Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

Проснулся, помню, с мерзейшей головной болью. Как с похмелья. Лежу и думаю, какую бурду мне Олух за ужином наливал? А мне ещё в Парламент переться, с такой-то головой. И тут над ухом Филтек начинает вещать, какой он укрепляющий отвар приготовил, по старинным рецептам филтековского рода. А у меня во рту – сушь пустынная, кучи песка и колючки в горло проросли. Лежу и мучаюсь. - Мессир, вреда не будет, уверяю Вас – одна польза! – убеждает Филтек. - Поступай как знаешь, - устало отвечает ему голос моего мужа. Вот как! Сессия, видно, закончилась. Это я на радостях наклюкался и даже не помню, как домой воротился. Филтек подлез одной ручонкой под мою голову, другой ко рту чашку приставил. Я с жадностью принялся хлебать кисловато-терпкий напиток с имбирной ноткой и капелькой меда. Золотой ты мой кобольд, спаситель! И как же я раньше не ценил тебя? - Мессир, а вот как так: я уж столько жидкости споил господину Валентину… а ночная ваза ни разу не пригодилась? Ультмейт вздохнул. - Филтек, в нем ни капли жидкости не остаётся, всё сгорает. И тут я зашевелился, закашлялся и, прочистив горло, сказал: - А на самом деле отлить не помешало бы. На многоголосое «Ах!!» с трудом открыл глаза. На меня с ужасом (недоумением? неверием? восторгом?) смотрели Улли, Смит, Гримус, Плистус и… взгляда Филтека я не видел, но ручки его обвисли, и моя бедная голова грохнулась на подушку. - Мать твою! Поаккуратней никак?! Ультмейт отмер и бросился ко мне: - Любовь моя, душа моя, тебе лучше, да? ЛУЧШЕ?! - Ох, какое там. Отчего так башка трещит? - Нет, вы видели? Господа, мессир! Это всё мой отвар, я ж говорил! – верещал кобольд. Вампир меж тем зацеловывал меня всего, не стесняясь общества. - Радость моя, звёздочка, сокровище моё! Я не чувствую жара, не чувствую! Потихоньку я вспомнил, где нахожусь и что со мной происходило последние дни. И, если уж сравнивать моё недавнее состояние с теперешним, то грех жаловаться на головную боль и общую разбитость. Уго Плистус приблизился ко мне, как мне показалось, с опаской, осторожно пощупал лоб и заглянул в глаза. - Здравствуйте, профессор. - Хм, здравствуй. Ты тот мальчик, что ходил ко мне на подготовку? - Он самый. - Недалёкий, легкомысленный мечтатель? - Ну… да. - Ничем не интересующийся, кроме доброй случки? - Профессор! Нет, я уже не тот мальчик, я немного вырос. Но в монстра не превратился, если вы об этом. - Да, непохоже… Но всё-таки, как так? - Так вы же плясали тут с бубном. Наверное, помогло. Ой… простите, но мне очень, очень надо отлить. При попытке встать меня заштормило, и пришлось всё-таки воспользоваться горшком. Все, слава Богу, вышли, кроме Филтека. Но того-то чего стесняться? Гримус после немного поколдовал надо мной, и головная боль и противная слабость почти исчезли. Я с аппетитом навернул поданный завтрак. Маги нервно наблюдали за мной, Ультмейт радовался и целовал. Я тоже радовался, потом вспомнил свой последний сон. - Улли, я так по малышу соскучился. Ультмейт нахмурился, задумался, потом сказал: - Завтра. Понаблюдаем тебя ещё. Если уж он отказал, то с магами и говорить не стоило. Эти двое смотрели исключительно с подозрением, ощупывали меня и прослушивали и задавали жутко каверзные вопросы: «Где родился? Как звали родителей? Какое сегодня число?» На последний вопрос я ничего ответить не мог. Ультмейт просветил меня, едва мы остались наедине, что между двух миров я застрял на пять суток, и он уж совсем отчаялся, так как Плистус предлагал с помощью определенного ритма своего шаманского бубна отделить душу мою от тела и визуально глянуть, что там к чему: если душа поглощена тёмной магией - гуманно предлагал её в тело не возвращать, а