Odal: Прошлое

Если глупцу достаётся в удел любовь иль богатство не добудет ума он, но чванство умножит и спесью прославится. Речи Высокого

      Сто лет спустя...       Ингольв недовольно захрипел и замотал массивной головой, когда случайно оступился, не заметив под толщей снега камень. Локи пришлось немного податься вперёд и успокаивающе погладить верного друга по тёмной холке, когда тот, заупрямившись нервно затоптался на месте, отказываясь продолжать путь. Всхрапнув, конь шумно выдохнул и, поддавшись уговорам, смиренно продолжил путь, на сей раз аккуратнее выбирая, куда ступать. Локи не стал его подгонять, бездумно оглядывая пустые заснеженные окрестности чужой земли.       Натянув поводья, Локи вынудил скакуна остановиться и стать в полуобороте, чтобы иметь возможность осмотреть марширующие войска Асгарда и Ванахейма. Золотые и серебряные латы гордо маршировали длинной колонной по заснеженным пустошам. Знаменосцы гордо несли флаги своих миров: синий – с гербом царя Ньёрда в виде прекрасной коронованной нимфой и красный – с гербом царя Одина – двумя воронами рядом с Валькнутом.       Впервые за долгие годы – а то и столетия – две когда-то враждующие армии мирно вышагивали плечом к плечу, словно не знали их миры когда-то изнуряющей и кровопролитной войны. Ванахейму и Асгарду есть чем гордиться: пусть не сразу, но обиды были забыты, отзываясь на сердце лёгкой грустью, а не вспышкой гнева и взаимной неприязни. Гордые ваны и асы сожалели, что были так слепы и глупы, не сумев распознать коварство злой колдуньи, натравившей два славных народа друг на друга, посеявшей смуту и раздор на многие столетия войны.       Почти за две сотни лет с момента перемирия ваны впервые обратились к асам за помощью, тем самым не на шутку встревожив весь Иггдрасиль. Ни для кого не было секретом, что в Ванахейме уже больше чем целое тысячелетие ведется иная война – внутри государства с повстанческими войсками: безумными, идеалистическими фанатиками, яро желающими покорения других миров перед мощью Ванахейма. Фанатики именовали себя «Министгрунны» – «служители вечности». Название повстанцев явно не соответствовало их целям, что не мешало им угрожать целостности миров и незыблемому порядку на мировом древе.       По последней полученной информации, напугавшей не только Ванахейм, но все девять миров, Министгрунны вознамерились освободить ужасающее чудовище, что некогда было заточено в Ванахейме царём Бури сразу же после сотворения Асгарда. То был ужасный волк, Фенрир. Немногие знали о темнице кровожадного чудовища, заточённого в горах до скончания всех времён, покуда не разразится Рагнарёк и мировая бездна не поглотит девять миров.       Один отреагировал самым решительным образом, отправив для начала с небольшим войском старшего сына, пока Тюр подготавливал основные силы Всеотца для серьёзной битвы с недругами девятимирья. Локи выпала честь стать во главе войска асов, с которым он тотчас отправился в Ванахейм, а после – вместе с союзным войском Ньёрда под предводительством наследника престола Фрейра двинулся в основной лагерь, расположенный у подножья гор Хардавнгейн. Как передавала разведка ванов, противники укрывались глубоко в горах, а потому военная компания явно начнётся именно оттуда.       Ударив в стремя, Локи очень быстро нагнал вырвавшегося вперёд наследника Ванахейма, поравнявшись с гордым скакуном царевича. Всегда лучезарный и добродушный Фрейр весело и непринуждённо общался со своими генералами на отвлечённые темы, сопровождая каждую фразу активной жестикуляцией. Локи поражался их спокойствию и беспечности перед ликом такой угрозы. Пожалуй, именно в этом заключалось основное различие между ванами и асами: народ Ванахейма всегда отличался кротким нравом, добродушием, неприхотливостью и жизнерадостностью; асы же были во много раз серьёзней, грубее и, вопреки любви Локи к своему народу, немного неотёсанными и вспыльчивыми. Любая малозначительная угроза воспринималась ими всерьёз и подвергалась полному и бескомпромиссному уничтожению. Никто не смел угрожать покою в девяти мирах.       Фрейр весело расхохотался после очередной шутки какого-то вояки, напугав стайку птиц, оккупировавших верхушку ближайшей ели –те шумно разлетелись во все стороны. Локи же в который раз тяжело и бессильно вздохнул, мысленно надеясь лишь на то, что хохот наследника Ванахейма не привлечёт внимание фанатиков или снежных троллей, которых тут было в достатке. Богу обмана крайне желалось добраться до лагеря без каких-либо происшествий, что было весьма нелегко по причине столь шумной компании. Многотысячная армия не создавала такого шума, как наследник Ванахейма и его генералы и младшие офицеры.       Фрейр так напоминал Локи его брата: открытый душой и сердцем, простодушный весельчак, падкий на шумные попойки; с вечным неубиваемым восторгом в голубых глазах, с широкой и искренней улыбкой. Дух ребячества роднил двух наследников царств, да только, к счастью, Фрейр обладал редким для молодых царевичей чувством ответственности и долга, а также не одобрял пустых и бессмысленных драк. Наследник Ванахейма предпочитал битве дипломатию, стараясь всеми силами урегулировать любой конфликт мирными способами, что вызывало уважение у бога обмана.       – К вечеру уже будем в лагере, – весёлым тоном отрапортовал Фрейр, должно быть, заметив ложное уныние на лице младшего царевича Асгарда.       Голос вана как будто пробудил Локи от долгого сна. Он слегка передёрнул плечами, рассеянно сморгнув, и потерянно взглянул на Фрейя. Но, тут же возобладав над собой, непринуждённо улыбнулся.       – Как обстоят дела во дворце? – полюбопытствовал бог обмана, решив отвлечь молодого наследника на более важные дела и мысли. – Вашему отцу удалось раскрыть личности шпионов среди вашей знати?       – К превеликому сожалению, мы всё ещё над этим работаем, – голос Фрейра прозвучал раздосадовано, тогда как взгляд его заметно посуровел: на широком лбу отчётливо пролегли морщинки, а тонкие уста поджались. – Иначе их головы уже давно были бы насажены на пики у ворот дворца.       – Вам стоит разобраться со своим окружением как можно скорее, – нравоучительно посоветовал Локи, многозначительно взглянув на царевича. – Иначе рискуете окончательно потерять контроль над ситуацией. А она у вас, должен заметить, весьма шаткая.       – Наш царь делает всё возможное! – фыркнув, недовольно пробурчал один из генералов. Презрение было для Локи не в новинку.       – Конечно, я всецело с вами согласен, но… – задумчиво возведя очи к небу, бог лжи нарочно выдержал небольшую паузу. – Коли ситуация под контролем, то к чему вам помощь Асгарда? Сказывается недостаток в собственном войске? Или ваши бойцы не столь подготовлены?       Напыщенный генерал заметно покраснел от злобы и запыхтел, готовясь вновь отпустить какую-то нелепую остроту, но Фрейр тотчас поспешил разрядить ситуацию безобидной шуткой:       – Будь у нас свой бог лжи и коварства, то Ванахейм, несомненно, решил бы эту проблему в два счёта. – Ван неловко засмеялся, переводя напряжённый взгляд от одного к другому.       – Несомненно, это бы облегчило вам задачу, – гордо согласился Локи, многообещающе ухмыльнувшись. – К слову, думаю, после этой кампании Всеотец пожелает отправить меня на неопределённое время в Ванахейм для урегулирования возможных вопросов. Как знать, возможно, я сумею поучаствовать и в этой проблеме…       – Не сомневаюсь… – недовольно пробурчал себе под нос генерал, но Локи не был намерен продолжать конфликт, гордо оставив его слова без внимания.       – Я всё хотел поинтересоваться, – задумчиво, отчётливо посмурнев лицом, вспомнил ас. – Это правда, что среди фанатиков присутствуют Вальравны?       Лучезарная улыбка в тот же миг покинула лицо ванахеймского царевича, уступив место безликому страху. Едва только увидев столь явную перемену в лице Фрейра, Локи понял, что не нуждается в ответе.       Тем не менее Фрейр мрачно уставился вдаль и согласно кивнул. Лукавый бог хмыкнул и, тяжко выдохнув, раздосадовано вымолвил:       – Значит, встречи с драуграми нам не избежать…       – Имели честь лично познакомиться? – вдруг поинтересовался другой ван, подавшись на своей лошади немного вперёд, чтобы иметь возможность видеть напряжённое лицо аса.       Теперь была очередь Локи мрачно кивать в ответ.       – Единожды, во время войны, – медленно проговорил он, ненадолго погрузившись в далёкие воспоминания. – Эта тварь оставила мне довольно неприятный подарок на спине.       Ваны хмуро смолкли, в глазах их читалось немое понимание.       Вальравны – мерзкие твари, внешне весьма схожие с воронами, использующие тёмную магию для поднятия мёртвых. Для Ванахейма их существование заметно усложняло жизнь для обычных жителей, которые могли легко оказаться в лапах этих тварей для принесения в жертву в кровавых ритуалах – или воскресения в виде драугров, злобных духов, не знающих покоя. Когда-то ваны интенсивно истребляли Вальравнов на своей земле, но после случилась война с Асгардом, породив множество новых проклятых вороньих душ.       Локи имел неудовольствие самолично ощутить на себе силу магии Вальравнов, с огромным трудом пережив некогда устроенную ими кровавую бойню. На его глазах павшие асы вновь восставали, сражаясь пусть бездумно и предсказуемо, но яростно и не зная устали. С огромным трудом младшему асгардскому царевичу удалось одолеть мерзкую тварь, но та оставила глубокую рану у него на спине. В тот день он чуть было не умер, выжив лишь благодаря врождённому упрямству и умелым рукам целительниц.       Оставшийся путь они преодолели в относительной тишине, если не считать шаг пехоты за спиной да буйно гуляющий ветер, поднявшийся ближе к вечеру, когда до конца пути оставалось совершить последний рывок. Свежевыпавший снег немного затруднил путь, отчего до лагеря армия добралась только к самым сумеркам, но, слава предкам, без каких-либо приключений.       Спешившись с вороного и ободряюще похлопав того по шее, Локи передал поводья коня солдату, а сам тем временем поспешил отыскать брата. В лагере повсюду горели костры, у которых согревались замерзшие солдаты двух царств; палатки шумно трепетали из-за разгулявшегося не на шутку сильного холодного ветра. Ночь обещала быть тяжёлой. Расспросив нескольких солдат, Локи узнал, что громовержец, скорее всего, в генштабе на совещании, куда он незамедлительно поспешил.       К изумлению царевича, на пути он повстречал небольшой отряд валькирий на своих небесных конях, среди которых он безошибочно опознал Астрид. Ванка встретила его в знак приветствия лёгким кивком, безразлично вернувшись к разговору с сёстрами по оружию. Отношения с прекрасной валькирией подошли к своему неизбежному завершению так же быстро, как и были начаты, только без логически расставленных точек над «и». Если быть точнее, то их ничего не связывало, кроме нескольких совместных ночей.       