Сложнейший выбор сделает лишь сильнейший. Мстители: Война бесконечности — Танос
Вальяжно закинув ноги на бортовую панель космического корабля М-класса, Сигюн лениво перекидывала из одной руки в другую небольшой мячик, пока безразлично наблюдала за тем, как искусственный интеллект штудировал сеть в поисках одной важной информации. Корабль этот ей достался по наследству. А если говоря откровенно, Сигюн угнала его у какого-то опустошителя, который посчитал своим долгом выполнить заказ на её голову. К несчастью для него самого, его собственная голова тоже стоила немалых денег, правда, у куда более легальных посредников. У правительства Ксандара. Империя всегда хорошо платила тем, кто избавлял галактику от отбросов общества. Этим Сигюн и занималась последние два века. И весьма успешно, потому что успела сколотить приличное состояние. Пришлось немало вложиться, чтобы корабль отреставрировали и подрехтовали так, чтобы другие опустошители случайно не решили вернуть свою собственность. С этими ребятами у неё всегда были натянутые отношения, но просто так Сигюн им дорогу не переходила. Впрочем, как и сами опустошители без особой нужды не лезли в её дела. Если кто рисковал брать заказа на её голову, остальные не оплакивали кончину товарища. Скорее, вели тайный счёт и делали ставки, как это было принято у многих. Деньги делали даже таким, казалось бы, варварским способом. Единственное, что не изменилось у корабля — это наименование «Бешеная принцесска». Сигюн показалось это название немного ироничным, неплохо подходящим для новой хозяйки. И вот она снова на своём корабле. Не так давно Сигюн в такой же позе подыскивала себе новую работёнку, пока не наткнулась на случайную информацию, где заголовок статьи буквально кричал о первой межгалактической атаки на примитивную планету — Терра. Для Сигюн — Мидгард или Земля. Именно так она прознала о случившемся. О том, что натворил Локи. И это же послужило причиной задуматься о первом, за довольно долгий срок, возвращении домой. Это был худший день в её жизни. Как только стало ясно, что именно Локи возглавлял нападение на Мидгард, Сигюн более не сомневалась. Ей удалось беспрепятственно наняться на один из торговых кораблей, который периодически летал до Асгарада, чтобы сторговать асам свои редкие товары из других более далёких планет. Всеотец любил и всегда приветствовал межгалактическую торговлю, что помогала развивать его государство и обеспечивать народ новыми диковинами. Меж тем это улучшало отношение асгардцев к чужеземцам, знакомило с новыми необычными культурами, позволяло делиться множеством знаний и перенимать для себя что-то совершенно новое и улучшенное. Правда, таможенная сфера всегда была придирчива к чужеземным торговцам, подвергая все корабли без исключения тошнотворному досмотру. Потому что всегда найдётся кто-нибудь, кто да попробует вывезти из города богов контрабанду. Кому не счастливилось попасться, как правило, расплачивались своей головой. Прошло немало времени с тех пор, как Сигюн стала официально мертва в родном мире. Вряд ли кто-то помнил её в лицо, особенно простой народ, но Сигюн научилась быть готовой ко всему, а поэтому озаботилась создать себе новую внешность, когда тайно возвращалась домой. Внезапная встреча с богом мщения у его дома, снова изменила её жизнь. Видар рассказал абсолютно всё, что самому на тот момент было известно. Остальное Сигюн сумела разузнать сама, обманом и хитростями попав во дворец, где придворные и слуги без умолку обсуждали обо всех приключениях падшего младшего царевича Локи. Сам трикстер к тому моменту уже прозябал в асгардских темницах, отбывая довольно мягкое наказание за все свои прегрешения. Сигюн знала о Читаури достаточно, ведь и сама не единожды скрещивала с ними клинки. Но хуже этих тварей был лишь тот, кому они служили — Безумный титан Танос. Это имя с ужасом и трепетом расходиться по всей галактике. Когда-то давно Сигюн не понимала, почему во всех мирах так самозабвенно опасаются даже произносить это имя, словно его обладатель мог на следующих день явиться со своей армией, чтобы безнаказанно утопить планету в огне и собственной крови. Все деяния титана она считала преувеличением, хоть и не отрицала его кровожадности, ведь практически все рассказы сводились к одному, чем мало друг от друга отличались: Безумный титан посещал планеты, чтобы перебить половину населения независимо от того, кем становились жертвы его странного однобокого правосудия и неутолимой жестокости. Сигюн многое считала вымыслом, пока однажды сама не стала свидетелем его прихода. Бог войны. Так в итоге она его прозвала. В тот день Сигюн с трудом покинула пределе планеты, название которой даже не запомнила, потому что посещала впервые, пока бесцельно путешествовала от одной галактике к другой. Тогда же она обзавелась своим первым космическим кораблём, тоже угнанный в дикой спешке. До этого Сигюн в основном путешествовала с наёмниками, которых когда-то случайно повстречала, затесавшись к ним в команду благодаря своим неординарным способностям. В тот день все в команде погибли, а корабль их был уничтожен во время побега с планеты. Об Сигюн они позабыли в безумной спешке, но тем самым невольно спасая ей жизнь. Они, конечно, заботились в первую очередь о своих собственных шкурах, поэтому не вспомнили о каком-то случайно подобранном новичке, но Сигюн выжила и впредь старалась прислушиваться к тому, что говорили другие жители иных планет и миров. Сигюн стала ловить себя на мысли, что даже мысленно боится произносить имя титана. После того безумного дня, Сигюн больше не становилась живым свидетелем завоеваний Таноса, но зато лицезрела последствия его трудов: неоправданная жестокость, реки крови, падения целых городов, смерть миллионов и геноцид. Он и вправду убивал лишь половину населения, но это нельзя было назвать милосердным подходом, как и оправдать цель такой жестокости. Каждый его приход больше напоминал жестокую расправу, во время которой титан удовлетворял свою безумную жажду крови. Сигюн слышала россказни о том, что он лишь пытается сбалансировать вселенную, наводит порядок в загнивающих мирах. Вот только даже богам не позволено решать, каким мирам жить и процветать, а каким встретить свой конец. Однажды, эту истину познал и Один Всеотец, что тоже в своё время прославился как жестокий завоеватель и уничтожитель миров. Сигюн никогда не была знакома с титаном лично, даже никогда не видела в лицо, пока Локи не совершил свою роковую ошибку, тем самым изменив их судьбу раз и навсегда. Компьютер снова не выдал полезной информации, заставляя вздрогнуть и тем самым вырвав хозяйку корабля из потока размышлений и воспоминаний. Камень души — вот настоящая загадка, которую Сигюн никак не разгадает. Единственный камень бесконечности, о котором никому почти ничего неизвестно, что значительно затрудняло миссию царевны. Из шести ей осталось добыть только два: камень времени пока только предстояло отобрать, но что делать с камнем души, Сигюн понятия не имела. Правда, информация её была не совсем бедной, кое-что добыть удалось, но для этого требовалось внимание того, кто и сам в последнее время искал