Аутист

Как всем давно известно, сердцу не прикажешь, а любовь порой толкает нас на безумные поступки. Вернувшись домой из школы, я некоторое время с самым невозмутимым видом занимался обыденными делами — разложил в холодильник купленные продукты, сварил нехитрый супчик, перегладил стопку ранее постиранной одежды, прибрался в квартире. А в душе моей в это время медленно тлел самый адский ад. Все существо мое рвалось к компу, чтобы узнать, нет ли от Романа сообщения, письма, и не стучался ли он ко мне в скайп. Наконец, мой последний боевой бастион окончательно рухнул, и я, налив себе кофе и прихватив баранки, стремительно уселся в компьютерное кресло. И первым делом начал искать знаки внимания от Светлова. Сообщений не было, но парень в скайп стучался. И злобные черти стали меня подначивать ему ответить. Ну, а почему бы и нет? Ведь подобное общение выглядело вполне невинно. Да и должен же был я узнать, в конце концов, удачно ли заклеил парню обувь! В общем, именно под этим благовидным предлогом я и вышел с ним на связь. Общались мы без изображения, просто переписывались. И я потерял счет времени, настолько меня захватило наше общение. Изъяснялся он вполне логично. Если бы я не знал о его проблеме, то никогда не догадался, что парень — аутист. Излагать свои мысли в письменной форме, действительно, для него оказалось легче. Правда, я избегал иносказаний, типа «на душе кошки скребутся» или «биться головой об лед». И, как оказалось, напрасно. Все они давно входили в список навечно зазубренных Романом выражений, и юноша отлично понимал их смысл. Поэтому вскоре мы беседовали уже без всякого напряжения. «Мой любимый фильм с самого детства — «Приключения Электроника», — писал мне он. — Я, наверно, тысячу раз его смотрел. Спросишь, почему? Да я чувствовал в нем себя! Юноша без эмоций, непонимающий логику, согласно которой строятся отношения в этом мире, совсем не такой, как все. И я тоже, как и он, хотел стать человеком. Обычным, чтобы на меня пальцем не показывали. И мне почему-то до сих пор, хоть я уже и почти взрослый, кажется, что он — это я, а я — это он. В общем, мне кажется, что Элик был создан аутистом, подобным мне». Признаться, что это его откровение растрогало меня до слез. Говорили мы в основном о нем, ведь все аутисты сосредоточены исключительно на самих себе. Но, все же, то ли из вежливости, то ли из интереса, он задал вопрос и обо мне. «Где твои жена, дети?» «Не получилось, — откровенно признался я. — Не встретил женщину, на которой захотел бы жениться. А заводить детей вне брака, заранее зная, что они могут оказаться под властью другого мужчины — не для меня». Роман мне тут же поведал, что от него в раннем возрасте отказались родители, но он на них не в обиде и не испытывает ни малейшего желания их разыскивать, ведь по сути он обрел семью в лице мамы Оли и заботливых педагогов, уделивших ему много сил и внимания. «Мне всегда говорили, что путь к реабилитации — это общение с обычными людьми, но не через бездумное копирование их действий, а через глубокий анализ. Я до сих пор учусь этому, хоть и с трудом. Огромную помощь в подготовке к школе мне оказал Илья, мой волонтер. Он с тех пор — мой лучший друг. Но даже ему я не могу сказать, что мама Оля уехала и оставила меня одного, ведь он сын директора реабилитационного центра, в котором я много лет наблюдаюсь. Если данный факт выплывет наружу, то разразится грандиозный скандал, по поводу того, что опекунша оставила меня без присмотра. Ее даже могут лишить прав на опеку. Поэтому я вынужден молчать. Однако, мне, временами, необходима помощь. Тебе, Руслан, я почему-то всецело доверяю. Не подведи меня!» После таких его слов я, особо не раздумывая, поклялся парню в своей абсолютно преданности и стремлении делить его тайну на двоих до последнего вздоха, даже под средневековыми пытками. Потом я осмелился задать вопрос. «Рома, скажи, а правда, что тебя слепит яркий свет, оглушают любые звуки, а любое прикосновения вызывает боль?» «Именно так, — быстро напечатал он развернутый ответ. — Вся моя жизнь состоит из боли, но, если я не научусь ее терпеть, то никогда не стану человеком. Я до сих пор учусь этому и, наверно, так будет всегда. Например, я уже хорошо умею выделять из звуков самое основное, что касается именно меня. В солнечную погоду я надеваю темные очки, а в обычную просто прячу глаза под челкой и стараюсь смотреть вниз. А через прикосновения я отлично наловчился распознавать людей. Ведь зрительно я этого делать не могу. Для меня все ваши лица — одинаковые. Ну, или