Откровенно говоря, после произошедшего в день исчезновения Сигюн бог обмана попросту позабыл о каких-либо отношениях и временных увлечениях, стоило ему прознать про истинные чувства племянницы. Обескураженному произошедшим Локи было не до очередных интрижек, ведь день ото дня воспоминания возвращали его к охотничьему домику и запрещённому поцелую. Насколько ведал сам Локи, то и царевна оборвала все связи с некогда лучшей подругой. Богу обмана не было сложно сложить два и два, чтобы понять причину столь резкого пренебрежения крепкой дружбой. Бедная Астрид осталась в стороне, выброшенная из жизни как страшный сон, потерянная и совсем одна, так и не узнав, отчего отвернулись от неё разом двое.       С тех про прошло немало времени, чтобы осмыслить произошедшее, сделать выводы и понять, в каком направлении двигаться дальше. Правда, с того времени его отношения с Сигюн откровенно испортились, перестав быть открытыми и искренними, сменившись замкнутостью, неловкостью и тишиной. Они больше не общались, виделись лишь в редких случаях на торжествах и во время семейных завтраков. Завершив своё обучение у валькирий, Сигюн всё меньше оставалась во дворце, чаще выполняя многочисленные поручения Всеотца или же Фрейи. Потому наличие в лагере небольшого отряд Валькирий обозначало для Локи только одно – скорую встречу с Сигюн.       Огромный военный шатёр расположился строго по центру лагеря, ярко-алым пятном выделяясь из общей массы, тяжёлые знамёна двух царств шумно хлопали на ветру. Тихо скользнув вовнутрь, стараясь раньше времени не привлекать к себе внимание, Локи неспешно окинул взглядом всех присутствующих. Склонившись над картами, где были расставлены ключевые тактические фигурки расположения армии и флажки с маршрутом передвижения противника и союзных войск, возвышался ни кто иной, как сам бог грома. Тор выглядел озадаченным, вперив тяжёлый изучающий взгляд в карту, будто силясь отыскать в ней ответы на все вопросы. Рядом молчаливой статуей возвышался Видар, хмуро скрестив руки на груди и безразлично наблюдая за грызнёй верных товарищей громовержца.       Спрятавшись в самом конце шатра, куда не доходил свет от энергетических ламп, закинув ногу на ногу, расположилась в бархатном кресле царевна Асгарда. Сигюн в этом бедламе была сторонним наблюдателем, полностью скрывшись в тенях шатра так, что выделялся только её сидящий силуэт. Так умело асинья скрывала своё присутствие, впрочем, как и чувства, чтобы никто из окружающих не сумел прочесть по взгляду её мысли и лицезреть реакцию.       Если бы в шатёр не ввалился заметно продрогший Фрейр со своей немногочисленной свитой, случайно толкнув Локи в плечо, его присутствие так и осталось бы для остальных незамеченным. Фрейр виновато опустил руку на плечо бога обмана, после чего поспешил поприветствовать громовержца.       – Тор сучий Одинсон! – громогласно воскликнул царевич Ванахейма, открывшись для приветливых объятий.       Подняв васильковый взгляд и весело улыбнувшись при виде старого знакомого, Тор без раздумий двинулся навстречу вану, заключая того в крепких дружеских объятиях.       – Фрейр, давно не виделись!.. – искренне обрадовался ас, сжимая плечи друга, но, заметив сохраняющего молчание брата, тут же поспешил уделить внимание и ему, в чем Локи никогда особо не нуждался. Да только Тор, как и прежде, не особо-то интересовался мнением младшего брата, покорно следуя за порывами своего огромного сердца.       – Да, да, я тоже рад видеть, что во время моего отсутствие ты не совершил никакой глупости, – недовольно буркнул Локи, всеми силами отмахиваясь от громовержца. Выпутавшись их крепких объятий, бог обмана поспешил перейти к главному: – Как обстоят наши дела? Что-то успели выяснить?       Лучезарная улыбка вмиг покинула лица громовержца, он воззрился на брата и вана угрюмо-сердито. Махнув им рукой, подзывая последовать за ним, Тор вновь, как и до того, мрачно навис над картами и донесениями с письмами. Широкая ладонь тут же обвела пустой район на высоких склонах малых гор Волчьих клыков. Местность та была знаменита своей труднопроходимостью и угрозами частых лавин. Только самый отчаянный или глупый полководец согласился бы повести армию такой волчьей дорогой.       – Разведчики доносят, что фанатики укрываются где-то в этой части гор, – с этими словами Тор передал брату небольшой сложенный кусок пергамента с наспех выведенными рунами.       – Безумцы, – сокрушённо прошелестел Фрейр, упираясь руками о край стола. – Что они вообще там забыли? Эти места опасны!       – Или они хотят, чтобы вы так думали, – предположил бог обмана, бросив на стол донесение разведчиков и неспешно прогуливаясь по шатру, изредка кидая короткие взгляды в сторону затаившейся царевны.       – Сложно сказать… – устало вздохнув, Тор гневно махнул рукой, случайно сбив несколько флажков. Громовержец был в растерянности, о чём прекрасно говорило его потерянное выражение лица. – В тех местах полно пещер, соединённых между собой сложными каналами, которые так просто не пройти целой армии.       – А армия и не нужна, – спокойно предложил Локи, остановившись строго напротив брата, предчувствуя всем своим естеством скорый спор. Острый ум трикстера уже знал, что готов предложить наследник престола. – Отправь нескольких бравых разведчиков: пусть как следует разведают дорогу. Нам ни к чему торопить события, только если не хотим потерять целую армию в снежных лавинах.       Тор с вызовом развернулся к богу обмана, готовый отстаивать свои безумные идеи. Нетерпение, гордыня, тщеславие, непомерные амбиции и высокомерие – вот что читалось на лице громовержца. В Торе взыграло неизменное честолюбие, что было для него важнее армии и тем более жизней простых асов. Громовержец предсказуемо отнёсся несерьёзно и с пренебрежением к проблеме ванов, стремясь в очередной раз утереть им нос. Гордость его могла вылиться в настоящую проблему для всех девяти миров.       