Пророчество такая штука — перед ним порой бессильны даже боги, что уж говорить о простой гадалке…
Георгий Смородинский: Тени великого леса
Стража ввалилась камеру, когда Локи спал. Эйнхерии загудели словно разъярённый улей, шумя массивными доспехами, отбивая ровный чеканный ритм своими тяжёлыми сапогами. Очнувшись под этим внезапным шумом, Локи с ошеломлённым видом сжался, непроизвольно ощущая пробегающий по спине холодок, когда вооружённая стража безмолвно сняла барьер и вошла в его обитель. Локи не имел ни малейшего представления о времени, но внутренние часы услужливо подсказывали, что было не больше трёх часов ночи. Любимое время для тайных заговоров или осуществления коварных планов. В одну из таких ночей, бог обмана спланировал срыв коронации наследника престола. Локи рассеянно переводил взгляд с одного воина на другого, всматриваясь в их абсолютно серьёзные, и не уставшие от ночной вахты лица, теряясь в догадках, что могло послужить столь внезапному визиту. Приведя себя в порядок и поднявшись со скромного ложа, бог обмана изобразил лёгкую весёлость на лице и улыбнувшись, вопросительно изогнул брови. — Наш царь таки решил меня казнить? — это была одновременно шутка и вполне серьёзный вопрос. Единственный, который пришёл ему на ум с появлением эйнхерий в его темнице в столь поздний час. Всё внутри опального царевича сжалось от волнения. Вперёд выступил капитан стражи, чеканя каждое слово, будто молот бьющий по наковальне: чётко, ритмично и предельно ясно. — Прошу следовать за нами, ваше Высочество. Это был весьма исчерпывающий ответ без каких-либо объяснений, чем только сильнее подогрел интерес бога обмана. А потому Локи беспрекословно подчинился и последовал за четырьмя стражниками, даже не сразу обратив внимание на то, что его так и не заковали в антимагические оковы. Мысли тотчас зацепились за эту немыслимую привилегию, возможность, которую можно было обратить в свою пользу. Локи слишком хорошо знал об сильных и слабых сторонах эйнхерий, с которыми обучался и тренировался веками, а потому ему ничего не стоит обезвредить или, на крайний случай — убить четырёх, пусть и хорошо вооружённых, воинов. Да только бог обмана сомневался в целесообразности данного поступка. Не окружи его со всех сторон, можно было бы сбежать при помощи иллюзий. Но так или иначе всё вновь сводилось к волнующему вопросу: а стоит ли оно того? Когда Один красноречиво намекнул о его возможном помиловании, Локи несколько дней размышлял об словах отца, тщательно анализируя свои дальнейшие поступки и перспективы. Конечно, ему хотелось выбраться из темницы, и желательно как можно скорее, но при этом Локи понимал, что побег, пусть и заманчивая идея, всё же не самая лучшая для преступника, который жаждет очистить своё имя. Бог обмана любил Асгард и не мог, и не хотел представлять свою жизнь без него, а потому побег всё только усугубит. И кто знает, сможет ли он вообще после этого отчаянного поступка вернуться в любимое царство. Асы призирали трусов, беглецов и преступников, а потому побег не поможет очистить запятнанную репутацию. Тщательно поразмыслив над своей ситуацией, Локи таки пришёл к выводу, что ему гораздо интереснее узнать, что стало причиной столь внезапного освобождения. Любопытство всегда было в нём сильнее и куда безрассудней, хоть разум и пытался активно бороться, да только каждый раз безрезультатно. И, к тому же, уже было поздно колебаться, когда эйнхерии вопреки всех его ожиданий, привели Локи к дверям его палат. Молча распахнув перед ним двери, Локи, с небольшой заминкой вошёл внутрь, внимательно оглядываясь по сторонам, пока глаза случайно не зацепились за стоящую фигуру отца, молчаливо затаившегося у распахнутых окон гостиной. — Что происходит?.. — тут