Авторитарин

Лиза вливала в себя алкоголь рюмками, стаканами, литрами, не в силах залить возникшую где-то в глубине души боль, не в силах остановиться. Ей было по-настоящему страшно за этого рыжего придурка, который покорил её сердце за две недели, взял её в плен тисками нежных поцелуев и бесконечных объятий и не хотел отпускать уже никогда. Градус повышался, голова раскалывалась, рот искривлялся из-за неприятной горечи очередного напитка, но внутри всё ещё кололо, разрывало от душевной боли. — Связалась я, блять, с долбоёбами какими-то, а теперь страдаю. Ну не дура ли? — заплетающимся языком выдавила из себя Неред, громко плюхнувшись на кожаный диван и заворачиваясь в плед. Страх всё ещё тёк по венам вместе с виски и коньяком, заставляя руки трястись, глаза блуждать по комнате в поисках образа голубоглазого парня, который был сейчас так нужен, но так недоступен. Лиза не могла свыкнуться с мыслью, что с ним могло произойти что-то по-настоящему серьёзное. Она только что обрела истинное счастье, любовь, о которой писали в девчачьих пабликах и романах с идеализированными историями. И это счастье могло ускользнуть из её рук, разбиться о пол, подобно хрустальному бокалу с дорогим полусладким. Она бы этого не вынесла. Девушка забралась под плед с головой, вдыхая уже привычный сладковатый запах Дани. Хотелось чувствовать его на себе, смешивать со своим, ощущать во рту. Хотелось, чтобы Кашин был рядом, касался и целовал, но реальность сурова, а жизнь жестока.

***

Руслан и Юлик лишь под утро ворвались в квартиру и сразу направились на второй этаж. В кабинете лежала записная книжка Дани, где и был записан номер лучшего юриста Петербурга, который неоднократно вытаскивал друзей даже из самых безвыходных ситуаций. Однако не таких безвыходных, как эта. — Где-то на столе или в ящике, — бросил Онешко, распахнув дверь и застыв в изумлении. На диване лежала Лиза, свернувшаяся в клубочек и укутанная в мягкий бежевый плед с длинным ворсом. В комнате сильно пахло алкоголем, и шатен распахнул окно, заставляя приторный аромат развеяться. — Сказать ей сейчас? — несмело бросил Онешко, а Тушенцов подошёл к столу, начиная копаться в многочисленных папках и стопках с бумагами. — Если она что-то соображает, — ответил кареглазый, косясь на пустые бутылки, разбросанные рядом с диваном, и перекапывая всё на рабочем месте Кашина. — Лиза, — парень аккуратно потряс русоволосую за плечо, и та нахмурилась, поворачиваясь к нему спиной и закутываясь ещё сильнее, — Лиз, вставай. Ты должна знать кое-что. Девушка зашевелилась и посмотрела на разбудившего её шатена. — Какие-то новости насчёт Дани? — спросила она, фокусируя более менее осознанный взгляд на Онешко. Тот кивнул. — Мы ездили к нему… — он сглотнул и прочистил горло, не в силах выдавить из себя ни слова. Затем парень повернулся к Руслану, и тот уверенно кивнул. — И что?! — Неред резко села, и голову закололо, к горлу подступил ком, всё тело охватил озноб. — Он… У него проблемы. — Это я уже поняла! — воскликнула она, запуская пальцы в волосы и оттягивая пряди назад. — Юлик, что случилось? С ним всё в порядке? Он цел? — Да, но… В общем… — парень снова прочистил горло и опустил глаза в пол, готовясь провалиться сквозь землю под натиском взгляда русой. — Блять, да скажи ты уже! — она сжала кулачки и готова была разорваться изнутри, закричать и разреветься, даже не зная, что ей хотят поведать. — Он в тюрьме, — не выдержав молчания друга, отрезал Руслан, вытаскивая из ящика рабочего стола записную книжку в кожаном переплёте. — Что?! — крикнула девушка, и её глаза тут же опухли и покраснели. — Ну, не в тюрьме, а в изоляторе временного содержания! — замахал руками Онешко, на что Лиза отреагировала ещё бурнее. — Что он натворил?! — простонала она, готовясь вот-вот упасть в обморок от волнения и паники. — Он… Убил кое-кого. Из девичьего рта вырвался вскрик отчаяния. Она закрыла рот трясущейся рукой, и по щекам покатились крупные капли слёз. Алкоголь вмиг выветрился из тела, уступая место самому настоящему ужасу, который охватил каждую клеточку организма и засасывал здравые мысли в чёрную дыру мрака и безысходности. — Что? — прошептала она, и голос дрожал, будто девушка заговорила впервые в жизни. — Это так… Да. Ты держись, ладно? Мы сделаем всё, чтобы его вытащить. Всё, что угодно, — заверял Юлик, взяв Лизу за руку, но та отобрала кисть и накрыла щёки ладонями. — Кого? — она откашлялась и серьёзно посмотрела на парня, глубоко выдохнув и вытирая дорожки слёз. — Лиз, не надо… — покачал головой Онешко, не в силах произнести имя убитого. — Тебе лучше не знать. Правда. — Кого?! — громче и напористее произнесла Неред, и шатен отвернулся. К дивану подошёл Руслан, протянул записную книжку другу и присел на корточки рядом Лизой. — Он убил, — кареглазый замолчал на несколько секунд, стараясь сделать голос спокойнее, но понимая, что сейчас одной фразой разрушит до основания и без того находящуюся в руинах жизнь этой девочки, — твоего отца. Пустота. Холодная и невыносимая, пробирающая до костей и стирающая их в порошок, заставляющая выкрикивать до боли родное имя, но неясно, кому оно принадлежит — отцу или любимому. Она не понимала, что чувствует. Боль и разочарование в самом нужном ей человеке или радость из-за того, что он за неё отомстил? Её парень убил её отца. Зубы заскрипели, врезаясь друг в друга. Глаза стало щипать, будто их прижигали, будто веки припаивали друг к другу. Вены разрывались, пуская самые страшные кошмары блуждать по телу, заставляя его трястись в агонии. Дыхание перехватило, и воздух отказывался преодолевать возникший в горле ком. Её будто парализовало. Никогда ещё Лиза не чувствовала себя настолько разбитой, беспомощной, жалкой. Никогда ещё она не чувствовала себя такой опустошённой. Будто сердце вырвали со всеми сосудами, как вырывает гроза деревья, прямо с корнем. Дышать, думать, двигаться было невыносимо больно. Осознание всей серьёзности ситуации иглами впивалось под кожу, заставляя разразиться в немом крике. Тело не слушалось, разум отказывался перерабатывать поступившую информацию. Она будто умерла в тот момент. Руслан и Юлик стояли около Лизы и осознавали, что наделали. Тушенцов вынудил Неред сказать свои фамилию и отчество, а Онешко узнал адрес бедного старика-алкоголика, которого их лучший друг хладнокровно застрелил. Они чувствовали себя виноватыми в смерти отца девушки, которая сейчас сотрясалась в немых рыданиях, забившись в угол дивана. — Я позову к тебе Настю, хорошо? Она посидит с тобой, а нам надо попытаться вытащить Даню, — произнёс кареглазый, погладив девушку по спине, но та проигнорировала его слова и жест. Парень быстро спустился в свою комнату и разбудил красноволосую, увлекая её на второй этаж и по дороге объясняя всю ситуацию, пропуская мимо ушей поток нескончаемых вопросов. Тушенцов усадил свою девушку на диван рядом с Лизой и скрылся с Юликом за дверью, быстро пролистывая страницы записной книжки в поисках нужного номера.