Glass Animals – Toes
Тёмные джинсы небрежно валялись на узорчатом паркете возле высокой двери спальни, чёрная футболка – скомкано висела на прикроватном торшере. Тяжелые бархатные шторы настойчиво удерживали утренние лучи солнца, что так и норовили осветить погрузившуюся во тьму комнату. Я сидел на постели, непринужденно разглядывая и изучая детали внезапно оказавшегося интересным помещения. Тумбочка. Деревянная. В голове мелькнуло неудачное приземление на кровать. Болезненно морщусь, сразу ощущая тупую боль в боку. Мягкий матрац кровати податливо выгибался под весом, а одеяло обиходно расстелилось на полу. Я продолжил увлекательное изучение своей же спальни. Пробежав взглядом по полу, замечаю пустую бутылку из-под рома, прозрачную пепельницу, густо наполненную желтоватыми фильтрами и рассыпчатым пеплом, и рядом с ними – разобранный телефон недалеко от полов штор; воспоминания приходят как-то болезненно, но весьма кстати. Припоминаю, как пытался позвонить одной из тех дам, что могла ненадолго украсить мою пьяную ночь, и то, какими силами заставил себя сдержаться и подождать оставшиеся пять чертовых дней, разбив телефон об стену; следом – вспомнил и короткое невинное сообщение, отправленное где-то после полуночи: «Знаете, мой свитер пахнет Вами, мистер Ховард» И следом за ним в памяти всплыла ночная прогулка по порту в компании чувственной сангрии, всплесков воды и тихих завываний ветра. Устало потираю глаза, окончательно прерывая мыслительный штурм, и лениво сползая с кровати. При каждом движении в голове перекатывались свинцовые шары, вынуждающие ненавидеть себя за неумение вовремя остановиться, выпивая очередную порцию алкоголя, и страдальчески выдохнуть от тошнотных ощущений. Холодный паркет, встретившись босыми ногами, пускает по телу волну мурашек, и этот маневр, пусть и немного, но заставил взбодриться. Утренний стояк непотребно упирался в резинку трусов, давая почувствовать ощутимое напряжение, поэтому душ стал первым пунктом в списке утренних дел.***
– Да, я понял, – мисс Кингсли без умолку трещала в телефон, пытаясь донести до меня свои требования по очередному заказному портрету, – чёрный, значит. По небольшой белой кухне разносились шипящие потрескивания масла и запах яичницы с беконом. Натянув первую попавшуюся майку, я стоял у плиты и пытался не повредить слух из-за громкоголосой собеседницы. Как вообще можно отдыхать, если ты и дома вовлечен в работу? – Нет-нет-нет, – её взвизгивающий голос отдавался в ушах, – не совсем чёрный, мистер Ховард. Что-то между иссиня-черным и серебристо-черным, понимаете? – она с надеждой всхлипнула. Конечно нет, мисс Кингсли. – Разумеется понимаю, – я беспечно закатил глаза. У меня уже есть многолетний опыт в общении с такими людьми. Они сами не знают, чего хотят, поэтому восхвалят любой результат, даже если он далеко не соответствует поставленным требованиям. Я этим безнаказанно пользовался и просто делал акцент на других вещах, требующих меньшего внимания, из-за чего заказчики всегда удивлялись и воспевали меня как «неординарного мыслителя», не зная всей ситуации в целом. Коварно? Я бы так не сказал. Желания куда-либо идти не было изначально. Состояние заработавшегося человека, требующего вполне заслуженного отдыха и полноценного сна, далеко не способствовало активному пробуждению и такому же настрою. И это даже очевидно. Но отчего-то совсем не хотелось обижать своим отсутствием маленького мальчика. Во мне слишком много доброты. Слишком. Закончив разговор с докучливой мисс Кингсли, запоздало отмечаю, что ещё полчаса и мне светит опоздание на назначенную встречу, поэтому поспешил принять завтрак. Надеюсь, мальчишка тоже имеет привычку опаздывать.***
