Odal: Прошлое

Гет
R
Завершён
314
автор
Размер:
346 страниц, 37 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
314 Нравится 146 Отзывы 136 В сборник Скачать

Глава 21 - Валькирия

Настройки текста

Кто нравом тяжёл, тот всех осуждает, смеётся над всем; ему невдомёк, а должен бы знать, что сам он с изъяном.

Речи Высокого

      Семьдесят два года спустя…       Резкий удар пришёлся по нижней челюсти, вызвав острую колющую боль в области губ; перед глазами на доли секунд потемнело, а тело от силы пришедшего удара по инерции отшатнулось назад; ноги подкосились, не в силах удержать равновесие из-за резкого головокружения. Рот наполнился солоноватым привкусом, а боль из разбитой губы всё усиливалась, чем только мешала в разгар битвы.       Кровь стремительно потекла по подбородку, и Сигюн поспешила быстро и раздражённо стереть её тыльной стороной ладони, чем совершала необдуманную ошибку. Прилипший к рукам песок попал в открытую рану, что мгновенно вызвало новое жжение. Сигюн подавила рвущийся наружу стон, сплюнув в песок ристалища накопившуюся во рту кровь.       Пока царевна с трудом поднималась на ослабших ногах, юная ученица Илва, что была с нею в спарринге, самодовольно ухмылялась, играючи вертя в руках копьё. Она не скрывала своего явного превосходства над противницей. Ванка по происхождению, Илва всегда испытывала к Сигюн презрение, которое с гордостью и бесстрашием демонстрировала при любом удобном случае. Чем Сигюн так не угодила валькирии, было настоящей загадкой, ответ на которую она уже давно перестала искать. И вот оказавшись с нею в спарринге, асинья была вынуждена терпеть уже не только откровенные насмешки и презрение от сестры по оружию, но и защищаться. Целью Илвы было скорей нанести как можно больше увечий, нежели отработать технику боя.       Другие ученицы, заметившие назревающую нешуточную потасовку, принялись тихо меж собой перешёптываться, с любопытством ожидая дальнейших действий от более нерешительной царевны. Ситуация для самой Сигюн оказалась крайне нелицеприятной: внутри девы всё бурлило от обиды и негодования, хотелось ответить Илве такой же свирепостью, но разумом она понимала, как это может оказаться для них опасно. Сигюн всё ещё плохо контролировала свою силу, а потому не желала испытывать переменчивую удачу. Но проблему представляло ещё и то, что в этот день за тренировками юных учениц наблюдала сама Фрейя.       Незадолго до того, как Сигюн начала готовиться поступить на обучение валькирий, Один Всеотец неожиданно для всего Асгарда, назначил новую предводительницу валькирий – богиню любви. Чем руководствовался царь, так и не стало ясно, но в своём решении тот был далеко не один: Локи тоже активно поддерживал решение своего отца. Всегда относящийся к ванахеймской царевне с пренебрежением и недоверием, Локи вдруг кардинально поменял своё отношение. Сигюн не могла не заметить того, как ванка внезапно потеряла всякий интерес к её отцу, которого окучивала довольно немалое время. Это странное стечение обстоятельств натолкнуло царевну на некоторые догадки о причины того, чем могла послужить такая неожиданная потеря интереса к громовержцу.       Вопреки всем ожиданиям, богиня войны – по праву наречённая в день получения своего божественного имени норнами – Фрейя буквально подняла с колен дом валькирий, отдав им самое драгоценное, что только имела – свою любовь. Отдавая всю себя своему делу и обязанностям, Фрейя получила благосклонность асов, тем самым став самой уважаемой ванкой в Асгарде и матерью сразу для сотни валькирий: как для настоящих ветеранов, так и для молодого поколения.       Когда у Ванадис находилась свободная минутка, она предпочитала самолично следить за тем, как проходят учения у молодых воительниц. Мало кто теперь видел богиню любви и красоты в прекрасных платьях и дорогих украшениях. Фрейя удивляла искусной и крепкой бронёй своего народа из серебряной стали, гордо расхаживая изо дня в день в крылатом шлеме из белых перьев; на округлых бёдрах покачивались два клинка из тонкой стали, выкованные в горниле кузен самих мастеров цвергов. Довершала воинственный образ великолепная накидка из соколиного оперения, способная менять обличие своего обладателя.       