. Перед глазами всё ещё немного плыло, и я поднялась на ноги, слушая переливчатую речь парня, на повторное общение с которым я так и не смогла решиться раньше, и тут в поле моего зрения попало расписанное полотно. Я окинула взглядом свою комнату, пол которой превратился в одну большую палитру, и свои руки, которые были измазаны краской, как и вся одежда. Я даже обувь вчера не удосужилась снять. Теперь у меня есть ещё один портрет Тэхёна, только этот определённо выделится из ряда других, ведь я бы и сама не сказала, что это нарисовано мной. У меня всегда был сдержанный стиль, а тут — словно картина сумасшедшего человека, с пятнами по всему холсту и несочетающимися цветами, длинными резкими линиями во всех направлениях и неаккуратными мазками, но всё же даже так получилось даже слишком хорошо. Но если я продолжу в том же духе, то скоро смогу устроить личную выставку Кима. — Бона, ты меня слышишь? — громкий голос Хосока вывел меня из размышлений, и я полностью сосредоточилась на словах парня, решив разобраться с беспорядком после того, как приму расслабляющую ванну. — Извини, связь прерывается, что ты говорил? — «моя связь с реальностью, похоже, прерывается». — Я уже пять минут говорю тебе, что расписание поменялось, и мы не могли тебе дозвониться с шести утра, — «почему я не удивлена?» — Я уже еду к твоему дому, будь готова через пятнадцать минут. Буду ждать тебя у подъезда, и мою машину ты, надеюсь, помнишь. Звонок резко оборвали, и я в панике стала обрабатывать полученную информацию, а после влетела в ванную комнату и посмотрела в зеркало, чувствуя себя так, как в день моего собеседования в BigHit. Только тогда дела обстояли намного лучше, чем сейчас. По крайней мере, тогда мне не нужно было смывать со всего тела, лица и волос засохшую краску. Проведя пальцами по клочьям длинных прядей, я тяжело вздохнула и опёрлась на края умывальника, успокаиваясь, ведь, как я поняла за время работы в агентстве, последнее, что помогает в экстренной ситуации — спешка.***
По привычке слетев по ступенькам вниз, я открыла входную дверь и выбежала на улицу, вдыхая пыльный городской воздух и прокручивая в голове список всех приборов, которые я должна была выключить из розеток. Найдя среди десятков машин во дворе нужную мне, я влетела на пассажирское сидение рядом с Хосоком практически на автомате: пусть и прошло много времени с нашей последней встречи, но я успела привыкнуть к поздним поездкам вместе с Чоном в качестве моего личного водителя. К тому же рядом с ним всегда было хорошее настроение и веселье, жаль, что только эту связь мы разорвали. Хосок, как и всегда, улыбнулся мне, а я не смогла сдержать улыбку в ответ — это словно рефлекторная зевота, когда зевает кто-то рядом. Его волосы смешно завились в задорные кудряшки и упали ему на лоб, касаясь кончиками коротких ресниц, а от него самого всё так же пахло хвоей и сандалом — ещё один запах, который я без труда отличу из тысячи. Тишина затянулась, и мне стало немного неловко от пристального взгляда карих глаз напротив, что смотрели так искренне и открыто, что тяжело было произнести хоть слово. И Хосок, словно поняв это, просто потянулся ко мне навстречу, легко приобнимая и кладя подбородок на моё плечо. От соприкосновения его охлаждённой кондиционером в машине кожи и моей, разгорячённой после бега, по моей спине побежали мурашки, и я неосознанно придвинулась ближе к парню. Чон же расценил это по-своему, тут же притягивая меня к себе, насколько позволяло наше неудобное положение в машине. — Я скучал, Бона, — тихий шёпот, раздавшийся мне на ухо, зашевелил мои едва ли уложенные волосы и спустился ниже по нервным окончаниям, достигая сердца. «И как я посмела причинить ему боль?» — Я тоже, — это было сказано искренне, от всей души, я так чувствовала, но всё равно наши чувства отличались, ведь я скучала по другу, а он — по возлюбленной. — Прости, что так получилось. Мне, правда, очень жаль. — С моей стороны будет большой наглостью попросить ещё один шанс? — отстранившись от меня, танцор заглянул в мои глаза, и я заметила страх на его лице — у меня язык не повернулся отказать. «Дружеские отношения, дружеские отношения, лишь