Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

Проснулся я в полной темноте и не сразу понял, где нахожусь. В нескольких метрах от меня кто-то спорил громким шёпотом, под левым боком беспокойно возились. Постепенно дошло – мы ночуем на берегу реки, и огры, видимо, только что вернулись из своего похода. Под боком у меня Милочка, кто же ещё? Огры, чтоб им пусто было, шепчутся так, что только глухого не разбудят, и тема спора самая для ночи актуальная – Милочка. - Ты разве не видишь, какой он миленький, а, Болтун? Какой хорошенький? - Ну, допустим. - Глазки-то какие! Ты у кого-нибудь видел такие глазки? - Глаза, как глаза. - Нет, Холук, не могу, он меня до бешенства доводит! Ну хоть ты скажи! - А ты, Гром, чего заладил: «глазки, носик»? Какие, на х, глазки, когда там такая попка?! Что про попку скажешь, а, Болтун? Вот ведь озабоченные! Встать, что ли, да накостылять по шее всем троим? Хотя Болтуну вроде как не за что… Пока я раздумываю, Болтун, наконец, выражает своё мнение: - Мала. - Мала?! – хором возмущаются огры, и Громоворот продолжает: - Он что тебе, баба – жопой трясти? - Глядите, какая фифа! – подхватывает Холук. – Всем, значит, нравится, два года вся рота на капитана дрочила, а этому «мала»! Упс… не о Милочке спор. Под боком тяжко вздохнули. А я передумал на счёт оплеух, тем более Болтун попросил от него "отъебаться ради всех богов и светлого Неба». Впервые он выразился нецензурно, и это, наверное, огров проняло, так как они замолчали. Странный, всё же, парень, этот Болтун… - Напрасно вы укладываетесь спать, господа огры, - раздался из темноты голос маркиза. - Так командир спит ещё. - Не спит. Мне ничего не оставалось, как выбраться из-под плаща. - Пойду-ка лошадок седлать, - пробормотал Холук, бочком передвигаясь подальше от меня. Громоворот тоже засуетился, высказав желание помочь, а Болтун хмыкнул громко и злорадно. - Ну что, Валентин, общался с сыном? – без особой заинтересованности спросил вампир. Мне не хотелось отвечать. Да, общался, но никакой новой информации не получил. Валюкс плакал, спрашивал, почему я не откликался прошлую ночь. И то ли от обиды ничего про место своего заключения не сказал, то ли и говорить ему было нечего. - Ультмейт, если кровь ведёт тебя к Волглым равнинам – едем туда. Но едем уже, наконец! Вампир только кивнул. Огры спешно седлали лошадей, Болтун, повернувшись спиной, мочился в кострище. Передвигаться с прежней скоростью мы при всем желании не могли. Мои солдаты приобрели обычных упряжных лошадей, рыжих от гривы до хвоста, коротконогих и с широченными спинами. Такие только и могли, что держать среднюю рысь, и то не долго. На оставшиеся деньги огры приоделись, не то чтоб франтами, но хоть сапоги на Громовороте были целехоньки. Сенатор с Зеной шли вплотную, словно парочка аристократов, в упор не замечающая тягловых смердов. Я понял, что вампир собирается мне что-то сказать, и наклонился к нему. - Послушай, Валентин, мне ужасно неприятно вспоминать вчерашнюю размолвку, - сказал он. – Но прошу тебя не сомневаться в своём решении. Ночью я ещё раз сверился с картой – мы движемся в верном направлении. Никакая магия не собьёт меня в поисках сына. Сделав над собой незначительное усилие, я дотронулся до его холодной руки и слегка сжал. Мне нелегко далось решение довериться мужу, но сейчас оба мои сновидения вспоминались именно как размытый сон, а последний – как типичный перенос душевной боли в область сна. Так прошёл ещё один тягостный день, ещё день в неведении и тревогах. Огры, видя моё настроение, деликатно не лезли, даже между собой переговаривались вполголоса. Изредка начинал подвывать Милочка – то есть просил, то просился на лошадку любого из огров. В последнем я отказывал, а перекусывали мы на ходу сухарями и водой из фляжки. Ночь провели тревожную, так как