с ней встречи. Сигюн вновь вывела на экран недавнее сообщение, присланное ей прямиком из «Святилище 2». Послание было кратким и лаконичным, но с нотками властности и нетерпения. Сигюн даже догадывалась, кем именно было набрано сообщение: «Тёмный владыка, Всемогущий Танос наслышан о твоих успехах, и настаивает о немедленной аудиенции на его корабле». Не хотелось возвращаться на тот корабль, но выбор был невелик. Танос хотел лично убедиться в том, что его внезапному союзнику и вправду удалось собрать четыре из шести камней бесконечности. Она судорожно выдохнула, замечая, как против воли начинает разрастаться волнение. Попыталась себя мысленно успокоить. Раздражённо отключив бортовой компьютер, Сигюн спешно покинула свой корабль, припрятанный далеко за границей города глубоко в лесу, там, где его никто не сможет обнаружить. Пересев в ладью, Сигюн направилась обратно во дворец. Нужно было подготовиться к встрече. И Сигюн подготовилась. Разместив все добытые камни на щите, царевна облачилась в свои боевые доспехи. Она планировала преподнести свой дар в конечном результате, но, видимо, не удастся. Нетерпение титана было сильнее. Сигюн взяла в руки щит, долго не решаясь воспользоваться камнем пространства, опасаясь, что сила всех четырёх камней окажется для неё непомерной. Но то был самый быстрый способ попасть на «Святилище 2». Перелёт на корабле отнял бы много времени, а она и так заставила титана слишком долго ждать, пока находилась под действием чар на Земле. Волна силы прокатилась по всему телу, задевая каждую мышцу и каждый нерв, прокатываясь по телу неумолимой волной колючей боли, обжигая и калеча кожу и даже сами внутренности. Сигюн с позором всхлипнула от боли и упала на колено, но щит из руки не выпустила, стойко выдерживая каждое мгновение этой пытки. Это было невозможно. Сложно представить существо, которое способно справиться с мощью этих камней, тем более сразу с шестью, как ей с огромным трудом удалось справиться с четырьмя. Но, видимо, только Таносу это и было под силу, либо же титан был чрезмерно в себе самоуверен. Выступили непрошенные слёзы, которые тут же были стёрты резким движением руки. Сигюн медленно встала, выпрямилась и глубоко вдохнув, открыла портал. Стража корабля среагировала мгновенно. Сразу несколько пушек читаури были наведены в её сторону, но Сигюн не растерялась. — Я Сигюн из Асгарда. Ваш повелитель меня ждёт. Сигюн медленно убрала щит за спину, прикрывая тот золотым плащом, чтобы не привлекать к нему преждевременное внимание. Читаури не соизволили убрать своё оружие, но к своему повелителю отвели. Их первая встреча прошла именно на этом корабле, даже с тем же радушным приёмом. С тех пор прошло два года. Сигюн сама искала с ним встречи, но, в итоге, это именно Танос нашёл её первой. Это не была случайность, шутка судьбы, карма или даже жестокий произвол Норн. Нет. Сигюн где-то оплошала в своих поисках и Чёрный орден сам её настиг, чтобы наказать за излишнее любопытство, или поинтересоваться о причине интереса к личности их повелителя. В тот день она по-настоящему опасалась самого наихудшего результата, вплоть того, что её останки отправят Всеотцу в качестве приветственного подарка. Читаури привели Сигюн в место, что тут принято именовать «тронным залом». Если тронный зал Асграда всегда казался царевне солнечным и ослепляющее светлым, то этот был мрачен и угрюм, навевая своим видом тоску и благоговейный трепет. Каждый оказывающийся в этом месте, возможно, должен был испытывать первобытный страх, уважение и беспрекословно подчиняться воли титана. Но царственные замашки давали о себе знать, как и далёкие учения бога лжи, который всегда обучал свою подопечную умело держать лицо даже при виде опасности. Сигюн хорошо усвоила каждый его урок, поэтому вновь встретившись лицом к лицу с олицетворением самой смерти, то глядела в его глаза гордо и уверенно. Танос не был облачён в свои доспехи как в прошлый раз, но это не умоляло его мощи и величия, с которым глядел на новоприбывшую гостью с лёгким безразличием. Скорей ему было скучно, чем не интересно. А, возможно, титан тоже скрывал свои истинные чувства, потому что прекрасно осознавал, что асинья пришла к нему с великим даром, поэтому намеренно сохранял на лице маску безразличия и безучастности. Каждый играл какую-то роль, даже один из детей титана, что вечно раболепно пресмыкался пред своим сиром, будто собака ожидающая любой подачки своего хозяина. Поэтому, когда Эбони Мо недовольно прогундел на весь тронный зал, Сигюн испытала отвращение. — Перед Всемогущим Таносом принято вставать на колено, девчонка. Сигюн не шелохнулась. У неё, в конце концов, была гордость и чувство собственного достоинства. К тому же, титан не был ни царём, ни королём, чтобы перед ним вставать на колено. Сигюн попросту не видела в этом смысла. — Я не рабыня и не подчинённая, поэтому раболепие оставлю для тебя, — с ухмылкой и вызов ответила Сигюн. Лицо Эбони перекосилось от злости и презрения. — Да как ты смеешь… Властный жест титана поднятой руки, мигом прервал готовую сорваться с уст гневную тираду прислужника. Эбони Мо послушно смолк, сжимая от негодования губы, при этом продолжая испепелять взглядом наглую девицу. — Хватит, — спокойно подал голос титан, изобразив лукаво-мученское выражение лица. Препирательства подчинённых его раздражали и утомляли. — Ты опоздала. Я ждал твоего визита намного раньше. — Я только сегодня получила ваше письмо, — к титану Сигюн всегда старалась обращаться с большим уважением, хоть и испытывала от этого личное негодование. Так было нужно. Так было правильно. Не всегда полезно демонстрировать гордость там, где это далеко не к месту. Особенно в обществе того, кто с лёгкостью уничтожает целые миры. — Возникли какие-то проблемы? — поинтересовался титан, но с каким-то подозрительно выискивающим тоном, будто намеревался уличить Сигюн во лжи. — Нет таких проблем, которых нельзя решить. На лице титана растянулась лёгкая довольная усмешка. Ему понравился её ответ. — Твоя самоуверенность похвальна, — с одобрением отозвался он, а в следующим миг с подозрительным прищуром добавил. — Я так же наслышан о твоих успехах в поисках камней. Но так ли они правдивы?.. Сигюн прекрасно знала с какой целью её сюда призвали. Не меняясь в лице, сохраняя спокойствие и уверенность, царевна достала из-за спины щит с четырьмя камнями бесконечности. Эбони Мо не был так впечатлён увиденному, как Безумный титан, что возбуждённо подался вперёд сидя на своём троне. На его лице расцвела по-настоящему безумная ухмылка. Сигюн невольно ощутила себя не в своей тарелке, маленькой и совершенно никчёмной. Взгляд титана хитро мазнул по прислужнику, чтобы не без укора заметить: — А ты говорил, что ей не удастся и один отыскать. Эбони был уязвлён замечанием своего сира, что отразилось в его ответе: — Ничего особенного, учитывая, что их всего четыре. Я бы справился гораздо быстрее и эффективней, мой сир. Но Танос был беспощаден или просто в игривом настроении, раз решил немного поиздеваться над самолюбивым приёмным сыном. — Я так не думаю. Гораздо важны поступки, а не слова. Верно, Сигюн из Асгарда? — царевна ничего