дружеские». Слишком быстро: я не ожидала, что он поднимет эту тему так скоро, ведь мы едва ли встретились после длинного перерыва в общении. Хотя на что ещё я могла рассчитывать? Я так и не смогла позвонить ему за всё это время порознь, а тут вдруг решила, что смогу отказать ему в случае повторного предложения, если бы оно произошло чуть позже, чем сейчас. «Какая глупость. Твоя очередная глупость». — Только давай не будет ограничиваться месяцем, а то ты словно выставляешь нам рамки, — я с усилием растянула губы в улыбке, но мысленно уже разыгрывала сценку со своим самоубийством от револьвера. «Дружеские отношения не подразумевают дальнейших романтических, Бона. Хотя вдруг всё-таки что-то случится — я влюблюсь без памяти в него». Я вела немой торг с самой собой и параллельно наблюдала, как на лице Чона расцветает счастливая улыбка, понимая, насколько она отличатся от моей — притворной. Хосок был замечательным человеком без капли лжи, но я абсолютно отличалась от него. Мне резко захотелось выйти из машины и оказаться как можно дальше от Чона, будто я могла испачкать его своей гнилью, но меня будто парализовало — только и могла сидеть на месте и во все глаза наблюдать за человеком, который действительно надеялся на лучший исход, в то время как я рисовала портреты его одногруппника и ждала его сообщения днями напролёт, будто они могли что-то изменить в моей жизни. «Ещё одна попытка — последняя, и тогда я наверняка поговорю с Хосоком открыто. Нужно лишь потерпеть пару месяцев наших «отношений».***
В главном офисе компании нас ждал огромный выговор за неорганизованность, которой, впрочем, не было, но, кажется, начальству нужно было просто снять стресс криком. И как итог дня: был загружен клип, выпущен альбом, состоялся удачный старт продаж, мы же вместе со всем продюсерским составом, командами стаффа и самими ребятами сидели в репетиционном зале, приземлившись кто где и ожидая неизвестно чего. Точнее, мне так казалось, все остальные же ждали, когда пройдут сутки с релиза, чтобы составить статистику. Поводов для волнения не было никаких, но все были на нервах, и этот настрой передался и мне. Но больше всего переживали сами ребята, которые практически не сидели на месте, расхаживая по всему залу или же репетируя снова и снова выступление, оттачивая до безупречности то, что и так достигло идеала. Я же села у стены, устало опираясь спиной о прохладную поверхность и слушая размеренный стук шагов Намджуна, что в скором времени протоптал бы дорожку от стены до стены. Рядом со мной приземлился Чимин: удобно опёршись на моё плечо своей спиной, он строчил сообщения Суджон и выглядел слегка обеспокоенным, хотя и продолжал улыбаться всем вокруг. Юнги устроился по другую сторону от меня, прочёсывая социальные сети и изредка показывая мне смешные видео. Я чувствовала себя так, словно переместилась во времени на несколько месяцев назад — во времена концертного тура — когда эти двое ни на минуту не отходили от меня, расценивая в качестве подушки для отдыха и сосуда для заполнения своими страданиями. Но, как ни странно, мне было вполне комфортно в этой роли. Напротив меня рядом с зеркалом громко смеялись Чонгук с Тэхёном и Минён, и меня пугало то, с какой фанатичностью я ловила смех Кима, стараясь запомнить каждый перелив его голоса, чтобы вспоминать потом по ночам, когда он снова мне не напишет и не приедет. Мы так давно не были вместе, что мне было почти что физически больно без его прикосновений. Словно почувствовав моё пристальное внимание, Ким повернул голову в мою сторону, обжигая своим взглядом и медленно исследуя моё тело глазами, отчего где-то в районе сердце больно стрельнуло, а после кровь по венам побежала быстрее. Хитрая и едва заметная ухмылка парня послужила для меня предупредительным сигналом, и я быстро отвернулась, ведь наши переглядки могли оказаться замеченными. Но, не удержавшись, я снова повернулась к Тэхёну, жадно наблюдая, как он расстёгивает верхние три пуговки своей свободной рубашки и вытягивает её из-под пояса брюк, на секунду оголяя загорелую кожу спины, отчего у меня во рту тут же собралась слюна, которую я судорожно проглотила. «Дразнит