Это не могло не взбесить Локи, готового сойтись с братом в ожесточённой словесной дуэли.       – И сколько на это уйдёт времени? – поинтересовался Тор, саркастично фыркнув.       - Сколько потребуется, – презрительно сощурившись, резонно прошелестел трикстер с тягуче опасными нотками сдерживаемого гнева.       – Предлагаешь отсиживаться в лагере, замерзая от холода? – опасно придвинувшись, парировал Тор. – Наша армия не может ждать! Особенно, когда дело касается темницы безумного зверя! Каждое промедление приближает нас к неминуемому поражению.       – Как удобно для тебя прикрыть своё честолюбие и амбиции столь важным поводом, – злобная улыбка растянулась на тонких устах. Локи с потаённым удовольствием наблюдал за резкими переменами на лице брата. Громовержец предсказуемо злился, будучи задетым за живое. – Только задумайся, в какую опасную авантюру ты пытаешься нас всех втянуть. Это неоправданный риск, Тор!       Злобно сверкнув васильковыми глазами и гневно сощурившись, громовержец вновь обернулся, обращаясь уже ко всем присутствующим:       – Кто ещё считает, что мы должны отсиживать зады?       – Это безумие, Тор, – нерешительно обратилась к нему леди Сиф, виновато хмуря брови. – Локи прав, нельзя выдвигаться вслепую, сломя голову. Слишком велик риск остаться ни с чем…       – А что, если, пока мы сидит тут как куры на насестах, наш враг уже знает, где темница Фенрира? – возмущённо предположил Вольштагг, потрясая густой рыжей бородой. И, будто подтверждая своё негодование, гневно ударил кулаком по столу.       Огун на это устало фыркнул, закатывая глаза. Должно быть, именно это была главной темой их недавнего спора, прерванного двумя царевичами.       – Отыскать темницу волка это одно, но для его пробуждения нужна сильная магия! – всплеснул руками разгневанный воин, одарив товарища раздражённым взглядом тёмно-карих глаз.       – Мне одинаково не нравятся оба варианта, – нервно рассмеявшись, поведал белокурый Фандрал. – Но так или иначе что-то делать да придётся.       Фрейр оставался молчалив, пока его приближённые выказывали долю сомнения о плане громовержца, так и не приняв какую-либо из сторон. Ждать мнения от Видара и вовсе было равносильно чуду. Молчаливый воин редко когда выражал своё мнение, сохраняя исключительный нейтралитет в подобных вопросах. Видар бескомпромиссный исполнитель, а не мыслитель.       – Одумайся, брат, – продолжал настаивать Локи. Придвинувшись ближе к хмурому и непокорному богу грома, он старался говорить тихо и как можно убедительней. – Представь, какие могут быть последствия, если мы вслепую выдвинемся в путь. Скольких мы можем потерять из-за твоей гордыни…       Изумрудные очи как бы невзначай коротко скользнули в сторону притаившейся дочери громовержца, но Тор не желал ничего слышать. Он уже давно всё за всех решил. И вместо того, чтобы как следует всё обдумать, гордый и непокорный бог грома с хитрой ухмылкой обратился к своей дочери. Той единственной, что ещё открыто не выступала, чьё мнение и убедительность речей хоть немного могли повлиять на рассудительность упёртого аса.       – А что на это скажешь ты, дочь? – громогласно пробасил громовержец, намеренно привлекая внимание всех присутствующих. – Ты возглавляешь отряд валькирий, значит, твоё мнение также учитывается. Не поделишься ли: стоит ли нам отсиживаться, как крысам, теряя драгоценные минуты, или же выступить всей нашей мощью?       Локи стоило титанических усилий посмотреть в сторону молчаливой асиньи так, чтобы его глаза не выдали притаившуюся там надежду, что могла бы быть воспринята как-то неправильно. Он всё ещё опасался того невинного поцелуя среди шума грозы и взгляда, преисполненного запретной привязанности. Они уже давно не общались, как в былые времена, Локи искренне надеялся, что всё недоразумение осталось позади. Или – хотя бы – будет забыто и отброшено в сторону в столь важный момент.       Молчаливая тень лениво шелохнулась, медленно и нехотя поднимаясь с удобного кресла. Звон и скрежет тяжёлых серебряных доспехов при каждом шаге был единственным звуком, что нарушал внезапно опустившуюся на шатёр тишину. Сталь доспехов неожиданно вспыхнула, когда на них упал тусклый свет сферы, особенно выделяя два бездонных сапфира, что равнодушно скользнули по карте и всем присутствующим. Асы и ваны молчали, пока Локи взглядом пытался достучаться до безразличной ко всему асиньи.       – Огун прав, – неожиданно подала голос Сигюн, внимательно посмотрев на товарища отца. – Найди фанатики темницу Фенрира, понадобится колоссальное количество магической энергии, чтобы пробудить его ото сна и снять наложенные когда-то ещё самим царём Бури заклинания. Но есть одно маленькое и очень важное обстоятельство, – царевна по очереди взглянула каждому в глаза, подняв указательный палец, – Вальравны. Эти вороньи мерзавцы не просто так примкнули к рядам фанатиков. Скажу больше: мне кажется, они уже давно знают о местоположении темницы волка.       – Так… как нам поступить в итоге? – то ли от испуга, то ли от тайного восхищения робко спросил Фрейр, глядя на царевну.       Короткая усмешка ненадолго украсила её лицо:       – Мы собрались все здесь только с одной целью – положить всему этому конец и предотвратить для девяти миров катастрофу. Мы должны уже завтра утром выступить в поход.       – Ха! Все слышали? – ликующе пробасил громовержец, притянув к себе дочь от переизбытка чувств. – У моей дочери будут… – вдруг начал Тор, но внезапно осёкся, растерянно и смущённо что-то невнятное пробурчав, благоразумно посчитав не заканчивать свою похабную речь в присутствии Сигюн. Неловко рассмеявшись и стремясь поскорее замять неловкую паузу, Тор поспешил сменить тему: – Фрейр, готовь свои войска. Мы должны будем завтра ещё до рассвета выступить.       – И когда это мы всё решили, брат? – грубо и нагло влетел в разговор бог обмана. Внутри него всё пылало от праведного гнева, который он с большим трудом сдерживал. – Когда это ты начал за всех решать? Мы не в Асгарде, и войско ванов тебе не подчиняется, – нарочно припомнил Локи, уверенно указав рукой в сторону притихшего Фрейра, кидающего на спорящих братьев обеспокоенные взгляды.       Локи до последнего надеялся, что подобная наглость своевольного громовержца прозвучит для союзников и исконных жителей Ванахейма как оскорбление и неуважение. Несмотря на прочные договоры, на составление и одобрение которых ушли годы совместных трудов двух царств, подобная неучтивость могла пошатнуть мир. Тор должен это был понимать, как и учитывать не только своё мнение, но и собственных союзников. Но нет – громовержец, как и прежде, всё решает за других.       Нельзя было позволить Тору взять верх над остальными, и уж тем более ни в коем случаи не позволить одобрить эту авантюру. Решение Сигюн, шедшее наперекор его собственному, было словно удар ножа в спину. «Почему она это сделала?» – вопрошал себя Локи, пытаясь встретиться с пустым и безразличным взглядом сапфировых глаз, нарочно игнорирующих его собственный. Сигюн отнюдь не глупа, ведь она воспитана самим богом обмана. Пусть в какой-то момент он и совершил глупую ошибку, но это не отменяло всего, что когда-то было между ними, тех тёплых дружественных отношений и полного понимания между ними. Или в ней всё ещё играла старая обида?.. Локи не знал и не мог прочесть её мыслей. Так или иначе, слова царевны задели трикстера за живое, заставив буквально выть от безвыходности.       Когда пауза явно затянулась, и Фрейр более не мог медлить с ответом, он, будто провинившийся мальчишка, опустил голову. Этим он сказал Локи гораздо больше и красноречивей, чем мог себе позволить.       – Я согласен с твоим братом, Локи, – проговорил ван, только в тоне его не было более уверенности. – Нам нельзя медлить. На кону мир и благополучие всех девяти миров и их жителей, – взглянув в лицо бога грома, Фрейр со всей своей уверенностью заявил: – Я извещу свою армию. Выступаем ещё до рассвета.       Круто развернувшись на каблуках, Фрейр поспешил удалиться, и лишь на выходе с сожалением посмотрел на младшего царевича. Но Локи было плевать. Наполненный тихим гневом на глупого вана и собственного брата, тот ничего перед собой не видел, яростно сжимая кулаки до побелевших костяшек пальцев.       Он успел лишь случайно заметить на лицах старых генералов Ванахеймской армии неприкрытое замешательство и недоверие к решению их царевича. Да только какой от этого был прок? Старые идиоты даже не потрудились повлиять на решение глупого и ни на что не годного царевича, оставшись безликой массой бесполезных молчунов. Молчали все. Абсолютно все! Никто ничего даже не попытался сделать, изменить или хоть как-то переубедить Тора. И только Локи вновь хватило смелости взглянуть в глаза брата и бросить тому вызов.       Когда все стали расходиться, Локи продолжал стоять, буравя взглядом пустоту перед собой, когда перед ним мелькнула тень Тора, последовавшего за всеми остальными. Яростный взгляд впился в аса, когда тот остановился напротив брата и попытался что-то произнести, но внезапно осёкся.       – Ты всех нас погубишь во имя своей гордыни и честолюбия, брат, – слова больше напоминали шипение змеи, полные сочащегося яда.       Васильковые глаза Тора сощурились, опасно сверкнув в свете энергетической сферы. Громовержец ответил не сразу, но яду в его словах было не меньше:       – Знай своё место, брат!..       В последний раз окинув Локи лениво-презрительным взглядом, Тор хмуро обошёл его стороной и покинул шатёр, более не проронив ни слова. Локи продолжал стоять на месте, даже будучи в полном одиночестве, шумно и надрывно дыша, стараясь утихомирить разбушевавшуюся внутри себя ярость. Только Тор мог с ним такое сотворить. Даже отцу с трудом такое удавалось, но брат доводил его до абсолютного бешенства.       Кинув озлобленный взгляд на стол с картами, Локи не раздумывая сгрёб их и сбросил на пол, издав душераздирающий животный рык. Страсть как хотелось продолжить вымещать свою злость на бесполезных вещах и мебели, но Локи силой заставил себя остановиться. Раздражённо передёрнув плечами и поправив на себе одежды, бог обмана судорожно размышлял над тем, что он может сделать, чтобы предотвратить катастрофу. Мысли его были пусты. Выхода не было. Но неужели всё именно так и закончится? Неужели он больше ничего не может сделать?.. Лично он не мог убедить брата, но ещё была та, которая могла бы повлиять на упёртого и честолюбивого громовержца…       Вдохновлённый своими мыслями, бог обмана буквально вылетел из шатра, быстро петляя между многочисленными палатками и ютившимися у костров солдатами. Переступив территорию гордых валькирий, которыми командовала царевна Асгарда, ас поймал на себе немало заинтересованных взглядов воительниц, но не обратил на них никакого внимания. Девы-воительницы относились ко всем настороженно, независимо от того – союзник он или враг.       