не ответила, но что-то внутри неё содрогнулось от того, как титан на неё посмотрел. — В отличие от твоего предшественника, что бездумно разбрасывался громкими и помпезными словами, словно неумелый актёришка переигрывающий свою роль. Сигюн не могла ни признать, но это описание Локи ей отчасти даже понравилось. — Локи не совсем асгардец, — нарочно отметил Сигюн. — Но вот я представитель древнего рода асов, а потому могу гордого говорить от имени всего моего народа. Для асов всегда превыше всего честь, отвага и благородство. Но не менее важно ещё и умение держать своё слово. Своё слово я сдержу, а в качестве доказательства предоставляю четыре из шести камней. А как насчёт твоего слова, Танос? Я могу рассчитывать на то, что свою часть сделки ты выполнишь?.. — Ты оскорбляешь меня, сомневаясь в моей честности, — сурово произнёс тот, гордо восседая на своём троне. — Но в знак моего глубокого уважения за твои труды, я повторю своё обещание: я не стану как-либо вредить Девятимирью, а также забуду об неудачи твоего драгоценного Локи. Он может спать спокойно, как и девять миров. Если, конечно, я получу все камни. Теперь ты довольна, Сигюн из Асгарда? — Вполне. — Хорошо, — титан утвердительно кивнул, принявшись задумчиво массировать подбородок. — Насчёт камней. Каковы твои дальнейшие действия? — В скором времени я намерена заполучить камень времени. С ним не должно возникнуть проблем… — Сигюн намеренно выдержала напряжённую интригующую паузу, — в отличие от камня души. Точнее, проблемы уже возникли. Танос выглядел заинтригованным, любопытствующее подавшись вперёд упираясь локтями в колени. — Я полагаю, это связано с моей любимой дочерью Гаморой, — мгновенно догадался титан. — Я сумела разузнать, кто примерно может знать местоположение камня. Пришлось снести парочку голов, обойти множество посредников, перелопатить огромное множество информации, чтобы это вывело меня к одному старому любителю редкостей. — Коллекционер… — с призрением выплюнул Эбони Мо. Титан согласно кивнул его догадке. Сигюн продолжила. — У него была карта с местоположением камня, но достоверно неизвестно насколько та правдива и можно ли ей доверять. Он рассказал, что Гамора уничтожила карту сразу, как только та ей досталась. Лицо титана перекосилось от недовольства. Было видно, как всё внутри него негодовало из-за поступка дочери. В это же время Эбони Мо словно бы торжествовал, как если бы лично лицезрел кончину злейшего врага. Самодовольная ухмылка не сползала с его губ, совершенно не опасаясь того, что это может не понравиться титану. Танос же внезапно поднялся со своего трона и подошёл ближе к Сигюн. С его ростом, царевна ощутила себя слабой и бессильной, чем-то совершенно незначительным и немощным. — Он мог солгать, — возразил он. — Не с клинком у горла, — мгновенно ответила Сигюн. — Я предупреждал вас, сир. Гамора предала нас, — прислужник титана действительно ликовал, иначе нельзя было объяснить этот безумный блеск в его глазах. — Иначе к чему ей эти детские игры в героев с тем никчёмным сбродом, который она собрала вокруг себя? Танос выглядел спокойным, но что-то Сигюн подсказывало, что это было лишь для виду. — Моя любимая дочь имеет право на… некоторую свободу в своих действиях, — ответ прозвучал как-то не слишком правдоподобно. Это больше походило на то, что Танос пытался оправдать действия дочери. Взгляд его снова приковался к царевне. — Если твои слова правдивы… — К чему мне лгать? — мгновенно возмутилась Сигюн. Это действительно её оскорбило, что и отразилось в тоне. Танос на это ничего не ответил. Он повернулся к прислужнику и коротко приказал: — Найди её. Немедленно. Эбони Мо учтиво поклонился и неспешным шагом направился исполнять приказ. Сигюн осталась наедине с титаном. В тронном зале витало слишком явное напряжение, которое и без того было весьма удручающим из-за мрачности и витающей тут тяжёлой повелительной энергетики. — Достань пятый камень, и я сдержу своё обещание, — сказал он внезапно, когда прислужник удалился. Сигюн от удивления округлила глаза. — Но договор был… — Я помню наш уговор, — мгновенно возразил Танос. — Ты добилась гораздо большего, чем все мои прислужники, которым я когда-либо поручал задачу добыть камни. Ты принесла в качестве дара сразу четыре камня бесконечности. Это внушает к тебе уважение, — он произносил эти слова легко и непринуждённо, при этом совершенно не выглядя тем самым безумцем, убийцей, безжалостным палачом, коим на самом деле являлся. Сейчас от него веяло благородством, которого Сигюн ранее не замечала. Это даже подкупало. — В знак моего уважения, предоставляю тебе ограничиться пятью камнями. К тому же… мне не терпится повидать дочь. Нам есть, что с нею обсудить. — А камни? — продолжала недоумевать Сигюн, сжимая в руках щит. Танос было потянул к нему руку, но та внезапно застыла. Титан задумался, склоняя голову набок, после чего медленно отнял руку хмыкнув каким-то своим мыслям. — Они тебе ещё могут пригодиться. А теперь уходи, — сказал он резко, но предостерегающе добавив. — Но смотри не оплошай, как твой предшественник. Не разочаруй меня, Сигюн из Асгарда. Сигюн не стала более ничего говорить. Такой поворот событий её вполне устраивал. Пять камней в обмен на безопасность девяти миров и жизнь того, кто ей был дорог. Это был справедливый обмен.ᛟ᛫ᛟ᛫ᛟ
Нью-Йорк гудел подобно улью шершней. Голова болела из-за сотни раздражающих видов шумов, которые успели набить оскомину где-то внутри черепа, что отзывалась неприятными спазмами и частыми волнами гнева. Локи всё труднее было сконцентрироваться, настолько, что порой даже плохо контролировал движения собственного тела. Двигаясь порой на чистой интуиции и при этом так неуклюже, что со стороны это могло бы выглядело забавно, если бы не периодическая потеря равновесия из-за недомогания и кровоизлияния через нос. Видар почти заставил его переступить опасную черту: прислушаться к яростному шипению в голове, что так и рвался пролить кровь самого сильного из воинов Асгарда. Бог мщения словно бы намеренно атаковал только Локи, одновременно отмахиваясь от громовержца словно играючи, чем только сильнее повергал громовержца в неистовство. И бог обмана был близок к тому, чтобы проиграть эту битву двух разумов, если бы не ощутил присутствие знакомой ему магии. Появление Аморы взбесило. Локи был вынужден покинуть битву, чтобы остановить Чаровницу до того, как она закончит снимать чары. Но он так и не успел. Локи пришлось постараться, чтобы избавить человека зверя от влияния ведьмы. Магия очарования — сейд. Амора владела этим искусством даже получше той, кто, собственно, в своё время обучал её этой женской магии. Лучшая ученица Фрейи. Валькирия допустила огромную ошибку, поделившись своими знаниями и опытом с той, кого в конечном счёте будет ненавидеть. В итоге Амора превзошла её в этом искусстве, а также не раз уводила влиятельных ухажёров, тем самым сделав из своей наставницы злейшего врага. Локи пообещал себе, что непременно свернёт шею этой самодовольной потаскухе. Но даже внезапно вступившая в игру Амора, волновала не так сильно, как тот факт, что он снова упустил свою племянницу. Сигюн опять ушла… На