Как изменилась моя жизнь.

Глава 20. Не все люди теперь плохие. Вот уже прошло немало времени с гибели Анны. Ко мне так и не пришло всё осознание того, что произошло. Я не знал где и как, что с ней произошло. Было слишком больно копаться в этом деле. Я начал новую — честную жизнь, если можно её так назвать, но в ней не хватало Анны. Мы пробыли с ней слишком мало времени, но в памяти отложилось всё, до мельчайших подробностей. Её милая улыбка, сонные глаза по утрам, беготня по всему дому, когда она опаздывала, крики по ночам от удовольствия и возбуждения, неожиданные завтраки в постель, когда она хотела удивить меня, и действительно удивляла, потому что от неё они были приятными. С ней мне хотелось просыпаться по утрам, валяться в постели до последнего, а потом бегом собираться на работу. А как она красилась у меня в машине? Я всё время удивлялся, как всего за 10 минут она менялась: превращалась из милой сонной особы в роковую красотку, нанося минимум косметики. Всего какие-то тени, рушь и помада преображали её, когда других уже не украшали тонны косметики. Она была настоящей, на неё было приятно смотреть и без всей этой косметики. Жаль, что так вышло, что потерял её вот так глупо. Но теперь, когда прошло время, и я понял, что легче не становится, то решил разобраться и узнать, что там произошло на самом деле. Я сделал несколько звонков старым друзьям и любезно попросил достать для меня информацию. Я поражался сам себе, как Анна — одна единственная девушка, могла так сильно изменить меня, поменять в корне. Ведь теперь я стал совершенно другим человеком. Закрыл все свои старые дела, передал некоторые из них Льву, так мелочь всякую, а остальные — покрупнее передал Ястребу. Он человек не маленький, в деле всю жизнь, раньше с мамкой моей встречался, а потом урод этот появился, она и влюбилась, дурочка, в него. Кто знает, может другой жизнью бы жила, если бы с Ястребом осталась. Лев на меня зло затаил, что дел больших не доверил, но ничего, плевать мне на это. Так, о чём это я? Ах, да, сделал я пару звонков, долго я ответа ждал, что показалось мне весьма странным. Два дня прошло и ни ответа, ни привета. *** Я только вышел из душа и прикрылся полотенцем, как вдруг в ванную врывается Ольга, бьёт мне пощёчину и спрашивает: — Кто это? — Тычет мне в лицо телефоном, на экране ярко горит фотография. На ней Аня, я помню как делал эту фотографию, пока она спала. Захотелось вернуться туда, прижать её со всей силы к себе и не отпускать. Увести за тысячу земель, наплевав на всех. — Не твоё дело! Положи туда, откуда взяла! И не смей больше вот так врываться. Кто ты такая, чтобы мне претензии предъявлять? Ты мне жена? Нет, не жена. Мать? И не мать тоже. Может, сестра? Ах, извини, но тоже нет! — во мне говорила злость, и не оттого, что мне кто-то тычет, а потому что нет Ани рядом. Ни один человек на всей земле не поймёт то, что чувствую я, не поймёт, как скучаю, как хочу к ней. Она свела меня с ума. Никому, ни одной женщине, девушке не удавалось мной так завладеть, как она. — Да как ты смеешь?! — Снова последовала пощёчина. Нет, мне было не больно, ни морально, ни физически. Больно было, лишь однажды, когда её не стало. После этого любая боль казалась мёдом. — Пошла вон, — тихо сказал я, опустив голову, — ты мне не нужна. Мне никто не нужен. Не люблю я тебя, и никогда не любил. Уходи. Забирай все свои вещи и уходи! — Миша, что с тобой? Я обидела тебя? Прости за пощёчину, я не хотела. Прости. — Она попыталась обнять меня, взять за руку, поцеловать…, но я оттолкнул её. Так сильно, что она упала, а может нарочно. Не знаю. — Прости, — я помог ей подняться, но она не упокоилась. Обняла меня, прижалась крепко щекой к груди, а у меня в голове лишь она, снова и снова вспоминаю, как она вот так прижималась, — прости меня. — Кто эта девушка? Расскажи мне, Мишутка! — Нет, не нужно, не от неё. Меня вывернуло наизнанку. Меня никто не смел так называть, кроме Ани. Лишь ей я позволял вот так ласково меня называть, трепать за волосы. Я снова оттолкнул её, сильно, очень сильно. Отшвырнул её от себя так далеко, как только мог, и как позволяла ванная. — Проваливай! Убирайся вон, — я схватил её за челюсти, — никогда так меня не называй! Не смей! Убрал свои руки с её лица, она вырвалась и убежала собирать