же поинтересовался он, шага в сторону отца. Погрузившись в свои мысли, да так, что и не заметив появления сына, Всеотец слегка вздрогнул, резко обернувшись на его голос. Мягкий лунный свет осветил его чем-то обеспокоенно лицо, а в единственном оке застыла ничем непередаваемая тревога. Весь Один Всеотец выглядел каким-то напряжённым, даже частично напуганным, что никак не желало укладываться в голове опального царевича. Сам того не осознавая, но Локи и вправду начал переживать за отца, на которого по-прежнему таил обиду. Тревога поселилась у него на душе, гудящим зудом скребя по спине. Плохой знак. Очень плохой... Безмолвно воззрившись на сына, царь довольно долгое время медлил, словно решался на что-то очень важное, в правильности чего не был до конца уверен. Но после долгих тщательных раздумий, Один тяжело вздыхает, беспрерывно крутя на указательном пальце своё драгоценное кольцо — Драупнир. Царь Асгарда редко когда расставался со своим магическим даром, однажды подаренный братьями цвергами. Кольцо вмещало в себя слабую частичку силы радужного моста, позволяя его обладателю совершать небольшие перемещения. Не такие, как во время путешествий по Биврёсту, а на расстояния гораздо меньше и короче. Благодаря этому, царь мог экономить своё драгоценное время и в мгновение ока оказываться в нужной части дворца. Превосходный подарок. Достойный царя. Неожиданно Один замер и медленно опустил взгляд к кольцу, а после коротких натужных размышлений, снял драгоценность и вложил его в ладонь Локи. — Возьми его… Замолчи и бери кольцо! — гневно скомандовал царь, перебивая готового вот-вот возразить ошеломлённого трикстера. — Ты должен мне кое-что пообещать! Слышишь меня? Локи категорически не нравился настрой отца, поселившийся страх в его единственном оке и необъяснимое предчувствие беды, скребущее где-то на задворках его сознания. Внутри всё кричало об тревоге и надвигающейся опасности, а крайне странное поведение Одина, только сильнее озадачивало. Локи не понимал, что происходит и как это может быть связано с ним, преступником, когда Всеотец всегда может положится на своего любимого первенца. Злость вспыхнула в нём будто пламя, быстро распространяясь по телу, разогревая кровь в жилах. Для самого себя Локи решил, что не желает принимать участия в чужих проблемах, но что-то внутри всё же его останавливало, притупляло злость. Бог обмана не стал сопротивляться, разумно решив для начала попытаться разобраться в происходящем, а после, извлечь из ситуации максимальную выгоду. — Объясни мне, отец, что происходит? И где Тор? — голос прозвучал максимально спокойно и Один заметно смягчился, отступил от него на шаг. — В Мидгарде, где же ему ещё быть? — в словах его было столько нескрываемого недовольства поступком сына, что Локи даже позволил себе довольную язвительную усмешку. — Я могу положится только на тебя… В этот момент ему хотелось рассмеяться прямо ему в лицо, но Локи не стал, с большим трудом подавив сей порыв. Вместо этого трикстер скорчил некое подобие смущения, стыда и надежды, хотя внутри него всё бурлило и кипело. Каждый раз, стояло старшему сыночку совершить глупость или не оказаться рядом тогда, когда был по-настоящему нужен, Один вспоминал о своём «запасном сыне». Кто как не Локи, наивный глупец, будет готовый на любое унижение, только что бы заслужить любовь отца? И вот вновь, пока старший наследник развлекается с новыми друзьями и смертной подружкой в своём Мидгарде, Всеотец зовёт на помощь бога обмана всё ещё наивно полагая, что его сын не выучил предыдущие уроки. Больше у Одина нет над ним власти. Локи бесконечно устал быть его вечной марионеткой, куклой, которую после использования вновь заточат в темнице. — Пообещай мне, Локи, — прохрипел