миг Локи показалось, что царевна одумается, надеялся, мечтал и лелеял надежду, что чувства её окажутся сильнее, чем мнимый долг по спасении девяти миров и одной души. Трикстер видел неистовую борьбу в её глазах; видел, как маленькая девочка внутри желает поддаться соблазну и вернуться в его руки. Но другая Сигюн, жестокая и властная, которая была богу обмана совершенно незнакома, перерубила эти детские слабости на корню. Что ты чувствуешь?.. — вторил ему разум голосом царевны. Локи не знал. У него не было ответа, чувствуя себя при этом беспомощным дураком. Было глупо позволять себе тот поцелуй, но в тоже время это было самым правильным решением в его жизни. Всё внутри Локи спорило, разрывалось на части от неуверенности, ставило под сомнение каждое его решение или вывод. Локи ощущал дикую нужду, желал близости, но в тоже время корил себя за такие мысли. Он растил эту девочку, воспитывал и никогда не видел в ней женщину или объект воздыхания, но в тоже время не мог перестать думать о том поцелуе и податливом теле в его руках. Когда всё так успело переменить? Когда он начал желать ту, которую до того долгое время отвергал? И неужели эта слепая жажда была связанна именно с теми переменами, что он наблюдал в сапфировых глазах? Чувства спутались. Смешались образуя единый сложный клубок из непонятных ощущений, которые искали выхода, возможно, уже очень давно, но никак не могли отыскать подходящей лазейки. А вырвавшись всем скопом, единым бушующим целым, только сильнее озадачили и без того запутавшегося в себе трикстера. Было невероятно сложно признавать, но Локи впервые осознал насколько нуждался в этой маленькой девочке. Может это внезапное воссоединение и было всего лишь сном, да только невозможно ощутить такой богатый спектр чувств в обычном сновидении. А Локи ощутил многое и даже больше, только никак не мог дать правильное определение этим ощущениям. Локи желал её и в тоже время отвергал. Это ненормально, безумно, неправильно, сладко и восхитительно. Все эти противоречия — восхитительная пытка. Сложный коктейль из чувств, которым хотелось и дальше наслаждаться. Хотело утонуть. Или Локи просто сходил сума. Иначе это безумное состояние было невозможно объяснить. Сирены и шум автомобилей раздражал, как и огромное неисчислимое число безразличных смертных, что вставали у него на пути и словно бы специально преграждали путь: каждый прохожий так и норовил столкнуться с богом обмана, задеть его плечом или нечаянно перегородить дорогу. Особенно была у людей раздражающая манера таращиться в свои маленькие планшеты для связи с миром, напоминая бесцельно блуждающих духов, что застряли в мире между живыми и мёртвыми. Асгард имел нечто подобное, привезённое из соседних галактик благодаря межгалактическим торговым соглашениям, которые Всеотец хоть и одобрял, но подписывал с особой осторожностью. Но эти устройства, как помнил Локи, не особенно прижились в золотом городе. Локи остановился напротив здания, табличка которого гласила: «улица 177 Лейкер-стрит». Двери были заперты, но бога обмана замками не остановить. Достаточно было применить нечеловеческую силу, чтобы внутренний механизм развалился и пропустил наглого гостя внутрь. Локи удивился лишь отсутствию магических замков. Убежище нового Верховного чародея выглядело пустым и безжизненным, но Локи прекрасно понимал, что это лишь на первый взгляд. Воздух был буквально пропитан магией, как и древние реликвии, бережно хранящиеся под стеклянными витринами. Локи и не подозревал, что в Мидгарде ещё сохранились знания по части магии и колдовства, как и люди, которые её свободно практиковали. Казалось, кровавые времена Инквизиции, истребления и гонения ведьм сделали своё дело, полностью истребив любого носителя этой древней культуры. К счастью, магия Мидгарда выдержала это нелёгкое испытание. А потому продолжала гордо процветать, хоть и сохраняя свои тайны в строжайшем секрете. Это вызывало восхищение. Пройдя в глубь зала, Локи с любопытством изучал хранящиеся реликвии, успев подметить парочку любопытных экземпляров, которые он мысленно пообещал конфисковать в свою приватную коллекцию. — Даже и не думай, — произнёс знакомый глубокий голос откуда-то сверху. Локи нахмурился, но инстинктивно проверил свою ментальную защиту от проникновения в свой разум. — Нет, я не читал твои мысли, — с усмешкой отозвался всё тот же голос. Раздались тихие шаги на лестнице. — Скорей, понял всё по твоему взгляду. Ты не первый, кто зариться на охраняемую мной коллекцию мистических предметов. Локи усмехнулся своему отражения в стекле витрины. Медленно обернулся, кивком головы приветствуя хозяина этого чудесного музея. Стрэндж ответил более сдержано, пристально изучая фигуру трикстера. — В тебе что-то изменилось… — задумчиво пролепетал маг, увлечённый своим препарирующих изучением незваного гостя. — Ты будто стал сильнее, но при этом… словно бы слабее. Странно ощущение и… — он замялся, а потом внезапно выпрямился и нахмурился. — Думаю, для тебя это прозвучит как комплимент, но… в тебе явно сидит зло. Улыбка сошла с губ трикстера. Слова мага его огорчили и напрягли. — Вот как… — тихо прошелестел он в ответ. — Зачем ты пришёл? — вопрос прозвучал строго и несколько угрожающе. Стивен Стрэндж, судя по напряжённой позе и позёрской сдержанности, совсем не был рад видеть одного из своих спасителей. Локи ответил не сразу, сначала медленно подошёл ближе к настороженному чернокнижнику, при этом стараясь держать руки на виду в примирительном жесте. Бог обмана должен был убедить коллегу по магическим наукам в том, что не намерен драться или как-либо тому вредить. Помыслы трикстера и вправду были чисты, без намёка на какую-либо хитрость или обман, что уже само по себе являлось удивительным даже для самого Локи. — Я пришёл просить о помощи Верховного чародея. Признание бога коварств обескуражила Стрэнджа, чьи глаза сейчас напоминали два бездонных блюдца, наполненных искренним изумлением наравне с толикой недоверия. Чернокнижник ничего не ответил, вздёрнув брови вверх. Очевидно, потерял дар речи. Его уста были бестактно чуть приоткрыты, осанка неестественно прямая, а глаза то и дело оглядывались по сторонам, будто ждали какого-то скрытого подвоха, ловко припрятанного за витринами в виде сложной ловушки. Стивен Стрэндж отдалённо напоминал бога грома, раскусившего очередную иллюзию своего брата, что бывало крайне редко, а теперь силившегося глазами отыскать настоящего трикстера. Рот мага издал нечленораздельную речь, периодически вытягивая «а-а-а» и «эм-м-м». Локи такая реакция показалась преувеличенно наигранной и несколько раздражающей. Не выдержав, бог обмана устало вздохнул, закатил глаза успев пожалеть о том, что был слишком прямолинеен в своей внезапной откровенности. — Допустим… — выгибая бровь дугой, наконец выдавил из себя маг. — С чего ты решил, что я вообще стану тебе помогать? Ты пытался захватить мой мир. Забыл? А у меня принцип — я не помогаю злодеям. Должность обязывает. А так, ничего личного. — Если я не ошибаюсь, то твой долг, как Верховного чародея, защищать этот мир от любой внешней угрозы, верно? — полюбопытствовал Локи, хитро сощурившись. — Совершенно