меня». Я жадно впитывала его образ: длинные русые волосы, практически закрывавшие ему весь обзор, легкими кудрями опускались до переносицы; и его глаза с надетыми синими линзами, что внимательно осматривали всё вокруг, будто в поисках возможных свидетелей; его большие ладони с длинными пальцами, что крутили многострадальные крохотные пуговички на рубашке, заставляя меня мечтать о том, как они не выдержат пытки и слетят с тонкой, почти что прозрачной льняной ткани. Тэхён был достаточно высоким, чтобы смотреть на меня сверху вниз, даже если я была на каблуках, и достаточно высокомерным, чтобы делать это так, чтобы я чувствовала, как земля уходит из-под ног. Любая одежда выглядела на нём, как на модели, и даже сейчас в просторных бежевых брюках, словно на три размера больше него самого, и в простой рубашке Ким вполне спокойно мог бы пройтись по подиуму не хуже любого профессионала. Его актёрская игра поражала меня, а страсть к искусству — восхищала. Он не опирался на мнение других, а делал то, что считал сам необходимым. Стал отличным примером для младшего поколения в таком юном возрасте, поддерживая и помогая ребятам, которое отчаянно нуждались в его помощи. И только со мной он вёл себя, как последний гад, то ли притворяясь таковым, то ли показывая мне своё истинное лицо, то ли просто отрываясь на мне и пытаясь проучить за все ошибки прошлого и будущего. Хотя иногда проскальзывала и другая мысль: вдруг он пытался отомстить самому себе за свои промахи, причиняя боль мне, словно видя во мне свои же пороки. Это не давало мне покоя. Я не должна так смотреть на него, не должна привязываться к нему — всё, что происходит — неправильно. «Но почему же всё неправильное — такое желанное?»***
Одно выступление сменялось другим, а от громкой музыки и криков фанатов — подташнивало, с самолёта на самолёт — и так до бесконечности. Организм не желал выдерживать нагрузок, а все вокруг меня только и повторяли, что это временно и я привыкну. Сон, как таковой, у меня перестал вписываться в рамки приемлемости, отдых расходовал нужные минуты — приходилось обходиться без него. Из двадцати четырёх часов мы были на ногах около восемнадцати, парни же и вовсе — минимум двадцать. Всё это приносило определённую радость: каждая маленькая победа знаменовалась громкими криками и объятиями, а каждая большая — обещанием отметить все награды после промоушена. И это заставляло двигаться вперёд, забывая об усталости. Видеть радостные улыбки коллег стало моей особой мотивацией, ради этого я могла оставить позади личные интересы. Почти все, кроме одного. Тэхён был одним большим бельмом на глазу и вполне это осознавал, пользуясь каждым случаем, чтобы невзначай оказаться рядом. И в любой другой ситуации я была бы рада, но не сейчас, когда каждая минута была на вес золота, а моё сознание требовало уделить внимание этому демону в человеческом обличии. Меня разрывали надвое совесть и похоть. Каждый раз, накладывая ему макияж, я пыталась смотреть куда угодно, но только не ему в глаза, ведь знала, что увижу в них — ледяной огонь, смешанный с желанием, а ещё — маленьких чертят, что задорно плясали, совершив очередную пакость хозяину на радость. Перелёт в Америку оказался особенно тяжёлым, но после вереницы телешоу и живых выступлений мы-таки доехали до отеля, где быстро разошлись по своим номерам и уснули без задних ног. Разве что я спала не в своей кровати, а под боком у Юнги, что провалился в царство Морфея, едва его голова коснулась подушки. Мне осталось лишь накрыть его лёгким покрывалом и лечь рядом, догоняя парня в его снах.***