места пошли густонаселенные, того и жди, что немаленький отряд наш будет обнаружен. Спали вполглаза, по два часа попарно отстояв в дозоре, а когда очередь до Ультмейта дошла, он всех поднял и велел со стоянки сниматься. В молчании и в мучительно-медленном передвижении мы добрались до окрестностей крупного орочьего поселения. На почтовом столбе висел щит с нашими портретами и подписью: «Разыскиваются опасные преступники». Я в ярости сорвал бумагу. Вот до чего дошло! - Охренеть! Да мы злодеи, а?! Скажи мне, Ультмейт, давно ли в этой стране поиски ребенка стали преступлением?! - Поиски безопасного места для ребёнка, - многозначительно сказал маркиз. – Ты оговорился. - Что? Ах, да… Да насрать! Как только… как только разберемся с нашей бедой, я лично подпалю подлую канцлерскую задницу! Сенатор, кажется, воспринял мою ругань как предложение и щедро отсыпал на портреты конских яблок. - Ах ты ж, благородная скотина! – огорчился Громоворот. – Ведь красиво было нарисовано! - Вон пастух улепетывает, - флегматично сообщил Болтун. – Не донесёт? А ведь и правда, гнусное объявление отвлекло нас от овечьего стада с пастухом. Тот был уже далеко - бежал, пугливо озираясь. Мелкий худой орк в одних драных штанах… а за сведения о нас обещалось приличное вознаграждение. - Вот пропасть! – я досадливо сплюнул и успел схватить за уздечку Зену. – Стой, ты чего? Ультмейт, чего уж теперь! - Оставь это дело мне, Валентин, - сказал он, перехватывая мою руку. - Нет, прекрати! – не уступал я. Как вдруг словно вспышкой в мозгу осветился потаённый уголок памяти. Как дежавю… или как сон! - Вэл, что с тобой? Успокойся, я не собирался убивать орка, - Ультмейт обеспокоенно заглядывал мне в лицо. – Тебе плохо? - Валюкс попросил глоток крови. И Белто притащил в подвал пастуха-орчонка, - смежив веки, вспоминал я. - Пастух кричал так, что у малыша уши заложило, а оборотни смеялись. И Валюкс отказался от крови и попросил отпустить пастуха, тогда Белто и Казимир растерзали орчонка на его глазах. Бонвиван рвано вздохнул. Огры переглядывались в недоумении, но вопросов не задавали. Ультмейт вперил в меня черный взгляд и молчал некоторое время. - Ты кого-нибудь знал из резервации? – наконец спросил он. - Только Роланда и Деза. Я ведь сам никогда там не был. Ультмейт, сын ещё на что-то жаловался, только всё стерлось из памяти, но вот увидел пастуха, испугался, что ты убьешь его… - Хорошо, что ты вспомнил сейчас, а не в Волглых равнинах, - проворчал мой супруг. – Держим путь к Дундику. И ещё – нам нужны нормальные ночёвки, кажется я знаю, как сделать вашу связь более четкой и снять вмешательство подсознания. - Если не ошибаюсь, до имения баронессы Плайенской не больше пяти часов езды… было бы на наших конях. - Хе, вашмилость, мой капитан, эти бестии могут поднажать! – заерзал в седле Холук и похлопал тяжеловоза по крупу. – Мы поспеем, только не бросайте нас, чую, мы вам пригодимся. Добрались, когда уже смеркалось - краснощекое солнце грузно опускалось в рыхлую облачную постель. Окрестности замка будто вымерли, а парадные ворота были наглухо закрыты. - Здесь, видно, рано ложатся, - предположил Бонвиван и громыхнул медным кольцом на калитке. Тот час же со двора раздался оглушительный собачий лай и визг, псы надрывались, будто в них бес вселился. Затем зловещий голос кобольда поинтересовался, чего здесь забыли всякие проходимцы и не желают ли они познакомиться с чистокровными варгами. - Так уж и с чистокровными! Эй, Фидель, открывай, это я – капитан Хукс, со мной мой супруг и попутчики. По правде говоря я не очень-то рассчитывал, что старикана не пронял склероз и он сразу меня вспомнит. Но он удивил – вспомнил сразу, велел кому-то бежать за хозяином и кинулся отпирать главные ворота. На это ушло немало времени, и всё это время Фидель повторял как заведенный: - Капитан Хукс, вот радость-то! Наш капитан приехал, вот радость-то! Собаки выражали свой восторг прежним ором, и когда ворота стали медленно расходиться, спутники мои с опаской попятились. - Тише, Злюка, захлопни пасть! Почесун, Крошка, уймитесь, это же наш дорогой господин Хукс! – кричал слуга, но не особенно помогало. – Что ж вы весточку не прислали, мои господа? Ведь совсем не так хотелось вас встретить. Кобольд не особо изменился, даже, как будто, помолодел. Мы обнялись. Из дома уже бежал Джон, размахивая руками, как при пожаре. И, добежав, повис на моей шее. Я сразу отметил, что он прибавил в весе. Встреча выходила жаркой и, благодаря псам, чрезмерно бурной. Отцепив парня, я представил ему своего мужа, Бонвивана и Болтуна. Ну а Гром с Холуком всласть потискали хозяина, вгоняя в ступор маркиза. Джон расчувствовался до соплей, Фидель полез к нему с платком – утирать. - Как же я соскучился, мой капитан! – сказал, высморкавшись, наш дурачок. – И по вас соскучился, а уж по Олушку – и не высказать как! Но где же он? Где задержался? И не успел я рта открыть, как парень вздохнул счастливо и протянул руки: - А вот и он! А я уж распереживался. Мы обернулись на дорогу – действительно, тёмный и крупный силуэт всадника приближался к замку, и огры, более зоркие в темноте, через минуту признали моего ординарца и приветственно закричали. А Джон побежал на встречу. Олух в ответ на моё недоумение высказался: «Всё потом». Был он хмур, но жарко расцеловался с Джоном. Затем так гаркнул: «А ну, цыть!», что собаки вмиг заткнулись. - Идёмте же, идёмте к моей Ангедонии, - потянул меня за собой Джон. – Фидель, запри хорошенько ворота. - Стойте, а я? – тоненько крикнул Милочка и выполз из-за караульной будки. - Макс, ты чего прячешься? – я совсем забыл о нём и не отследил, в какой момент рыжик исчез. - Так злобно собаки лаяли. А потом господин огр так страшно цыкнул на них… - Хм, а вот и ваш хвостатый гомункул, - разглядывая его, сказал Олух. Получается, знал о Милочке, но откуда? Джон зенки распахнул и спросил, ткнув пальцем: - Вроде большеват для вашего сыночка, а, мой капитан? И не Макс у вас, а Валюкс, я точно помню. - Это мой гомункул, Джон, достался нам по наследству. - Гом-гом-гомункул? – в ужасе раскрыл рот дурачок. Видно войну вспомнил и своё знакомство с совсем другими гомункулами. – Не-е, не похож! Смеетесь надо мной, судари мои? Ах, как же я скучал по вашим шуткам! Похохатывая, он бесцеремонно ухватил вампира под руку и потащил за собой, болтая без умолку: - А вы и правда красивый! А всё же, почему сыночка не взяли? А у меня трое, сейчас всех покажу! Ух, как обрадуется Ангедония! – и всё в том же роде. Мы, подрастерявшись, так и стояли у ворот, пока кобольд старательно двигал сложной системой затворов. Создавалось впечатление, что барин выбрал игрушку покрасивее, а остальные великодушно оставил для других. - Давай помогу, что ли, - обратился я к дворецкому. – А не многовато засовов? - Такие дела нынче творятся… - Разбойники? - Не знаю, могу ли говорить, - нехотя отозвался он. - Слушай, старина, это ж я – капитан Хукс. Ну не у Джона же мне спрашивать! - Хуже, чем в войну, клянусь Небом! – зашептал Фидель. – Живём как в осаде, усадьбу уж хорошо пощипали, а у соседей стадо коров пропало вместе с пастухом. И никто толком ничего сказать не может, только слухи всякие, а почты вчера не было, а уж как ждали! - Почты, говоришь, не было? Это зря. Не знаешь ты теперь, кто самый опасный преступник в Хрестории. - Так… говорят, оборотень? Нет? Ох, старый дурак, разболтался с вами на тёмном дворе! Ваша милость, господа – прошу в дом! Однако солдаты мои рогом упёрлись и в дом идти наотрез отказались под предлогом, что, дескать, даме не представлены, час поздний, одеты они не по случаю, да и чин не тот имеют. Подозреваю, что это