верно, — словно ощутив очередной подвох, Стивен предостерегающе сложил руки на груди. — Тогда в твоих же интересах мне помочь. Чернокнижник глупо ухмыльнулся, но словам Локи, естественно, не поверил. — Да я скорей поверю твоей сумасшедшей родственнице, что пыталась меня убить, чем тебе, Локи. — Бьёшь прямо в сердце, — Локи театрально приложил ладони к груди и состроил оскорблённое лицо. — Сердце? — лукава-изумлённо подивился Стивен, а потом воскликнул. — А, ты о том маленьком камушке у тебя в груди? Прости, не признал. Думал, этот орган служит для того, чтобы перегонять яд по твоим жилам. И, между нами говоря, неудачные остроты. Как ни странно, но Локи начал нравиться этот самодовольный и наглый человечишка. У него определённо был стержень. Довольная ухмылка растянулась на лице царевича, отвечая на остроту Стрэнджа смехом и аплодисментами. Стивен же не разделял приподнятого настроения бога коварств, оставаясь всё таким же настороженно-бдительным. Но весёлость продлилась недолго, Локи почувствовал знакомую слабость, скрыть которую никак не мог. Перед глазами всё поплыло, но ему надо было удержаться на ногах, поэтому Локи приложился боком к одной из витрин, одновременно складываясь в двое от внезапно нахлынувшей головной боли. Локи не ожидал, но Стрэндж попытался поддержал его за плечи, тем самым не давая упасть на пол. Холодные пальцы моментально нащупали пульс на шее. Чернокнижник задавал какие-то вопросы, но Локи слышал только шум в своей голове и более ничего. Не получив от него более-менее внятного ответа, Стивен перекинул руку трикстера себе на плечи и скрипя зубами, потащил куда-то в глубь своей мистической обители. Приступ начал проходить так же внезапно, как и нахлынул на него нестерпимой волной из боли и мучений. Стрэндж быстро усадил трикстера в одно из кресел. Бесцеремонно схватив Локи за подбородок, обеспокоенный маг принялся всматриваться в побледневшее лицо, водя указательным пальцем из стороны в сторону проверяя его реакцию. — Реакция есть, хоть и слабая, — пробурчал тот, продолжая осмотр. — Ты лекарь… — с трудом вымолвил Локи. — Бывший нейрохирург, — снова быстро пробормотал Стрэндж, бросившись к какому-то захламлённому комоду. Выудил оттуда какие-то препараты и отыскав стакан с водой, поднёс Локи странные мидгардские таблетки. Стивен закатил глаза, когда трикстер скептически приподнял бровь. — У тебя слишком учащённый пульс. Сердце колотиться как сумасшедшее. В придачу к этому повышенное внутричерепное давление. Не спорь и пей. — Это не поможет, — Локи не слишком грубо оттолкнул протянутую руку мага. Стивен Стрэндж вздохнул и недовольно поджал губы, но спорить с трикстером не стал. Он отставил таблетки и воду в сторону, тяжело опускаясь в кресло напротив своего гостя. По-деловому закинул ногу на ногу и скрестил перед собой пальцы рук, которые, как успел заметить Локи, чуть подрагивали. Стивен не был напряжён, как и не был взволнован, но эти подёргивания пальцев показались Локи любопытными. Догадка пришла быстро. Теперь стало предельно ясно, почему «бывший» нейрохирург. Повреждённые сухожилия даже в Асгарде не всегда успешно восстанавливали. — Ладно, рассказывай, — внезапно смиловался чернокнижник, приняв заинтересованный вид. — Не обещаю, что помогу. Но хотя бы выслушаю. Договорились?.. Локи благодарно кивнул, после чего сконцентрировался на будущей речи, стараясь не сильно усложнять: — Во вселенной есть те, кто охотятся за камнями бесконечности, — Локи как бы ненароком указал на глас Агамото, что висел на шее мага. — Одному из них я должен был вручить Тесеракт. — Кто он? — полюбопытствовал Стив. Локи медленно подался вперёд, строго и внимательно заглядывая в лицо собеседника, отвечая тоном полной тревоги и затаённой опасности: — Важно не «кто», а «что» он сделает, когда моя племянница соберёт для него все шесть сингулярности. Сигюн уже собрала четыре камня бесконечности. И скоро вернётся за пятым. Я не могу этого допустить. Он не должен получить все шесть камней бесконечности, а иначе все миры станут жертвой его жестоко плана по уравновешиванию всей вселенной. Стивен Стрэндж выглядел довольно мрачным и озадаченным словами бога лжи, хоть и не до конца понимал о какой уравновешивании шла речь. В любом случае, это было что-то поистине масштабное и одновременно ужасающее. То, чего нельзя было допустить. — И ты хочешь помочь… — поздно осведомился он, произнося это больше удивлённым тоном, чем утвердительным. Локи облегчённо вздохнул и согласно кивнул. — Браво, ты начинаешь блистать скрытыми задатками ума. Запоздало. Но лучше поздно, чем никогда, верно? — было сложно сопротивляться соблазну и не кольнуть мага остротой, которую Локи ему задолжал. Стрэндж не стал сдерживать рвущуюся наружу улыбку, гордо принимая выпад трикстера. — И как ты намереваешься остановить свою племянницу: заколоть до смерти своими остротами? Или язвить и брюзжать до тех пор, пока не взмолиться о пощаде? — Тогда это будет больше похоже на дуэль. Сигюн долгое время была моей ученицей, поэтому многое переняла от меня, — фыркнул Локи, виртуозно махнув рукой быстро отмахиваясь от темы беседы. — Но мы отклонились от важного. Я хочу, чтобы ты воспользовался камнем времени и заглянул в будущее. Тебе это под силу, я знаю. — И что я должен увидеть? — голос мага прозвучал напряжённо, но заинтересованно. — Сработает ли мой план. Стивен ненадолго замолчал, отведя взгляд в сторону и задумчиво подперев голову рукой. Маг размышлял. Локи не стал торопить, терпеливо дожидаясь продолжения их беседы. На размышление ушло ровно пять минут. — Деталями не поделишься? Теперь была очередь молчать Локи, но не потому, что он сомневался стоит ли делиться деталями своего плана, а потому что не был уверен, что его после этого вообще станут слушать. Это было опасно и весьма рискованно не только в плане исполнения, а в масштабе колоссальных изменений, что так или иначе затронут всю вселенную. — Я планирую изменить прошлое. На этих словах Стрэндж поперхнулся водой, вежливо прикрывая рот кулаком, но безуспешно подавляя приступ кашля. Глаза увлажнились, лицо покраснело, что нисколько не мешало ему глядеть на Локи ошалелым взглядом. Менять ход времени, чтобы изменить прошлое одного живого существа, настоящее кощунство несравнимое ни с одной из предыдущих его шалостей по уровню опасности. Это было самостоятельно принятое решение, пропитанное эгоизмом бога коварств, ведь решал он этим далеко не свою судьбу. Локи никогда не умел мыслить мелко, но в этот раз решил превзойти самого себя. — Ты сума сошёл?! — мгновенно вспылил чернокнижник своим осевшим голосом. — Это единственный способ её остановить, — Локи был готов к такой реакции. Сейчас куда важнее убедить чародея в правильности данного решения, чем просто спорить об этически-моральной стороне данного поступка или о его вменяемости. В последнем случае, Локи, честно говоря, уже и сам сомневался, но предпочёл об этом не задумываться. — Нельзя просто так взять и изменить прошлое. И ты совсем рехнулся, раз думаешь, что я тебе в этом помогу! — он вдруг рассмеялся, но недолго, кашель всё ещё о себе напоминал. — О, какие это только откроет для