Окружённая своими старшими помощницами, Фрейя неотрывно наблюдала за боем: изучала, оценивала, медленно разгуливая по ристалищу. Прекрасное лицо богини войны было непроницаемо, создавая образ строгой и решительной наставницы. Только Илву мало заботило присутствие предводительницы, напротив, ванка решила, будто это её звёздный час, чтобы продемонстрировать своё превосходство над той, что носит монарший титул.       Играючи покрутив в руках копьё, Илва метнула его прямо в Сигюн и в то же мгновение сама бросилась к ней. Не отскочи царевна вовремя в сторону, копьё могло бы пробить левый бок, что закончилось бы для неё весьма печально. Такая жестокость на ристалище была обычным делом для старших валькирий, но никак не для ещё юных учениц, а потому Сигюн не понимала, почему никто не додумался остановить этот бой, перешедший все рамки дозволенного. Но все взгляды были направлен на них, и это пугало гораздо больше.       – Как долго ты будешь бежать? – небрежно выплюнула Илва, одновременно с яростью пытаясь задеть уклоняющуюся асинью. – Чего ты опасаешься, Асгардская царевнушка? – гневно рычала воительница, нанося своей сопернице удар за ударом. – Боишься, что рядом нет твоего верного защитника, который с радостью подставится ради тебя под меч? На настоящем поле боя всем будет плевать, кто ты такая и кем приходишься царю!       Откуда-то со стороны прилетела стрела, просвистевшая у самого уха разъярённой Илвы. Заметно опешив от произошедшего, ванка была вынуждена остановиться и испуганно уставиться на смиренно стоящую лучницу, крепко сжимающую свой лук.       Ванка саркастично оскалилась, одарив сестру по оружию новой порцией яда:       – Только гляньте, кто вступился в твою защиту – прекрасная Астрид!.. – торжественно воскликнула она, шутливо-пренебрежительно поклонившись.       – Прекращай паясничать, Илва, этим ты только позоришь себя, – преувеличенно спокойно возразила Астрид, порядком уставшая от всего происходящего. – Будущей валькирии не подобает так себя вести.       – Тебе не надоело ещё подлизываться? – вопросительно поинтересовалась та, склонив голову набок.       – Ты забываешь, кто перед тобой стоит!.. – не менее раздражённо бросила в ответ разозлённая лучница. Лицо её заметно омрачилось, прекрасные черты ожесточились: ещё немного – она и сама ринется в бой.       – Здесь, среди настоящих валькирий, она никто!.. – фыркнула Илва, гневно махнув рукой в сторону Сигюн.       Поджав от обиды губы, игнорируя новую порцию боли, Сигюн напряжённо слушала перепалку двух воительниц, откровенно борясь с желанием ответить на обиду со всей силой клокотавшей внутри ярости. Пусть Илва давно перешагнула все возможные границы, Сигюн честно пыталась не поддаваться своим низменным порокам. Но это так сложно, когда тебя унижают на глазах у остальных воительниц!.. И их предводительницы, которая почему-то не торопится остановить перепалку своих подопечных.       Будь у Сигюн хоть немного того самоконтроля, которым столь безупречно владел её дядя, Сигюн, несомненно, сумела бы с иллюзорной гордостью перетерпеть эти унижения, но она не была Локи. В жилах Сигюн текла кровь бога грома, неудержимого и яростного защитника Асгарда, а потому она более не была намерена терпеть. Она устала быть девочкой для битья. Она устала игнорировать зло в свою сторону.       Опередив очередное гневное высказывание доброй Астрид, царевна отбросила тренировочный клинок в сторону и, опасно сверкнув двумя сапфирами, крепко перехватила древко копья своей обидчицы. Ошалело распахнув от удивления серые и безжизненные глаза, Илва только и успела от неожиданности охнуть, бессильно наблюдая за тем, как её копьё вырвали из рук и отбросили в сторону. Изумлённая, растерявшаяся воительница не успела ничего предпринять, как тут же оказалась прибита спиной к земле и осёдланна не на шутку разъярённой царевной.       С этого момента всё происходящее перед глазами Сигюн было будто в тумане. Она не помнила многочисленных ударов, не помнила безуспешные попытки Илвы отбиться от кулаков, целенаправленно бьющих в гордость ванки – её прекрасное лицо. Не помнила, как той всё же удалось ударить в ответ по переносице, ведь боли она тогда не ощущала. Был только гнев. Сигюн даже не помнила, как её оттаскивали от покалеченной Илвы, потерявшей силы к сопротивлению и просто лежащей на земле.       Очнувшись в личных покоях предводительницы валькирий, Сигюн была в полнейшем недоумении, с трудом вспоминая короткие обрывки произошедшего сегодняшним утром. Стыд не заставил себя долго ждать, обрушившись на неё неподъёмной ношей.

