Что принесут нам сны?

      Второго мая в 6 утра Гермиону разбудил стук в окно. Все еще слабо соображая она открыла форточку и в ординаторскую залетел взъерошенный Сычик с письмом от хозяина. Гермиона забрала конверт и велела пернатому почтальону лететь к ней домой, там его ждало печенье, пернатый не спешил. Пергамент она спрятала в свой халат, и приведя себя в относительный порядок отправилась выполнять свой профессиональный долг, от которого последнее время все чаще отвлекалась на сон. Ей нужен был отпуск, причем большой, вот только кто ж его ей предоставит, когда она не может взять даже заслуженный и такой нужный ей выходной. Ничего она еще повоюет.       За окном уже светало, хотя погода была пасмурной, казалось, что на всю природу надели полупрозрачную серую вуаль. Свет в коридоре все еще горел, во всех палатах темно и тихо. Естественно, кто в такую рань шататься по больнице будет, кроме дежурного врача. Ей определенно крупно повезло, что за ночь ничего не произошло. Она прошла свое отделение почти до конца, как заметила, что в одной из палат включили свет. Память сразу подкинула, кто именно лежит в этой палате и Гермиона решила проверить, все ли в порядке с ее бывшим пациентом. И как оказалось, не зря. Из-за неправильно наложенного заклинания беднягу начало тошнить, а воспоминания о пережитом круцио открылись, словно свежая рана. Гермиона побежала к телефону, потом хлопнула себя по лбу. На подоконнике сидел Сычик, как же она была рада, что он не улетел сразу. Она насколько смогла быстро написала письмо в больницу Св. Мунго, стараясь кратко, но по возможности емко описать состояние больного, привязала к лапке Сычика и выпустила его в окно, надеясь, что ответ придет незамедлительно. А пока она ожидала помощи от целителей, решила облегчить страдание бедняге и сделала ему укол успокоительного и снотворного. Это действительно помогло. По крайней мере, он перестал биться в панике, стонать от боли и судорожно хватать ртом воздух. Ответа все не было. Видимо почта у них по утрам слабенько работает. «Надо будет потом написать жалобу, кто так работает?»       Не оставалось ничего иного, кроме как трансгрессировать вместе с Эрбом. Гермиона никогда не шла на неоправданный риск именно поэтому она взвешивала каждый шаг: либо этот парень умрет у нее на руках в ее смену, либо она рискнет и его и своей жизнями и поможет ему. Кому как, а Гермиона видела только второй вариант, хватит с нее смертей, она обещала себе, что будет помогать всем, кто в этом нуждается. Наручные часы показывали без десяти семь. Ровно через 10 минут придет ее начальник и коллеги. У нее есть ровно 10 минут, чтобы перенестись туда и обратно. 10 минут на спасение человеческой жизни, это же невообразимо мало и в то же время так много. Именно поэтому в следующую минуту она уже стояла в похожей палате, только уже волшебной больницы. Трансгрессия удалась с большим трудом, но их по крайней мере не расщепило.       Такие же, как и она сама, полуживые и мало соображающие медсестры проводили все необходимые манипуляции над больным, уже на автомате орудуя палочками. Для всех заклинаний потребовалось около 7 минут, Гермиона уже нервно отбивала дробь ногтями по стеклянному столу, за который ей предложили присесть. Глаза жадно впивались в секундную стрелку, и молили замедлить свой бег. «Слава Мерлину, они успели!»       Теперь мужчине оставалось только хорошенько отоспаться и будет как новенький. Обратно она вернулась очень даже вовремя. Как только Гермиона вышла из палаты Эрба, в холл заходила Эллисон, она приветливо помахала рукой подруге и скрылась в раздевалке. Грейнджер последовала за ней и облокотившись на стену, перекинулась парой ничего не значащих, давно заученных наизусть фраз. Когда-то она точно такими же фразами перекидывалась с Гарри и Роном. Роном… Точно, она совсем забыла о его письме. Извинившись перед коллегой, Гермиона быстрым шагом ворвалась в ординаторскую, и упала в первое попавшееся кресло, письмо в ее руках дрожало, и без того корявый почерк стало совсем невозможно читать. Грейнджер разозлилась сама на себя, за неспособность просто прочитать письмо, но все же убрала его обратно в карман и встала сделать себе чай с ромашкой. «Надо успокоиться. Это на меня так действуют бессонные ночи. Ха-ха-ха, бессонные, да? Ладно, я просто очень устала.»       Они с Роном не виделись уже очень давно, и Гермионе стало все чаще казаться, что она одна выжила в том побоище. На прошлое второе мая он не приехал, из-за того, что, как он писал в письме слег с каким-то драконьим насморком и кашлем. Тогда Гермиона так ничего и не нашла про эти болезни, а она ведь волновалась. Что сделала война с ее милым и добрым Роном? Ничего особенного, он просто старается оберегать свою семью. И это правильно. Гермиона и сама переехала обратно к родителям, чтобы защитить их и Рону она желала только счастья и спокойствия. То, что он заслужил, то что они все заслужили. Вот только ходить совсем одной на могилу друга было очень тяжело. Еще тяжелее встречаться с такими-же одинокими глазами других посетителей кладбища.       