вещи. Я прекрасно слышал, как она плакала, но ей было страшно. Мне самому стало страшно, когда я увидел своё отражение в зеркале. Лицо будто постарело на десять-пятнадцать лет, глаза красные, злые, в них читалась дикая ярость и ненависть, но уставшие, поникшие, пустые, губы сжаты с ужасной силой, отчего стали белыми. Руки сжимают раковину, чувство, будто сейчас она расколется прямо в них. Резкий рывок и моя рука разбивает зеркало. Тысяча осколков летит вниз на кафель. Кровь каплями падает на осколки, которые падают с противным звоном. — Что произошло? Боже, это кровь? Ты совсем из ума выжил? — Снова вбежала Оля в ванную. — Идём, я перебинтую тебе руку. Не переживай, я уйду, только перебинтую сначала. Мы пошли в комнату, сели на кровать. Ольга откуда-то вытащила аптечку, я даже не знал, что она у меня есть, достала из неё вату и перекись водорода. Лёгкими, нежными движениями она начала обрабатывать мне руку. — Порезы очень глубокие, нужно в больницу. Их необходимо зашить. Я сейчас перебинтую потуже, это остановит кровотечение, а потом поедем в больницу. Там я зашью тебе раны, — она осушила рану ватным тампоном и быстро обмотала руку бинтом. Встала и начала одеваться, — тебе помочь одеться? Кстати, нужно проверить, не задеты ли связки и сухожилия. — Спасибо, я сам оденусь. Мне послышалось или ты сказала, что сама зашьёшь? — Нет, не послышалось. Я, действительно, сама зашью тебе раны. — Прости, но это тебе не дырку на платье штопать, я доверюсь специалисту. — Не бойся, я хирург. Обидно, что ты этого не помнишь. Я каждый лень зашиваю людей. И, поверь, видела раны и похуже твоей в сотни раз. Да и не такое лечила. Для меня это царапины. — Ах, вот как. Ладно, так уж и быть, доверюсь псевдо хирургу, — по всей видимости, мои слова обидели, не хило задели, мои слова. Она молча подошла ко мне, взяла мою руку, и сильно надавила на раны, сквозь бинт показалась кровь, — Дура, что ты делаешь? — нет, мне было не больно, я ничего не чувствовал. Давно не чувствовал. Будто был под наркозом. — Это тебе урок, не разбрасывайся словами. Я уже готова, а ты ещё в полотенце. И потом вы — мужчины будете говорить, что мы — женщины долго одеваемся. Я быстро оделся, но не без помощи Оли. Она помогла мне застегнуть штаны и рубашку. — Ты не сядешь за руль! — проорал я во весь голос, — Ещё чего, не хватало ещё, чтобы меня баба, как принцессу возила. — А нечего было руками размахиваться на зеркала. Садись на пассажирское и не ори, не бубни, не ворчи. — Я тебе не дед старый, чтобы бубнить и ворчать. — Смотря, с какой стороны посмотреть. Может по цифрам в паспорте и не дед, но выглядишь ты… Неважно, мягко говоря. Поедем на моей машине. — Ещё чего! Как ты себе представляешь меня в машине для домохозяек? — Ну, если ты для тебя «Mercedes-Benz» G-Wagen является машиной для домохозяек, то… — А у тебя есть вкус, надеюсь, он не красный? — Нет, жёлтый. Ладно, шучу. Обычный чёрный Гелик. — Не думал я, что женщины на таких ездят. — А ты многого обо мне не знаешь. Оставшуюся дорогу мы ехали молча. Оля внимательно следила за дорогой, а я смотрел в окно и летал в своих мыслях. Да, мыслей много, но человек один. Каждый день я мучил себя этими мыслями. Они не оставляли меня в покое. Каждую минуту наедине с собой вспоминал все моменты, когда она была рядом. Тогда мне хотелось, чтобы всё зашло далеко, но сейчас хочу всё вернуть назад и держаться от неё как можно дальше. Не потому что не люблю, а потому что хочу, чтобы жива была. — Вот мы и приехали, — сказала Ольга. Я посмотрел в окно, и взгляд сфокусировался на красивом здании. Оно не было похоже на обычные здания больницы, в его дизайне было нечто уникальное, что наоборот притягивало. Было не страшно туда идти, наоборот, это поднимало настроение и придавало уверенности, что тебе там помогут и вылечат. — Вылезай из машины, только аккуратно, руку не сильно напрягай. — Хорошо, мать Тереза, — с ухмылкой сказал я и вылез из машины. Кстати, водила Ольга хорошо, но иногда превышала скорость, что добавляло в наши отношения драйва и опасности. Упс… кажется, я только что понял, что не помню как и где мы с ней познакомились, вот я олух. Наверняка был в пьяном бреду, но Ольга женщина порядочная, не пошла бы с пьяным, следовательно, она сама была не совсем трезвой, — слушай, не