***

      Одна стрела за другой врезались в мишень со смачным треском, ставшим для Астрид с давних пор настоящей усладой. Ученица валькирий выпускала стрелу за стрелой, машинально выхватывая новый снаряд из колчана и отпуская тетиву; каждое движение было отработано до совершенства. Гибкое и простое оружие позволяло Астрид доводить безупречные навыки до большего идеала, а ещё – погружаться в собственные мысли.       Она вновь и вновь припоминала события сегодняшней тренировки. Лишь когда стрелы в колчане закончились, она сумела ненадолго отвлечься от навязчивых и волнительных воспоминаний. Как только колчан снова заполнился, всё вернулось на свои места. Астрид не могла прекратить думать о своей маленькой глупышке с ребячески-невинным взглядом, с каким та глядела на неё. Всегда послушная, подающая большие надежды юная ученица – та, что никогда в жизни никого не оскорбила, что краснела от пошлых шуточек своих сестёр по оружию – вдруг обернулась настоящей фурией. Ярость, с которой Сигюн била с трудом сопротивляющуюся Илву, напугала всех наставниц и учениц.       Лучница предчувствовала, что эта тренировка не закончится для них обоих ничем хорошим. Илва всегда искала повода унизить царскую внучку, но в итоге сама чудом унесла ноги, если это можно было так назвать. Ванка была не в состоянии даже идти, а на когда-то прекрасном лице почти не осталось живого места. Астрид недолюбливала Илву, а потому искренне считала, что та получила вполне заслуженно, но как это теперь отразится на Сигюн? Астрид никогда не считала, что дочь бога грома способна на настоящую, чистую ярость, как, впрочем, и осознанно причинить кому-либо хоть какую-то боль.       Как же ей хотелось сейчас быть рядом с этой дурёхой: поддержать смелой шуткой, которая скорей вгонит её в краску, чем взбодрит; рассказать очередную приукрашенную историю про собственные странствия по мирам, приключившиеся задолго до вступления в дом валькирий. Астрид в эти секунды переживала за свою царевну как никогда за всё время их дружбы. И бездействие пополам с неведением раздражали лучницу до невыносимого скрежета в зубах.       Душевные терзания повлияли на безупречную меткость ванки: несколько последующих стрел пролетели мимо цели, чем только сильнее подогрели и без того еле сдерживаемое негодование. Хотелось схватить лук за плечи и, переломав его напополам, отшвырнуть как можно дальше от себя, но вместо этого она только сильнее его сжала.       Откуда-то со стороны раздались размеренные, почти что ленивые хлопки, мгновенно обратив на себя внимание Астрид. Скрыв злость и раздражение за маской полного равнодушия, ванка с уверенностью ответила на взгляд незнакомого мужчины со смеющимися изумрудными глазами.       Сигюн довольно часто рассказывала о своём загадочном дяде, чья слава шла впереди него самого, в точности, как и за его братом. Строгие кожаные одеяния со стальными вставками в любимых цветах младшего царевича Асгарда, тёмные, аккуратно убранные волосы и хитрый, смеющийся, словно предвкушающий какую-то подлянку взгляд с такой же откровенно насмехающейся улыбкой мгновенно раскрыли личность мужчины. Особенно если вспомнить, что о нём безустанно трещала одна маленькая наивная царевна, что буквально идеализировала своего любимого дядю.       Искренне не понимавшая такой одержимости Астрид теперь готова была забрать обратно все свои насмешки по поводу неподражаемости младшего царевича. Впервые встретив Локи вживую, а не с чужих рассказов, которые обычно многие любили ещё и приукрашать, ванка никак не могла отвести взгляда. Коварный ас завораживал, странным образом притягивая к себе. Лишь запоздало осознав, что она откровенно таращится на него, Астрид почувствовала себя настоящей идиоткой, откровенно проклиная себя за такую чуждую ей и непривычную рассеянность из-за самого обычного мужчины, пусть и с монаршими титулами.       Мысленно как следует себя встряхнув, Астрид попыталась безразлично улыбнуться и как можно равнодушней поприветствовать сына Одина. Будучи порядком наслышанной о его проницательности и безошибочном распознавании лжи, она понадеялась, что истории всё же немного приукрашают. А уж при воспоминании об умении читать мысли ей и вовсе стало не по себе, ведь голову её сейчас занимали весьма откровенные и красочные картинки того, что бы она могла сотворить с этим телом.       – Желаете потренироваться с валькириями, Ваше Высочество? – мило прощебетала ванка, мягкой походкой направившись в сторону тренировочного чучела, которого до этого терзала ударами стрел.       Ответил ас не сразу, мягко улыбаясь и с любопытством наблюдая за нею в ответ, как если бы готовил очередную шалость. Впрочем, Астрид могла поклясться, что сейчас в её голове этих шалостей не меньше.       – А стоит? – поинтересовался Локи, игриво-вопросительно склоняя голову к плечу.       – Только если ищете острых ощущений, – таким же весёлым тоном ответила ему Астрид, весело подмигнув.       Она спиной ощущала его долгий пытливый взгляд, пока собирала стрелы, одновременно желая ненароком взглянуть в ответ, но пресекая глупый порыв на корню. Разумом ванка прекрасно осознавала, что это плохая идея – вот так открыто заигрывать с царской особой. Всё это могло привлечь к её скромной особе лишнее внимание и недурной ворох проблем, которые она, будучи далеко не глупой девушкой, всегда избегала двухсотмильными шагами. Да только Астрид имела весьма дурную тягу ко всякого рода мерзавцам, сводящих излишне изнеженных дам с ума одним только своим присутствием. Не стыдно признаться себе в подобной слабости, стыдно только в конце, разгребая неизбежные в ходе такого общения проблемы.       Пусть репутация младшего царевича говорила за него, да только Астрид мало полагалась на разносимые байки. Ванке было достаточно одного только ответного взгляда, чтобы самой убедиться: в глубине изумрудных омутов таится немало опасностей, тайн, шальных мыслей и всевозможных хитростей. Всё это безумно привлекало, зазывая погрузиться в манящую зелень, совершенно не опасаясь за её глубину...       Астрид вовсе не была глупой, но ей недоставало если не ума, то силы воли, чтобы избегать опасности в столь соблазнительной форме. И, если бы у опасности имелся облик, то она непременно выглядела как младший царевич Асгарда.       Приготовившись вновь стрелять, Астрид искренне попыталась выбросить из головы лукавую усмешку, два изумруда с хитрым блеском и стройную фигуру, прислонившуюся к ограждению ристалища. Первая стрела угодила далеко от центра, отчего с уст непроизвольно сорвалось ругательство. Астрид редко промазывала, только если мысли не были забиты всяким непотребством.       Со стороны раздалось насмешливое хмыканье, но не успела она отреагировать на шум, как чья-то рука нагло хлопнула её по спине, призывая выпрямиться, другая же ловко накрыла её собственную руку, направляя оружие. Утончённый, необыкновенно манящий аромат тотчас заполнил её лёгкие, а не слишком откровенные, но многообещающие прикосновения чужих рук заставили всё тело содрогнуться в блаженном предвкушении. Астрид почувствовала себя натянутой до предела тетивой, которую будто нарочно ещё сильнее потянули на себя, издеваясь и пробуя на прочность плечи лука. Горячее дыхание обожгло кожу шеи и лица, отчего ноги тут же стали будто ватные, а всё тело неимоверно слабым и неуклюжим от чужих прикосновений.       – Если валькирий нынче так обучают стрельбе, что весьма прискорбно, то я опасаюсь, как бы бой не оказался коротким, – насмешливо промурлыкал асгардский мерзавец.       – О, так вы любите выносливых противников? – фраза слетела с языка так быстро, что Астрид только несколькими секундами позже осознала, как двусмысленно та прозвучала. Но румянец не окрасил лица валькирии, ведь напускная застенчивость никогда не была её коньком.       Локи довольно хмыкнул, будто совершенно случайно ближе прижимаясь к ней всем телом. Любая да другая дама уже давно бы стала пунцовой, да только сама Астрид ощутила лишь ещё более сильный азарт, заглушающий голос кричащего об опасности и благоразумии разума.       – Мало кто в состоянии со мной состязаться, – тонкие уста словно ненароком коснулись ушка ванки, вызвав незабываемую дрожь. Локи насмешливо добавил игривым голосом: – Расслабься и отдайся ощущениям.       Астрид наконец отпустила тетиву, которая тут же угодила прямо в центр мишени, после чего Локи тактично отстранился и, растянув уста в самодовольной ухмылке, не отказал себе одновременно как в колкости, так и в соблазнительных нотках:       – Думаю, теперь ты вполне способна состязаться со мною на равных.       