Как оказалось, нет, не имеет. На стыке улиц Браунлоу Хилл и Маунт Плезант располагался Розовый сад, в котором местные жители любили посидеть и поговорить друг с другом о насущном. Пройдя через высокие металлические ворота, я сразу наткнулся на поджарую бледную фигуру в чёрной трикотажной кофте. Мэттью, сев на скамью по-турецки, оживленно болтал с какой-то старушкой, сидящей рядом. Они устроились в тени от высокого пышного дерева с золотым стволом и пестреющими листьями. Завидев меня, тот сразу активно помахал рукой, и я не спеша направился к нему. Солнце Ливерпуля нещадно пекло, не смотря на свою привычную хладнокровность, а миниатюрный, уютный сад благоухал густой изумрудной травой, распространившейся везде, где нет кирпичной брусчатки. Высокая колокольня с белоснежными колоннами стояла посередине двора, добавляя этому месту некой священности. – Тю! Этот сад ещё мой прадедушка строил, дорогой, – утверждала старушка неторопливым грудным голосом. – Добрый день, – я надел вежливое выражение лица, подойдя к мило болтающей паре. Развернувшись ко мне, бабушка встрепенулась и сложила руки у груди. – Мэттью, дорогуша, это тот, кого ты ждёшь? – её губы растянулись в приветливой улыбке, а глаза сощурились, из-за чего морщин на лице стало еще больше. – Да, – мальчишка смущенно улыбнулся и медленно встал со скамьи, смотря то на меня, то на старушку, – да, это он. – У Вас замечательный сын, молодой человек! Давно не встречала таких удивительных и открытых людей. На мгновение повисла обдумывающая тишина. Послышался смешок Мэттью, когда до меня все же дошла эта маленькая искаженная деталь. Я неловко улыбнулся. – Спасибо, но… Мэттью не мой сын, – буквально выдавливал из себя эти слова, пытаясь звучать как можно менее осуждающе. Бабуля непонимающе уставилась, но потом удивленно охнула, прикрывая рот рукой. Её отцветшие карие глаза смотрели на меня с долей досады. – Прошу простить меня, – плечи старушки чуть подрагивали из-за смеха. – Надеюсь, я никого не поставила в некомфортное положение? – Нет, – я отмахнулся, – всё в полном порядке, – и чуть помедлив, добавил: – Всего доброго, миссис! – Кто это? – немного отойдя от той бабушки, спросил у парня. – Миссис Ред. Пока Вы шли сюда, я с ней познакомился, – Мэттью сказал это с нотками упрека в сторону моей пунктуальности. Я лишь многозначительно вскинул брови и поджал губы.***
Сегодня мальчишка был до безумия неуправляем. Стоило только нам выйти из сада, он завидел объявление ко дню открытых дверей в галерее «Domino» и со сверкающими глазками вымаливал у меня похода туда. Я, конечно, сломался под его эмоциональным напором, даже мои аргументы, вроде: «я эти картины вижу изо дня в день, Мэттью», не помогли. Но уверен, что в любом случае последнее слово оставалось далеко не за мной. В длиннющих коридорах галереи, просматривая одну за другой тысячи разнообразных работ, мальчишка закидал меня кучей вопросов: «Чем отличается абстрактные импрессионизм и экспрессионизм?», «В чем вообще смысл пары слоев однотонного цвета?», «Почему в академизме все дотошно драматичные?», «Что за безумец придумал реди-мейд*?», «Неужели этот тонкий мазок несёт какой-то великий посыл?», «Это же Брюллов?», «А Вы бы смогли так нарисовать?», «А вот так?», «Вы меня слушаете?», «Мистер Ховард?». Поэтому после похода в музей искусства голова, без того нывшая из-за легкого похмелья, нещадно трещала. Как оказалось, это было лишь начало. Когда мы прошли мимо фургончика с мороженым, до одури внимательный Мэттью заметил в руках продавца книгу о гиперпространстве, которую он совсем недавно дочитал. Так я и простоял с ними, пока мальчишка обсуждал с мистером Ригганом, он же продавец, нашумевшую теорию струн и то, почему та самая дыра в огромном дереве, куда упала Алиса, была червоточиной, соединяющей наше пространство с параллельной вселенной. В конце их оживленной дискуссии мне пришлось купить пару шариков в конусной вафельке – длительные разговоры навевают голод. Тогда-то я и приметил его нездоровую любовь к бананам. А сам Мэттью обязался мне рассказать немного о всех десяти измерениях, что, по всей видимости, так пленили его