старческий голос. Его ладони легли на плечи сына и крепко их сжали, пока глаза внимательно всматривались в зелень напротив: — Пообещай, что присмотришь за матерью!.. Слова отца вводят Локи в неожиданный ступор, отчего он озабоченно потупляет на нём свой полный изумления взор. Локи хмуриться, щуриться, несколько раз меняется в лице, и даже несколько раз рассеянно открывает и закрывает рта. Бог обмана никак не мог разгадать, что такого могло произойти, что царь вызволяет своего сына из тюрьмы и просит позаботиться о матери. — Почему… Да что происходит?!.. — страх и волнение всё же в нём возобладали и он сорвался, совершенно того от себя не ожидая. Но само упоминание матери, которой может что-то угрожать, раскрыли все тайны его внутренней борьбы и переживаний. Один резко отошёл в сторону, и с несколько невыносимо долгих секунд смотрел в пол, пока что-то обдумывал. А после, посмотрев в ответ, решительно и твёрдо произнёс: — В хранилище проникли. Внутри внезапно поселилось некоторое сомнение: а не проверяет ли таким образом Один своего нерадивого приёмного сына? В разуме вновь приняла господствовать некоторая ясность, а мысли бурно зашелестели как стопка бумагах, потревоженная и раскиданная по комнате буйным порывом ветра. И тогда Локи аккуратно поинтересовался, вопросительно щуря глаза: — И кто этот безумец? Стража его поймала? Всеотец одобрительно кивнул и сложив руки за спиной, обошёл Локи стороной, внезапно куда-то заторопившись. Лишь когда он остановился у выхода, царь обернулся, отдавая последние распоряжения: — Через час будь в тронном зале, — отчеканил Один, хмуро посмотрев на Локи и крепко сжав ручку двери. — Переоденься и не забудь надеть моё кольцо, — и уже на выходе, он остановился и тихо добавил: — а также не забудь о моей просьбе. И, наконец, помирись со своим братом. Вы нужны друг другу… Локи оставался стоять прикованным к полу, словно он был частью интерьера в его же палатах, глупо таращась в давно закрытые двери, сжимая в руке отцовское кольцо. Прошло с несколько долгих минут, прежде чем он, наконец, позволил себе пошевелиться и опустить изумрудный озадаченный взгляд к своему нежданному дару. Мысли, роящиеся в его беспокойной голове, были подобно неугомонной и непрерывно каркающей стаей ворон, пытающихся друг друга переспорить. Множество вопросов непрерывно мелькали в его голове, ответы на которые он никак не мог дать: зачем отец отдал ему то, что может помочь опальному царевичу в его побеге? Проверка? Испытание? Если это так, то откуда столько страха в самом могущественном царе во всех девяти мирах? Зачем брать с него такие обещания, упоминая мать? Шантаж, чтобы вышедший из-под контроля сын таки не сбежал? Эти вопросы не давали покоя беспокойной душе трикстера. Какая-то часть него рассуждала о том, что он должен воспользоваться своим шансом и сбежать; другая же предчувствовала беду и хотела верить тому, кто его предал. Локи и сам ощущал, как над дворцом Всеотца сгущается нечто тёмное, необъяснимое, странное, что-то, что несёт хаос и разрушения. И это что-то он не может проигнорировать. Возможно, это нечто поможет ему заслужить свободу, помилование, о котором мечтал с момента заключения. Вопреки всему, Локи не желает становится врагом для мира, который по-прежнему любил. Собравшись духом, глубоко вдохнув и шумно выдохнув, Локи всё же решается надеть Драупнир, сразу после чего решительно направился в гардеробную. Недолго мешкая бог обмана вернул себе свой прежний образ, облачившись в привычную броню и единственно над чем он замешкался, ненадолго задумавшись: стоит ли брать в тронный зал оружие? Локи не знал, что его там поджидает, но слова-предостережения отца прочно засели в его голове. Но всё же прислушавшись к собственному чутью, Локи