Конечно, ванка догадывалась о характере предлагаемых состязаний, и некоторая неловкость всё же сумела взять над нею верх. Неуклюже заправив за ухо прядь мешающих волос, Астрид от неловкости диалога и сложившейся ситуации никак не мог ответить на проницательный взгляд напротив, мысленно браня себя за слишком глупую и говорящую улыбку на её лице.       Стараясь хоть как-то уйти от разговора и отвлечься на чём-то более приземлённом, она задала вопрос, который следовало бы задать ещё в самом начале:       – Так что же привело Ваше Высочество в скромные владения валькирий?       Не ощутив ни разочарования, ни досады, Локи загадочно улыбнулся, возведя очи к ясному небу.       – Скажем, здесь обучается некто для меня очень важный.       Ответ нисколько не удивил ванку: это было слишком очевидным. Пусть это не прямой запрет, но мужчинам было не место во владениях дев-воительниц. В доме валькирий бытовали свои правила и уставы, которые Фрейя требовала соблюдать. Даже приставленный к юной царевне личный телохранитель не имел права находиться среди валькирий слишком долго, если только в том не было острой необходимости. До сего дня никто ещё не видел младшего царевича в твердыне валькирий. Это означало, что-либо стряслось что-то очень важно, либо, как предположила Астрид, бога обмана не слишком заботят чужие правила и запреты.       – Где я могу найти свою племянницу? – поинтересовался Локи, обрывая поток мыслей и воспоминаний ванки.       Астрид неуверенно покосилась в сторону, что никак не утаилось от прозорливого взгляда лукавого аса. Она сокрушённо вздохнула, как если бы собиралась набрать в лёгкие побольше воздуха перед тем, как совершить долгое погружение под воду.       Заметив такую внезапную перемену, бог обмана сжал тонкие уста, демонстрируя потрясающую остроту скул. Локи был заметно взволнован и заинтригован, но прекрасно скрывал напряжение за колким и холодным взглядом, что секундой назад был игривым.       – Тут, в общем, такое дело приключилось…

***

      – Прости, моя дорогая, но вам был необходим этот бой, – ласково щебетала Фрейя, макая тонкие аккуратные пальчики в целебную мазь. – На самом деле Илва не так ужасна, как может показаться на первый взгляд. Её сердце полно боли, что разрывает её на части уже многие годы, – ванка аккуратно коснулась рассечённой переносицы, нанося мазь лёгкими, почти неощутимыми движениями, но и не отвлекаясь от своего монолога. – В своей боли она винит всех, не только тебя.       – Я знаю о трагичной участи её семьи. Ученицы плохо хранят чужие тайны, – сухим и безжизненным голосом отозвалась Сигюн. – Она ненавидит мой народ и мою семью за то, что они лишили её собственной семьи.       Фрейя задумчиво отстранилась, склонив голову набок, скользя небесно-синими глазами по лицу асиньи, словно изучая. Спустя короткие секунды прекрасная искренняя улыбка заиграла на её не менее женственно-чарующем лике. Ласково коснувшись подбородка униженной и потерянной царевны, Фрейя мягко, но настойчиво вынудила ответить на её взгляд, с материнской любовью поправив растрепавшиеся волосы Сигюн.       – Это не ненависть, моя дорогая, – в её голосе было столько нескрываемой ласки и в то же время насмешки, что Сигюн ощутила себя маленькой девочкой, чью проказу обнаружили раньше времени. – Это зависть. Не вини её за эту слабость. Война забрала у неё любимых, что сделало Илву сиротой, а потому она не нашла ничего лучшего, чем обвинить тех, кто виноват, как ей кажется. Её боли и утрате можно только посочувствовать, но не разжигать ещё большее пламя войны.       – Я пыталась как могла, – взвыла Сигюн. Голос её предательски дрогнул, отчего она через боль плотно сжала уста, ощущая свою вину за произошедшее на ристалище. – Я терпела как могла, молчала и игнорировала, но сегодня она перешла абсолютно все границы дозволенного.       Фрейя долго и с пристрастием вглядывалась ей в глаза, будто намереваясь уличить во лжи. После недолгой пытки богиня любви излишне наигранно вздохнула, вновь макнув пальцы в целительную мазь.       – Запомни, моя дорогая, во вселенной всё происходит не просто так, а за злостью и ненавистью, какими бы сильными и всепоглощающими они не казались, всегда прячется доброе и израненное сердце. – Богиня любви мягко огладила её щеку тыльной стороной ладони и, заговорщицки приблизившись, тихо шепнула: – Его лишь нужно излечить любовью.       