Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

- У нас сегодня к вечеру гости, а ты, мне кажется, совсем забыл про своего друга в подвале, - Ультмейт со значением глянул на меня. Ох, Дезмонд! Ведь действительно забыл, и теперь он, наверное, рвёт и мечет от голода и тоски. - Друг в подвале? – заинтересовался рыжик. Но я, разумеется, не стал ничего объяснять, а рванул на кухню за едой, а затем в подвал. Дез сшиб меня с порога мощным ударом в грудь, тарелки и куски хлеба разлетелись по всей комнатушке, а сам оборотень ринулся в открытую дверь. Далеко не убежал, напоролся на невидимый щит заклинания и взвыл. Еле успокоил его. Да и то, Дез так и продолжал дуться, вновь принесенный обед есть при мне не стал. Я попробовал рассказать ему о головняке по имени Рыжик, но он только глухо ворчал, отвернувшись. А потом резко мотнул головой, словно прогоняя меня - иди, мол, к своему Рыжику. Что-то надо было с этим делать, но что? Стоило выполнять свои обещания, начать хотя бы с отселения Деза из подвала. Но куда? Он и в человечьем теле не слабак и отличается диким нравом, а в замке живёт малыш кобольд, да и ещё один малыш теперь. И Валюксу хватит гостить в чужом доме… Но где взять денег на обустройство подходящего помещения? До плистусова наследства ещё дотянуть надо, да и призрачным оно становится в свете последних событий. От всех этих тревожных мыслей дико жрать захотелось. Хорошо, хоть сексуальный голод немного поутих. На кухне обнаружил хмурого гомункула, медитирующего над тарелкой с овсянкой. - Мяса хочется, - пожаловался он мне, - а маркиз запретил мне давать. - Его Сиятельство! - машинально поправил я. Но рыжик с поджатой губенкой выглядел настолько мило и забавно, что я смягчил тон: - Меня можешь Валентином звать, без церемоний. И вообще, раз ты на диете, то и я кашкой перебьюсь. Не переживай, завтра всё наладится. У Пассифлоры и каши были неплохи. Ультмейт зашёл в тот момент, когда мы уже скребли ложками по дну тарелок. Улыбнулся, глядя на нас, погладил по головам и сказал: - Ну что, мальчики, пора принарядиться к приходу гостей. Нет, что Ультмейт удумал! Рыжика Гримусу показать! И ведь не расскажешь, какой лекарь садист и извращенец, запросто захочет покопаться в мальчишкином нутре, и ладно бы членом! Но на громкие мои возмущения неожиданно надулся сам лисёнок. - Хочу выйти к гостям, - заскулил он. – Принарядиться хочу! До смерти хочу, а там пусть хоть режут! А ведь я ничего про «режут» не говорил. Только думал. - Ты, душа моя, неужели думаешь, что твои друзья скушали версию о сексуальной игрушке? – скривил губы вампир. – К тому же я считал, что уж им-то ты доверяешь. И тут же Филтека кликнул. Тот уже с портновским метром через шею явился, вдвоём они паренька обмерили и решили, что проще что-нибудь ненужное у вампира поискать и перешить. Потому как он хоть и выше меня на пару сантиметров, но в плечах уже. - Да и нет у господина Валентина ничего лишнего в гардеробе, - снисходительно заметил кобольд. Ох, как же эта парочка вскоре пожалела о своём решении! Рыжика завели в гардеробную маркиза, где ему сделалось плохо от обилия парчового и бархатного шмотья. Бледного и судорожно подёргивающегося его перетащили в спальню, совали воду и хлопали по щекам… А я стоял над сим балаганом самому себе памятником и молчал красноречиво. Обошлось всё – лисёнок пришёл в сознание и стал обратно проситься, что б ещё хоть раз, хоть одним глазком… Естественно, не пустили. Филтек сам в вещах порылся и нашёл батистовую рубашку с вышивкой и винного цвета шёлковые штаны, смахивающие на турецкие шаровары. Из-за свободного покроя ничего ушивать не понадобилось. Талию опоясывал широкий пояс расцветки вырви-глаз, поверх рубашки надевалась малиновая короткая куртка. Только фески на голову не хватало, а так чисто