Настроение упало и вовсе, поэтому, когда вошел Скотт Гермиона даже не подняла на него глаза. — Гермиона, что с тобой случилось? Ты что-то прям совсем зеленая вся! — Скотт был и правда обеспокоен состоянием подруги, но знал бы он, какую идею подкинул только что для умнейшей ведьмы своего времени. — Все в порядке. Ну вроде. Не мог бы ты принести градусник? Что-то меня знобит. — Пока парень вышел за всем своим рабочим инвентарем, Гермиона быстро достала палочку и произнесла — Акцио, батончик братьев Уизли. — Когда пришел Скотт, ведьма доедала первую половинку волшебного батончика, ту самую, которая повышала температуру и заставляла кашлять.       После измерения температуры тела градусник с твердой уверенностью остановился на отметке 38,8. Присвистнув, Скотт позвал Элисон и они вдвоем начали уговаривать Грейнджер вернуться домой, взять больничный и хорошенько заняться собственным здоровьем. Для приличия, Гермиона начала отмахиваться от всех советов, из-за чего вызвала лишь усиленный гнев коллег. На шум, пришел и сам главврач. Естественно, он не поверил своим подчиненным и сам проверил Гермиону. — Милочка, идите домой. Вы врач, вы должны лечить пациентов, а не заражать их дополнительной инфекцией. Я выпишу вам больничный, так что, когда выйдете, вам придется наверстывать упущенное. — О, ДА!!! План прошел как по маслу, пока Скотт не открыл рот. — Может мне ее до дома подбросить, я на машине. «Молчи, иначе пожалеешь!!!» — Ага, а работать кто будет, я что ли? Нет, ты остаешься, и раз так хочешь помочь, тогда все пациенты Грейнджер переходят под твою юрисдикцию. — Довольный, что испортил кому-то настроение, он быстрой походкой удалился из комнаты. — Инициатива наказуема. Спасибо за помощь. — Гермиона похлопала друга по плечу, обняла подругу и, сменив халат на ветровку направилась в сторону дома. Письмо она крепко сжимала в руке. Перейдя ворота больницы, она с охотой съела оставшуюся часть волшебного батончика.       Вернувшись домой Гермиона застала и отца, и мать за столом, быстро скормив им историю, что ее просто отпустили домой, так как уже давно просила отгул, она поднялась к себе и завалилась в любимую кровать. Усталость свинцом разливалась по мышцам. Прикрыв глаза, казалось бы, на пару минут, Грейнджер провалилась в сон, но на этот раз без сновидений. Ее разбудил хлопок входной двери. Родители ушли, значит время где-то ближе к девяти часам.       В кое то веке после пробуждения, Гермиона чувствовала себя с легкой головой, а не так, словно ее ночью катком переехали. Проведя все стандартные водные процедуры, Грейнджер открыла холодильник и, пошарив в нем, сделала обычный овощной салат из помидор, огурцов и масла. Легкий завтрак придавал дню ту же легкость, но сейчас что-то было не так. Это не было связано с физическим здоровьем, было что-то другое. Оно рвалось наружу, но не могло найти выход. Постаравшись заглушить неприятные ощущения, Гермиона надела черные джинсы и черный свитер с высоким горлом, написала записку родителям и вышла на автобусную остановку. Больше всего на свете ей сейчас хотелось просто трансгресировать на место, а не ждать еле плетущийся магловский автобус, потом несколько остановок трястись в нем, пересесть на междугородний автобус и в нем уже ехать несколько часов, но нет. Она очень хотела завязать с магией, к сожалению, сегодня все было против ее хотения, но упрямство, доставшееся ей от матери, не сломает даже самая сильная магия, как казалось самой Гермионе.       Несмотря на то что Грейнджер давно не считала себя частью магического мира, она не могла расстаться с волшебной литературой, вот и сейчас она сидела в мягком кресле автобуса, а на коленях покоился небольшой томик, посвященный проявлениям магии у волшебников без палочек и детей младше 11 лет. Теперь она читала просто потому, что ей было интересно, а не потому, что необходимо было применять теоретические навыки на практике. Для нее эти книги стали словно любовные романы, просто прочитать и сделать пару пометок.       За несколько часов следования автобуса, Гермиона успела проглотить больше половины книги. Когда пришло время выходить, сердце тревожно пропустило удар и стало биться гулко, отдаваясь в висках. До Годриковой впадины Грейнджер решила прогуляться пешком. В какой же упадок пришел весь магический мир. «С этим надо что-то срочно делать! Но что могу сделать конкретно я?» — рассуждая над поставленным вопросом, она сама не заметила, как подошла к кладбищу. Холодный ветер неприятно облизывал кожу, а по свинцовым тучам, медленно проплывающие не так уж и высоко в небе, можно было предположить, что с минуты на минуту начнется мелкий моросящий дождь, а за ним уже и полноценная весенняя гроза. Казалось, что в этот день даже природа хотела бы порыдать на могилах бывших героев, но очень боялась современного строя. — Привет, Гарри… — Голос был едва отличим от сильного ветра и наполнен такой грустью, что казалось та превращается в серебряные паутинки и опутывали саму суть времени, останавливая его ход.