изумительную голову. После долгих рассказов мальчишки про свои гитары, о которых он отзывался так, словно говорил о бывших девушках, парень окончательно выдохся, и я невзначай предложил зайти в ближайшее кафе, на что получил заинтересованный и голодный взгляд. Неужели хоть что-то пойдет по-моему? На нашем пути оказался весьма привлекательный ресторан средиземноморской кухни «Kimos». Всё в помещении было выполнено в разных оттенках коричневого, только белёсые ткани скатерти яро сияли на столах, выделяясь среди всей массы. Коньячного цвета стулья, обшитые мягкими кожаными вставками, и спокойная живая игра на рояле в конце зала добавляли атмосфере незаменимого уюта. Вокруг были увешаны разных сортов цветы, а на потолке гордо возвышалась широкая люстра, украшенная многочисленными кристалликами. Мы заняли место у окна, и я заметил, как Мэттью вдохновленно наблюдал за игрой какого-то мужчины на рояле. – Баркарола, Шопен, – не отрываясь от инструмента, еле слышно прошептал он. – Офигенно… Его рот раскрылся в немом восторге, а глаза словно сканировали каждую деталь рояля, ловя одну ноту за другой. – Умеешь на фортепиано играть? – я медленно переворачивал страницы меню и посмотрел на улетевшего в другой мир парня. – Можно сказать и так. – Хочешь что-нибудь? Мэттью бездумно тыкнул пальцем в раскрытое меню. – Буду это, – он посмотрел на название блюда, – спагетти с морепродуктами и помидорами черри. В этот момент подошла официантка. Она одарила нас ангельским взглядом и спросила о том, готовы ли мы сделать заказ. Чёрное платье с пышными рукавами опоясывал белый ажурный фартук. Каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок, а на груди красовался бейдж «Алиша». Я озвучил выбранные блюда, взяв себе запеченную рыбу, и Алиша, смущенно кивнув, в спешке удалилась. Зал наполнился тихими аплодисментами, когда пианист закончил игру, и Мэттью снова вернулся в реальность, обернувшись ко мне. – Мистер Ховард, а Вы рисуете только с натуры? – через какое-то время после длительного молчания спросил он. – Нет, – откидываюсь на высокую спинку стула, – с фотографии, например. – Да? – парень удивленно округлил глаза. – То есть я могу Вам прислать фотографию, и Вы её мне нарисуете? – Именно. – Я обязательно воспользуюсь этой услугой, сэр. Это очень, – глаза лукаво делают оборот, – удобно. В такие моменты всегда хотелось знать, что творится в этой чёрноволосой макушке; какая мысль снова посетила его всепоглощающую голову. Ведь, спросив напрямую, я уверен, что не получил бы вразумительного ответа, поэтому оставалось только слепо догадываться, ища разгадку в удивительного оттенка глазах. Нам принесли столовые приборы, завернутые в коричневые полотенца, и сообщили о скорой готовке блюд. – Пойдёшь мыть руки? – я встал со стула и спросил у Мэттью. – Идите, я догоню. Туалет, к счастью, был белым – обилие коричневого уже мозолило глаза. Я глянул на свое отражение в зеркале над раковиной. Слегка потрёпанные волосы, на которых лежали черные солнцезащитные очки, небольшие круги под глазами из-за хронического недосыпа и затуманенный взгляд. Дурное сочетание, позиционирующее меня, как человека сомнительного контингента, но какой уж есть. Скрипящая дверца туалетной комнаты громко хлопнула, несмотря на то, что я всеми силами пытался предотвратить этот дробящий ушные перепонки звук. Зал по-обычному пестрел огоньками. Официанты торопливо встречают гостей, подают кожаную папку и ювелирно раскладывают столовые приборы; звон бокалов, скрежет стульев, тихие и не очень разговоры, казалось, разносились отовсюду, смешиваясь в один неказистый шум. Глаза метаются к столику. Округляются, когда обнаруживают его пустым. Думаю недолго. Вероятно, мальчишка зашёл в другую комнату – не заметил. Листаю почту в телефоне, мысленно надеясь, что не пропустил ни одного письма, и не разочаровываюсь. Всё-таки хорошо это, когда клиенты чтут манеры и не пишут позже шести