Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

- Мне твои намеки не нравятся, Ультмейт, - после секундного зависания сказал я. Он пожал плечами со вздохом ложного сочувствия. Я же вновь уткнулся в записи. Работа была объемной и сложной, поэтому Плистус произвел ее декомпозицию - поделил основную задачу на серию подзадач. И сначала шла внушительная статья на тему что есть инкуб и насколько реально его существование хоть в каком-нибудь мире. Торопясь, я прочитал ее по диагонали, выцепив только основную идею, что инкуб в целом вымысел, который в своё время был на руку инквизиции. Однако если идея создания похотливого существа здесь, в Застенье, выглядела абсурдной, профессор Плистус решил сделать акцент на способности очаровывать и подчинять себе любого. То есть вывести некий суррогат, подделку под демона, категорически исключив вариант с образом безобразным и рогатым. Весьма разумно, я считаю - у симпатичного существа всяко больше шансов соблазнить и подчинить. Следующий подотдел включал в себя перечень и описание… как бы мягче сказать… доноров. Правда, профессор обозвал их таким отвратительным научным термином, что мне тошно стало. С уважением он отнесся только к Бездне – истинной матери существа. Бездна вдохнула жизнь в гомункула и должна была наделить соответствующей силой. Я, если честно, пропустил этот пункт, вампир же мой аж трясся от восторга, пока читал, и не дал закрыть страницу, хорошенько не вникнув. А может нарочно издевался над моим нетерпением. Совершенно бездушным и сухим языком на следующей странице был описан донор семени: маг около 20 лет от рождения, «весьма среднего ума, приятной наружности, крепкого здоровья». Да, и ещё: «магический потенциал низкий, но склонный к быстрому развитию». Как для меня, то даже лестное определение. - Улли, и ты вот так сразу решил, что сперма от меня? – я даже позволил себе усмехнуться. – Плистус то и дело называл меня тупицей, по ошибке причисленным к магам. - Возможно, вначале он был о тебе лучшего мнения. Пока ты пару раз не взорвал лабораторию. - Всё равно не факт. - Э-э… что ж… я ведь только сейчас читаю внимательно - там, в доме, время поджимало, и я выхватывал куски текста. Радость моя, буду честен с тобой! Как же я сразу проглядел связь между вами?! Я аж вскинулся: - Милочка не похож на меня ни капли! Ни внешностью, ни манерами… - … Лишь способностью влюблять в себя! По крайней мере, вызывать желание. - Не выдумывай! – рассердился я. – В конце концов ни разу не было, чтобы я выпадал из реальности на занятиях, или засыпал. Ну вот как он получил мою сперму, а?! Улли только улыбался, чем страшно раздражал. Кратко упоминался донор яйцеклетки – рыжая кошка Лиззи. И я помнил эту кошку – любимицу профессора. Совершенно плебейских кровей, она была грациозна и красива, обладала ласковым и доверчивым нравом. Плистус плакал и отменил занятия в день ее гибели. Да, чудное создание. У нее был единственный порок – любвеобильность. И как следствие – плодовитость. Поскольку маг избавлялся от потомства, Лиззи умудрялась рожать четыре раза в год. Каждые три месяца толпы орущих кошаков атаковали дом и гадили на петуньи и маргаритки. Когда Лиззи исполнилось три года, старик не выдержал и стерилизовал её. Котят больше не было, но гадящие и орущие коты так и продолжали регулярно заполонять дворик, вызывая рыжую красавицу на случку. И она никому не отказывала, никому! Так и погибла, предаваясь страсти посреди улицы, раздавленная вместе с любовником колесом шарабана. - Да он весь в мать! – воскликнул я. - Вэл, что за вздор, - укорил вампир. – Нет у Милочки матери… как, впрочем, и отца. Семя мага было остывшим и, по-сути, мёртвым. Хотя это и не важно, коли призывалась Бездна. - Брр, не хочу говорить об этом. Улли, без чёрной магии гомункула и не создашь, так? - О, боги, конечно же создашь! Стыдно не знать таких элементарных