турок из парня получился. Но как же ему костюмчик шёл! - Хвостик свободно поместится в штанине, - сказал Филтек, оглядывая паренька. У того опять глаза лишились раскосости и едва из орбит не выпали. - Прятать хвост? Зачем?! Нет, милый Филтек, вы не понимаете, да тут всего-то по шовчику распороть, я зашью потом… - и так и продолжал лепетать и взглядом жалобить, пока кобольт сам не выпустил его пушистое сокровище из штанов на волю. Рыжик не дыша разглядывал себя в зеркале. Довольный маркиз похлопал его по плечу, велел Филтеку проследить, чтобы и я оделся подобающе, и ушёл. - А я очень даже хорош, - отмер наконец рыжик. - Конечно, мне никогда не сравняться в красоте с Их Сиятельством… - тут он легонько вздохнул: - Как же повезло вам с мужем, Валентин, не должно быть существа счастливее вас во всей Хрестории! - Что есть, то есть, - охотно согласился я. – Но ты не переживай, в Застенье не одна Хрестория, найдешь себе заморского принца покруче моего маркиза. Мечтательный вздох был мне ответом. Вот сейчас, вспоминая тот вечер в кругу друзей, понимаю, какое времечко было беззаботное. Хорошо ведь всё было. Ну, посадили нас под домашний арест, так ведь нет места лучше дома! - Да какой арест! – убеждал меня Смит. – Послушай меня, мне-то ты доверяешь? С его слов выходило, что канцлер о моей безопасности пекся. Якобы по его сведениям Роланд вынашивает планы мести и готовит мне ловушку. - Мне ловушку? Не Ультмейту? Хочу напомнить, что меня вообще тут не было, когда Дез взбунтовался и привел оборотней на защиту замка. - Роланд нас обоих ненавидит, - сказал маркиз. Смита он слушал внимательно и периодически кивал, соглашаясь с ним. – Учитывай так же, мой дорогой, что для общества жизнь твоя, как мага и парламентария, куда ценнее, чем моя. А в глазах Парламента ты – слабый маг, легко уязвимый, в противовес мне – сильному чёрному чародею. Об истинной сути вещей, слава богам, знают немногие, что меня более чем устраивает. - Но ведь именно ты уверен в своих силах, раз говоришь, что легко разберешься с оборотнем! – поддел я его. - Взял и выложил мои планы всему обществу, - с ухмылкой попенял мне вампир. И все на меня посмотрели, как на гнусного доносчика. И только затем Смит сказал: - Надеюсь, это глупые фантазии Валентина, не более. Ваше Сиятельство, я убедительнейше прошу оставить поимку банды силам полиции! Во-первых потому, что дело видится мне слишком рисковым и исход его не очевиден. Во-вторых, если вам и удастся уничтожить оборотня, кое-кто может решить, что вы избавились от подельника. «Дело говорит, - подумал я. – Если кому и разбираться с Роландом, то только мне». - Ох, не нравится мне задумчивость на мордашке нашего капитана, - сказал Гримус. - А для капитана - это приказ, никак иначе! – Смит строго посмотрел на меня. Я изобразил недоумение и возмущение. - Не понимает он своего счастья, - хмыкнул Гримус. – Освобождён от присутствия в Парламенте, остается в обществе красивейшего аристократа и… - тут он пошло подмигнул мне, - очаровательного хвостатого существа. Хвостатое существо, до этой минуты чинно восседавшее подле меня на скамеечке для ног, завертело носом и заблестело на всех глазами. И не стыдно взрослому мужчине при подростке такое брякнуть! Однако сальная шуточка Гримуса даже у моего мужа вызвала усмешку, а Сейла так вообще рассмеялся, что и не удивительно, с его-то контуженым чувством юмора. Я и не предполагал, что лисёнка оставят с нами на весь вечер, однако он магов сильно заинтересовал. Смит сходу потребовал предъявить рыжика, и нас подробно выспросили, как и где мы его обнаружили, и что маркиз думает о его сущности. Ультмейт высказался. - М-да, гомункул – это первое, что приходит в голову, - задумчиво произнес Гримус. Пригладил рыжику волосы, провел кончиками пальцев по щеке и