Шатёр предводительницы оказался почти на самом краю. Когда же до него оставалось всего ничего, оттуда, к вящему изумлению Локи, вышел бог молчания. Видар встретил его обманчиво-спокойный взгляд привычным равнодушием и, не произнеся ни слова, что давно никого не удивляло, только слабо кивнул и неспешно направился прочь.       Сердце рухнуло куда-то вниз, оставшись там на неопределённое время, пока Локи молча прожигал взглядом спину удаляющегося воина. Лет сто назад присутствие бога мщения не слишком бы удивило младшего царевича, но те давние дни, когда Видар был назначен защитником царевны, давно минули. Но воин по-прежнему оставался тенью за спиной Сигюн: молчаливой, устрашающей и верной тенью. Возможно, такая преданность восхитила бы Локи, если бы он не знал о хорошо скрываемых чувствах всегда молчаливого бога.       Разум его тут же захлестнули сотни безумных предположений, которым он ужаснулся не слабее, чем предстоящему самоубийственному походу. Понадобилось несколько минут, чтобы наконец осознать и понять, что, какими бы сильные и искренние чувства не одолевали Видара, он никогда не переступил бы рамки доступного. Ни Всеотец, ни Тор или кто-либо ещё не одобрил бы такие отношения. Асгардская царевна достойна гораздо большего, чем просто хорошего и верного воина, пусть и знаменитого своими доблестными подвигами.       Будто потеряв разом всю свою уверенность, Локи не сразу решился войти в шатёр, ещё несколько минут размышляя об увиденном, притаптывая снег под ногами. Но когда он таки решился, то шатёр царевны встретил его полумраком и тишиной. В центре шатра стояла жаровня, где пылал, смачно хрустя поленьями, огонь, а рядом расположилась и сама хозяйка. Сигюн сидела в кресле спиной ко входу, мерно потягивая тёплое вино с пряностями, задумчиво вглядываясь в огонь.       – Не стоит тешить себя бессмысленными надеждами, – тихо произнесла царевна, первой нарушив тишину.       Локи оказался приятно удивлён тем, что его бесшумное, казалось бы, появление не осталось незамеченным. Прежде ему никогда не приходилось жаловаться на собственное умение подкрадываться, но, видимо, племянница слишком хорошо знала своего дядю.       Следующие её слова подтвердили это.       – Становишься предсказуемым, что вредит твоей безупречной репутации, дядя, – сделав последний глоток вина, Сигюн поставила кубок на пол и лениво поднялась с кресла, становясь напротив Локи.       – Почему ты это сделала? – не став тянуть время, поинтересовался бог обмана, требовательно сощурив глаза, демонстрируя не самое лучшее расположение духа для лёгкой и непринуждённой беседы.       – А в чём конкретно ты меня обвиняешь? – царевна в свою очередь явно не была намеренна отнестись к разговору со всей серьёзностью, насмешливо и нагло улыбнувшись в ответ.       Локи это не нравилось. Не нравилась эта чужая и несвойственная ей улыбка, бесконечно-пугающий холод в сапфировых океанах напротив, смотрящих на него прямо и равнодушно. Они не общались так открыто уже очень давно, практически позабыв, что такое вообще когда-то было для них возможным. А потому Локи попросту не успел заметить, когда всегда застенчивая, робкая и неуверенная в себе царевна успела так необратимо измениться. Эти перемены одновременно пугали и восхищали, но и создавали немало трудностей и неловкостей, ибо бог обмана попросту не ведал, как себя вести рядом с переменившейся племянницей. Возможно, впервые бог обмана по-настоящему растерял своё красноречие и долю безграничного обаяния.       Вопреки брошенному вызову, Локи пришёл сюда договариваться, а не устраивать скандал. Поэтому пришлось мысленно себя встряхнуть и привести в порядок, а также найти силы для ответной обманчиво-искренней улыбки, чтобы скрыть замешательство и тревогу.       – Не играй со мною в игры, Сигюн, это чревато некоторыми последствиями, – ласково предупредил он царевну. – Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.       Саркастично хмыкнув, наигранно закатив глаза, царевна со вздохом скрестив руки на груди.       – Мне казалось, я ещё на совете вполне ясно обозначила свою позицию, – серьёзным и с явными нотками раздражения ответила Сигюн.       – Да… – прохрипел Локи, скривившись от вновь нахлынувшего на него гнева. – Поддержав своего идиота отца. Как думаешь, сколько невинных могут расплатиться из-за его раздутого самомнения и эго?       – А ты думал, чего нам может стоить промедление? – не выдержав напора, яростно выпалила асинья, нахмурив брови. Виртуозно помахав рукой, будто помогая себе лучше сформировать мысль, она продолжила свирепо отстаивать свою позицию: – Возможно, фанатики уже сейчас пытаются освободить Фенрира из заточения, пока мы тут все спорим между собой! Как думаешь, сколько у них на это уйдёт времени? В лучшем случаи неделя, в худшем… – замявшись и замолчав, одарив дядю пристальным взглядом, Сигюн ненадолго прикрыла веки. Устало помассировав переносицу, она тяжело вздохнула и более спокойно закончила: – В худшем случаи, рискни мы или нет – всё это будет напрасно.       – Считаешь меня трусом? Неспособным на риск? – вкрадчиво поинтересовался Локи, пытливо-серьёзно сощурив глаза.       В ответ на это Сигюн раздражённо всплеснула руками:       – Я этого не говорила! Просто при иных обстоятельствах твоя тактика была бы куда разумнее, но не сейчас, – неловко заправив выбившуюся прядь за ухо, Сигюн задумчиво закусила нижнюю губу и улыбнулась, как прежде: искренне, нежно. В этот момент Локи словил себя на мысли, что скучал по этой безмятежной улыбке, как и по общению с самым дорогим живым существом во вселенной. – Возможно, ты даже куда более безрассудный, чем мой отец.       