Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

Приключения начались уже в замке. Пока я затаскивал отпрысков Злюки на псарню, маркиз мой, подуставший от восхищенной болтовни рыжика («ах, какая миленькая карета, ах, чудный пейзаж, ах, не может быть - это ваш замок?!!) завёл его во владения Пассифлоры и передал в руки хозяйки со словами: «Мальчик голоден, накорми». Я нашёл мужа в кабинете, трущим висок холеными пальчиками в перстнях. - Устроил собак? - Арес рванул из псарни, как ядро из пушки, - отчитался я. - Остальные собаки жмутся по углам и скулят. Как думаешь, эти ублюдки варгов не расчистят себе место под солнцем, сожрав борзых? - Пустое, - поморщился Ультмейт, - я дорожу лишь Аресом, а он пока может пожить в доме. - А ты чего загрузился? - А ты считаешь, не с чего? Я уныло кивнул. Мы, считай, под домашним арестом, канцлер спелся с парламентом против нас, шайка Роланда расправилась с Плистусом и продолжает разбойничать, а в нас чуть ли не пособников видят. - Валентин, душа моя, перестань хмуриться и зарабатывать себе ранние морщины, - улыбнулся Улли. – Если тебя беспокоит наше вынужденное затворничество, то, Бездной клянусь, оно долго не продлится. Канцлеру не обойтись без моей помощи, и моё заключение в стенах замка – не более, чем демонстрация власти, маги такое обожают. Вот увидишь, не сегодня, так завтра он полностью осознает своё бессилие, и попытается надавить на меня, требуя сотрудничества. Что ж, возможно, я не стану слишком ломить цену. Когда у мужа случались приступы самомнения, самым верным и безопасным было поддакивать ему. А потом перейти на нейтральную тему. - Получается, тебя так озадачил наш милый найдёныш? - Да, именно так, он слишком милый! Чересчур милый. И меня ввело в замешательство его радостное предвкушение игр с нашим сыном. - Я заметил. Только мне всё вспоминается наш недавний разговор с Плистусом: как я тогда понял, всё опасное, созданное им, уничтожалось сразу. К этому малышу он был милостив. Прекрасное лицо маркиза помрачнело. - Вот же Бездна, Вэл, я был так искренне расположен к старому магу, - сказал он. – Но то, что он держал мальчика в чёрном теле, на чердаке, в полном одиночестве… Право, такое трудно принять. Меня тронули его слова. В самом деле, это пусть другие считают моего мужа бессердечным кровопийцей, я-то знаю, что прячется за внешней жестокостью! Нормальный такой парень, если что, просто его в детстве недолюбили. - Улли, я тебя люблю, - с чувством сказал я. Он глянул на меня из-под ресниц, окуная в темень своих глаз… Замер под моими торопливыми пальцами, освобождающими его от одежды. Но кожа его уже была тёплой, рукой я нащупал набирающий силу стояк и погладил его сквозь плотный атлас кюлотов. - Хочешь сверху? – шепнул он мне в ухо. О, да, хочу, хочу! Какой же вампир добрый на самом деле! Вот же свезло мне с мужем… За дверью кабинета послышались тяжёлые торопливые шаги. И едва я успел прикрыться ультмейтовой рубашкой, как в дверь громко и заполошно принялись стучать, и голос нашей кухарки возопил: - Ваша милость, рыжонькому совсем плохо! Пока мы торопливо спускались в кухню, Пассифлора сквозь рыдания поведала нам, что найдёныш все ел и ел, и никак не мог наесться. Она уж заметила, как мордашка его покрылась капельками пота, но он так жалобно попросил ещё один малюсенький кусочек пирога, самый последний. И съев его, схватился за раздутый животик и с ужасным стоном свалился со стула. - Нет, ты о чём думала! – возмутился я, разглядывая бледного и стонущего мальчишку, скрючившегося на лавке. – Сколько он сожрал вообще? Гоблинша, размазывая слёзы по толстому и некрасивому лицу, дрожащей рукой обвела стол, заставленный пустыми тарелками, блюдом с начисто обглоданной фазаньей тушкой, подносом с остатками мясного пирога и опрокинутым фаянсовым молочником. - Ой-ёй, как же мне плохо, умира-а-ю, - стонал рыжик. Пассифлора уткнула шнобель в передник и тряслась от рыданий. - Мда, милочка, ты повелась на несчастную мордашку, но тут очевидная булимия, так что не казнись особо, - снисходительно сказал вампир. - Улли, что теперь делать-то? Только посмотри на его живот! - Да что ж тут ещё сделаешь? Берём его и несём в уборную. После вызванной рвоты рыжику ожидаемо стало легче. - Ох, бедненький фазанчик, ох, чудный пирожок с хрустящей корочкой, - страдал он. – Я плохой, я обжора, заприте меня в подвале, я заслужил. Посадите на хлеб и воду! О-о-ох! - Не