Аутист

Эх, и ругал же я себя после сегодняшнего посещения Ромки, на чем свет стоит! Ведь надо же, сам обнял парня, сам поцеловал! И пусть в лоб, но все равно! И что такое со мной творилось, что в его присутствии я терял последний разум? Каждое слово, произнесенное им, врезалось мне в память. Пахло от меня сигаретами и коньяком! И у меня особенный голос. Он не видит моего лица, но его покорили мои брови. Несколько раз я смотрелся в зеркало. Брови как брови, ничего, вроде, особенного, не как у Брежнева. Да и голос у меня обыкновенный, точно уж не как у Шаляпина. А еще я тщательно принюхался к себе и даже перестирал все свои вещи. Оказывается, что от меня так разило сигаретами и спиртным, что даже ученики это чувствовали! Позорище. В общем, до поздней ночи я занимался самоистязаниями, но потом мои мысли неизменно переключились на Романа. В голову пришла шальная и ужасная мысль. А что, если это подстава? Вдруг парень решил пригласить меня домой, чтобы создать между нами какие-то эротические эпизоды, заснять на камеру, а потом срубить с меня, идиота, капусту? Тут я, как ошпаренный, подлетел со своей койки и бросился курить. Сна больше не было ни в одном глазу. Да разве такое возможно? Но мой жизненный опыт подсказывал, что вполне, правда, подобными вещами чаще девочки занимались. Попасть на просторы инета в качестве образца маньяка-педофила, домогающегося несчастного мальчика, да еще и неполноценного, мне, признаться, совершенно не улыбалось. Здравый смысл подсказывал — забудь про него, забудь, пока не поздно! И ведь еще не факт, что эта опекунша его, мама Оля, или как там ее, куда-то уехала! Может быть, совсем и нет, а напротив, именно она автор сей блистательной идеи по заманиванию меня в любовные сети, главный вдохновитель проекта, его организатор и основной манипулятор! Сидит сейчас дома на кухне, хихикает и прикидывает, сколько можно из меня вытрясти шантажом! А что, у нее больной приемыш, деньги наверняка нужны. И красивую легенду для меня сочинила, что, типа, поехала ухаживать за престарелыми родственниками. Тут кто угодно зарыдает, даже такой прожженный циник, как я. А ведь могла бы, уж если действительно уехала, перепоручить заботы о своем подопечном какой-нибудь близкой подруге, чтобы та иногда забегала и его проверяла, и чтобы тот не искал опоры у чужих людей. У каждой женщины всегда даже несколько таких подруг. Так нет, именно в данном случае не оказалось ни одной. Кстати, о кухне… Когда я был у Романа, то не заметил никаких признаков того, что в том доме готовилась еда. Ни крошки съестного! На столе чай, кофе, сахар, и все. А в остальном — девственная чистота, как в операционной. И в школе я часто видел, что пацан ел яблоко или йогурт, перестав при этом ходить в столовую. Все это было бы странно, если не один возможный вариант ответа — Роман не умел готовить и питался только тем, что покупал в готовом виде. Значит, все-таки опекунша уехала? У меня в голове все окончательно спуталось, и я силком погнал себя в кровать. Четыре утра, а я еще глаз не смыкал! В любом случае, так или иначе, я считал, что Ромка ни в чем не виноват. Слишком сильно сомневался, что аутисты способны ко вранью и шантажу, потому что у них совершенно иной образ мышления. Если он не может провести цепочку аналогий от клея к кроссовкам, то значит, и от любовной связи к получению денег тоже. А разве согласился бы он стать объектом манипуляций и выполнять чьи-то указания? Позволять себя держать за руку и целовать? Тоже маловероятно. Ведь первый признак аутизма — нетерпимость к прикосновениям даже самых близких людей. Я опять лег, еще долго вертелся и крутился в постели, но потом мне стало неудобно, так как простыня подо мной свернулась в рулон, и я поднялся, решив уже больше не ложиться. Чтобы скоротать время, я уселся за комп и вошел в ВК проверить сообщения. Парочка от моих любовников: спрашивали, когда я буду свободен, так как мы давно не виделись. Я подумал злорадно, что нужно будет как-нибудь пригласить их обоих и познакомить между собой, и