Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

Ну, знаете ли! Это уже пошлая традиция, это шаблон, сюжетная тавтология... Это, в конце концов, надоело и прискучило! Но не думайте, что мне взаправду скучно. Чёрта с два - мне снова страшно! Я снова со скованными за спиной руками, в темноте. И вот вам новшество - в ошейнике. Ну, хоть не на цепи. Проморгавшись, понял, что свет всё же откуда-то сочится, и в этом полумраке разглядел тело Джона, валявшееся неподалеку на голом полу. Сам же я лежал на вонючем синтетическом одеяле. - Эй, ты живой? Джон! - позвал я. Ни звука, ни шевеления в ответ. Подумалось о том, что отравленного кофе я сделал два глотка и провалился в яму беспамятства, а Уилсон чашку выхлебал, и кто бы знал, что там за отрава и какая доза смертельна. - Пожалуйста, Джон, ты же обещал спасать меня! - взмолился я. Небо снизошло к моей мольбе - Джон всхрапнул и пошевелился. Но не проснулся. Глаза мои привыкли к полумраку. Теперь я видел бревенчатые грубо ошкуренные стены, низкий потолок и доски пола с щелями в палец шириной. Было холодно. Руки совсем затекли, да и вообще пора было делать первые шаги к свободе. Я ведь обязан выбраться, так ведь? Вытащить Джона, найти Милочку. Боги, боги, только б с мальчишкой ничего не случилось! Тогда есть шанс, что нам помогут. Однако просто сидеть и ждать я не собирался. Руки болели. Надо было хотя бы перенести их вперёд, хотя бы попытаться. Я, конечно, не гибкий дроу, но ведь и не орк с их деревянными спинами. Поелозив на грязной своей подстилке, я всё же протолкнул задницу в кольцо скованных рук, и это оказалось не таким сложным делом. Кажется, я действительно схуднул. Потихоньку я стал продвигать и бёдра, и вот тут - ай-яй-яй! - боль прострелила мои плечи, я застопорился - боль лишь усилилась, я заторопился избавиться от мук, едва не завопил в голос и вдруг - раз! - руки оказались под коленями, а дальше было легче. Поднявшись на ватных ногах, я подобрался к Джону и принялся теребить его, заклиная проснуться. - Любовь моя, ещё минуточку, - подал он голос, не в силах пока открыть глаз. - Никаких минуточек, Джон, продрыхнешь свою любовь, да и жизнь заодно! - Почему так холодно? - захныкал он. - Лапушка моя, поцелуй меня и приляг рядом. Я растёр ему уши, одарил парой неловких пощёчин, но он лишь хныкал и выпрашивал поцелуй. А когда я сдался и поцеловал его с отчаянья - улыбнулся, совсем обмяк и захрапел. Ну, тут уж я обеими руками уперся ему в кадык и стал душить. Помогло. Барон взбрыкнул, продрал бессмысленные зенки, вгляделся в меня и спросил, где Ангедония. - В Хрестории, Джон. Брови дурачка горестно поднялись. - Так мы что же, всё ещё не дома? И Ангедония, выходит... - Мы не только не дома, мы ещё и в плену! Нас усыпили, Джон, завезли неизвестно куда. - Людоеды? О, боги, боги, что ж с нами будет? Это вы меня задушить хотели, чтобы избавить от мучений? - Во дурак! Валить нам надо, а ты дрыхнешь. - А где Макс, он здесь? - Надеюсь, что нет, - ответил я со вздохом. - И ни слова о нём ублюдкам, понял? Он горячо закивал, затем закрыл глаза и пожаловался: - Голова болит. И руки болят. Джон, в отличии от меня, нисколько в весе не потерял, и наша попытка вывести его руки из-за спины потерпела неудачу. И, видно, шум, создаваемый нами, привлек наших тюремщиков. Скрипнули засовы, открылась тяжелая дверь - в освещенном проёме стоял Флетчер с пистолетом в руках. - Очухались? Оба? А я переживал, что сдохнете, отрава уж больно забористая. - Убей меня, тварь, но не смей трогать капитана! - грозно сказал барон. - Не беспокойся, приятель, я в точности исполню твою волю, - Флетчер усмехнулся. - Я вот тут зашёл позаботиться о господине маге - водички предложить, руки, кстати, перековать... - У Джона руки затекли, его перекуй, - решился я на просьбу, не особо удивившись, что он знает обо мне. - Жопка