добавил восхищенно: - Небо, какая же тонкая работа! - Однако сомнения остаются? – скорее утверждая, задал вопрос Ультмейт. Хрящеватый нос лекаря дернулся пару раз, руки вернулись к мальчишке, ощупывая энергетические поля. - Пупка у него нет… нет и души в известном её понимании… - А что у гомункулов вместо души? – поинтересовался я. - Ты же, вроде бы, на третьем курсе в академии? – неприятно усмехнулся врач. И у меня отпала охота расспрашивать. Зато Ультмейт взялся задавать вопросы один за другим, причём используя столь специфическую терминологию, что даже Смит отошёл в сторону, явно перестав вникать в суть разговора. К безоговорочному решению маг с вампиром так и не пришли. Ведь единственное, в чем оба сходились, что создавать милое существо просто для красоты Плистус не стал бы. А вот какова была цель создателя? – на этот вопрос, пожалуй, ответил бы лишь сам профессор. Лисёнок ловил каждое слово, переводя восхищенный округлившийся взгляд с мага на вампира. - Меня хвост смущает, - сказал Гримус. – К чему бы хвост? - Позвольте, да как же без хвоста? – не сдержался рыжик и почему-то уставился на меня. - Э-э… мутация? Сбой онтогенеза? – предположил я. - Ах, Валентин! – смутившись, пробормотал вампир, а все остальные молча пялились. - У него есть имя? – спросил вдруг Смит. – А то Рыжик звучит как кличка. Мы с Ультмейтом пожали плечами, но лисёнок вдруг напыжился и с легким поклоном сказал: - Моё имя - Максимилиан. Вообще-то я сам себе имя придумал, но мне будет ужасно приятно, если меня так и будут все звать. - «Самый великий»?! – засмеялся Смит. – Это в честь маршала ранней монархии? - В честь принца Максимилиана – внука короля Хрестора, - поправил мальчик. – Принц был красивее маршала, хоть ничем особым и не прославился. - Ну как же?! – хрюкнул от смеха Гримус. – Он прославился своими попытками обойти великого деда в альковных делах! Магов от лисенка с величавым именем было не оторвать. Наглый лекарь даже стал зазывать его к себе на колени. Но стоило мне коротко кивнуть в сторону подставки для ног, как малыш мигом пристроился на ней, аккуратно разложив рядом хвост. И неожиданно в обществе он действительно оказался очень послушным и воспитанным. Без разрешения рта не открывал, еду не клянчил, на все подколки и заигрывания Гримуса отвечал лишь застенчивыми взглядами из-под длинных ресниц. Он переключил на себя львиную долю внимания гостей, меня перестали стыдить и воспитывать, и я позволил себе расслабиться. Следя, чтобы Филтек не оставлял надолго мой бокал пустым, слушал светскую болтовню друзей и мужа. Сейла всех удивил своими планами скорой женитьбы на «достойнейшей девушке из благороднейшего семейства». Говорил он с таким пылом, с таким блеском в глазах, что я заподозрил искреннюю симпатию к избраннице. Надо же, размяк армейский сухарик, но мне отрадно было наблюдать влюбленного Смита. Мой вампир, велеречиво поздравив Сейлу, взялся расспрашивать лекаря о его семейной жизни. Гримус что-то ответил нехотя, вроде «супруг живёт не тужит и кланяться вам велел». Улли попробовал усилить хватку… но не на того напал, увы. Гримус об Алессанте говорить не хотел и предложил выпить за любовь. Ну, такой тост грех не поддержать, однако осушив бокал, я обнаружил исчезновение лисёнка. И сердцем почуял, что лимит послушания на сегодня исчерпан. - Да ну, деликатно отошёл по неотложному делу, - предположил врач. Ультмейт принялся рассказывать об инциденте с обжорством, а я поднялся и нетвердой походкой проследовал за парадную лестницу на кухню. Там шумно и торопливо чавкали и урчали, и баранья нога, пронзённая мелкими острыми зубами, не сразу поддалась из захвата. Однако я был старше и сильнее, и лисёнок разозлился. - А я надеялся, что ты, папочка, изрядно пьян и не хватишься меня так быстро! Почему-то