припрятал под одеждой несколько ножей. Когда стрелки часов указали половину пятого, за окнами уже давно начало постепенно светлеть, окрашивая небо нежно розоватыми предрассветными тонами. Соль пробуждалась, а вместе с ней и царство асов. Какая-то часть него подсказывала, что, возможно, он в последний раз, вот так спокойно, рассматривает приближающийся рассвет, а потому Локи позволил себе ненадолго насладится этим прекрасным видом. В тронный зал он прибыл с опозданием, тихо проникнув через боковые двери. Локи нарочно пожелал остаться незамеченным, чтобы появится в самый подходящий момент, когда он, наконец, разберётся во всём происходящем. Грозная фигура Одина Всеотца уже давно восседала на троне его великих предков, а в руках, как и прежде, угрожающе сверках Гунгнир. Рядом с троном, как и должно, подле своего мужа, стояла царица. Локи плохо видел её лица, но впервые чётко ощутил настоящую тоску по матери, чувствуя острую необходимость увидеть её ближе, взглянуть в любящие глаза и коснуться мягких чувственных рук. Хотя частично всё внутри кричало о стыде, который он всегда прикрывал безразличием и холодом. Локи знал, что разочаровал её. И это причиняло боль. Спрятавшись за широкой колонной, Локи не видел глупца, что осмелился не то, чтобы пробраться в Сокровищницу Одина Всеотца, а меж тем самую защищённую часть дворца, но и каким-то чудом умудрился избежать гибели от рук Разрушителя. Мысленно Локи был восхищён умениями неизвестного вора, но так или иначе, кем бы тот ни был, воришка уже мёртв. Один не щадит преступников. — По какому праву ты проникла в моё хранилище? — сурово и в тоже время спокойно проговорил Всеотец. В тронном зале резко зазвенела тишина, когда последнее эхо голосом отца ударилось об высокий свод потолка, прежде чем неизвестная нарушительница ответила: — Так ты встречаешь, свою единственную внучку? Всё внутри него резко замирает, а все вокруг просто-напросто перестаёт существовать; сердце камнем сваливается вниз, замирает и как будто забывает, как вновь биться, разгоняя вдруг похолодевшую кровь в жилах; тело непривычно слабеет, как если бы его внезапно лишили всех жизненных сил. Ноги подкашивают, отчего он камнем заваливается на колонну, и жмуриться как от резкой боли. Рука непроизвольно хватается за сердце, и он лбом упирается в прохладный камень, никак не желая верить услышанному. Испуганный, взволнованный и обеспокоенный разум всё отвергал, кричал о том, что всё это лишь его ужасный сон, морок и не более, но насмешливый и невыносимо знакомый голос доказывал обратное. — Почему ты молчишь, дедушка? — в голосе скользит злая насмешка, чужая и незнакомая. — Потому что я встречаю преступницу, а не свою внучку, — вдруг прошелестел Всеотец и горечь засела в его голосе. — Не рад моему возвращению? — вновь насмехается голос, нагло и нахально, что было так чуждо для его всегда нежной и чуткой обладательницы. — Прошло несколько сотен лет… — И всё то время мы скорбели… — вдруг отозвалась Фригг дрогнувшим тоном и не выдержав, коротко всхлипнула. Вновь тишина опустилась тяжёлой вуалью, в которой он слышал стук собственного сердца. Локи с большим трудом находит в себе силы, чтобы собраться с духом и выглянуть из-за колонны, убедиться в том, что он не сошёл сума. Всё внутри трепетало от непередаваемого волнения, но опальный царевич почти не обращает на это внимание, и, немного замявшись, словно всё ещё сомневаясь, наконец, выглядывает из-за колонны. Его недавняя иллюзия стояла посреди тронного зала, охраняемая тремя бдительными стражниками: гордой осанкой, насмешливым, хищным взглядом как у дикой своевольной кошки, самоуверенно отвечая на пристальный взгляд своего царя. Локи узнавал свою Сигюн и в тоже время понимал, что перед ним