тебя возможности! Хоть я и сомневаюсь, что ты ответишь честно, но всё же спрошу: ты действительно хочешь помочь дочери брата, или намереваешься моими руками немного повлиять на своё неказистое будущее, а? Внутри Локи против воли начал зарождаться гнев. Бог обмана был готов понять недоверие и излишнюю подозрительность человека, но сейчас он своими суждениями выходил за все рамки доступного. — Так тяжело поверить в то, что у злодея вроде меня есть кто-то, кто ему дороже него самого? — прошипел Локи, впиваясь ногтями в мягкие ручки кресла. Ярость клокотала в его груди безудержным пламенем, пробуждая в голове чужой нашёптывающий голос. Локи прижал ладонь к глазам, опустил веки и глубоко выдохнул. Успокаивался, мысленно отсчитав до десяти. — Я прошу тебя изменить ход будущего только для одной души, но только в том случае, если от этого будет толк. А что бы узнать насколько мой план хорош, ты должен с помощью камня заглянуть в тот возможный вариант искусственно созданного будущего. Пока я прошу только об этом. Стрэндж напряжённо поднялся с кресла и встал у окна, повернулся к Локи спиной и долго что-то разглядывал. Бог обмана и в этот раз не торопил чародея с размышлениями, позволяя тому как следует взвесить все «за и против», уравновесить бьющиеся в истерике сомнения и внутренние конфликты. Локи и сам сомневался в целесообразности данного плана, одновременно поражаясь собственной наглости, которая, как оказалось, не имеет никаких границ. Плащ Стрэнджа зашелестел, привлекая внимание трикстера. Стивен вновь обернулся, лицо которого теперь было серьёзным и полное непоколебимой решительности. — Попрошу меня не отвлекать, — пробубнил он, видимо, злясь на самого себя. И не произнося больше ни слова, маг провёл несколько манипуляций складывая пальцы и ладони в магических жестах, чтобы оживить оберегаемый им один из камней бесконечности. Глаз Агамото раскрылся, гордо демонстрируя свою великую ценность. Стрэндж воспарил, скрестив под собой ноги и прикрыв глаза, сконцентрировался на магии. Руки его ещё какое-то время совершали плавные движения, активируя и корректируя поток силы камня времени. Магия чернокнижника отняла немало времени, позволил богу лжи погрузиться в собственные размышления. План был одновременно прост и гениален, но в тоже время безумен и рискован. Это был единственный способ сдержать данное себе обещание: не дать Сигюн кануть во тьму, как и не дать пророчеству Гулльвейг сбыться. А, возможно, это был далеко не единственный способ избежать столь трагичного финала. Локи эгоистично не желал рассматривать другие варианты, полностью убеждённый в правильности данного решения. Сигюн, скорее всего, возненавидела бы его за это, что и неважно: если всё получиться, ничего этого никогда не произойдёт, а, значит, помнить об этом будет некому. Это было спонтанным и эгоистичным решением, но иначе Локи не умеет. И если ему таки удастся убедить чернокнижника, то так же рассчитывал на понимание брата, когда придёт время излагать свой безумный план. Тору была отведена очень важная роль. Или, точнее, принять не менее, а, возможно, гораздо более тяжёлое решение. Именно громовержцу предстояло решить судьбу своей дочери. Чернокнижник тяжело вздохнул, тем самым привлекая внимание Локи. Глаз Агамото закрылся после нескольких манипуляций ладонями, а Стрэндж медленно вытянулся во весь рост, снова касаясь ногами твёрдой поверхности. Он выглядел немного уставшим, взбудораженным, но в целом — нормально. Вернувшись в кресло, чернокнижник снова потянулся к стакану с водой, чтобы полностью его осушить. Локи заметил, что руки Стивена подрагивали сильнее обычного. — Каковы шансы? — Локи от нетерпения поёрзал в кресле, хмурясь и вытягиваясь от любопытства. Чернокнижник ответил не сразу, будто нарочно издеваясь над трикстером, усиленно массируя указательными и средними пальцами оба виска, как если бы его мучала ужасная мигрень. Впрочем, Локи допускал такую мысль, что после использования камня, у Стивена и вправду разболелась голова. — Надеюсь ты знаешь, что для этого тебе понадобиться камень пространства? — вопрос прозвучал несколько саркастично, что нисколько не смутило чернокнижника. Локи кивнул. — Камни бесконечности взаимосвязаны. Один усиливает другой, тем самым открывая для их использования новые возможности. — Тогда тебе придётся постараться, чтобы его получить, если, конечно, готов пойти до конца, — сказал Стрэндж, многозначительно ухмыльнувшись. Локи не сдержал ответной ухмылки. — А ещё поговорить с братом, — добавил тот, но теперь уже хмурясь. — Его роль, как ты сам знаешь, ключевая. И с этим нельзя было поспорить.ᛟ᛫ᛟ᛫ᛟ
Вечерняя прохлада ласково проникала через открытый балкон, мягко и любовно лаская кожу, игриво трепетав медовые локоны волос и подол лёгкого шёлкового платья. В руке красовался изящный гранёный бокал с лучших альфхейским вином, которому время от времени тянулись уста, чтобы насладиться этим великолепный многогранным вкусовым спектром из лучших ягод, выращенных благородными альвами. Сигюн мирно наслаждалась редким покоем и собственным уединением, планируя и размышляя над своим следующим и последним ходом. Финал был так соблазнительно близок, что одна только мысль об этом пьянила и воодушевляла душу, наделяла новыми силами, которых, казалось, у неё почти не осталось из-за этой борьбы между собственной совестью и тем, что было просто необходимо сделать. Развязка близка. Осталось сделать так ничтожно мало, что Сигюн практически ощущала на губах этот сладкий вкус победы. Великий триумф. Нужно только достать пятый камень, и тогда девять миров будут в безопасности. Её отец будет в безопасности. Локи будет в безопасности. И хоть цена этого была слишком высока, Сигюн обещала себе, что подумает об этом позже, когда не надо будет себя обманывать и внушать, что это никак не отразиться на её дальнейшей жизни. Было наивно полагать, что совесть своё не нагонит, не попытается утопить в пучине озера страданий, в котором она с радостью искупается сразу же, как наступит заветное «после». Даже зная для чего титану камни, это не могло пошатнуть твёрдости намерений Сигюн. Не мог помешать даже тот, ради которого всё это и было начато. Поэтому Сигюн никогда не станет жалеть о том, что спасла жизнь тому, кто всегда будет ей дорог. Кого всегда любила. И совсем было неважно, если сам он никогда не оценит этой жертвенности. Сигюн не ждала его понимания, это было даже совершенно не важно. Локи бы никогда не понял её поступков, поэтому порой корила Всеотца за то, что тот предусмотрительно выпустил трикстера из тюрьмы. Сиди Локи в своей клетке за совершённые преступления, то всё закончилось гораздо быстрее, а, быть может, заодно так бы и не прознал о том, что царевна всё ещё жива. Это многое бы облегчило, а камень времени был бы уже в её руках. Но Локи по натуре своей, даже порой этого не осознавая, всегда любил создавать дополнительные сложности, которые чаще и сам не в состоянии был проконтролировать. Бог обмана никогда не бросит своих попыток проглотить яблоко целиком. Сигюн из-за этого на него злилась, пока не начинала вспоминать о проведённом времени в мире грёз. Даже во сне