обидно стало едва не до слёз. Меня действительно подразвезло с вина, и разом вспомнились все сегодняшние поддёвки и смешки в мой адрес. Небо и Бездна, да как же так! Вот я вроде и стал грозным магом, даже в Парламенте зад просиживаю, а никакого уважения ни от магов, ни от аристократов! Ещё и рыжая мелочь зубы щерит! - Тебе что, паршивец, нравится блевать? Максими-и-лиан, твою реторту! Наказан - живо в свою комнату! Нет, в постель, чтоб спал через пять минут! Недоеденную баранью ногу я отнес в подвал Дезмонду. Долго ему на всех жаловался и клялся, что лучшего друга, чем он, у меня не было, и только он всегда понимал и по-настоящему ценил. Голодный оборотень сопливых признаний не оценил и злобным рыком выставил меня вон. В тесных каменных сводах лестницы пара факелов оказалось затушены, и в темноте меня облапали и засосали в поцелуе. Поскольку вампир никогда не царапал щетиной, не сопел, как медведь, и не источал ароматы винных паров, как бы ни напивался, я угадал Гримуса и, оттолкнув его, поволочил непослушные ноги дальше по лестнице. - Ничего, не долго мне осталось ждать тебя! – прилетело мне в спину. - Иди проспись, - посоветовал я, шагая к свежему ночному воздуху. Голова моя слегка кружилась, а тут ещё под ноги что-то попалось, и я рухнул на каменный пол. Лежал и смотрел на первые звёзды, понимая, что добрался до открытой террасы, и дальше лестница ведёт в сад, но мне там нынче не бывать. - Я нашёл его, мессир! – пищал и барахтался подо мной кобольд. Гостей, оказывается, уже развели по спальням, один я оставался неприкаянным и потерянным. Однако теперь муженёк нашёл меня и отбуксировал в постель, ругая самого себя, что вот, мол, весь вечер меня хотел и сам же позволил налакаться. Пришлось показать ему, что не настолько я пьян, и кто кого больше хотел – вопрос спорный. В процессе оказалось, что оба оголодали чрезмерно, и вгоняя смоченные маслом пальцы в анус мужа, я в который раз подивился силе своего желания. Что это – колдовство? Через пять лет чувства не только не остыли, а вроде как острее стали. Точно, зачаровал. А сам-то чего стонет, выгибается: «О, Валентин, любовь моя, жизнь моя, что же ты делаешь со мной, чудовище?» Не понятно, но сладко, как же сладко… Лирикой легко увлечься, пролить нектар не на одну страницу, сложить оду красоте и сексуальности собственного супруга… Да, это я люблю! Но как потом, скажите на милость, изложить в том же духе последующие события, происходившие той же ночью, но полное освещение получившие за завтраком, начатого, в виду похмелья, с филтекова целебного отвара? Лирика там не уместна, а уместен язык таблоидов, если не сказать «жёлтой прессы». Итак, вывороткой осветим ночные события, и под броским заголовком «Чужой на супружеском ложе» идёт мой невнятный рассказ о том, что ночью с меня тянули одеяло, возились под боком и просили обнять, дескать, холодно и страшно. - Макс, ты, что ли? – не сразу разобрался я. – О*уел? - Ну, а что? Пока Их Сиятельство где-то носит. Но как раз в этот момент Сиятельство в комнату вернулось, ухватило гомункула за шкирку и выкинуло вон. Я думал, на меня орать будут, но мне стакан воды под нос сунули. - Пей, ты просил. Смыв пустынный песок с глотки, я заснул. И утром не помнил о ночном визитере. За завтраком опять допустили гомункула к столу. Он сидел, чинно сложив лапки, но жадно поглядывал в сторону печеночного рулета с зеленью. Пассифлора, обслуживающая нас вместе с Филтеком, бухнула Максику в тарелку неприлично огромный кусок, вся зазеленелась и украдкой погладила его по спине. Лисёнок одарил её томным взглядом и прошептал одними губами что-то вроде «спасибо, милочка». Двухметровая бабенция кокетливо хмыкнула, подхватила салатник с маринованными опятами и завихляла бёдрами в строну лекаря. Гримус к грибам отнесся с