Заботливые руки предводительницы валькирий быстро переместились к разбитым до крови костяшкам пальцев, когда лицо Сигюн уже не нуждалось в заботе. Пока богиня любви была увлечена целительством, царевна могла погрузиться в собственные измышления, позволив чувству неотвратимой вины ещё сильнее вгрызться, пока глаза случайно не заметили поблизости радужный блеск. Сигюн с лёгкостью узнала самою большую драгоценность богини любви и подивилась тому, как любимое украшение Фрейи – Брисингамен – столь небрежно и с пренебрежением хранился.       Любопытствующий взгляд подопечной не смог укрыться от внимательных небесных глаз царевны Ванахейма. Напротив, коротко взглянув на свою самою величайшую ценность, Фрейя только хмыкнула, не отвлекаясь от своей работы.       – Когда-то в прошлом я была весьма избалованной царевной, – будто хвалясь, хихикнула она, беспечно поведя плечами. – У меня было всё, о чём только можно мечтать: все богатства мира, внимание мужчин; любая прихоть тотчас исполнялась; меня любили, уважали и боялись, – мечтательно вздохнула ванка, на короткое мгновение мечтательно переведя взгляд. Но, быстро придя в себя и резко дёрнув головой, Фрейя добавила уже на грустной ноте: – И даже любимый мужчина. – Печаль проскользнула в небесных глазах ванки, отчего та не сразу сумела продолжить свой рассказ. – У меня было всё, о чём можно только мечтать… пока я не потеряла самое дорогое, самое ценное, самое важное – ради какой-то сияющей безделицы…       Оставив свои мази и бинты, Фрейя обхватила тёплыми ладонями руку Сигюн и внимательно, будто заглядывая в самую душу, всмотрелась ей в глаза.       – Не совершай тех же ошибок, моя дорогая, – предостерегающе промолвила царевна Ванахейма. – Если встретишь того, чьё присутствие будет внушать благоговейный трепет, а сердце заходиться в безудержном ритме, не отпускай, не теряй, рискуй и завоёвывай доверие, покоряй его сердце своей любовью.       – А что, если эта любовь – ошибка? Неправильная, и принесёт только боль и разочарование? – робко спросила смущённая подобным разговором Сигюн.       – Ох, милая, именно через ошибки и преодоление трудностей мы находим свою любовь. – Фрейя неотрывно глядела ей в лицо, будто мать, дающая своему птенцу ценные советы. – Не позволяй страху сомневаться в своих силах, ведь что толку от мучений в неведение. Этим ты только причиняешь себе ещё больше боли: лучше один раз рискнуть, чем всю свою оставшуюся жизнь сожалеть об упущенном моменте.       В каком-то смысле Фрейя и вправду стала для асгардской царевны матерью. Сигюн росла во внимании и всегда была любима всеми, но никогда не знала материнской любви. Фрейя же, будучи предводительницей валькирий и наставницей для каждой ученицы, она ещё и становилась для них матерью: любящей, но суровой, справедливой и храброй, нежной и воинственной. Фрейя любила каждую валькирию как собственную дочь. Чувства эти были искренними, а потому внушали трепет и ответную любовь. Порой асинья искренне сожалела, что когда-то считала эту женщину алчной до власти. Норны же позволили увидеть богиню любви совсем с иной стороны: её настоящую сущность, свет её души и искренность нежного сердца. И Сигюн была благодарна за это открытие.       – Не за горами день, когда ты отметишь свои именины в честь столетия, а также пройдёшь имянаречение, – как бы невзначай напомнила богиня любви, прибираясь на своём туалетном столике. – Волнения не терзают?       Интересовалась ли Фрейя с целью сменить тему разговора или же попросту подбодрить, Сигюн не знала, но была польщена такой заботой о ней.       – Честно сказать – наоборот. Но вот царица Фригг считает иначе, – с теплотой отозвалась асинья, улыбнувшись недавним воспоминаниям, произошедшим во время семейного ужина.       Царица с волнением говорила о предстоящем празднестве, словно оно предстояло не через каких-то два года, а как минимум через неделю. Всемать безумно любила заниматься организаторской работой, с чем всегда справлялась на высшем уровне. Пусть это и отнимало у неё много сил и времени, но она никогда не жаловалась, получая искреннее удовольствие от своего дела. Предвкушая скорые приготовления, Сигюн была вынуждена подолгу тратить время в обществе царицы на обсуждения декора торжественного зала, яств для гостей и наряд для виновницы торжества, который ещё не раз будут перешивать до тех пор, пока царица Асгарда не останется довольна результатом.       