булимия это, Ультмейт, - сказал я. – Булимики не жалеют выблеванную пищу, они её ненавидят. Мы столкнулись с банальным обжорством, и малыш сам это понимает. Ультмейт с жалостью смотрел на мальчишку. - Да, но откуда оно возникло! Плистус держал его впроголодь, морил голодом, и при виде обилия вкусностей мальчик утратил контроль над собой. - Нет, нет-нет, - пискнул лисёнок, - то есть да, я утратил контроль, но старый маг не морил меня, в кашку мне клали маслице, а по воскресеньям всегда было сладенькое! И почти каждый день молочко… Тут он вновь позеленел и припал к унитазу в новом рвотном позыве. - Что ж ты тогда лопал, как не в себя, - утирая его мокрым полотенцем, сказал я. Мне тоже было его жалко. – Ведь не маленький уже, сколько тебе? - Лет пять, не меньше, - отдышавшись, ответил он. - Сколько?! - Гомункулы растут удивительно быстро, душа моя, - сказал маркиз. – А вот старение в них может быть и не заложено, так что и через сто лет это будет юный мальчик. - Хм, круто. - Но может быть заложено и обратное развитие, до субстанции в реторте. С определенного момента. В принципе, это служит объяснением, почему Плистус не спешил его уничтожать. - Маг любил меня, - угрюмо буркнул малыш, сверкнув глазами. – Вы же назвались его друзьями, как вы можете так говорить о нём? - Не влезай в разговор старших! – одёрнул я его. Он надулся и стал внимательно изучать темные ноготки на пальчиках, и выглядело это так мило и уморительно, что мы с мужем разулыбались, как два дебила, и попросили не принимать наши слова близко к сердцу. Просто рыжик нам не безразличен и мы беспокоимся за него, пояснили мы. Он тоже улыбнулся и закивал. Но тут муженек видимо вспомнил, что он аристократ, а вовсе не нянька, свистнул Филтека и велел где-нибудь пристроить мальца отдохнуть. Сам же величественно удалился, даже не соизволив отговориться срочными делами. Ну и хрен с ним. Бывает, Ультмейт проявит человечность, а потом стыдится этого, всё ж таки исчадие Бездны, как ни крути. Я-то попроще буду - Филтека отослал, отмыл мальчишку в ванной, одел в свой халат и на руках оттащил в гостевую комнату. Его, видно, совсем отпустило, ещё и разнежился в теплой водичке, так что в постели сразу свернулся клубочком и уснул. То ли я уж всерьез заскучал по Валюксу, то ли лисёнок так умел к себе расположить, но возиться с ним мне было в радость. Хотелось отогреть его маленькую душу… или что там вместо нее у гомункулов? Короче, как-то компенсировать эти пять лет явного пренебрежения и одиночества. В холле столкнулся с Филтеком, несшего миску с клубникой, уже мытой, в капельках воды на атласных бочках. Обычно клубника предназначалась мне, Валюкс, как и папаша, из всех лакомств предпочитал свежую кровь, тролли от ягод маялись животами, а кобольд с поварихой довольствовались ягодкой мелкой или корявенькой. В миске же у Филтека была отборная ягода. Однако увидев меня, он завел миску за спину, смутился и попробовал проскочить мимо. - Эй! Куда понёс! – возмутился я. - М… мальчонке, ваша милость. Вам я потом нарву. - Не сметь, он только что обожрался до рвоты, теперь на строгой диете, - я забрал у него клубнику и пошёл к Ультмейту в кабинет, так как чувствовал, что он там. Вынашивает новые коварства или упивается воспоминаниями о коварствах прежних. - Слушай, вся прислуга уже у рыжика в поклонниках, - сказал я, входя. – Я уж морально готов к тому, что Горги перестанет на меня дрочить. - Я не перестану, - бледно улыбнулся вампир. Козни он строил, сидя в кресле и сложив ноги в белых чулочках на оттоманку. - А ты что, дрочишь на меня? Зачем? – удивился я, уставившись на эти белые ноги, вспоминая совершенство их пальчиков и розовость ноготков. - Я пошутил, - уже искреннее улыбнулся он, - твоя гладкая попка и так в моем распоряжении по первому требованию. - Так-то да! – спохватился я, мгновенно вспомнив, на чем прервала нас заполошная повариха. Присел на оттоманку и медленно потянул белый чулок с его ноги. – По первому требованию, конечно же, Ваше Сиятельство. Только, осмелюсь напомнить, Вашей милостью мне дарована одна привилегия… - Хм?.. - Да, малюсенькая такая привилегия – самому пользовать Вашу тугую норку, когда пожелается, - говорил я это между поцелуями, спускаясь по ноге всё ниже, пока не прихватил зубами точёный мизинец. - Хм, нет, не припомню. Возможно, и было такое, но с оговоркой, что Вы, сударь, не станете наглеть. - Не стану… просто… мочи нет, так