почти одинаковые… За исключением некоторых, например, твоего. У меня, как мне сказали, схематичное мировосприятие, поэтому я не умею рисовать. Прости, что я тебе навязался со своими проблемами, у меня нет выхода. Я сделал это потому, что мне показалось, будто ты мне симпатизируешь». Я заверил его в справедливости этих предположений. А потом мы еще долго болтали. И даже поиграли письменно, по его инициативе, с ним в ролевую игру!!! Роман пожелал в ней быть Электроником, а я тянул сразу двоих героев — профессора, его создавшего, и Сыроежкина. В общем, мы просидели за компами до трех часов ночи, наслаждаясь игрой и нашим общением между постами. А после я самым решительным образом отправил парня спать. И сам в эту ночь я заснул неимоверно счастливым. Просто я понял, что вовсе не секс мне с ним нужен, не какая-то порочная близость, а лишь доверие и возможность участвовать в его жизни, помогать, делать ее легче и красочнее. И эти ощущения, что все пока будто сбывалось, вызвали у меня такую невероятную эйфорию, какую я не испытывал никогда в своей жизни! На следующий день, окрыленный прошедшими событиями, я рванул в школу. Давненько я не шел на работу в столь отличном настроении, главным образом потому, что вскоре увижусь с Романом. Хоть мельком, но точно его увижу. И ерунда, что он не посмотрит мне в глаза. Но все равно он меня ощутит, и это точно придаст ему уверенности в себе. Единственно, о чем я глубоко сожалел, что не мог заботиться об юноше открыто — подкармливать его, покупать одежду, провожать домой. Но, все равно, после того, как мы вчера поскайпились, между нами словно рухнула стена, и я прочувствовал, что превратился в человека из его тайного, никому недоступного мира, что он принял меня, а я принял его! Я энергично и с энтузиазмом выполнял свои обязанности — проводил уроки, общался с родителями злостных прогульщиков, обещая исправить ситуацию в их табеле, посетил педсовет по поводу одного двоечника и замолвил за него, как отличника именно по моему предмету, доброе словечко. В общем, я был полон желания творить исключительно добрые дела. И вот наступила она, большая перемена. С замирающим сердцем я шел по коридору в направлении к столовой. И сразу, еще издалека, приметил фигуру Романа Светлова. Парень, как обычно, сидел на подоконнике, уткнувшись в телефон. Проходя мимо него, я замедлил шаг. — Привет! — негромко шепнул я. Ромка никак не показал, что услышал меня, но, все равно, я понял, что он каким-то образом узнал, что я уже прошел, потому что, едва достигнув входа в столовую, украдкой на него оглянувшись, я увидел, как Светлов подхватил свой рюкзак и скрылся в направлении лестницы. Итак, мы продолжали свято хранить нашу тайну об отъезде опекунши и завязавшихся между нами отношениях, и это придавало моему существованию смысл и значительную остроту. Плотно пообедав, я вернулся в нашу подсобку — большую комнату, где хранился спортивный инвентарь. Для своего удобства мы с другими учителями физкультуры оборудовали тут нечто вроде уголка отдыха, где размещались небольшой, но весьма удобный диванчик и тумбочка с чайником и микроволновкой. Пользуясь случайно выпавшими свободными минутами, так как следующего урока в моем графике не было, я сидел в расслабленной позе и безмятежно заполнял один из классных журналов. И тут в дверь несколько раз постучали. А потом, не дожидаясь ответа, в подсобку ступил подросток. Я недоуменно приподнял брови, так как сразу понял, что он не являлся учеником нашей школы, потому что носил форменный костюм, положенный в соседнем лицее. Интересно, зачем же он заявился тогда и кого тут искал? Стараясь казаться вежливым, я, состряпав учтивое выражение лица, приподнялся ему навстречу. — Чем обязан, молодой человек? — Вы и есть — Руслан Ренатович? Я, попутно его рассматривая, утвердительно кивнул. Пацан оказался на редкость хорош собой. Вполне рослый для своих лет, этакий яркий синеглазый блондин с безупречным цветом лица, нежной кожей и твердо очерченным ртом. Однако, я не понимал, почему он меня разыскивал. — Да, это я и есть… — Вы знаете Романа Светлова? — с некоторым вызовом в голосе задал очередной вопрос он. — Разумеется, но этот мальчик имеет освобождение от физкультуры и поэтому не посещает мои уроки, — невнятно вякнул я, внезапно вдруг почувствовав, что запахло горелым. — Так я и думал! — изрек юноша, на миг брезгливо скривив рот, а потом, вскинув подбородок и прожигая меня взглядом, полным ненависти, направился ко мне со словами: — Ну, что? Здравствуй, Руслан. Попался ты мне, ублюдок.