кто-то чужой, только желающий казаться некогда погибшей царевной. Видя перед собой живую Сигюн, Локи даже теперь не мог поверить во всё происходящее. Вселенная будто сошла сума, и пыталась забрать его с собой в мир безумия и потерянных душ. Локи так и замер на месте, прикованный к полу, но вот царь вновь подал голос, да только непривычно тихо, сидя на своём высоком позолоченном троне, и как никогда тяжело и устало произнёс: — Зачем ты вернулась?.. Сигюн ответила не сразу, задумчиво опустив голову, пока о чём-то размышляла, а после, так же тихо произнесла: — Что бы всё исправить… Тонкая нить напряжения обвила каждого присутствующего в тронном зале, а мрачно-угрюмая тишина тревожно окутала, обняла в ответ, ластясь и довольно урча. Всеотец молчал, только крепче и уверенней сжав в руке своё копьё, тяжело и опасно взирая с высоты своего трона на внезапно ожившую внучку. Но так продолжалось не долго. Всего в одно мгновение ока, Сигюн быстро разворачивается и нападает на ничего подозреваемого стражника, ударив того ребром ладони в открытый кадык. Пошатнувшись от сильного удара и схватившись за горло, стражник падает на одно колено и тут же получает ударом ноги по лицу. Локи слышал, как от ужаса вскрикнула царица, но поражённый всем происходящим, просто не мог отвести взгляда от той, что больше не была похожа на его маленькую царевну. Тем временем двое других стражников схватились за свои мечи, принимая боевые позиции, но в наступление идти не решались. Эйнхерии неуверенно мялись, пружинящим шагом двигаясь полукругом. Воины были в растерянности и не знали как им поступиться, ведь царь так и не отдал никакого конкретного приказа. Будь перед ними самый обычный преступник, они бы незамедлительно атаковали. Но что делать, когда этот преступник — царская внучка?.. Руки Сигюн были закованы в слабые антимагические кандалы, но что бы одолеть двух эйнхерий, бывшей валькирии не нужна магия. Она атаковала первой так, что противникам ничего не оставалось, как парировать или попытаться блокировать внезапный удар. Сигюн угрём извивалась между двумя опытными воинами, умудряясь игнорировать взмахи клинков и наносить ответный удары. В какой-то вмиг ей удалось скользнуть за спину одного из воинов, ловкими отработанными до идеала движениями, что больше напоминали танец у костра в ночь сумарблот. Закинув на его шею толстую цепь своих оков, после чего послышался влажный хруст шейных позвонков. Бездыханное тело грузно опустилось на пол, и в этот же момент третий замахнулся мечом, но попал по выставленным вперёд цепям оков, разрубив те напополам. Частично освободив свои руки, Сигюн отскочила назад и в перекате схватив чужой клинок, успевает отразить быстрый вертикальный удар. Сталь заскрежетала, стоная под сильными ударами двух воителей, пока один из них случайно не оступился под множественными резкими быстрыми взмахами, и не открылся для последнего решающего удара. Локи понял, что больше не может стоять на месте и бездействовать, бездумно созерцая на танец живого урагана. Он вмешался в схватку прежде, чем Сигюн успела нанести последний удар. Оказавшись между двумя воинами, одновременно защищая эйнхерия от рокового удара и одновременно блокируя клинок Сигюн, Локи сдержал атаку своими скрещёнными кинжалами. Изумруд схлестнулся с сапфиром. Локи смотрел в знакомые ему сапфировые глубины, полные таким нетипичным для них гневом и яростью, попросту не узнавая в них прежнюю царевну, которая всегда была преисполнена добротой и нежностью. Сначала глаза напротив гневно ответили на взгляд, после, рассеянно заскользили по его лицу. И лишь спустя мучительно долгие секунды, в глубоком сапфировом море заскользило смутное понимание того, кто именно предстал перед ней. — Опомнись, Сигюн!.. — не