злись только, но как мы с тобой вообще познакомились то? — Да, знала я, что алкоголь убивает, но не думала, что так быстро. Ты совсем ничего не помнишь? — Если бы помнил, то не спрашивал бы, логично? — Логично. Пошли с рукой разберёмся, а потом я тебе в подробностях расскажу, как мы познакомились и каких проблем ты тогда нахватал на свою задницу. — Проблем на задницу? Я? Нахватал? Что же, это уже интересно. Ну, веди меня по своим лабиринтам помощи жалким существам, таким, как я. — Не говори ерунду, — фыркнула она, — иди за мной, если можно, то быстрее. В конце концов, у тебя рука ранена, а не нога. — Ты куда-то торопишься? — Да. И у меня нет времени возиться с тобой. — И куда же ты так торопишься? — Не твоё дело. — Ты же знаешь, что я всё равно узнаю, если захочу. Пару звонков и вся твоя жизнь лежит в папке у меня на столе. — Ты не захочешь. Иди вперёд. Тебе нужен 33 кабинет. Я заберу кое-какие документы и подойду к тебе. А пока постарайся ещё кому-нибудь день не испортить. — А я тебе день испортил? — Вообще-то… дай подумать, да. Начнём с того, что я сейчас должна быть совершенно в другом месте. — Тогда зачем ты тут со мной возишься? Подвезла до больницы и всё. Езжай по своим делам. Нафига ты осталась? — Хобби у меня такой, идиотам разным помогать, после того как они зеркала бьют у себя в ванной, — после этой фразы Ольга пошла в регистратуру, там вежливо поприветствовала сотрудниц и начала беседу. Я не стал её ждать, а побрёл искать 33 кабинет, как мне и сказали. Да, дизайн и внутри был мало похож на больницу. Почему-то не было этого противного запаха лекарств по всему помещению, наоборот, пахло чем-то приятным. Хм, это что, борщ? Да, мысли о еде сейчас имеют место быть, ведь я не позавтракал, меня Оля сразу потащила в больницу, а проходя мимо столовой невольно можно словить аромат свежего домашнего борща. Пройдя мимо всех ароматов и запахов, я набрёл на дверь под номером 33, как раз то, что доктор прописал. Без стука я завалился в дверь, но то, что я там увидел, повергло меня в шок. Молодая девушка, сразу видно только окончила институт, сидит на столе врача с раздвинутыми ногами и откинутой вниз головой, а между ног у неё член самого врача, мужчина был в возрасте, лет 45-50 на вид. Мужчина обернулся и громко произнёс: — Пошёл вон! Я не стал перечить и устраивать скандалы, тихо вышел и сел на кушетку, возле двери в ожидании Ольги. Буквально через 10-15 минут из кабинета выходит тот самый мужчина. — Извините, вы вошли не совсем вовремя, да ещё и без стука. Вы что-то хотели? — Вежливо сказал врач, что же он прав. — Так быстро закончилось? Может вам стоит провериться? — Вы, молодой человек, не дерзите. Со мной и моим здоровьем всё в порядке, это не ваша головная боль. К тому же, вам не все подробности известны. К слову, эту милую ассистентку я трахал уже порядка полутора часов. — Да, любой молодой вам позавидует. Я Михаил, — мы дружелюбно пожали друг другу руку и посмеялись. — Меня зовут Лаврентий Павлович, но вы можете звать меня Лаврушкой, — Лаврушка? Это не укладывалось у меня в голове, но мужик оказался достаточно приятным, смешным. — Ну, а вы меня Соколом. Слушайте, раз уж мы уже так тесно познакомились, может на «ты»? — А давай. ТЫ по какому, собственно, вопросу? — Я руку порезал, когда в ванной этой же рукой зеркало разбил. Вот Ольга, сотрудница ваша, меня сюда и привезла. — Ну и какого оно, терять близкого человека? Хреново? — А с чего… — но я не успел договорить, Лаврушка перебил меня. — С чего я взял это? Сам был на твоём месте. Приходи ко мне в 55 кабинет после процедур. Поговорим, душу твою полечим. Руку лечить — это дело святое, но душе тоже иногда требуется доктор, к твоему счастью я именно по этой части. — Психолог что ли? Или психиатр? — Нет, не угадал. Ни один из них, да и к психологии никакого отношения не имею, я по образованию травматолог. Но душу лечить умею, да и не психологическими штучками этими, типо расскажи и легче станет. Приходи, узнаешь мои методы. — Хорошо, зайду. Лаврушка пошёл прямо по коридору, затем скрылся за стеной. Я обернулся и увидел, что ко мне идёт Ольга. Она смотрела на меня вопросительным взглядом, явно не понимая, почему я ещё здесь, а не в кабинете. Остановилась в полуметре от меня, как вдруг я почувствовал дикое