должным вниманием и игриво ущипнул толстый поварихин зад, от чего та окончательно зацвела и раздухарилась. Я недоуменно переглянулся с Ультмейтом – тот был внимателен и слегка напряжён. - Что, Гримус, приятно провёл сегодняшнюю ночь? – неожиданно брякнул Смит. Я едва не подавился. Ну а коновалу хоть бы что: - А что такого? Пассифлора – дама незамужняя. Думаю, хозяева не в претензии, а тебя, Смит, никак чувства моего партнера беспокоят? Напрасно, поверь: Ал смотрит сквозь пальцы на мои маленькие интрижки. Мне показалось, что такие разговоры не для ушей подростка, и попробовал осадить магов. Куда там! - Твой мальчик приходил ко мне ночью, - сказал Смит. – Возможно, твоя отменная прозорливость подскажет тебе, с какой целью. Я выставил его вон, хотя сейчас мне понятно, что он не успокоился. - Ты чего, Смит! – возмутился я, решив, что он зачем-то наговаривает на бедного мальчишку. – Ты всё не так понял! - В самом деле, полковник, - излишне мягко сказал вампир, - мальчик пришёл к вам в поисках тепла и защиты от ночных страхов… раз уж я бессердечно выкинул его из кровати Валентина. - Ах! – ахнула повариха. - Что ты делал в нашей спальне? – строго спросил я Максимилиана. И тут же подумал, что в светском обществе подобные разговоры сущий моветон, и что это казарменные манеры Смита действуют на всех так разлагающе. Маги и маркиз, меж тем, оживились и взяли рыжика в клещи, заставив его тревожно оглядываться глазами-щелками из-под насупленных бровей. - Расскажи нам о своих ночных похождениях, малыш, - проворковал мой супруг, и елей в его голосе вызвал у меня озноб. - Ах, не ругайте рыжонького! – всхлипнула кухарка. – Ему так плохо было, бедненькому. Завтрак превратился в очную ставку, где слова обвиняемого ничего не значили, так как, насколько я понял, вездесущий кобольд засёк все передвижения Макса по замку и поспешил слить хозяину всю информацию. Итак, первым делом рыжик наведался вовсе не ко мне, и не к Пассифлоре. Он пошёл к Гримусу, растолковав его предложение посидеть на коленях в приятном для себя ключе. Но лекарь как раз развлекался в поварихиной комнатке, вынудив рыжего гомункула двигаться дальше по коридору и угодить в комнату к полковнику. Смит его пристыдил и отправил спать, и Максик, видимо, решил последовать приказу, но почему-то выбрал для этого мою постель. Выдворение из оной сопровождалось выкручиванием уха, и в поисках льда для компресса парнишка оказался сначала на кухне, а потом и на ложе кухарки, к тому времени освободившемся от Гримуса. Красочно описав свои страдания от тяжести в мошонке и перенапряжения в члене, рыжик легко получил желаемое и… думаете угомонился? - Зачем же вы, юноша, пошли к троллям? – нажал голосом маркиз. Рыжик надулся, нахохлился… думаю, он прекрасно осознавал, насколько мил, когда изображает обиду… - Горги он не добудился, - кляузничал кобольд. – Но с Ормом провёл не меньше часа, и судя по звукам, что они издавали… - Ах, Филтек, ну зачем ты..?! – воскликнул Максимилиан. – Ведь не было ничего такого. Да, не было! У тролля слишком большой, и мы лишь немного поласкались… Боги Бездны и Неба, кого мы приютили в своём доме? Я уже не удивился, узнав, что и к Филтеку подкат был, и на нем кандидаты для ебли просто закончились. - И что в результате? – искренне недоумевал рыжик. – Да, приятно провел время с милочкой Пассифлорой, и только-то! Почему одним можно, а другим нет, где справедливость?! Ультмейт с Гримусом нависли над ним, как коршуны, мне даже стало на мгновение жаль ничтожного распутника. - Что думаете, мессир маркиз? – трепеща ноздрями, как охотничья собака, спросил Гримус. – Уго Плистус получил то, что задумывал, или такое сластолюбие – эффект побочный и случайный? Улли медленно качнул головой. - Эх, добраться бы нам до его записей! И тут я вспомнил…