удержавшись из-за нахлынувших на него чувств, прокричал ей в лицо бог обмана. Теперь царевна смотрела на него более осознанно, отчего тень сожаления скользнуло на напряжённом лице, после чего Сигюн внезапно ударила каблуком сапога по его ноге и резко столкнула их лбами. Локи на доле секунда потерял ориентацию и неловко, скуля будто пёс от пинка, пошатнулся назад. Эйнхерий тут же набросился на неконтролируемую асинью, но получил удар клинком прямо в живот. Пронзённый мечом насквозь, ас шумно выдохнул и упал на колени. И неловко завалился набок, больше не подавая признаков жизни. Медленно обернувшись к трону лицом, Сигюн встретила Всеотца беспечной улыбкой, в ответ на его спокойное выражения лица. Один оставался непоколебим и пугающе спокоен, тогда как Локи никак не мог отойти от шока, а царица Асгарда в ужасе прикрыла ладонями уста. Глубоко вздохнув, Один медленно поднялся с трона, крепче перехватил Гунгнир и спокойно поинтересовался: — Ты действительно этого хочешь, дитя?.. Лениво подняв с пола другой клинок, Сигюн играючи повертела меч в руке, проверяя как тот лежит в её ладони. Задумчивый взгляд был устремлён куда-то в сторону, и лишь спустя какое-то мгновение, царевна ответила: — Слишком многое стоит на кону. Всеотец медленно спустился на несколько ступенек и замерев, понимающе кивнул так, будто прекрасно понимал о чём шла речь. — Локи, забери мать и найди брата, — царски скомандовал Всеотец, удобнее перехватывая своё копьё. — Один, нет… — вдруг воскликнула Фригг, резко сорвавшись с места и сковывая локоть любимого мужа. Но царь только мягко улыбнулся, и в последний раз оставив лёгкий поцелуй на лбу любимой жены, что-то тихо зашептал ей на ухо. Покорно выслушав волю своего мужа, милостивая Фригг с трудом находит в себе силы, чтобы согласно кивнуть, сдерживая вырывающиеся горькие слёзы. Одарив друг друга последним тёплым взглядом, царица послушно заставляет себя покинуть мужа, направившись в сторону бога обмана. — Уходите, немедленно, — велел царь и со свистом призывая своего верного боевого коня. Слейпнир явился в тот же миг, буквально вынырнув из ниоткуда, словно притаившийся призрак, шумно всхрапывая и ударяя копытами по позолоченному полу. Локи отказывался верить в происходящее, а потому предсказуемо вознамерился остановить безумие. — Прекратите это сейчас же!.. — яростно прокричал он, да только зря. Один ударил первым, выпуская своим копьём мощный магический луч в прямо спокойно стоящую царевну. Всеотец не сдерживал себя и ударил снова, когда ловкая воительница без труда увернулась от прямого удара магии, оставляющий после себя чёрные пятна копоти на тех места, куда приходился магический удар. Сигюн двигалась быстро и целеустремлённо, с каждым новым ударом магии оказываясь ближе к своей цели. Локи стоял как вкопанный, и попросту не мог сдвинутся с места. И даже близкое присутствие матери не помогло ему прийти в себя: очнуться от ужасного, мерзкого, слишком неправдоподобного сна. Бог обмана отказывался верить в происходящее. Испуганная, но решительная царица неустанно обращалась к сыну, всеми силами пытаясь привести его в чувства, образумить, напомнить о воле отца. Локи слышал её причитания и просьбы о том, что они должны немедленно уйти и найти его брата, но оставался глух к мольбе матери. Только схватив его за руку, Фригг смогла силой оттащить его к коню, а после недолгого размышления, решила привести в чувства оплеухой. Резкий удар потонул в общем шуме, но Локи таки сумел вынырнуть из вязкого дурманящего омута. Опальный принц рассеянно заморгал и прижав ладонь к щеке, изумлённо уставился на серьёзное лицо матери. — Нам нужно уходить. Немедленно!.. — голос её был твёрд как закалённая сталь, но во взгляде слишком хорошо отразился