вечера в выходные дни. Прячу мобильный в карман. Складываю руки в замок у рта, пока глаза бездумно огибают помещение. Высокая шатенка пытается «уломать» здешнего бармена на дополнительную скидку за взятый сгоряча напиток. Строит глазки, надувает вульгарно накрашенные губы и вертит головой в стороны. Хмыкаю. Странно, что порой инстинкты стоят выше принципов. Которых у большинства и нет вовсе. Пробегаюсь по картинам, заполонившим узорчатые стены, и отмечаю, что вполне неплохо было бы сделать так же у себя в квартире. На будущее. Слышу неразборчивый перебор нот на клавишах пианино. Перевожу машинально взгляд на предмет шума и недоуменно хмурю брови. Каково было мое удивление, когда я увидел Мэттью, сидящего на круглом стуле за роялем и разговаривающего с пианистом. Мужчина в черном фраке отошел от предвкушенного мальчишки, и парень глянул на меня, в своей неповторимой манере многозначительно улыбнулся, демонстрируя тот самый выделяющийся зуб, и загадочно засверкал глазами. Уверен, мой взгляд так и спрашивал, какого черта он там делает. Но мальчишка лишь заливисто расхохотался на молчаливый упрек, щуря глаза и морща нос. Его игра, как это было всегда, поначалу велась тихо, умиротворённо. Краснея и тот час бледнея, юноша прикусывал губу, когда возбуждённые пальцы лихорадочно сползали с нужных клавиш, издавая не совсем эстетичное звучание. Лицо Мэттью всегда было максимально сосредоточено на игре, а руки любяще перебирали гладкую поверхность клавиш, словно ласкали, опьяняли… Не обращаю внимание, когда официантка приносит готовые блюда на серебряном подносе и желает приятного аппетита, словно зачарованный продолжая изучать один видимый силуэт. Неожиданность и спонтанность мальчишки были сродни снегу в июле месяце: непредсказуемо, но загадочно. Это всегда меня привлекало в нём, как и сейчас, когда я сижу и пребываю в легком шоке от его выходок и того, как он этого добивается. Долгожданное цунами чувств нахлестнуло на всех присутствующих в зале. Рояль издавал яростные, кричащие звуки под напором искусных тощих пальцев, а сам Мэттью медленно выгибал спину и плавно вел головой, подстраиваясь под игру. Музыка закончилась так же быстро, как и началась, и я, изумленно ухмыляясь, одарил парня аплодисментами, пока тот шёл в сторону нашего столика. – Как ты умудрился договориться с тем мужчиной? – я с неприкрытым интересом наблюдал за приземляющимся на свое место парнем. – Помните, я Вам говорил, что человек по своей сути любопытный? – Было такое. – Та же схема, мистер Ховард. Надо только дернуть за определённые ниточки, и мужчина сам захотел услышать мою игру! – парень коварно усмехнулся и принялся разглядывать своё спагетти. Остаток времени мы провели за разговорами о будущем Мэттью и о его пристрастиях в игре на инструментах, где он поделился своим желанием сыграть на гитаре языком. Удивительно.***
Тарелки были вычищены, желудки наполнены. Мы медленно шли по вечерним улицам, разглядывая яркие таблички разных общественных мест и отмечая, что было бы неплохо посетить хотя бы одно из них чуть позже. Мэттью уже не скакал впереди меня, а устало плелся рядом, ища моменты для вставки своих восторженных отзывов по поводу нашей прогулки и том, что было бы весьма кстати ещё и напиться. Я лишь усмехнулся. Подходя к дому мальчишки, тот ненавязчиво поинтересовался, не хочу ли я зайти на чай. Это приглашение было донельзя заманчивым, но одновременно беспардонным и весьма странным. Поэтому я, слегка опешив, отказался и добавил: «Как-нибудь в следующий раз». – Ну как хотите, – тот весело повел плечами и замолчал на мгновение. Мы остановились около железных ворот, ведущих во двор многоэтажки. – Спасибо за сегодняшнюю прогулку, мистер Ховард. Было… реально круто. – Угу, – только и смог выдавить из себя, понимая, что запас энергии на сегодня уже давно исчерпал себя, и я рисковал провести эту ночь на деревянной скамье, что была справа от меня. – Тогда… – мальчишка приблизился, – до встречи? Он смотрел на меня искоса выжидающим взглядом, спрятав руки в карманы безразмерных джинсов. – До встречи, – эхом отозвался я, и Мэттью мечтательно развернулся, направившись домой.***