если суть монстра обозначена хоть какой-то линией демаркации, то собирался резать её заклятиями, как раковую опухоль из тела. При этом, само собой, никаких гарантий не давал. - Блин, да кто ему сказал, что душа монстра перетекла в меня вместе с магией! – возмущался я. – Хирург! - Направление магии определяет душу, любовь моя. Тебя переполняла магия Бездны. - Но ведь и ты… - И я полностью порождение Бездны. И, разумеется, я предпочёл бы уживаться с монстром, чем вообще потерять тебя. Что-нибудь придумали бы. Беднягу вампира ставили в неловкое положение – вроде бы сам просил помощи у профессора, но был готов выставить его из замка, опасаясь за мою жизнь. А послушались бы его? Улли слаб, а двум неуравновешенным личностям (одна - по причине возраста, а Гримус – садист) могла втемяшиться в голову идея не допустить в мир опасное чудовище и прибить его в зародыше. Хмурясь, я вытянул руку и создал белый огненный шар, яркий и мощный, и привычно почувствовал, что поддерживать этот огонь я могу вечно. Хрен вам, теперь не дамся, и семью в обиду не дам. Но как бы, всё же, избегать конфликтов? Не «засветить» свою силу перед теми, кому только повод дай – набросятся сворой… - Возможно, докторишка всё же вылечил тебя своими микстурами, - меж тем вслух размышлял Ультмейт. – Он пытался активизировать резервы твоего физического тела, говорил, что в тебе скрыт потенциал малоизведанного направления магии… И эта магия будет противостоять злу, лишь бы у тела хватало сил противостоять пагубному воздействию его мощи. - Ты ли это говоришь, Ультмейт? – удивился я. - А что? Я не Плистус, и никогда не считал тебя пустышкой. Ведь, если вдуматься… - Да я о Гримусе. Ты, вроде как, готов признать его пользу? Вампир злобно щёлкнул зубами: - Не провоцируй меня, Вэл! Думаешь, я не вижу? О, нет, вижу, насквозь вижу его похоть, желание владеть! Ах-ррр… Мне всегда не по себе становилось, когда Ультмейт впадал в меланхолию. Зачем так ревновать, скажите на милость? И к кому? – Гримусу?! - Я не спрашивал, - скрежетал зубами маркиз, - но ведь было, было, я чуууфффствую! Я отсел подальше. Потом спохватился и принялся целовать его шипящий рот и уверять, что почудилось. - Да, приставал по пьяни, но у кого не бывает? Но я отшил, чесслово. Мы просто товарищи, однополчане. - Вас одно спасает – не чувствую в тебе интереса к его нескладному телу… - Улли, да когда ты, наконец, поймёшь – я отхватил себе самого красивого парня в Хрестории (если, конечно, у него челюсти от злобы не клинит), и было бы верхом глупости заглядываться на кого-то другого! Вообще-то, Ультмейт даже в ярости был хорош. Я сообразил это как-то вдруг, когда старался приобнять и успокоить. Тело само среагировало на мужа, в конце концов, недельное воздержание – это вам не простудный чих. Болезнь серьёзная, и лечение лучше не откладывать. Вся злость из Ультмейта вышла, когда я ему в дырку сразу два пальца загнал. Член ему языком полировал и всё думал: эх, засажу! Но он скрутил меня и сам засадил – вроде как он обиженный и в своём праве. А кто помирал неделю, а? Кто и не чаял присунуть ещё хоть разочек? Монстр – он и в красивой оболочке монстр, хоть и нежный, и опытный, и член у него – самый совершенный член в обоих мирах. Вытрахал душу, а потом одеялом прикрыл и говорит: - Ты полежи, тебе нельзя переутомляться. Пока спал, заходил Гримус. Пульс мне щупал и долго руку не выпускал. Сквозь сон я слышал: - Он очень красив, мальчик, я понимаю тебя. Я плохо представлял себе твой брак, пока не увидел вживую Сагди… и твоего сына. Небо, он твоя маленькая копия! Я не могу подарить тебе такую же радость, да и внешность моя не столь картинная. - Угумм, - промычал я. - Но я не привык сдаваться, - сказал