вещей, Валентин! – возмутился вампир. - А… э-э-э… - Ужас! К чёрту академию, там к тебе слишком снисходительны. Теорию белой магии я и сам смогу преподать. - Не хочу, - зажмурившись, сказал я. – Не хочу демонстрировать тебе свою тупость. - Удобно прикрываться тупостью, не так ли? – съехидничал маркиз. Я посчитал разумным не вступать в спор и, отодвинув его плечом, вернулся к дневникам. Улли, как ни в чем не бывало, придвинулся ближе, ещё и обнял. Дальше шёл раздел со сложными формулами и заклинаниями, и я демонстративно пролистал его, зная, что для Ультмейта это всё равно, что для ребенка отнятая конфетка. Но вампир только хмыкнул мне в ухо и крепче прижался. Я открыл непосредственно дневники эксперимента, где описывались изменения, наблюдаемые в реторте. Язык изложения неожиданно перестал быть сухим, читать стало занятно. Видно, черствое стариково сердце оживилось нетерпением и любопытством. «День 13-ый: стали заметны гениталии гомункула, пока ещё совсем крошечные, но я предполагаю, что со временем они приобретут размеры больше среднего. У гениталий странная форма» «День 15-ый: это не гениталии, а какой-то нарост в области копчика. А что если Бездна наделила его двумя членами?» «День 16-ый: отросток стал походить на маленький хвостик. Неужели эксперимент провалился? Я старался исключить все неприятные дефекты, предписанные инкубам средневековым обществом обыкновенников: рога, копыта, хвост. Но что если это не хвост, или отросток исчезнет позднее? Я мучаюсь от желания вскрыть реторту, чтобы изучить отклонение. Существо в этом случае погибнет… Впрочем, его препарирование на данном этапе было бы далеко не бесполезным шагом… Однако эксперимент требуется закончить, а с получением биологического материала может возникнуть загвоздка. Лиззи я стерилизовал, ну да в городе хватает бродячих кошек. Плохо то, что юный маг, едва овладев магическим огнём, стал сжигать в клозете салфетки, использованные после рукоблудия…» Я закрыл ладонью глаза. - Занятно, - шепнули мне на ухо. – Душа моя, не могу не спросить, ты уж прости: неужели тебя так возбуждали лекции профессора? - Да-а, это всё он, - простонал я. – Теперь я понял, что всё было нарочно. Уго умел преподать интересно, но иногда вдруг заряжался такой нудной галиматьей… И ведь видел, что я ни черта не понимаю! - Продолжай, - мурлыкнул вампир. – Ты открываешься для меня с новой стороны. - Ох, да перестань! Я просто начинал представлять себе… чтобы не заснуть! Я вспоминал наш секс, и чем зануднее была его речь, тем горячее сцены в моем мозгу. - Да, на горячие сцены в твоем мозгу всегда найдется немного лишнего места. - Не смей, не смей смеяться надо мной! - мне до чертиков было обидно. Со мной поступили, как с подопытным кроликом, а он ржёт! Ещё и маленький озабоченный лисёнок… понятно, почему я так проникся. КАК я должен теперь воспринимать его? Как гомункула? Порождение бездны? Ультмейт, видя моё состояние, начал шептать мне на ухо, как ему лестно быть объектом дрочки, как у него самого встает порой от одной мысли о моём горячем члене и нежной дырочке. Довёл меня до пламенных ушей, и в штанах всё пробудилось. Но и про Милочку не терпелось дочитать. «День 30-ый: в реторте наблюдаю совершенно магообразное существо, рыжеволосое, с гладкой кожей без изъянов. Но хвост! Он уже порядка пяти дюймов и тоже рыжий. Впрочем, если это единственное отклонение, его всегда можно удалить, даже шрама не останется». «День 32-ый: «инкуб» мой перестал расти, третий день не наблюдаю сдвигов в показателях массы. Внутриретортная активность в норме, формирование полностью завершено, хвост, будь он неладен, ещё вырос на три дюйма. А вот размер гениталиев не изменился. Ну и какой же это инкуб с таким мелким членом?! Вскрыть реторту и препарировать??» «День 33-ий: сегодня я решился. Уже нет сомнений, что эксперимент провалился: существо слишком мелкое, выглядит