– О Боги, Крис, ты бы знал, как я заебался, – пытался уверить своего вдруг спохватившегося на «путешествие» друга. – Дом, в этом вся и прелесть! Будто сам не знаешь, как это на тебя влияет, – тот заржал. – Я буду у тебя через минут двадцать, так что надень что-нибудь, – и тихо добавил: – знаю я твои привычки… Звонок прервался, и я с вымученным стоном встал с дивана, на который плюхнулся, как только зашёл домой после выматывающей прогулки, и направился к шкафу, шлепая босыми ногами по паркету. Крис – мой старый-добрый друг, с которым я знаком ещё со времён старшей школы. Сколько себя помню, он всегда пользовался авторитетом прилежного ученика среди учителей и вообще всей школы. Поэтому алиби у него было непрошибаемое. С другой же стороны, Крис был одной из заводил в нашей поехавшей компании, словно соединяя в себе две крайности: примерный ученик и безрассудный подстрекатель. С тех пор ничего не изменилось. Он все так же вёл свою двойную жизнь, где только самые близкие знали о его бунтарских наклонностях, а остальные прибывали в неведении и легком недоумении: «Как такой состоятельный мужчина все ещё одинок?». Ответ до безобразия прост: бутылка крепкого алкоголя и несколько грамм грибов или марихуаны заменяли ему все жизненные потребности. В какой-то степени мы были с ним крайне похожи, просто он довольствовался тем, что предлагают ему местные наркодилеры и дамы легкого поведения, а я слишком непостоянен, чтобы заводить серьезные отношения, предпочитая развязную жизнь наравне с Крисом. Накинув на себя свободную белую футболку со странным рисунком пиццы и домашние штаны, вышел на кухню, чтобы убедиться в достаточном запасе виски или рома, к примеру. Надеюсь, этот придурок не притащит с собой ещё кого-нибудь. Противный, писклявый дверной звонок зазвенел на всю квартиру, оповещая о прибытии зачинщика гулянки, и я подбежал к двери. – Билеты в другую реальность заказывали? – мягкий грудной голос разразился заразным смехом. Высокий мужчина держал в руках пакет, откуда разносились постукивания бутылок, и хитро лыбился. Внимательно смотрю на него, не переводя взгляд ни на секунду, и душевой вздыхаю, когда замечаю пару седых волос. Во что мы превращаемся… Морщинки на лице не выдают его возраста, несмотря на привлекательное и совсем не старое лицо. – Заходи, проводник. Рад тебя видеть, – я хмыкнул и впустил друга в коридор, закрывая дверь. – Взаимно. Давненько я у тебя не был, Дом. В основном же у меня собирались. – Надеюсь, это не значит, что нужно разнести мою квартиру? Тот скинул черную джинсовку, повесив её на крючок, и саркастически усмехнулся. – Все под контролем, – неубедительно заверил он меня, махнув рукой и проходя в зал.***
Сегодняшний день можно было обводить красным. День, когда я окончательно слетел с катушек и выпустил весь пар, накопившийся за несколько лет. В первые часы после прихода Криса мы просто баловались красным вином, вспоминая смешные и не очень истории из детства. Фоном звучали колонки, распевая замысловатую песню, а за окном уже давно царил непроглядный мрак. Разошлась обстановка после того, как мой друг с игривой улыбкой достал зелёную бутылку абсента из своего пакета. Думаю, это стало кульминационным моментом. Мы пробовали пить его всеми возможными способами: и с растворением рафинада, и с разжиганием, и даже без разбавки, после чего, конечно, Крис неудачно обжег себе язык ядовито-горьким вкусом «дьявольского зелья». Казалось, что на большее нас не хватит, и я обессилено расстелился ничком на полу, сжимая в пальцах бутылку с давно закончившимся ромом, пока друг не зашел обратно в комнату, держа в руке прозрачный пакетик с тонкими длинными грибами. И где он