Единственное, что хоть немного радовало Сигюн – не только она одна была вынуждена мучиться, обсуждая ткани, цвета и непомерно огромный список гостей с их семьями и сопровождающей свитой. Временами и на долю царских сыновей выпадало столь непростое испытание, чему каждый раз Сигюн безумно радовалась. Только вот им перепадало куда тяжелее, но это ни чуточки не смущало юную царевну. Фригг никогда не упускала возможности напомнить Тору не налегать на горячительные напитки, напоминая о правилах приличия, будто рассказывала об этом ещё юному мальчишке. Локи же с мольбой во взгляде и неугасающей надеждой царица умоляла не подталкивать Тора на необдуманные, глупые и недостойные царевича поступки и не превращать праздник в балаган. И, хоть оба и давали нерушимые обещания, Сигюн не покидало стойкое чувство, что царица и сама не особо-то верит в то, что её своенравные сыновья сдержат свои клятвы.       – Помню, во время своих имянаречений, я безумно переживала, – добродушно поделилась Фрейя, покидая своё удобное кресло только лишь для того, чтобы набрать в кубки немного вина для себя и своей собеседницы. Разливая напиток, она с некоей саркастичностью добавила: – А вот мой брат напротив, пыжился, что тот индюк. – Коротко хохотнув, Фрейя весело ей подмигнула. – Думал, норны дадут ему доблестное, воинственное имя, но на деле Фрейр удосужился простого: бог солнца и плодородия.       Она весело рассмеялась, вспоминая своего, несомненно, любимого брата, и Сигюн не могла не заразиться смехом прекраснейшей из богинь. Вручив асинье кубок, богиня любви вновь вальяжно расселась в своём кресле, делая короткие глотки из кубка.       – Могу я спросить? – неуверенно поинтересовалась Сигюн, но, получив одобрительный кивок и ободряющую улыбку, мигом поднабралась уверенности. – Чего вы так боялись?       Небесные глаза задумчиво застыли на лике молодой царевны, и лишь несколько мгновений спустя она медленно перевела взгляд в сторону, изучая перед собой пустоту, пока отдавалась далёким воспоминаниям.       – Когда мы с братом явились в этот мир, – тихим, ностальгирующим голосом начала свой рассказ Фрейя, – все придворные, прислуга и даже последний крестьянин только и говорили о том, что прекраснее детей старшего царевича Ньёрда не видывали миры. Пока мы с братом росли, ваны не прекращая толковали о красоте будущих наследников. Все восхваляли нашу красоту, каждый жаждал заполучить наше внимание, и не было отбоя от претендентов, жаждущих сосватать собственных отпрысков детям будущего царя.       Фрейр с удовольствие купался во внимании подданных, выбирал только самых прелестных спутниц и не щадил казны своего деда, – улыбка всё же заиграла на вдруг посерьёзневшем лице Фрейе, но ненадолго. – Я была не лучше своего брата, но и не хуже. Так за мной закрепилось первое имя – богиня красоты. У прекрасной царевны Ванахейма было всё, что только можно пожелать, а потому я быстро научилась играть на чужих чувствах – это и послужило причиной тому, что меня прозвали ещё и богиней любви.       Народ Ванахейма давно провёл мои имянаречения, – со смешком добавила Фрейя, сделав глоток и осушив кубок до дна. – Но настоящей моей страстью были не игры в любовь, а битвы и ощущение тяжести моего клинка. Я всегда побеждала Фрейра на ристалище и делала это куда лучше многих: пока мы были детьми, подростками и даже когда повзрослели, я не переставала его побеждать. А потому в день церемонии меня охватил настоящий ужас, потому что я боялась вновь услышать те ужасные слова, что преследовали меня со дня появления на свет.       Неожиданно стихнув, Фрейя бездумно поигрывала пустым кубком в руках. От прежней весёлости не осталось и следа. Ванка казалась Сигюн подавленной воспоминания, и та почувствовала себя виноватой.       – Норны никогда не ошибаются, – промолвила она, стремясь исправить допущенную ошибку.       Нежная улыбка расцвела на лике самой прекрасной из дев в девяти мирах. Сигюн ярко ощутила странный прилив сил и уверенности, почувствовав странное единение душ. Но их душевное единение продлилось недолго, напротив, непозволительно быстро окончилось, когда в комнату предводительницы валькирий нагло пожаловал незваный гость.       – Прошу простить мои манеры, – с порога преувеличенно вежливо произнёс Локи, сверкая неизменной улыбкой, показавшейся Сигюн в этот раз какой-то напряжённой. – Но моих ушей достиг рассказ о весьма неприятном инциденте.       