чтобы они от меня раз и навсегда отстали. И еще было одно сообщение от… Романа!!! У меня даже рука задрожала, когда я кликал мышкой, чтобы открыть его. «Руслан, один кроссовок действительно порван, а второй — нет. Я попробовал заклеить скотчем, но ничего не получилось. Скажи, как мне жить в этом мире, в котором нет ни логики, ни симметрии, а то, что должно клеить — не клеит?» «Ты прав. Жизнь — это ад!» — лаконично ответил я и отправил. А потом вновь на себя разозлился. Парень вновь просил поддержки, участия, каких-то объяснений, а я на эмоциях написал полную чушь! Будучи до крайности раздраженным, я отправился в душ и встал под его прохладные струи. Цель одна, многим мужчинам понятная — с помощью холодной воды унять свой утренний стояк. А для меня еще и очень актуальная. Видите ли, как только я закрывал глаза и прикасался к своему члену, как предо мной тут же возникал образ юнца с волосами, выкрашенными в черный цвет и сосредоточенным взглядом, обращенным в никуда. Я понимал, что подрочить на недоступную мечту греха особого не составляло, но все же совесть не позволяла, и я, как мог, старался избегать подобных моментов. Но, увы, другие светлые и ранее столь желанные образы, например, всех по очереди участников группы ВТS, с некоторых пор, совсем перестали воодушевлять меня на пикантные подвиги. В общем, душ моего напряжения не снял, и вот в таком виде, толком не поспавший, с синевой под глазами, до тошноты обкурившийся и даже не подрочивший, я отправился в школу преподавать невинным детям физкультуру. Как уроки прошли, я даже и не помнил. Сейчас меня больше интересовали адреса хозяйственных магазинов, в которых можно было купить надежный клей. Не хотелось опозориться перед Ромкой, если бы заклеенные мной кроссовки развалились на следующий же день. Когда закончилась моя каторга, я отправился в один из них, где купил и клей, и бутылку обезжиривающей жидкости. В магазине я еще вытрепал все нервы продавцу, допрашивая его, насколько хороши приобретенные мною товары, и угрожая вернуть, если они не оправдают моих надежд. «Заклею парню кроссы и сразу же уйду!» — клялся себе в мыслях я. Больше не будет никаких держаний за руки, объятий и уж, тем более, поцелуев. Лишиться работы из-за невинных шалостей мне, травмированному бывшему футболисту, совершенно не хотелось, не говоря уже о позоре, который неминуемо ожидал меня в случае разоблачения моей страсти к этому ученику. Потом, все же, я притормозил у продуктового магазина. Если рассуждать по-человечески, раз уж я иду к нему, то надо бы купить еды и что-то приготовить! На одних яблоках и йогуртах парень и так уже дошел до состояния скелета! Я ничего не знал о гурманских предпочтениях Романа, поэтому пошел по самому верному пути — решил сварить куриный суп с вермишелью. Как говорится, дешево и сердито. Так я и сделал — купил курицу, овощи и пакет «ракушек». Таким образом, полностью укомплектованный, я заявился к Роману. Он, открыв мне дверь, весь смущенно вспыхнул. — Ты пришел, — бесстрастно констатировал парень, однако в уголках его красиво очерченных губ расцвела улыбка. Смотрел он на меня, вернее, куда-то в мое плечо. Он отступил, пропуская меня в прихожую. — А я всю ночь не спал, — продолжал развлекать меня разговорами Ромка, пока я, сидя прямо на полу, пытался выдавить из тюбика с клеем хотя бы каплю. — Сначала болтал по скайпу с другом, моим волонтером, а потом смотрел видосики. А что в этом пакете? — Еда! — хмуро отозвался я. — Рома, если не трудно, выгрузи все на кухонный стол. Я хочу тебе что-нибудь сварить. Он охотно кивнул, подхватил пакет и исчез на кухне. Наконец, весь вспотев от усилий, я заклеил его обувь и с победоносным видом тоже ступил на кухню. Роман уже опустошил пакет и сосредоточенно рассматривал все мной принесенное, брал по очереди в руки и откладывал в сторону. — Грязная картошка, — перечислял он, обращаясь скорее сам к себе, чем ко мне, — грязная морковка, лук, труп убитой курицы. А макароны можно было бы и не покупать, у меня есть! — Если ты не