умудряется их находить в конце июня? Я удивлялся его выдержке и тому, с каким энтузиазмом он заглатывал очередной гриб. Эта стойкость была у него всегда. И пусть галлюциногенов было совсем немного, но на двоих нам было предостаточно. Горьковатый вкус грибов стелился на языке, а кончики пальцев приятно покалывали. Голова, уже давно переставшая здраво мыслить, была окружена психоделическим туманом, что заполонял всё перед глазами. – С тех пор презервативы всегда в моём кармане, – закончил свою историю друг, пока я пытался сфокусироваться на маленькой трещине в бетонной стене. – Ты че там делаешь? – Крис недоуменно спросил и слез со стола, на который он забирался каждый раз, когда хотел рассказать ещё-одну-интересную-историю, словно на сцене, активно жестикулируя и эмоционально кривляясь. – Трещина! Эта чёртова трещина до невозможности маленькая! – презрительно фыркнул я, приближаясь к стене ближе. – Не могу на ней сфокусироваться! – Так, – друг хлопнул руками, – жди здесь. – Как скажешь. Послышалась возня на кухне, затем быстрые шаги в сторону кладовки, громкий грохот, отборный мат, и вот друг стоял уже передо мной, держа в руках небольшой молоток. – Отойди, – он предупреждающе посмотрел на меня и с размаху ударил по трещине, из-за чего она стала в разы больше. – Теперь пробуй. Небольшие клубы пыли разлетелись в стороны от удара по бетону. Я озадачено подошел к стене и победно хмыкнул, когда смог вдоволь рассмотреть длинную полоску трещины. Медленно развернувшись, я встретился с оценивающим взглядом Криса. Мимолетное молчание разорвалось диким смехом и громким стуком падающего на пол молотка. Мы согнулись по полам и наполнили комнату животным криком, пытаясь не свалиться с ног. – Ты больной? – сквозь истерику выкрикнул я. – Что мне теперь с этой дыркой делать? – Как что? Фокусироваться! – ответил тот, и мы снова впали в неудержимый припадок. Скулы сводило из-за длительного смеха, а комната вокруг наполнялась яркими красками, пестрея с каждой секундой. Мир закрутился гребанным калейдоскопом, и по телу прошлась теплая волна эйфории, заставив блаженно прикрыть глаза и снова раскрыть, не веря в реальность происходящего. Я ошарашено уставился на обои комнаты, узоры которых медленно двигались и переливались разными оттенками красного. Подойдя ближе, я коснулся пальцем одной из завитушек, и она прогнулась подо мной, словно переходя в трёхмерное пространство. Проведя пальцем теперь уже по всем узорам, я искренне удивился, когда они построились в ряд точно по моим движениям, еле заметно колебаясь. Странные видения, непонятные образы и дивные глазу искажения, казалось бы, до невозможных форм и обличий пространства пленили своею бесподобностью и туманностью, порождая безотчётный бред и кромешный хаос где-то внутри тебя. И лишь скачкообразное сердцебиение, отдававшееся густым набатом в ушах, напоминало о том, что ты живой, а всё, подвластное взору, – реальность Пока я многозначительно разглядывал обои, Крис вёл вполне серьёзную беседу с телевизором, где второй, по всей видимости, зазывно просил включить себя. Но друг упирался и отнекивался, говоря, что музыки из колонок предостаточно, и лишний шум ни к чему. Мне показался этот односторонний разговор слишком странным, в то время как все мои действия были наполненны глубочайшим смыслом и великой важностью. Вдруг ноги стали ватными, и я медленно скатился по стене вниз, ощущая стремительно нарастающую слабость, и упал, глухо ударившись головой об плинтус. Непроглядная тьма угрожающе сгущалась перед глазами, и в следующее мгновение я уже рассматривал своё валяющееся на полу бездыханное тело со стороны, но не мог к нему приблизиться – меня словно сковывало цепкими тисками со всех сторон при каждой таковой попытке. Испуганно оглядевшись по сторонам, я увидел в конце коридора светящуюся финишную черту и сверху неё парящие в воздухе зелёные цифры с отсчетом, где осталось всего десять