Внезапный визит младшего сына Одина, а уж тем более его сомнительные извинения за нарушенный покой не могли прийтись по вкусу своенравной предводительнице валькирий. Царевна Ванахейма нахмурилась, чудесная улыбка мгновенно улетучилась, взгляд небесных глаз ожесточился, скулы напряглись... Но и Локи не выглядел довольным: за обманчивой маской беспечности пряталось нечто гораздо большее, чем он желал показать.       Сигюн не ждала появления Локи. До сей минуты она была уверена, что он по-прежнему в Свартальвхейме, с визитом по политическому приглашению самого царя Альвиса. Потому она непроизвольно поднялась на ноги, чтобы радушно поприветствовать своего дядю, но так этого и не сделала, когда изумрудные его очи оценивающе и неодобрительно очертили её фигуру с головы до пят. Сигюн слишком хорошо знала этот взгляд: он свидетельствовал о крайней степени недовольства.       – Как бы ты ни был обаятелен, Локи Одинсон, – голос ванки был переполнен нескрываемым возмущением, которое Фрейя и не намеревалась скрывать за лукавой улыбкой, – будь добр не забывать о своих чудесных манерах. Ты не во дворце своего отца.       Напряжение, повисшее в воздухе, было столь ощутимо, что Сигюн могла поклясться, будто к нему можно прикоснуться руками. Предчувствуя неладное, она попыталась было отвлечь богов от перепалки. Радостно подскочив к замершему на месте Локи, крепко обняла его за талию. Но вместо привычных ответных объятий ладони бога обмана легли на её плечи, мягко, но настойчиво отстраняя. Обхватив подбородок тонкими пальцами, Локи хмуро, с ярко выраженным недовольством взглянул в лицо своей племяннице.       И лишь когда он её отпустил, гнев его обратился на богиню войны.       – Она внучка царя, – сдержанно процедил Локи, сделав шаг в сторону Фрейи.       – Она валькирия, – ответила ванка с неким торжеством в мелодичном голосе. – А потому ей никак не избежать синяков и порезов во время своего обучения.       – Она внучка царя, – те же слова слетели с уст Локи, упрямо стоящего на своём.       – Чего ты хочешь? – уже более очевидно огрызнулась Фрейя, нисколько не опасаясь своего оппонента.       – Я требую справедливого наказания.       – А вот это, мой дорогой, уже не тебе решать, – возмущению ванки не было предела. – Я предводительница валькирий и только мне решать, кто чего достоин.       Хищная ухмылка растянулась на тонких устах трикстера, не предвещая ничего хорошего:       – И благодаря кому ты заняла столь долгожданный тобою пост?       Ударить побольнее богиню войны Локи так и не удалось – та ответила резко и незамедлительно:       – Видимо, благодаря тому, кто не лежит в сырой земле из-за чудных соколиных оперений. – Торжественная улыбка ознаменовала победу Фрейи.       Предчувствуя неминуемую беду, Сигюн поспешила вмешаться в не на шутку разгоревшуюся перепалку двух богов. Она быстро перехватила руку Локи, тем самым обратив его внимание на себя, и произнесла как можно ласковей:       – Я думала, ты всё ещё в Свартальвхейме… Почему ты не остался дожидаться моего возвращения во дворец?       Локи нехотя оторвал взгляд от богини любви, взглянув на Сигюн уже с неким снисхождением из-за её попытки замять зародившийся конфликт, пусть ему это и не пришлось по нраву. В последний раз скосив хмуро-недовольный взгляд в сторону Фрейи, ас раздражённо передёрнул плечами, как если бы таким образом мог прогнать резко накатившие на него раздражение и гнев.       – Твоя бабушка попросила меня сопроводить тебя к источнику Урд.       Сигюн озадаченно уставилась на лицо дяди, искренне недоумевая о причине такого путешествия.       – Но зачем?       – К твоим имянаречениям норны обязаны будут сплести полотно твоей судьбы, а для этого им понадобится твоя кровь и прядь твоих волос, – со вздохом объяснил трикстер. – Поэтому предлагаю не задерживаться.       Одарив ванку напоследок язвительной ухмылкой вместо почтительного поклона, ас поспешил удалиться, торопливо подгоняя за собой племянницу.       Не имея возможности отказаться или хотя бы перенести нежданную прогулку, Сигюн только виновато подняла глаза на свою наставницу. Фрейя смотрела на неё без укора. Подбадривающе кивнув, подмигнула уходящей царевне, и напоследок пожелала удачи. А удача той явно не помешает, ведь как знать, что придётся ей перетерпеть в предстоящем, пусть и коротком, путешествии с гордым богом обмана…
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.