Хмыкнув, Локи и не заметил, как уже сам улыбался в ответ, наплевав на всякие предрассудки и собственные предостережения.       – Мне стоит оскорбиться? – насмешливо поинтересовался он, состроив почти искреннее изумление.       – Трусов не красят шрамы на теле, – с улыбкой ответила асинья, гордо поддёрнув подбородком. – Трусы не рискуют своими жизнями. Не бросают вызов противникам, превосходящим их по силе. И не сдают своих племянниц врагам, чтобы их потом вызволять…       Воцарилась весьма ощутимая, казалось бы – неловкая пауза, но вот прошла секунда, две – и они уже смеются как в давние времена. Было приятно вновь ощутить эту давно утраченную лёгкость и непринуждённость в общении, которую Локи уже и не чаял возвратить. Страстно хотелось коснуться, обнять, вдохнуть знакомый запах волос, но после всего произошедшего бог коварств был крайне аккуратен во всём, что касалось племянницы. Теперь он обдумывала и тщательно подбирал каждое слово, полностью запретив себе любые, даже самые невинные, прикосновения, что могли быть восприняты ею совсем неправильно.       Локи не знал, хватило ли царевны той тишины в их отношениях, чтобы излечиться от своей детской влюблённости, забыть и смириться с жестокой и беспощадной действительностью. Он всё ещё винил себя за то, что беспечно упустил из виду столь очевидное. Не будь он столь самоуверен, беспечен и слеп, то, возможно, предотвратил катастрофу. Но все «если» Локи предпочитал оставлять за спиной, надёжно запечатав под сложными магическими печатями. Его Сигюн стала для него настоящей загадкой, чьи мысли и чувства навсегда останутся под строжайшим запретом.       Когда смех утих, то на этот раз в воздухе действительно образовалась вполне осязаемая неловкая пауза. Никто из них не ведал, что делать дальше, как себя вести. В какой-то миг они снова стали друг для друга словно чужие – или знакомые, что не виделись больше века, а теперь не знают, о чём заговорить.       Стараясь хоть немного разрядить обстановку, Локи решил зайти издалека, заодно прощупать почву:       – Мне казалось, Всеотец ещё столетие назад избавил тебя от твоего вечно угрюмого надзирателя.       Сигюн задумчиво хмыкнула, но ничего не заподозрила.       – Так и есть…       – Тогда странно, почему он всё ещё околачивается около тебя, – с наигранно-искренним удивлением поделился Локи, изучающе пройдясь немного в сторону, изображая на лице скуку.       – А ты не знаешь? – в отличие от его собственного, удивление Сигюн было вполне искренним. – Видар в меня влюблён.       Брови Локи непроизвольно взлетели вверх. Нет, о влюблённости воителя он уже порядком давно знал. Его изумило, с какой лёгкостью этим поделилась царевна. Она произнесла это так, будто делилась результатами своего исследования, которые были идеально просчитаны и выверены с идеальной точностью.       Весело рассмеявшись от вида слегка потерянного трикстера, Сигюн пожала плечами.       – Это довольно удобно – иметь под боком такого верного союзника, – вполне серьёзно заявила асинья, подливая себе в кубок вина.       Локи был восхищён, растерян от подобного заявления и даже в какой-то степени смущён.       – И когда ты успела стать такой практичной стервой? – спросил он, неотрывно наблюдая за девушкой.       Ответила она не сразу, грустно воззрившись в огонь, и тихо обронив:       – У меня были хорошие учителя.       Ощутив, как вполне себе обычный разговор зашёл не туда, Локи неловко кашлянул, растерянно посматривая из стороны в сторону. Нужно было срочно менять тему, что он и поспешил сделать, вернувшись к изначальной теме их беседы:       - Прошу, поговори со своим отцом. Тебя он обязательно послушает.       Бог обмана видел, как Сигюн вновь принимает хмурое выражение лица, как медленно сходятся к переносице брови, как напряжённо поджимаются губы, взгляд ожесточается, а пальцы сильнее сжимают кубок. Свет из жаровни мягко падал на сосредоточенное лицо асиньи, придавая некой загадочности всему её образу.       – Хватит, Локи, это бессмысленно! – устало ответила она, пряча лицо в ладони. – У нас нет права на про...       Локи страдальчески взвыл, оборвав племянницу на полуслове. Сигюн почти испуганно вздрогнула, когда бог обмана резко ударил руками по небольшому круглому столику: посуда на подносе зазвенела, подскочив от силы удара. Опустив голову, Локи безнадёжно вздохнул, проведя одной рукой по тёмным как смоль волосам.       – У них ничего не выйдет, – тихо пробормотал он, не поднимая глаз, будто изучая поверхность стола.       – Ты не можешь быть так уверен.       Тихий саркастично-ироничный смех сорвался с тонких уст:       – Одной магии недостаточно, чтобы пробудить зверя.       Сигюн застыла в недоумении, глядя на царевича округлившимися глазами.       – Я не совсем понимаю, о чём ты толкуешь…       Вновь выпрямившись, Локи поправил немного резким, явно раздражённым движением тяжёлый кожаный камзол со стальными вставками неизменно в любимых цветах изумрудного и чёрного. Взгляд его немного поблуждал из в стороны в сторону: бог коварств раздумывая над последующими словами.       – Ключ к свободе Фенрира по-прежнему в руках Ванахейма. О чём они, к счастью или же худу, даже не подозревают, – тихо пояснил Локи, погрузившись в давние воспоминания. Сигюн же предпочла позицию молчаливого слушателя, терпеливо ожидая подробных пояснений. – Камень Ванахейма. Ты никогда не задумалась, откуда у ванов такое сокровище? Что за тайны скрывает этот странный артефакт?       – Он питает землю ванов, – неуверенно ответила Сигюн, вопросительно и недоумённо изгибая брови.       – Верно, – согласно кивнул Локи, невольно погрузившись в размышления. Заложив руки за спину, бог обмана принялся размеренно ходить из стороны в сторону, продолжая излагая свои мысли: – Нет земли более плодородной и благодатной: нет в мире такого растения, чтобы не прижилось и не заплодоносило на их землях; деревья, которые ваны рубят и поставляют во многие миры, самые лучшие, крепкие и здоровые. Нужно не больше года, чтобы когда-то богатые леса, нещадно вырубленные, вновь взросли до самых небес. Про богатую флору и фауну и вовсе не стоит упоминать.       Ты не находишь странным, что Всеотец как-то слишком охотно вернул Ванахейму такой ценный артефакт? Сокровищница Одина полнится многими дивными вещами, каждая из которых попала в его руки из огромного числа уничтоженных им миров, – Локи заметил на лице племяннице некое подобие оскорбления, стояло ему заговорить о вещах, которые царевна и понятия не имела по причине рождения в более мирные времена для Асгарда. – О, не строй воздушные замки по поводу нашего горячо любимого царя. В годы своей молодости, Один уничтожил десятки планет и цивилизаций, пополняя свою сокровищницу артефактами из стёртых им миров.       Отсюда и рождается весьма логичный вопрос: почему Один отдал артефакт за бесценок – обещание мира? Почему царь самого великого царства, что не единожды побеждал и более сильных противников, вдруг заговаривает о мире? Впервые за шесть тысяч лет его правления собрание Альтинга проводилось не более чем четырёх раз.       Под конец войны с ванами нам ничего не стоило в конце задавить их армию и пойти штурмом на столицу, закончив борьбу раз и навсегда, подняв стяги Асгарда в синем дворце. Но Один не стал. В последней войне против ледяных великанов он чуть было не уничтожил Йотунхейм, разрушив замок Лафея, разбив его армию и едва не перебив всех оставшихся йотунов. Потому, когда Всеотец внезапно отдал приказ вернуть все войска обратно в Асгард и объявил о переговорах, все испытали откровенный шок. Ведь царь Асгарда ещё никогда не останавливался на полпути, оставляя недобитых врагов зализывать раны, да ещё и изъявив желание провести переговоры и заключить перемирие на вполне равных условиях.       Я поинтересовался прямо – и невольно стал хранителем тайны, которую знали немногие: Один, покойный царь Фроди и… ведьма Гулльвейг. Фроди не успел посвятить своего сынка в тайну происхождение артефакта. А Всеотец слишком хитёр, потому тем более не просветит Фрейра в тайну его рода.       Видишь ли, даже цепи глейпнир, некогда выкованные цвергами по приказу Бури, не могли полностью пленить волка. Рано или поздно они дали бы слабину, потому Бури наложил сложное заклинание, во время которого было создан кровавый камень, впоследствии получивший название – «сердце Ванахейма». Сила зверя была несоизмерима и неподавляема, а потому единственным решением было создать нечто, что могло бы высасывать из него все силы и перенаправлять их в более мирное русло. Созидательное.       Локи неторопливо обошёл стороной жаровню, остановившись строго напротив мрачно задумавшейся царевны, наблюдая за тем, как она пытается справиться с полученной информацией.       – Я не понимаю, – отозвалась асинья после недолгого молчания. – Если камень так важен, почему Один не оставил его в Асгарде?       – Потому что он был создан на земле ванов и магически настроен так, чтобы вся накапливаемая им магия отходила в землю Ванахейма. Если кровавый камень не будет отдавать накапливаемую силу, он попросту самоуничтожится. Потому-то он всегда должен быть в Ванахейме.       – Почему же ты не расскажешь всё это моему отцу? – Сигюн подняла на него глаза, полные упрёка.       – Потому что я дал клятву.       – Которую ты только что нарушил, – язвительно подметила царевна. Она была заметно взволнована, но не его, как поначалу показалось, крайне близким присутствием, что одновременно утешало – и огорчало.       – Просто тебе я доверяю больше, чем твоему отцу, – искренне ответил Локи, даже не думая лукавить.       Впрочем, такое откровение совсем не польстило царевне. Напротив, устало прикрыв ладонью глаза, она повернулась к асу спиной, желая скрыть бушующее негодование.       – Это всё равно ничего не меняет… – прискорбно прошептала царевна. – Мой отец жаждет битвы и славы, а потому ничто не способно повлиять на его решение.       – И ты даже не попытаешься?       – Не сейчас, – со вздохом согласилась Сигюн. – После вашей ссоры он вряд ли вообще станет кого-либо слушать. Только сильнее укрепится в своей правоте. Я переговорю с ним завтра, а ты попытайся убедить Фрейра.       Локи вздохнул: это не то, на что он рассчитывал, но во всяком случае лучше, чем совсем ничего.       – Тогда… – неуверенно произнес бог обмана, – благодарю за беседу. И доброй ночи.       Сигюн слабо кивнула, так ничего и не ответив, по-прежнему пребывая глубоко в своих мыслях. Их ожидал ранний подъем, полный долгих споров, а потому, немного потоптавшись на месте, Локи неспешно направился прочь.       На выходе из шатра он окинул взглядом стоящую в полутьме царевну, будто в последний раз запоминая в её образе каждую деталь, каждую черту задумчивого и слегка грустного лица. Локи не мог объяснить себе этот странный порыв, но почему-то ощутил в этом острую необходимость. И, лишь после он позволил себе тихо уйти.