Сигюн ощущала, как при их близости бешено колотиться собственное сердце, как невероятно возбуждающе учащается пульс, как кровь отливает в голову и опьяняет восхитительными чувствами, что до сего дня словно бы спали непробудным сном. Царевна повстречала на своём жизненном пути множество удивительных мужчин, но ни один не вызывал в ней таких сильных чувств; не насыщал сердце такой любовью; не пробуждал такую слепую необходимость. Сигюн никого и никогда так не желала, как этого мужчину. Это всё казалось безумие чувств, но этот сложный многогранный коктейль был самым сладким и желанным. Сигюн казалось, что она дуреет и теряет голову уже только от одного этого терпко-сладкого запаха его кожи, дурманящего и притупляющего все остальные чувства, более рациональные, логически правильные и понятные. Потому она мгновенно теряется в их поцелуе, блаженно утопает в этом безумном фейерверке взрывных ощущений заполняющих, казалось, бесчувственное сердце, наделяя новой жизнью. Это был лишь сон, но в тоже время все чувства, переживания и ощущения были самыми настоящими. Не поддельные. Такое невозможно изобразить или разыграть. Только почувствовать. По-настоящему. Как долго Сигюн ждала этого поцелуя и каким было разочарованием, когда внезапно для себя поняла, что это была лишь очередная игра трикстера. Очередная жестокая маска, чтобы получить желаемое. Восхитительный обман, чтобы завоевать доверие своей жертвы и выпытать нужную информацию. Это было жестоко даже для Локи, который и без того прекрасно знал о её чувствах, но не посмевший упустить своей выгоды. Глупая бабочка так ничему и не научилась, раз за разом опаляя свои крылышки в огне, что так маняще привлекателен в своём обманчиво безопасном танце света и тепла. Сигюн знакома со всеми его уловками, но продолжает слепо доверять и надеяться на ответные чувства, когда Локи не был в состоянии даже ответить на совершенно просто вопрос. — Что ты чувствуешь? Сигюн замерла с поднесённым бокал к приоткрытым устам. Весь мир вдруг совершил невероятный кульбит, от которого голова чуть не пошла кругом. Всё внутри сжалось, затрепетало от звука знакомого баритона, возбуждённо напряглось в странном предвкушении. Сердце забилось вдвое быстрее, дыхание заметно участилось, стало волнующе резче. Сигюн медленно отставила в сторону свой бокал, даже не сразу найдя в себе силы подняться с дивана и обернуться, чтобы лично убедиться в том, что голос за её спиной нисколько ей не померещился. Но Локи действительно был здесь. Глаза быстро прошлись по гостиной, округлённые из-за неописуемого шока от происходящего. Сама царевна замерла от напряжения, безнадёжно силясь понять насколько всё вокруг неё настоящее. И находиться ли она в реальном мире, а не в очередном сне, в котором бог обмана решил продолжить мучить свою племянницу. Это было вполне в его духе. Но Сигюн всё же надеялась, что Локи не столь жесток. Надеялась, что он не станет так жестоко над ней измываться. Пощадить её чувства. — Это очередной сон?.. — робко прошелестела она, опасливо озираясь по сторонам в поисках скрытой угрозы. Локи стоял в дверях, озорно и нагло ухмыляясь, точно придумавший очередную шалость. Было видно по озорно-блестящим глазам, что трикстера вполне порадовала такая реакция на его внезапное появление. Хмыкнув, бог обмана по-деловому заложил руки за спиной и игривой поступью зашагал вперёд, будто охотник разведывающий незнакомую ему территорию. Сигюн была откровенно растеряна и совершенно ничего не понимала. Вот так заявиться сюда было для него слишком глупо и недальновидно. Совсем не похоже на Локи. Сигюн не знала, чего ожидать от своего дяди. — Можешь позвать сражу и проверить. Только не обещаю, что после этого не прольётся кровь, — с улыбкой отвечает ей наглый трикстер, скучающе изучая гостиную царевны своим проницательным взглядом. — Как ты… почему… Сигюн не знала, что и сказать. Она была одновременно поражена и восхищена этим дерзким поступком. Хотя, чего ещё ждать от переменчивой души бога обмана? Впрочем, как Локи попал обратно в Асгард без помощи стража врат, догадаться было несложно. — А, конечно, тайные тропы, — она тихо рассмеялась, видя довольный блеск в изумрудных глазах. Изящно махнула рукой в сторону бутылки альфхеймского. — Вина, ваше Высочество? Локи улыбнулся. — Не откажусь. Сигюн наполнила новый бокал, который тут же поднесла своему внезапному вечернему визитёру. Но Локи, вопреки всяким мыслимым и немыслимым ожиданиям, интересовало вовсе не вино. Мир снова совершил очередной безумный кульбит, окончательно перевернув всё верх тормашками. Сигюн и заметить не успела, как снова оказалась во власти трикстера, полностью взятая врасплох его ловкими руками и наглыми губами. Младший царевич ловко перехватил её запястье, чтобы бесцеремонно притянуть к себе для того, чтобы впиться в губы в грубом и жадном поцелуе. Собственное тело мигом ослабело, как у какой-то девчонки при первой близости. Разум исчез, растворился подобно дымке. Ноги волнующе подкосились, но сильные руки удерживали асинью за талию, крепко прижимая к своей груди, что не оставалось никаких сомнений — это действительно не сон. Бокал с вином со звонким треском разбился о пол, разбрызгивая сладкий винный нектар, окрасив подол платья алыми каплями. Сигюн почти сразу впивается когтями в сильные плечи, тянется на встречу губам всякий раз, когда тем на короткие мгновения отдалялись для того, чтобы вновь впиться в уста всё в более ненасытном поцелуе. Довольные стоны становились ответными, жаждущими всё большего и большего. С каждым мгновением страсть усиливалась, становилась потребностью, которую возможно было утолить, но на совершенно ином уровне. Сигюн терялась в ласке, утопала в этой любви, наслаждалась наглыми-ищущими руками на своём теле, желая лишь о том, как бы избавиться от раздражающих тряпок, которых было слишком много. Но эта же мысль неожиданно и пугает. Страх начинает расти, мерзко расползаться во все стороны, поглощая возбуждение и страсть, оставляя только липкое предчувствие тревоги и скрытого подвоха. Сигюн вдруг со страхом осознала, что это очередная игра бога обмана. Ему снова что-то нужно. А иначе зачем он сюда так нагло вторгся, в очередной раз пользуясь её слабостью? Негодяй играет с чувствами племянницы, как умелый кукловод дёргающий безвольную куклу за верёвочки. Обида и разочарование мигом заполнили разум, заставляя грубо оттолкнуть от себя трикстера. Мир пошатнулся или же у неё от переизбытка чувств закружилась голова, Сигюн этого так и не поняла, но ноги с трудом удерживали тело в горизонтальном положении. Шок и удивление застыли на лице Локи, а непонимание и растерянность им вторили. Руки трикстера всё ещё тянулись к асинье, но Сигюн предупреждающе отошла так далеко, как только могла. Близость стала вдруг так невыносима, как яд, который заставляют проглотить против воли. Локи не понимал её реакции, страсть всё ещё затмевал его разум, а возбуждение было слишком очевидным, чтобы его не заметить. Как и сложно было не заметить, как при этом он выглядел неуверенно, будто растерявшийся мальчишка, которого отвергли в самый неподходящий момент, так и не подарив первый