секунд. Не думая более, я бешено рванул с места и побежал вдоль коридора, пересекая линию и мгновенно возвращаясь обратно в своё тело. Заманчивое времяпровождение, не так ли? Странно, но после этого забега воздуха в легких катастрофически не хватало, будто пробежал несколько километров. Опираясь руками о стену, я самонадеянно попытался подняться, ища глазами Криса. Тот уже сидел рядом со мной и задумчиво глядел пустыми глазами на рисунок пиццы на моей футболке. – Давай пиццу закажем? – на удивление тихо спросил он. – Ты в состоянии? – изумленно спросил я и снова плюхнулся на пол. Пицца? Серьезно? – Получше тебя буду, – он помог мне подняться. – Где твой телефон? – А что с твоим? – я стоял около стены, медленно стряхивая со штанов пыль. – Дал ему попить, – беспечно отозвался друг, разводя в стороны руками. – Чего? – я недоуменно глянул на него и вопросительно поднял бровь. – В стакан с текилой уронил. – М-да… – я нервной походкой подошел к шкафу и достал телефон, понимая, что ощущаю на себе пристальный взор девицы из картины напротив. Никогда не думал, что у неё настолько прожигающий взгляд. Дав телефон в руки Крису, решительно направился к той самой картине, что висела над диваном, и снял её с крючка, с отвращением отбросив в сторону. Тело, словно сделанное из пластилина, неохотно реагировало на каждое движение, как-то лениво растягивая весь процесс. Послышался дикий смех Криса. – Мать твою, Хов, что это за чудик на твоей заставке? – он показал мне экран, где красовалась фотография Мэттью. Блять… – Долгая история, – отмахиваюсь, – звони уже. Круглосуточных пиццерий в нашем районе было немного, но готовили они отменно. Честно говоря, даже не знаю, зачем вообще согласился на это, ведь казалось, что любая еда вызовет у меня рвоту. Даже мысль о пицце заставляла невольно поморщиться от неприятных спазмов в горле. – Ты опять за старое? – не унимался друг, истерично хихикая и напоминая о моих нетрадиционных связях. – Тот раз был по пьяни, Крис. – Про который раз ты говоришь? Тот, что в клубе, или у меня? Он снова залился смехом. Я пытался не обращать внимание на его попытки задеть меня за живое, невольно вспоминая тех парней, что по случайности оказались в нашей компании. В те дни мы закидывались всем тем, что вообще было в зоне доступности, когда на утро я даже с трудом вспоминал своё имя и не помнил ничего, что было, узнавая подробности от Криса или читая интимные сообщения от тех же парней, что оказались в моей постели, с прямым намеком на продолжение. – Успокойся, ради Бога, ему даже восемнадцати нет, – заверил его я, понимая, что только подкинул дров в огонь его нездоровых мыслей. Раздался нечеловеческий вопль, и Крис, пытаясь угомонить свою истерию, подошел ко мне, положив руки на плечи. – Чувак, посмотри мне в глаза, – срывающимся голосом сказал он. Я исполнил его просьбу. – Ты его не… трогал? – Чёрт, Крис, ты адекватный вообще? – я возмущенно вскрикнул, скорчив недовольную гримасу, и скинул его руки с себя. – Всё-всё, я понял. Ничего не было, – он сел обратно на стул и начал набирать номер. – Тебе с колбасой или с морепродуктами пиццу? – Без разницы. Меня стошнит от любой.***
Наверное, тянущая боль во всем теле после продолжительного сна всегда будет молчаливо сопровождать меня абсолютно каждое утро. Стоило мне только раскрыть глаза, как я почувствовал тошнотворные спазмы в горле и дикое желание извергнуть содержимое желудка. Не оглядываясь по сторонам, неуклюже поднялся с пола и рванул в туалет, попутно снося подставку для обуви в коридоре. "Обнимался" наедине с белоснежным унитазом около добрых десяти минут, после чего там же и вырубился, беспамятно впадая в глубокую дрему.***