желание прижать её к себе. Сам не понял, откуда и почему возникла эта прихоть, но сдержаться было очень сложно. — Почему ты не в кабинете? — спросила она мягким и нежным голосом, а я дар речи потерял. Ещё утром я отталкивал её от себя, а сейчас в жар от неё бросает. — Да, знаешь, неудобно было процесс прерывать, там явно не до меня было. — Да? А кто там? — Не услышав ответ, Ольга дёрнула ручку и открыла дверь, — Маша, что ты здесь делаешь? — спросила она ту самую молодую особу, которая совсем недавно трахалась с Лаврушкой на столе. — Ольга Алексеевна, простите, пожалуйста, я уже ухожу, — залепетала она, быстро собирая какие-то вещи. — Стой, — резко остановила Ольга девушку, которая уже бежала к выходу, — чтобы это было первый и последний раз. Ещё не со всей больницей перетрахалась? Ещё раз, и вылетишь с работы, как пробка из шампанского, — девушка ничего не ответила, лишь кивнула и опустила голову, смотря себе под ноги, — свободна! Убирайся с глаз моих! — Даже для меня было неожиданностью, что Оля закричала, причём громко, на весь кабинет. Наконец, я спокойно зашёл в кабинет и начал осматриваться, никогда не бывал в таких заведениях. Если где задели, то нас наш «личный» доктор лечил, который по своей воли в этом мире бабок крутится. Нам с перестрелок нельзя было в больницы ехать, слишком много вопросов, да и бабок много тратить, чтобы их не задавали. Кабинет у неё хороший был, со вкусом всё оформлено, ничего лишнего или вычурного. Всё самое необходимое и на своих местах. Знаете, как у врачей бывает? Пациентов много, справки и бумажки по всему столу разбросаны, а у неё такого не было. Каждая бумажечка на своём месте. Тут всё понятно — перфекционистка. — Строго ты с ней, — сказал я, и тут же пожалел, она окинула меня злобным взглядом. — Запомни, ни с кем не надо сюсюкаться, себе дороже. Ты же вроде начальник, а таких элементарных вещей не знаешь. Давай руку, — Ольга сняла старые бинты и покачала головой, — глубокие, кровь не останавливается. Придётся терпеть. — Мне не привыкать. Раньше вообще штопали без наркоза и анестезии. Ничего, как видишь живой. Она взяла иголку и начала зашивать, не сказать, что зрелище для слабонервных, даже мне пару раз было омерзительно на такое смотреть. Всё это время, пока она зашивала, я смотрел на неё. Красивая, умная, властная. Жалел, что утром так с ней обошёлся, не заслужила она. Хоть и властная, но добрая и милосердная, не каждая повезла бы в больницу, а уж тем более сама бы зашивала, после всего, что я ей сделал. Она сосредоточилась на деле и внимательно выбирала каждую точку прокола. Да, она профессионал. Делала долго, но качественно. А другие вот, наоборот, кое-как и быстро. — Всё, сейчас перебинтую руку, и можешь идти. Надеюсь, больше никогда не увидимся. — Врёшь, ты не надеешься, ты хочешь увидеться, я это в глазах вижу. — А надписи «пошёл вон и закрыл за собой дверь с той стороны, козёл» не видишь? — Нет, потому что её там нет, — Оля аккуратно взяла мою руку и начала перевязывать её, бинтовать. Кожа у неё была словно тёплое молочко, которое мягко обволакивает твои руки. Она быстро управилась, — спасибо, Олечка, большое. Надеюсь на встречу вечером. — Не надейся и не тешь себя мечтами. Не за что, ты можешь идти. Я вышел из кабинета, и уже было решил уйти, как вспомнил, что обещал Лаврушке зайти. Вспомнил номер кабинета и отправился искать. Долго искать не пришлось. На этот раз, я решил постучаться, прежде чем войти. — О, Михаил, рад, что ты зашёл, но не совсем вовремя. Давай перенесём нашу встречу на завтра, где-нибудь в баре, как ты на это смотришь? — Хорошо, Лаврушка. — Тогда я запишу твой номер и позвоню тебе завтра в обеденное время. Диктуй. Я продиктовал ему свой мобильный, и мы попрощались. Выйдя из больницы, принял решение ехать домой и выспаться. Но было проблематично добраться, ибо приехал я сюда на машине Ольги. — Алло, такси? — Да, я вас слушаю. — Будьте добры машинку от больницы номер, чёрт, а какой у неё номер? А, вот, вижу, номер 56, дальнейший адрес следования я сообщу водителю. — Хорошо, ожидайте. Приедет белое «РИНО» с номером «252». — Отлично, спасибо. Такси я ждал поразительно не долго. Уже спустя час я был дома. Свалил в кучу всю одежду и лёг в постель. Стоило мне только закрыть глаза, как я сразу уснул.