Я ещё не успела открыть глаза, как до моего сознания медленно дошло, что у меня впереди целых два выходных, в течение которых я могла бы даже не шевелиться. Только вот когда я наконец села на кровати, поняла, что Юнги пропал, но, услышав звуки из ванной, успокоилась, но сразу же появился другой повод для волнения, ведь прикроватные часы показывали шесть часов вечера, а значит, мы с Мином благополучно проспали сотню будильников. И в итоге у нас осталось всего полтора дня, в течение которого мы могли бы ничего не делать. Рухнув назад на мягкие подушки и найдя телефон, я зашла в Kakaotalk, сразу натыкаясь на два сообщений: от Минён и от Хосока. Решив, что переписку с Минён воспринять будет легче, я нажала на входящее от неё сообщение, в котором девушка рассказывала о джаз-клубе на окраине Нью-Йорка и приглашала поехать вместе с ней. Подумав, что до отъезда в девять часов вечера в клуб я точно смогу покинуть мягкую кровать, я ответила согласием, предвкушая вечер джазовой музыки. Войдя в диалог с Хосоком, я прочитала его короткое послание с добрым утром, вспоминая, как он присылал мне эти маленькие сообщения каждый день, и слегка улыбнулась, быстро набирая в ответ, что «утро» не удалось, зато «вечер» вполне себе хороший. Пока я проделывала все эти махинации, Юнги вышел из ванной, закутанный в махровый халат, босыми ногами шлёпая по паркету и на ходу вытирая влажные волосы пушистым полотенцем. Он выглядел так уютно, что я не удержалась и включила камеру, тихонько делая несколько фотографий, только вот, пока я упорно делала снимки, мою авантюру просёк Мин и с громким «защекочу» запрыгнул с разбегу на кровать, тут же вызывая во мне приступы неконтролируемого смеха. Когда через полчаса его номер был разгромлен, мы успокоились, и Юнги даже сделал несколько фотографий со мной на моём телефоне, которые я потом несомненно распечатаю и повешу у себя в комнате. Оставалось совсем немного времени до выхода, потому я ушла к себе в номер, особо не думая ни о чём, и стала приводить себя в порядок, принимая ванну и укладывая волосы. В мыслях были картинки идеального вечера под аккомпанемент знаменитых джазовых произведений и в кругу близких друзей, где всё было в розовом цвете. Подбирая платье и обувь, я старалась так, словно близилось долгожданное свидание. Только вот, когда я уже спустилась на подземную закрытую стоянку и увидела всех собравшихся, мне захотелось развернуться и уйти. «И как можно было забыть, что именно Тэхён заставил меня полюбить джаз?» Он был среди компании, весело обсуждавшей последние новости и ожидавшей только меня и Юнги, спустившихся последними. Я держалась за руку рэпера, не желая растянуться на бетоне из-за высоких чёрных шпилек, и поправляла красное платье, переливающееся серебром. Даже Мин надел красивый чёрный костюм с синими вставками на плечах. Наверное, ему хотелось бы, что бы его сопровождала Юбин, а не я, но, увы, его девушка была сейчас в Европе и никак не могла к нам присоединиться. Окинув взглядом Минён, что так же надела элегантное синее платье в пол, выгодно подчёркивающее её фигуру, я поняла, что не зря всё-таки решила разодеться. Миран стояла рядом с Намджуном в коротком чёрном платье и всё время поглядывала на часы, боясь, что мы можем опоздать, — профессиональная привычка. Тэхён же пытался завязать Хосоку галстук, но тот крутился так, что у младшенького ничего не получалось, и он начинал откровенно нервничать, а в его глазах зарождался недобрый огонёк, так хорошо знакомый мне. — Ну что? Все в сборе? — попытавшись не звучать чересчур наигранно, я весело улыбнулась, хватая нервную Миран под руку и подталкивая её к машине. Мы ехали без сопровождения, а значит, повышали уровень вероятности того, что по дороге могло что-то произойти, пусть я и пыталась об этом не думать. Открыв дверь и придержав её рукой, Хосок пропустил всех внутрь вместительного чёрного джипа, которым нас обычно доставляли с одной локации на другую. Сам же Чон после этого сел на водительское сиденье, привычно принимая на себя роль водителя, а рядом с ним удобно расположился Намджун. Было два ряда сидений за водительским местом, и у меня был чёткий план рассадки, и в него входило установление наибольшего расстояния между мной и Тэхёном. Я попыталась влезть между девушками, севшими за Хосоком, чтобы Тэхён оказался на задних сидениях вместе с Мином. Но мой манёвр вышел не совсем удачным, ведь передо мной юрко пролез Юнги с хитрой усмешкой, и мне пришлось менять свои амбициозные планы. Проклиная всё на свете, я уселась рядом с Кимом, на лице которого застыло выражение радостного предвкушения замечательного вечера. На моём же лице наверняка сновало отчаяние с примесью настороженности. Парень сидел по левую руку от меня и какое-то