страх и горе о того, что она вынуждена покинуть своего мужа, своё царство и свой дом. Когда Локи вновь обратил взор в сторону трона, то Сигюн уже была почти у самых ступеней, замахиваясь клинком для удара. «О, нет, Один Всеотец, ты желал иных ответов, так получай же! — зло прошипела пленница. — Это станет не самым худшим, что ждёт тебя в далёком будущем. Та, в чьём сердце живёт свет, а по венам плескается царская сила: почернеет, обратится в первозданную тьму и тогда, в этот день, ты встретишь смерть от её руки!» Истеричный голос ведьмы, жутким набатом пронося по взбудораженному разуму, чтобы ещё долгое время эхом отзываться в его голове. Пророчество сбывается и он, Локи, сын Одина, ничего не может с этим поделать. То, чего он так боялся, исполнялось. Боль, ненависть, злость, ярость с новой силой вскипели в его душе, требующей вступить в битву, образумить девчонку, напомнить кто она такая и с кем сражается, но не мог покинуть любимую мать. Силой подавив в себе все чувства, что волной накрывали его обеспокоенный разум, Локи помогает царице взобраться на Слейпнира и только после этого, сам седлает коня. Могучий скакун царя заржал и встал на дыбы, когда противостояние двух противников дошло до своего апогея. Локи не мог этого проигнорировать, он должен был видеть завершение схватки прежде, чем мир окончательно рухнет на его глазах. Один делает несколько выпадов копьём, быстрых, максимально точных и смертоносных, так легко и виртуозно, будто нет тех тысячи прожитых лет. Но каждая его атака встречала сопротивление, Сигюн была не менее опытна, а с годами отшельничества по мирам её навыки и вовсе возросли. Царевна с лёгкостью уклонялась от ударов, блокировала их и умудрялась контратаковать в ответ. Меч плавно прорезал воздух рядом с царём, но пока ни разу его не задел. В какой-то момент, Один умудряется переломать сталь клинка асиньи. И ощутив своё явное превосходство перед безоружным противником, он решает закончить битву всего одним ударом. Но он был слишком самонадеян. Сигюн предугадала направление копья, и с лёгкостью поймала его за длинное основание, а заряженная энергия выстрелила в сторону, чуть не задев забеспокоившегося коня. Их взгляды скрещиваются и Один понимает, что это конец. Больше он не сопротивляется, отпускает копьё, мягко улыбается и смотрит сперва на Сигюн, такую решительную и в тоже время неуверенную, а потом на сына и любимую жену. И больше он не сомневается. Отобрав его копьё, однажды вручённое отцом сыну во время коронации, Сигюн не колеблясь ни секундой, пронзает им царя Асгарда. Она слышит ржание Слейпнира у себя за спиной, голос царицы и видит перед собой спокойный, почти умиротворённый взгляд царя. Сигюн не позволяет его ослабшему телу упасть и медленно, одновременно со своим дедушкой, опускается на пол. Один смотрит на неё всё так же с благосклонностью и мягкой улыбкой, как и когда-то в далёком детстве. В единственном оке не было гнева или разочарования, а словно понимание и полное смирение. Он давно был к этому готов. Слегка подрагивающая ладонь коснулась щеки, а губы вдруг начали нашёптывать древнее заклинание. Вся магия, знания, опыт его рода медленно проникали в её разум, будто заполняя пробелы в воспоминаниях и собственных знаниях. Сила струилась, билась о жилы и наполняла тело энергией, чем-то совершенно новым и необъяснимым. А Сигюн, не в силах разорвать эту связь, тяжело дышала через приоткрытый рот, жадно и рвано глотая раскалённый воздух. Когда ладонь Всеотца безжизненно упала, Сигюн резко отстранилась, хватаясь руками за голову, которая гудела словно разбушевавшийся улей. И обернувшись, вспоминая о двух свидетелях этой битвы, не находит ни Слейпнира, ни его наездников. Всё было кончено. Пророчество сбылось.