как подросток, худой и хвостатый. Не смотря на приятные черты лица, таким прельстится разве что педофил или фавн. Возможно, вскрыв тело, я смогу определить, на каком этапе случился сбой… Мне жаль, что всё так вышло. Когда я уже начал отвинчивать пробку реторты, существо впервые открыло глаза и посмотрело на меня. Глаза у него оказались зелеными. Возможно это самообман, но во взгляде была осмысленность и любопытство. Губы существа сложились в подобие улыбки… Хм, пожалуй, я дождусь конца эксперимента. Всего неделя – ждать недолго, а препарировать инкуба я всегда успею!» «Полночь с 40-го на 41 день. Лабораторное существо, «инкуб», извлекается из реторты… Два часа пополуночи: «инкуб» выглядит как почти половозрелая человеческая особь, рост чуть более четырех футов, черты лица правильные, кожа бледная, худощав. Отличия от человека: звериный зрачок, тёмные и крепкие ногтевые пластины, удлиненные клыки во рту, резцы мелкие и острые, числом 12 (как у кошки!). Ну и хвост, разумеется, покрытый короткой рыжей шерсткой. Речь существа невнятна, похожа на лепет младенца. Пожалуй, не стану делать поспешных выводов, что Бездна обделила его разумом. Не исключено, что столь сложный гомункул и не мог полностью сформироваться за стандартные 40 дней. Удручает, что магический фон в его ауре еле определяется, впрочем, не меньше, чем у новорожденного мага. Он пытается повторять за мной некоторые слова, по всей видимости, улавливая их значение. Не вижу смысла умерщвлять рыжика сейчас, понаблюдаю за ним в течение недели». «Август, 8 число. Рыжик доставляет хлопот не меньше, чем человеческий ребёнок. Он ищет моего общества, капризничает в одиночестве, кроме того обладает завидным аппетитом и готов съесть всё, что готовит кухарка. Каждый день мне приходится что-то варить самому. Однако радует то, что в плане умственного развития есть существенные сдвиги…» «Август, 11. Сегодня день был хлопотный, и мне было не до занятий с Рыжиком. Но скверно то, что я совсем забыл его покормить, при этом велев весь день сидеть на чердаке. Ночью же меня разбудили вопли и стоны. Оказалось, Рыжик наведался на кухню и объелся хлеба, испеченного нынче утром. Теперь же загибался от сильнейшей боли, и дважды случилась рвота желчью. При осмотре гомункула стало понятно, что положение весьма серьезное, у него случился заворот кишок. Сразу пришло на ум, что я и так собирался вскрыть его через неделю. И тем не менее, я медлил. Он скулил, из глазок непрерывно текли слёзы… Я дал ему морфин, и как только боль уменьшилась, он принялся горячо благодарить меня и целовать мне руки… По характерной асимметрии вздутого живота, одышке и аритмии, я определил непроходимость в сигмовидной кишке. После ещё одной дозы морфина удлиненной клистирной трубкой я достиг места заворота и ввел немного солевого раствора. Почти сразу активно стал отходить газ, что свидетельствовало о счастливом расправлении заворота…» - Вэл, у тебя глаза на мокром месте, - сказал маркиз. – Ну-ну, хватит, мы ведь уже выяснили, что это не твой несчастный сынок. - Как он намучился, бедный, – я и в самом деле распереживался до слёз. Ультмейт же отобрал у меня тетрадь и теперь пропускал все тяжелые моменты, однако же время от времени вариации фразы «пора бы его прикончить» больно ранили мой слух. - Ах, да успокойся наконец! – прикрикнул Ультмейт. – Ведь совершенно ясно, что Плистус давно под чарами нашего Милочки, и дальше разговоров о прекращении эксперимента дело не пойдёт. Старик, видимо, утратил чутьё, или мнил себя настолько неприступным в плане чувств, что не допускал мысли о своей зависимости. - А я вот думаю, что он вовремя скопытился, а то бы распотрошил своего рыжика… - Всё, читальный зал закрывается за поздним временем, идём в постель! – он решительно захлопнул тетрадь и поднялся. - Нет-нет, ты издеваешься, что ли?! Хочу знать, на каком этапе старик