вставить хочется! Кто, Бездна, выдумал все эти крючки и пуговки на его одежде, на кой чёрт? Чтоб я в воздух стрелял? Меня только и хватило, что спустить ему штаны и присунуть в наскоро смоченную слюной дырку. Вампир зашипел, я постарался сбавить темп, но куда там! Пах огнём горел, в голове помутилось, и я зачастил и спустил в него. Как кролик какой, вот позорище! - Ах, ты так! – рассердился вампир. – Раз ты такой эгоист, то и я нежничать не стану. И он отодрал меня очень сурово. Ещё и рот мне зажимал и велел терпеть, так как сам виноват. Потом, правда, всё равно стал нежным, мы долго целовались и решили, что ещё по разочку… а там видно будет. Теперь была очередь маркиза зад подставлять, но он вдруг уперся мне в грудь ладонью, палец другой руки приложил к губам и повёл глазами в сторону двери. Дверь была приоткрыта! И за ней шумно дышали и даже подскуливали. Разумеется, наглый вуайерист попробовал сбежать с места преступления, но запутался в спущенных штанах и растянулся на паркете. С коего и был подхвачен под голое пузо моей готовой карать дланью. - Ах ты, дрянь рыжая! И не стыдно тебе? – я затащил его в кабинет. – Да ты в сыновья мне годишься, я шкуру с тебя спущу за такое! - Ладно, папенька, порите, только кончить дайте! – завизжал этот бесстыдник. От возмущения я онемел, взял, да и в самом деле влепил смачный шлепок по голой ягодице. Сроду детей не бил, но когда они такие распущенные, что делать? Лисёнок вскрикнул, вампир беспокойно заелозил и сказал: - Не стоит, милый, его лупить. Так мы рискуем усугубить извращенные наклонности. Я поспешно спустил рыжика с рук и даже шаг назад сделал. Ничего себе… а Ультмейт дело говорит. Ультмейт меж тем включил монстра и гнобил взглядом жалко скукоженную фигурку. - Встань прямо и подтяни штаны, - велел он. Мальчик тот час послушался. - Отвечай, как давно ты практикуешь сие непотребство? Тут рыжик вытаращил на него зенки. - Почему непотребство? А старый маг за это не ругал… А я-то думал, так все делают… - Подсматривают?! - Ах ты, Господи, вы про это? Не, я никогда, да и за кем мне было подсматривать в доме мага? Он же старенький был! Он ни с кем… Фух, а я испугался, что змейку душить нельзя! - Э-э, Ультмейт, а я тоже подумал… - Вэл! Обожди немного, душа моя, кое-что необходимо выяснить. - Так можно шишку точить, или нельзя? Вампир зашипел, да так громко и резко, что даже я испугался. У парнишки подогнулись ноги, он едва не упал. - Значит, ты говоришь, рукоблудить маг не запрещал. Или, может, он и научил тебя этому? - Нет, не учил. - Так, зайдём с другой стороны: в какие игры ты со слугой играл? Правда с мальчонки выдавливалась по капле, но Ультмейт был мастером допроса. Так нам открылось, что с начала-то играли мальчики в прятки и в салки, потом орчонок протащил карты и играли в подкидного. Потом… потом как раз таки Плистус застал лисёнка за мастурбацией. Рыжик дрочил на анатомический атлас. - Боже, он дрочит на кишки! – ужаснулся я. Оказалось, до кишков не дошло (Плистус атлас забрал), а возбудился мальчишка на красивого голого эльфа на обложке. После этого он подрочил над трудами по истории на портреты Хрестора, его жены, портреты последующих королей… В библиотеке мага нашлось много такого, что старик явно использовал не по назначению. Только скоро дрочка перестала снимать те странные ощущения внизу живота, которые возникали уже сами по себе, усмирялись рукоблудием лишь на время, и совсем измучили бедное рыжее существо. И тогда маг разрешил орку и рыжику играть голыми, щупать и изучать друг друга и делать друг другу приятное… - А это как? – спросил я и покраснел. Лисёнок без смущения пояснил: трогать друг другу писюны и засовывать в попу палец. - Это всё? - вкрадчиво спросил маркиз. Рыжик вздохнул и пояснил, что маг строго следил за их играми и пресекал любые попытки их разнообразить. - Ужасно, он ещё и наблюдал, - Ультмейт приставил пальцы к переносице. – Теперь ясно, откуда вуайеризм. Рыжик горестно сводил бровки и глядел на него полными слёз глазами. - Что? Что, это плохо, да? Но почему это плохо? Это же так приятно! Как же жить, если не играться? О… о! А вы?! А что вы делали вот прям только что! - Малыш, да, мы игрались, - я выжал из себя улыбку, собрался с духом и потрепал его по голове. – Но всё дело в том, что мы взрослые, да к тому же супруги. А ты ещё ребёнок… - Валентин, я думаю, нам стоит отсрочить этот разговор, - прервал меня маркиз.