долгожданный опыт в любви. Тонкие уста плотно сомкнулись, скулы заострились от того, как сильно Локи сжал челюсть, очевидно, досадуя из-за своей неудовлетворённой похоти. — Что ты делаешь?.. — почти что гневно сорвалось с её губ, когда разум более-менее прояснился. Брови его мигом взлетели вверх, Локи выглядел изумлённым её вопросом, хоть они оба понимали, чем всё это должно было закончиться и для чего начиналось. Он был готов дать ответ, издевательски усмехнувшись, готовый вот-вот отпустить очень остроумную остроту, но Сигюн оборвала его раньше, чем хоть единый звук покинул его уста: — Хватит играться с моими чувствами! — прорычала Сигюн, раздражённо махнув в его сторону рукой. — С чего ты взяла, что я играюсь? — спросил он, аккуратно подбираясь к ней поближе. Голос его при этом был низок от возбуждения и с лёгкими нотками хрипотцы. Восхитительное звучание, которым невозможно было не насладиться. — Тебе что-то нужно. Как в прошлый раз, — она зло сощурилась, неотрывно наблюдая за каждым его движением. Локи хищнически обошёл полукругом диван и низкий столик с вином и яствами так, что должен был оказался у неё за спиной, но только если бы Сигюн продолжала стоять смирно, беспечно позволяя опасному хищнику подбираться к жертве сзади. Но асинья буквально не сводила с него взгляда, поворачиваясь на звук шагов бога обмана. Локи снова оказался близко, отчего страх тоненько запищал в ответ, но так тихо, что она почти этого не услышала. Трикстер смотрев в её глаза прямо. Всё с той самой нежностью и любовью, которую некогда очень давно видела в его глазах. Задолго до того, когда между ними выросла стена. Именно этому взгляду Сигюн по-прежнему позволяла слишком многое, когда нужно было сохранять непоколебимую стойкость. Длинные пальцы коснулись медового локона, чтобы с той самой незабытой нежностью заправить его за ухо, как это часто Локи позволял себе делать. Изучающе прошлись по лицу, почти невесома касаясь кожи, чтобы заключить в замок её подбородок, который он настойчиво вздёрнет вверх. Сигюн не сопротивлялась, будто загипнотизированная его властностью и силой. Два изумруда потемнели, взгляд стал жёстче, повелительным. Ответ Локи опалит её лицо, чеканя каждое слово чётко и властно: — Я. Не. Играю. С этими словами он освободил её лицо и снова по-деловому сцепил руки за спиной. — Я пришёл сюда, потому что хотел поставить во всём этом точку, — строго продолжил говорить Локи. От его менторского тона, Сигюн вновь ощутила себя маленькой девочкой, которую ругают за очередную шалость. Но со следующими словами его голос стал заметней мягче, как и его благородное лицо. — Я пришёл сюда, потому что ты мне нужна. Сигюн хотела в это верить, но почему-то продолжала упорствовать, хоть и вновь позволила его рукам сковать её тело в своих объятиях, собственнически прижать к крепкой мужской груди. С трудом верилось в признание бога коварств, как и искренность его внезапно пробудившегося желания. — Что изменилось? — тихо прошелестела она, вдыхая любимый мускусный аромат. Царевна не без наслаждения почувствовала, как его губы коснулись её ушка, вызвав приятную волну возбуждения, за которой последовал рой мурашек. — Ты больше не ребёнок, — коротко и с насмешкой ответил ей трикстер, очевидно, прочувствовав как на каждое его прикосновение реагирует тело племянницы. Он просто играется. Как кот с мышей, — убеждала себя Сигюн, растворяясь в его объятиях. Постепенно тревога и подозрительность начали отступать, позволив, наконец, насладиться нежностью этих рук, восхитительным запахом кожи и мускуса. Сигюн и сама обняла его в ответ, впиваясь пальцами в кожаный камзол. Прижимаясь к груди бога обмана, чтобы слышать его дыхание и учащённо бьющееся сердце. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — довольно промурлыкала Сигюн. Она больше не принадлежала себе, полностью покорившись воли этого мужчины. Локи догадался о каком вопросе шла речь. Насмешливо фыркнул. И хоть Сигюн не видела его лица, знала, что сейчас он улыбается. — Потому что это самый глупый вопрос, который ты только могла мне задать. — Он глупый, потому что ты не хочешь отвечать? — Нет. Он глупый, потому что ответ на него и так очевиден, — Локи чуть отстранился, чтобы видеть её глаза, когда снова сказала всё тем же ласково-серьёзным тоном, которым он обычно говорил, когда Сигюн упрямилась и не хотела идти на очередные скучные занятия: — Я всегда тебя любил. И это ничто и никогда не изменит. Ищущие губы трикстера снова отыскали её собственные, словно бы этим жестом подкрепляя свои слова неоспоримым доказательством своих истинных чувств. Поцелуй вышел чувственным, нежным и мягким. И Сигюн позволила этим губам раздавить остатки того страха, который пробудился в самый неподходящий момент их долгожданного воссоединения. — Что это?.. — поинтересовалась она, обрывая их поцелуй. Сигюн озадаченно нахмурилась, касаясь кончиками пальцев неестественно тёмных вен на шее бога обмана. Она попыталась отодвинуть воротник, чтобы лучше разглядеть аномалию, но Локи ей этого не позволил. Его рука не слишком ласково перехватила ладонь племянницы. Лицо его выглядело напряжённым. — Результат проведённого ритуала, — нехотя признался Локи. — Зачем это вообще было нужно… — Ты не оставила мне выбора. Сигюн вырвалась из его рук, мгновенно разозлившись. — О, значит, это я виновата, — уязвлённо прошипела царевна, разгневанно складывая руки на груди, принимая защитную позу готовясь вступить в спор. Но Локи по непонятной причине нагло улыбался, глядя ей прямо в глаза, как если бы её гнев его только забавлял. — Это лишь доказывает то, как сильно ты мне важна, — бархатно прошелестел трикстер, всё также обворожительно нагло ухмыляясь. — Видишь, каким мучениям я себя подвергаю, только ради тебя одной. Такой жертвенности не удостаивалась ни одна женщина. Сигюн раздражённо закатила глаза, но довольная улыбка всё же растянулась на её лице. — Наглый манипулятор. Локи на это только рассмеялся, а потом снова потянулся за поцелуем. Теперь уже было сложно отказать этим ищущим губам, нагло и собственнически лишающие её свободы, как и возможности связно мыслить. Сигюн с радостью позволит этим властным рукам исследовать каждый участок её тела, а после избавить от раздражающей одежды. Позволит увести себя в спальню, чтобы сполна насладить долгожданной близостью. Позволит доказать любимому мужчине свою любовь более понятным и простым для него языком. Языком сплетённых обнажённых тел. Этот язык всегда был понятен многим. Всегда красноречивее любых слов, простых или сложных. И ничто так не доказывало истинности чувства, как её демонстрация. А наутро, Сигюн ожидаемо не обнаружит Локи рядом с собой, но встретится с растревоженной дворцовой стражей, волнующе отчитывающихся о произошедшем. Внимательно выслушает о странном побеге друзей громовержца. Выслушает о внезапно пропавшем камне пространства, который Сигюн хранила в хранилище со всеми остальными камнями бесконечности. Сигюн выслушает рапорт стражи молча, терпеливо, оставаясь при этом абсолютно спокойной и расслабленной не только в лице, но и глубоко в душе. Выслушает и улыбнётся. И при этом даже нисколько не удивиться.