он, прежде чем оставил мою руку в покое. Вот ведь упёртый малый! А утром меня ожидал чудесный подарок. Сразу после завтрака в спальню пустили Валюкса. Он взвизгнул и бросился мне на шею. Натискавшись вдоволь, мы уселись рядышком на кровати, и малыш зашептал мне в ухо: - Что теперь будет, а? Мессир отец узнает, что я к тебе приходил ночью. - А ты приходил? - Разве не помнишь? Мы вместе плакали. - Ага. Помню. Я-то думал… Так мы, помнится, не только плакали. Кто-то, не будем тыкать пальцем, кровь мою пил. - Папочка, прости! Я не верил, что ты заразный, а оказалось – правда. - Чё вдруг? Ты же не заболел. - Я нет, а Бисквитик – да. Он весь покрылся волдырями, ужас! Мама Лея обмазала его фукарцином с ног до головы! - Так у него огрская ветрянка, скорее всего. Не спасло то, что гоблин наполовину. Малыш, брось переживать, Бисквитик быстро поправится, да и вины твоей тут нет. - Правда? - Сам посуди, на мне же волдырей не было? - Не было. Уфф, а я забзд… э-э, забоялся, что через меня Бисквитик заразился. После той ночи он таким грустным-грустным проснулся, потом пятнами пошёл, а потом волдырями. Его из детской не выпускали, и он плакал… Папочка-а, - тут он прижался потеснее и зашептал совсем тихонечко. – Я так жалел Бисквитика, так жалел, что захотел показать ему фокус. Помнишь, ты учил меня фокусу с монеткой? Монетка-то исчезла, причём неизвестно куда, а вместо нее на ладони появился… шарик! - Какой шарик? - Ну шарик же! Боевой, только маленький. Вот! И, к моему ужасу, он раскрыл ладошку, напыжился, сморщил мордашку… и на ладони возник крохотный горящий и потрескивающий шар. Настоящий. Боевой заряд. Я вскрикнул, накрыл шар ладонью и спешно вобрал в себя. Меня заколотило от ужаса. Малыш перепугано смотрел на меня. - Это плохо? Это очень плохо? - Это пиз… представить сложно, что нам мессир отец устроит! Валюкс, мышонок, а тебе не больно? А как ты себя чувствуешь? – и я бросился лоб ему щупать и пульс искать, как Гримус со мной до этого. Но всё с перепугу, чтоб я понимал в медицине?! Что ж теперь будет, как магия света приживётся в вампире? Как? Как! Да никак!! А как рассказать обо всем Ультмейту? Он с ума сойдёт! Плистус! Плистус ведь в замке! Но он же не станет… бубном?? Валюкс заполошно тряс мою руку: - Папа, папуль, со мной всё в порядке! Ничего не болит. - Не жжет в груди? В животе? - Нет. Пощипывает ладошку, прежде чем появиться. Па, почему это плохо? Мне нравится, прикольно же. - Он говорит, ему прикольно. Профессор, как такое могло случиться? – заламывал я пальцы, затащив ошарашенного малыша в гостевую комнату. Дверь закрыл на замок. Плистус сохранял спокойствие. Раздел Валюкса и осмотрел. Внешних проявлений чужеродной магии не было. - Эмм… как тебе сказать, Валентин? Твой сын, он… Ой, возьми себя в руки, будь мужчиной! Выпей, что ли, воды. - П-простите, но если вы тоже отец, поймёте меня. - Я некромант, а природа не прощает некромантии. Тех двух исчадий, что в результате эксперимента появились на свет из моего семени, я поспешил уничтожить, - спокойно пояснил старичок. Стакан запрыгал в моей руке, расплескивая воду. Кой чёрт понёс меня к старому маразматику? - Мой сын не исчадие! - Не знаю, кто он, ignota phaenomenon*, но определенно не вампир. Валюкс в испуге зажал ладошками уши: - Я ничего не слышу, мессиры маги, совсем ничего! Я прижал сына к себе. - Профессор, если Сагди услышит ваши слова… не могу предугадать последствия. Он гордится своей вампирской кровью, он вообще чистокровный, и ваши выводы – страшный удар по его самолюбию. - Он этот удар давно и успешно пережил. Сагди привозил ко мне ребёнка около двух лет назад, его смущала тёплая кожа малыша даже в состоянии голода. Вот так пердюмонокль! Улли, значит, давно