смирился с хвостом и перестал планировать убийство. Если перестал. - Вэл! Ты слышишь, о чём я тебе толкую? – возопил супруг. – Эксперимент удался! Даже то, что Уго так и не осознал этого, свидетельствует об удаче лишний раз. Он уже решился на вскрытие – и увидел, что глазки зелёные. С гомункулом хлопотно, но это уже не гомункул, а Рыжик, и «из глазок непрерывно текут слёзы»… Всё! Милочку не так-то просто убить, куда проще полюбить, как полюбил его ты! Я снова завис, разбираясь в своих чувствах. Сочувствие и готовность опекать… какая же это любовь? Что за бредовая идея? А что чувствует к Милу сам вампир? И что нам делать, если Милочка и в самом деле причиняет любовь всякому, кто попадёт в радиус поражения?.. В себя пришёл распластанным на столе, лицом в бесценные профессорские труды, и не только с голым задом, а уже с двумя мужниными пальцами в дырке. - Ого! – удивился я. - Бездна, зачем этому задику… этому чудному ротику… этому сладкому телу, - стонал вампир, выцеловывая мне спину и втискивая третий палец, - зачем этой милой, лохматой голове принадлежать магу? И мыслить, и сомневаться, и всё усложнять, зачем? Я стиснул зубы, чтобы не орать в голос, так как пальцы раз за разом задевали простату, и меня словно током било, низ живота в узел скручивало. - Да еби уже членом! – вырвалось у меня. И тут же пошло в меня, горячее и твердое. Заполнило всего и давай таранить… мозг мой, не иначе. Потому что до дурноты… до звёзд перед глазами. И сердце не понять как выдерживает. А низ живота уже разрывает – я рукой было потянулся, да гад этот перехватил. - Нет, ты так кончи, - шепчет мне на ухо. – Нравится тебе? Любишь меня? - М-м… ухм… га-а-д! - Странно. Как-то. Милочка. На меня действует, - долбит мне зад и голову вампир. – Эрекция. На пустом месте просто. Жажда. И не утолить! И тут так глубоко задвинул! Я всё же заорал. И хлынуло – и в меня, и из меня – как будто кран сорвало. И крышу сорвало. А вампир с пошлым стоном припал к моей шее и клыки вогнал в артерию. Доеблись, Бездна его разд… В себя пришёл в том же кабинете, на низкой софе, укрытый камзолом маркиза. Муж влетел в ту же минуту, как я зашевелился: глаза безумные, в руке бокал с каким-то пойлом. - Это просто вино, - говорит и в губы мне бокалом тычет. – Вэл, прости, прости меня! Что на меня нашло! - Это не Милочка, - прохрипел я. - Что? О, боги, конечно же Милочка не при чём! Просто хорошо было, до безумия хорошо. И мысль возникла дикая – как в последний раз. Но я только пару глотков сделал, рассудок вовремя вернулся ко мне. Ах, лапочка, как же я тебя поранил! Давай залижу. - А крышу снова не сорвёт? - Да говорю тебе! И он нежненько всё зализал, кровь остановилась и ранка подтянулась. Но он всё зализывал и целовал, и быстро довёл меня до железного стояка, и я разложил его на софе и трахнул показательно ласково, и член ему высосал под сухую. Вот пусть заценит мою выдержку и силу любви. После оргазма он потянулся, как ленивый кот, сказал: «О, какое блаженство!» и вырубился. Вампира от моей крови подчас развозило, как от вина. Я только руки довольно потёр, снова раскрыл дневник и продолжил чтение… Через час маркиз завозился, зевнул и сказал с усмешкой: - Ну, и что ты там вычитал? - Смотри, Ультмейт: эксперимент с Милом идёт под номером 212. А дальше старик привил магию зеленой мартышке… - А-а, это знаю, Уго хвастался. Только там никакой стабильности из-за слабых энергетических полей, ещё два-три месяца и… - А мартышка у него под номером 214. А где эксперимент 213? Или он по-стариковски напутал? Ультмейт поднялся. - Нет, тетрадь под временным заклятием – сама расставляет даты и номера, и ошибки исключены. Скорее, оплошал сам профессор, когда уничтожил предыдущие страницы, но позабыл исправить номер. - Ты думаешь… он уничтожил записи о своём убийце? Ультмейт в задумчивости смотрел сквозь меня. - Кто знает, душа моя, кто знает.