время не отрывался от экрана телефона, но, как только мы выехали с подземной стоянки, заблокировал смартфон и присоединился к общему разговору ни о чём. Намджун развлекал всех какими-то интересными фактами о месте, куда мы направлялись, а Хосок и Тэхён выворачивали эти факты так, что у нас от смеха начинали болеть животы. Впереди была ещё часовая дорога, и подруги впереди меня начали потихоньку засыпать, убаюканные едва слышным шумом двигателя и ворчанием Мина, а спустя двадцать минут салон и вовсе погрузился в абсолютную тишину. Свет придорожных фонарей едва проникал сквозь тонированные окна, и я слегка повернула голову влево, рассматривая аккуратный профиль Тэхёна, что, казалось, тоже задремал. Сейчас он выглядел таким умиротворённым, и его ресницы слегка подрагивали, пока он спал. Тэхён казался незащищённым и уязвимым, и я с трудом находила в нём следы того властного парня, что всегда заставлял меня чувствовать себя маленькой и незначительной. Моё горло словно сдавили тяжёлые цепи, было тяжело спокойно дышать — мне определённо нравился такой Ким, только вот это лишь иллюзия, и стоит ему открыть свои глаза, как всё вернётся на круги своя. В салоне резко стало очень темно, и это заставило меня перевести взгляд на происходящее за окном — мы въехали в туннель над метро. Протяжный непрерывный шум от перемещающихся скоростных поездов под нами не давал никаким другим звукам существовать в этом месте, перекрывая их своей постоянной монотонностью и навязчивостью, словно писк старого телевизора. Темноту в салоне прерывали редкие синие фонари по бокам дороги, которые лишь на секунду озаряли наши лица. Направляющие флуоресцирующие полосы позволяли не терять дороги и не врезаться в другие автомобили, но не более того. Я превратилась в один большой клубок нервов, ведь вероятность аварии на этом километровом участке была огромной, но по-другому мы бы никак не смогли добраться до клуба. Я вцепилась пальцами в край кожаного сидения, чувствуя, как ладошки пронзает лёгкая судорога. Но в то же время в салоне переживала только я — остальные продолжали мирно посапывать, не считая Хосока, который сосредоточенно смотрел вперёд на дорогу, и мне лишь удавалось в мигании дорожных огней различать смазанные черты его лица. От разглядывания темноты меня отвлекло чужое горячее прикосновение к руке и последовавшее за этим дыхание, что обожгло сгиб моей шеи. Чуть повернув голову, я встретилась глазами с Тэхёном, чьи волосы отражали успевавший залетать в машину синий свет, и парень был непозволительно близко. Между нашими лицами было каких-то сантиметров десять, и от неожиданности внутри меня всё натянулось, словно прочная стальная струна. Я попыталась тут же отвернуться, ведь нас могли увидеть другие ребята, хотя в такой мгле вряд ли можно было что-то рассмотреть дальше вытянутой руки, но тёплые ладони Тэхёна легли мне на шею, притягивая ближе. Его влажные губы опустились на мои в аккуратном целомудренном поцелуе, и я невольно потянулась руками к его рукам, сжимая запястья мужчины. Этот поцелуй отличался от предыдущих тем, что в нём не было ни капли страсти, зато я, прикрыв глаза, полностью отбросила всё то, что не касалось самого Кима, который только сильнее прижимал меня к себе, будто от этого зависело слишком многое. Где-то внутри меня, в районе сердца, что-то ощутимо кольнуло, и я разорвала поцелуй, не встретив сопротивления. Ладони Тэхёна всё так же покоились на моей шее, поглаживая её большими пальцами и разгоняя приятную дрожь по коже. В его глазах, полуприкрытых длинной русой чёлкой, отражалось что-то, чего я не смогла понять, то, чего я раньше никогда не видела в глазах других. Словно он извинялся, будто сожалел, и, возможно, ему было грустно. Только вот какова причина? Яркий свет снова осветил салон — мы выехали из туннеля, и Тэхён тут же отстранился от меня, отворачиваясь к окну, словно ничего и не было всего несколько секунд назад. Моё сердце трепетало в груди, и мне вдруг подумалось, что все самые масштабные проблемы ожидают меня впереди, а мои настоящие трудности — лишь прелюдия к истинной катастрофе. «Мне будет намного тяжелее, чем сейчас, правда ведь, Тэхён?»