– Хов, дружище, вставай, – Крис схватил меня под руки и оттащил от унитаза, – тут целая очередь, – добавил он, усмехаясь. Скорчив недовольное страдальческое лицо, попытался максимально сосредоточиться хотя бы на поднятии свинцовых век. Когда у меня это вышло, я уже лежал на диване и туманно рассматривал дыру в потолке с торчащим из неё проводом. Разлепив засохшие губы, предельно сконцентрировался исключительно на рту, пытаясь озвучить волнующую меня мысль. – Где моя люстра? – хриплым, еле слышным голосом проскулил я. В горле царила абсолютная засуха, казалось, что ещё чуть-чуть, и кожа начнет немилосердно трескаться. Я попытался смочить горло слюной, но вязкая жидкость просто остановилась на половине пути, заставляя сухо откашляться. – Ты её сам снял, – послышался тихий зевающий женский голос. Стоп. Женский? Недоуменно повернул голову в сторону звука и увидел незнакомую девушку, одетую в фирменную одежду какой-то пиццерии. Её короткие светлые волосы были в полном беспорядке, а лицо уставшим и помятым. Она медленно подошла ко мне и протянула бутылку минералки. Облизнув губы, я припал к пластиковому горлышку и отпил спасительной жидкости. Вода стекала по языку, а затем и по горлу, упоительно сладко увлажняя высохшую слизистую и устраняя мучительную жажду. С облегченным выдохом отстраняюсь от бутылки и пялюсь на рядом стоящую девушку. – Что ты тут делаешь? – забыв об извечном этикете, спросил у неё. – Вы заказали пиццу. Не помнишь? – девочка слабо усмехнулась, отодвигая тяжелые шторы в стороны. В голове промелькнул момент, когда Крис раскрыл коробку с пиццей, и меня нещадно вырвало только от её мучного запаха. – Да… что-то помню. Мы тебя насильно оставили здесь? Она засмеялась и припала горячим лбом к холодному стеклу окна. – Я была не первой, кого вы затащили к себе в пати. Там ещё моя подруга, она пришла по первому заказу. Я прибыла ко второму и осталась только благодаря ей. – Мы несколько раз заказывали пиццу? – Сначала пиццу, потом роллы, – она разглядывала вид за окном, оставляя призрачный след от своего дыхания на стекле, и устало улыбалась. – Ты как, Дом? – в комнату зашёл Крис и обеспокоено глянул на меня, сев рядом. – Меня будто поезд переехал, – апатично отозвался я, – несколько раз. – Ты извини, совсем забыл, что у тебя своя тактика к этому делу, и мои ритмы далеко не совпадают с ней, – он виновато поджал губы. – Рад, что я в живых остался, – и чуть помедлив, добавил: – Что я сделал с люстрой? Крис сдавленно засмеялся и косо посмотрел на стоящую у окна девушку. – Дамы решили устроить… стриптиз, – он выдержал паузу, – и одна из них не рассчитала с силой и закинула кофту на люстру. Ну, ты её решил снять, ведь это ткань. Мало ли… загорится еще, но вместо того, чтобы убрать кофту, ты снял люстру. – Боже… – я прикрыл руками лицо, – ну вот на кой черт я это сделал?.. – Ты не волнуйся, мы её аккуратно положили в угол. Все целехонько, ни одна часть не повреждена. В этот момент в зал зашла еще одна девушка, одетая точно в такую же форму, что и её подруга. Вот только выглядела она хуже – видимо, перебрала малость. – Доброе утро, – с мучительными придыханиями сказала она, массируя пальцами виски. Невысокая шатенка со славянской внешностью плюхнулась в кресло и откинула голову на мягкую спинку, облегченно выдыхая. – Так, девчонки, собираем свои вещи, и через пять минут развозим вас по домам, – скомандовал Крис, хлопнув руками. – Я позвоню тебе чуть позже. Будь на связи, дружище. – Окей, – глухо отозвался я и снова упал в дрему.***
Где-то через час после того, как Крис уехал, он пришёл снова ко мне в квартиру и помог повесить на место бедную люстру. Я же аккуратно собирал разноцветные бутылки с пола и частички своего треснутого сознания, отмечая, что некоторые вещи всё ещё слегка двигаются и переливаются. После уборки мы посидели за чашкой чая, где обсуждали недавно закончившуюся гулянку и то, что в-следующий-раз-так-не-напиваться, оба прекрасно понимая, что бывало и похуже. Проводив до двери Криса, мы попрощались, и я решил принять душ, чтобы хоть как-то освежить всё еще пребывающее в легкой лихорадке тело. А ведь завтра еще на работу…