против, я сварю тебе куриный суп, — обратился я к нему. — Я такое не ем, — отозвался он и, не поднимая головы, принялся монотонно перечислять. — Курицу я ем, но только в виде филе, без косточек и шкурки. Картошку и морковку следует отварить, потом почистить и подать мне на разных блюдечках. Лук я совсем не ем. Макароны я ем, но отдельно, желательно их посыпать сахаром или сыром, а можно и просто с маслом. Бульон я тоже пью отдельно, из чашки, и чтобы в нем не плавали посторонние ингредиенты. — Ах, так ты сторонник раздельного питания! Я усек. Сейчас все будет, малыш. Я тебя голодным не оставлю. Я сам не понимал почему, но таял в его присутствии, и он совершенно не раздражал меня своими неожиданными запросами. Словно заправская хозяйка, я надел фартук и засучил рукава. Не забыл при этом и заглянуть в холодильник. Точно, в нем ни крошки не оказалось, даже повесившихся мышей! И я вновь подумал о том, что маму Олю надо бы лишить опекунских прав. Уехала по своим семейным делам и оставила парня голодать! — А ты сам почему себе ничего не готовишь? Не умеешь? — полюбопытствовал я. — В детстве я схватил кастрюлю с кипятком, обжегся, уронил ее на пол и обварил себе ноги, — печально поведал он. — Сколько не учили меня, что надо использовать прихватки, до меня не доходило. С тех пор я предпочитаю и вовсе не приближаться к плите. — Кошмар, — ужаснулся я. — Наверно, шрамы остались? — На руках нет, а на ногах — немного, — отозвался он, а потом глубокомысленно заключил. — Этот мир — ад, ведь не знаешь, где и когда тебе кирпич на голову упадет. Я с ним согласился, отлично поняв, что он процитировал фразу из моего утреннего сообщения. А потом мы вместе сидели за одним столом и ели. И я наслаждался каждой секундой, проведенной в его компании, каждым его жестом. Кушал юноша очень культурно, аккуратно поддевая вилкой маленькие кусочки и отправляя себе в рот. — Кстати, все, что я говорю, я почти не понимаю, — с таинственным видом вдруг поведал мне он. — Это просто выученный мной набор шаблонных фраз. Я слышу слова и, зная несколько вариантов, которые можно произнести в ответ, просто выбираю один из них. Мне гораздо проще переписываться. — Но ты значительно преуспел! — заверил я, чувствуя, как по моей спине пробежала волна мурашек то ли от восхищения, то ли от страха. — Никогда бы не догадался. Ты так ловко играешь словами! Волнение мое было понятным, ведь мы до этого, вроде, так непринужденно беседовали, и тут такая новость! — Спасибо, было очень вкусно, — произнес он очередной шаблон и добавил, поднимаясь с места. — Посуду я сам помою. Мне пришла пора уходить. Пока я одевался и обувался, Роман обтирал стены возле, а потом, прежде, чем открыть дверь, шагнул ближе и положил мне руки на плечи. Я едва не застонал, стиснув зубы, но потом черти меня попутали, и я, обняв его за талию, мягким жестом привлек к себе. Ромка положил мне голову на плечо, и мы стояли так некоторое время, ощущая биение наших сердец и отключившись от всего мира. — Рома, нельзя, — шепнул ему я, целуя изящную мочку его уха. — Нельзя нам, понимаешь ты это? — Если использовать имеющиеся шаблоны, то я мог бы спросить — почему. Но я знаю, почему, объяснять не надо. Однако, мы же все равно делаем это. Ты — мой человек, я чувствую. Слушай, а давай сегодня ночью поскайпимся? Ты какой-то взвинченный, да и я, признаться, в твоем присутствии сильно нервничаю. Думаю, что в скайпе мы могли бы друг другу лучше открыться. — Нельзя нам! — категорически отрезал я. — Все, открывай, Роман, я ухожу. Если возникнут какие-то серьезные проблемы, то обращайся, но по пустякам не беспокой. И не пиши мне больше сообщений в интернете, до добра нас это точно не доведет! После этого я покинул его квартиру с такой скоростью, словно за мной гнались черти. Еще не хватало с ним скайпиться! Да он спровоцирует меня на что-либо особо приватное и запишет на видео! И вообще, все это было крайне неприлично. Однако, выйдя на улицу, достав из кармана сигарету и прикуривая, я почему-то вдруг ощутил себя предателем.