Болтун всех подбил. - Я ееесть хочу! – открыл пасть лисёнок. - Ну и хрен с вами, ночуйте в людской, - сказал я. - Да мы вот лучше в башенке, - Болтун указал на донжон. Напомню, что как раз на нижнем ярусе донжона располагалась псарня, но огры-то не глухие – слышали, поди, где псы надрывались. Что ж, видно свой умысел имеют. - Девок к ним не засылай, - посоветовал я кобольду. – Пусть слуга их кормит, а то девки у вас слишком хороши для таких разбойничих рож. А дальше была сердечная встреча с баронессой, и мне даже сунули в руки батистово-кружевной кулёк, из которого выглядывало крохотное серое личико с небесно-голубыми глазами. - Правда, красавица? – заглядывал мне в лицо Джон. Я кивнул. - А почему у вас слёзы на глазах? - Растрогался, - буркнул я, возвращая ему дочь. – Ты счастливчик, Джон, я рад за тебя. - Это вы ещё мальчиков не видели! Фидель, приведи! - Нет-нет, милый, уже поздно, я велела их укладывать, - остановила его Ангедония. - Ну на минуточку-у, - заныл наш барон. – Ну почему-у нельзя? - Дети перевозбудятся и не заснут. Гости тоже утомлены дорогой, - голосом строгой матери сказала Ангедония. – Господа, прошу к столу. Джон всех повел за собой, Ангедония задержалась и ласково коснулась моего плеча. - Подкрепитесь для начала, а потом вы мне всё расскажете, хорошо? И не падайте духом, всё утрясётся. За столом вели светскую беседу: какие виды на урожай и что нынче в столице носят. Естественно, болтали больше аристократы. Джон куксился, что ему не дали показать сыновей. Бонвиван не спускал глаз с лисёнка (тот лопал, как не в себя) и тормозил его периодически. Олух иногда бросал загадочные взгляды то на меня, то на вампира. После ужина все переместились в каминную залу, кобольд принёс свечи и вино. Джон позёвывал, и баронесса попробовала отправить его спать, но парень заупрямился и подсел поближе к Олуху. - Ну что ж, мои дорогие мессиры, самое время рассказать, что случилось с вашим сыном, - сказала Ангедония. - А что случилось? – встрепенулся Джон. - Он похищен, - отозвался первым Ультмейт. – Слёзы Валентина при виде малютки выдали нас? Эльфийка прикрыла ресницами мерцающий взгляд. Джон страшно разволновался и выказал готовность немедленно искать и карать. Велел кобольду нести пистолеты, но вновь был остановлен и успокоен женой. Всю историю в сильно сжатом виде рассказал Ультмейт – у меня ком в горле стоял. Полный сочувствия взгляд баронессы переходил от меня к Бонвивану, она почти не задавала вопросов по ходу рассказа, и мне казалось, что каждое слово ею предчувствуется. - У нас есть подозрения… впрочем, практически уверенность, что в похищении участвовал маг, и очень сильный маг, - сказал Ультмейт. - Ему почти удалось отправить нас по ложному следу. Но каким-то чудом у нашего мальчика получается связаться с Валентином во сне. Связь, увы, слабая, это всё же маленький ребёнок. К тому же маг, по словам малыша, блокирует его силу… - Нет-нет, не блокирует, он забирает магию Валюкса! – наконец-то отмер я. - Есть ли способ забрать у кого-то магию? – спросила Ангедония. Вампир почему-то молчал, и я обратился к нему: - Вспомни воронку над головой Плистуса! Ведь это уходила его магия, верно? Возможно так же, как магия Кроппера перетекала ко мне через клинок. И потом, разве Милочка не рассказывал нам, что убийца грозился забрать у профессора силу! Скажи, Милочка! Я повернулся к лисёнку и обнаружил, что тот спит, свернувшись клубочком на оттоманке. - Бедный мальчик, он слишком юн для такого опасного путешествия, - вздохнула Ангедония. Ультмейт поднял мальчишку на руки и спросил кобольда про спальню для нас. Едва он удалился вслед за Фиделем, Ангедония повернулась к Олуху и затребовала все столичные новости. - Всех новостей я не знаю, - ответил полуогр. - Начни с тех, что не для ушей моего супруга, - подсказал я.