в курсе, и нагло твердит: вампирёныш, вампирёныш! - Я не смог до конца понять природную суть Валюкса, - говорил меж тем Плистус. – Мы продолжаем наблюдать его, каждые два месяца маркиз шлёт мне отчёты о его развитии. Что ж, малыш в очередной раз удивил, принял в себя природу света, но она ему не вредит, как сам видишь. - Стоп-стоп, я запутался! Он принял в себя ПРИРОДУ КРОППЕРА, разве не так? - Что за чушь! Ты соображаешь, что мелешь? Кроппер питался магией света, жирел на ней, но сам он не способен генерировать энергию! - А-а, э-э, понял. Простите. На самом деле осмыслить всё до конца не получалось. Но старик тряс головой, горько мычал и смотрел на меня, как на недоумка. Взгляд, столь знакомый мне по нашим давним занятиям. Я решил вернуться к тому, что поистине важно для меня. - У вас должна быть хоть какая-то теория, профессор. Вы с Сагди пришли к чему-то общему? К отправной точке? - Ох, нет. Сагди видит демонические проявления в натуре ребёнка, на что я резонно замечаю, что ему лучше знать, с кем он путался. С демоном? Нет. Небо, да ведь у малыша твоя мордашка, твои повадки! Демоны не покидают Бездну просто так, из прихоти. - Охх, хотелось бы и мне так думать. Знаете, мой зубастый алхимик всегда любил запираться в своей лаборатории, и неизвестно, что за опыты… О! Вот же пропасть! Он впускал, впускал в себя демона! Сынок с профессором прижали пальцы к губам и в унисон зашипели: тсссс! - Когда осада была, - зашептал я, - жертву принёс и призвал Бездну на помощь. - И что? – Плистус пожал плечами. – Сагди сильный чёрный маг, для него связь с Бездной органична, помощь была оказана ровно настолько, насколько потянула жертва. - Разве демоны не стараются проникнуть в наш мир, используя для этого наши тела? - Стараются. И выбирают тела с бессмертной душой. Душа же маркиза, увы… - А душа Валюкса? – прошептал я. Плистус нахмурился, присел перед малышом на корточки и долго смотрел ему в глаза. И наконец сказал: - Не знаю. И мне впервые захотелось поверить в произнесенные некогда слова: «Дети вампиров – это всегда вампиры». - Выпей ещё воды, на тебе лица нет, - вздохнул старик. – Валентин, это лишено логики, это невозможно, чтобы в висящий за семью печатями кокон, в подземелье, исписанное заклинаниями и отвращающими рунами, проникло существо равно из Бездны, или же Неба. И тут что-то щелкнуло в моих мозгах, и я подивился своим страхам. - Да ведь мне, в сущности, пофигу, с Неба он или из Бездны. Лишь бы не болел. Плистус изумлённо вытаращил глаза. - Вы уж простите, сам не знаю, чего разнервничался. Так, говорите, моя магия не повредит ему? Вот и ладненько, не станем больше отвлекать вас, дорогой профессор. А знаете, у нас на кухне сейчас сразу две отменные поварихи – готовят праздничный ужин. Отлично посидим сегодня! Профессор презрительно сморщился и затряс рукой, выпроваживая меня. Я подхватил сынулю подмышку и сбежал. Ведь я и вправду ступил – с испугу выложил всё старому маразматику и о сыне, и о муже. Ультмейт доверяет ему – это хорошо… А от меня всё какие-то тайны – и это мне ой как не нравится! - Как поступим с мессиром отцом? – деловито поинтересовались из-под мышки. - А никак. Догадается, заметит чего – тогда и разговаривать будем. Но ты особо не искри, для всех ты вампир, не забывай. Вот подрастёшь немного – сам в себе разберешься. - Ох, быть мне снова в Кондрашкином долу, - вздохнул малыш. - Ничего, теперь знаю, где тебя искать. Впрочем, ты и сам отлично выбираешься. Поставил мальчишку на пол и не удержался – чмокнул и в нос и в макушку. - Мессир-отец страшно рад, что ты поправился, папочка. - Ага, ещё бы. А ты это к чему? - Вдруг до смерти захотелось к Бисквитику. Попроси за меня, тебе не откажут.