***
Ожогин меланхолично смотрел на сообщение от Марины. Отдыхает она на море, была бы дома, не было бы у него всех этих сомнительных идей. Ему было безгранично стыдно, что он сейчас не с семьей, а все его мысли заняты малолетней и крайне странной девушкой в зеленом. На экране высветилось пришедшее от друга и коллеги приглашение на благотворительный бал. Идти не хотелось, но он вроде как обещал. Какой смысл во всем этом? Век балов прошел, какой в них толк сейчас? Познакомиться можно где угодно, нарядиться — тоже. «Ваш пафос ни к чему», — всплыло у него в сознании, а потом вспомнилось и довольное лицо Лары, которая в большей степени ассоциировалась у него со старым мюзиклом. «К черту! — подумал он. — Поеду и забуду о ней, давно у меня не было интрижек. Стыдно перед Мариной? К черту стыд! Сейчас главное — забыть… Вспомню молодость, отвлекусь».***
С замиранием сердца Лара, одетая в на удивление голубое платье, вошла в холл одного из особняков, которых так много в Петербурге и его пригороде. — Анна Васильевна! — Лара дружелюбно улыбнулась, подходя к сильно молодящейся женщине в строгом деловом костюме. — Лариса? — вероятно, жена дедушки была единственным человеком, который называл Лару полным именем. — Признаться, тебя не узнать. Какое платье. Ларису действительно было не узнать: и платье непривычного цвета, и прическа с вплетенными в нее цветами, да и аккуратная маска. Все это магическим образом изменяло довольно резкие черты лица, делая ее не благороднее, но нежнее и утонченнее, и, конечно, Лара этого никогда бы не признала, ровно так же, как и факта своей необычной красоты. — Да, спасибо, что договорились о его аренде, — кивнула девушка. — Рада, что ты прислушалась! — Анне Васильевне очень льстил факт того, что молодое поколение считается с ее модным мнением. — Ладно, дорогая, иди отдыхай, а я буду встречать гостей. Лара вздохнула и вошла в просторный бальный зал. Море света, зеркала — все это было похоже на декорации к хорошему фильму про русское дворянство. Девушка сразу почувствовала себя не на своем месте. Куда ее занесло? Здесь так много красивых дам. Разнообразие ярких платьев, словно все эти тетки вышли на активную охоту. В воздухе летали и сплетались тонкие нотки парфюма, элитного алкоголя, пафоса и денег. Последний аромат затмевал все. Лара, которая была куда богаче, чем могло показаться, здесь была на правах бедной родственницы — ей было не потягаться со всеми этими прекрасными женщинами. Хоть Лара и умела себя держать, здесь ее выдержки и стати не хватало. Ей казалось, что все вокруг знают о том, что она здесь не на своем месте, и вскоре ей, Ларе, непременно укажут на выход, раскусив некий обман. Словно был в ее поступке обман. Ожогин не был вхож в этот «высший свет», однако он слишком долго играл Графа, да и Онегина, и сейчас мужчина просто изображал аристократа. В отличие от артиста, друг и коллега выбрал не сцену и славу, а деньги. И вследствие этого, в отличие от Ожогина, был вхож в этот «высший свет». Друг и коллега велел мужчине расслабиться и найти какую-нибудь бабу, пока тот будет здороваться с многочисленными знакомыми. Ожогин, который сейчас был более Онегиным, нежели собой, медленно пошел вдоль стены искать «какую-нибудь бабу». Официант заискивающе предложил шампанского. И не то чтобы хотелось выпить, но навязчивая мысль: «А, к черту!» — и в его руках уже бокал. Актер вздохнул и остановился: не хотелось ему кого-то там искать. Большая ваза с цветами скрывала от него такую же скучающую особу; о том, что ваза скрывает именно особу, говорил легкий подол пышного платья. «Может, подойти? — подумалось ему. — А о чем говорить?». — И что, шампанское стоит того, чтобы его попробовали? — неожиданно печальный голос из-за цветов. — Шампанское всегда стоит того, чтобы его пробовали, — вежливо отозвался Ожогин, не спеша выйти из-за куста. — Только если оно сладкое, — все также печально возразил голос. — Тогда вам стоит попробовать, — улыбнулся мужчина, — вы здесь одни? — Весьма философский вопрос, — вздохнули из-за вазы, — а вы? — Мой друг настоял на моем приходе. Отчего вы так печальны? — Невыразимая печаль. Сложно объяснить… — голос оборвался, было понятно, что ей не хочется переходить на откровения. — Мне тоже хотелось отвлечься от всего, но как-то не вышло, — артист сделал шаг навстречу, — возможно, вы согласитесь подарить мне танец? Тогда я, с большей вероятностью, оставлю те скорбные мысли. Стоило ему возникнуть напротив незнакомки, как та спешно закрыла лицо веером. — Возможно, соглашусь, — она сделала несколько кокетливое движение веером, — впрочем, я не заблуждаюсь в своих способностях в области изящных искусств, боюсь, отдавлю вам ноги. — Сейчас будет вальс, я поведу. Собеседница снисходительно кивнула. Вообще, Ларе хотелось послать к черту этого Ожогина, который напрочь не хотел ее узнавать! Ага, думает только о ней, как же! Все мужики одинаковые: надела платье не зеленого цвета — и уже не узнать. Лару вывели чуть ли не в центр зала. А почему бы и нет, ведь эта история о ней. Ей казалось, что она в сказке, от этого стало безгранично тошно. Она же не хотела его видеть, так почему сейчас, когда этот человек взял ее за талию, внутри все перевернулось? Так просто быть гордой, поступать правильно, когда все это ты делаешь у себя в голове. Заиграла музыка. Вальс — единственное, что умела хоть как-то танцевать Лара. У нее было неплохое чувство ритма, а незатейливые движения быль впихнуты ей в голову при подготовке последнего звонка в прошлом году. Сильные руки артиста, привыкшего таскать теток на репетициях, увлекли ее в изящное движение. Сейчас Ларе казалось, что она принцесса одного из этих диснеевских фильмов. Стоило танцу закончиться, как Лара, сделав легкий реверанс, ускользнула вверх по лестнице, а потом на балкон, туда, где не будет лишних глаз. Город тонул в последних отблесках уходящего дня. Она оперлась о перила. Хотелось сбежать. Почему она не может себе позволить быть счастливой? Она же хочет быть с Ожогиным, пусть это мимолетная интрижка, Лара знает, что любовь — это не навсегда. Она понимает, что это чувство вскоре угасает, что отношения становятся в тягость… Пусть. Пусть! Но она могла бы стать счастливее, хоть на мгновение. Не сможет писать хорошие рассказы? К черту! Потом Ожогин уйдет из ее жизни, уйдет, разбив сердце, вот и вдохновение вернется… Лара тяжело дышала. Вернулась забытая паническая атака. Не нужно было бросать веселенькие желтые таблетки. Внезапно теплая тяжелая рука опустилась ей на плечо: — Лара, а вы прекрасно танцуете, — она вздрогнула и обернулась. — Мсье Онегин, так вы меня узнали? — из-под ресниц вырвались предательские слезы. — Я видел тебя, когда ты сидела в зале театра, неужели я не узнал бы тебя, когда мы были так близко? — он мягко улыбнулся. — Не надо, — взмолилась Лара и отпрянула, — я не хочу… К чему все это? — Но ты же тоже испытываешь что-то ко мне? — Ты говоришь так слащаво… — горько прошептала она, — я так яро тебя прогоняла, неужели тебе столь важна любовь каждой? — Лара, почему ты не можешь поверить в меня? В мою искренность? — раздраженно спросил он. И внезапно Лару что-то ударило. «К черту!» — быстрая мысль, которая вообще могла стать ответом на все вопросы. — Я вас люблю! — скорее для себя, нежели для Ожогина воскликнула Лара и, приподнявшись на носочки, поцеловала его. Непонятно, кто в этой ситуации удивился больше: Лара или поцелованный Ожогин. Однако стоило ей отстраниться, как ноги сами понесли ее прочь. В спешке девушка вытащила телефон из лифа — очень удобное место, между прочим. Быстрый вызов такси с девизом «всегда рядом». И вот она уже в машине, сбегает прочь, как Золушка из «Чем дальше в лес». Лара никогда не понимала этой героини, которая откровенно упускала свое счастье, но сейчас девушка прониклась историей подруги по несчастью. Нет! Не хочет она быть счастливой, не хочет!