толстовата, да, пухлячок? - хохотнул мужик. - Ничего, даже если руки отсохнут, на качестве мяса это не скажется. - Освободи Джона, - зарычал я. - И если вы, шакалы, только откроете пасти на него, гореть будете до головёшек! - Вот, кстати! Надо проверить, работает эта штука, или нет, - он подошёл и поддернул ошейник на мне. - Ну-ка, маг, наколдуй что-нибудь. Я отшатнулся от него. - Наколдую, мразь, всему своё время! - Работает, - кивнул он и щёлкнул пальцами. - Так что, маг, водички тебе? А, может, отхожее ведро? Со страху, поди, мочевой прижимает. - Откуда этот ошейник, Гарри? - Да я не Гарри. Прости, забыл представиться - Хантер Аламо, к вашим услугам, господа, - он отвесил поклон. - А ошейник подогнал один красавчик из-за Стены, вместе с отравой. Ты у нас на передержке, мы тебя продаём. А твой упитанный друг - наш торжественный прощальный ужин. Ошейник вдруг стал слишком тугим, я задохнулся, заметалась мошкара перед глазами. - Он не мог... - Эй, чего ты? Не собрался тут окочуриться, надеюсь? - Он... должен заплатить за всех, - слова застревали в горле. Мне всё ещё не верилось... И верилось одновременно. - Нет, заказ был только на тебя, на остальных красавчику насрать. Вернее, он как раз-таки просил позаботиться, чтобы дружки твои исчезли без следа. Вдруг он прислушался и поднял палец. Толща стен едва пропускала звук мотора. - О, вот и Эдди, наконец. Ну что, мальчики, надеюсь, всё устроится наилучшим образом. Для нас, само собой. Тебя-то мы прикончим, - он кивнул на Джона, затем перевел взгляд на меня, - ну а ты зачем толстосуму, мне похрен. Наверное, ебать будет. Он звучно чмокнул воздух, подмигнул мне и вышел. Джон со стоном ткнулся лбом в стену. - Это слишком несправедливо, - сказал он. - Мало того, что я умру самым позорным образом - меня забьют и съедят, как свинью, ещё и долг мой останется невыполненным. Я позволю какому-то негодяю надругаться над вами?! Проклятье! - На что он надеется? - выдавил я из себя. - Ненавижу его, всем сердцем ненавижу. - Кого, сударь? - Ультмейта. - Господина маркиза? - Джон поднял голову и с недоумением смотрел на меня. - Причём здесь он? - Джонни, мальчик мой, я спросил бы тебя: ты дурак? Но всем и так известно - ты дурак. - Ангедония никогда не называла меня дураком, - вознегодовал Уиллсон. - И Олух - никогда. А вам лишь бы обидеть! С чего вы решили, что вас муж заказал? - Слышал же - "красавчик из-за Стены"... - Да мало ли! - Нет, не дамся, - скрипнув зубами, сказал я. - И ты не смей раскисать, Джон, мы выберемся! У нас ещё огры, у нас Максимилиан! - Верно! Да и вы сами разве не маг? В запале ухватил я ошейник, дёргал и крутил его, пытался стянуть. Увы, всё было напрасным. - Эта штука лишила меня силы! Дома, возможно, я преодолел бы его действие, но в этом мире я слишком слаб! Бездна, пусть руки отсохнут у твоего порождения, что принёс проклятый ошейник, пусть сам окажется в таком! Все силы положу на это! - Перестаньте, вы всю шею себе разодрали! - забеспокоился мой дурачок. - И никогда бы ваш маркиз не надел на вас ошейник, никогда! О, как же тяжко, как обидно мне было! Я не хотел верить Хантеру, я хотел верить Джону. Но... кто бы ещё выкупал меня у бандитов? Кому так мешали мои друзья - невольные свидетели триумфа вампира над доверчивым магом? Выходит, Ультмейт и Милочку так легко отдаёт на расправу? Как мастерски притворялся он заботливым, каким искренним казалось его сочувствие! Вновь заскрежетал засов. Яркий свет ударил мне в глаза, заставив зажмурится и прикрыться рукой. - Сука, выруби фонарь! - крикнул я. - Ой, прости, - неуверенно сказал кто-то, - просто тут темно, а мне так хотелось посмотреть на вас. До того как... Щелкнул переключатель на фонаре, свет сделался мягче и расфокусированнее. Перед нами стоял долговязый и сутулый молодой человек, с редким ёжиком волос на голове, несмелой улыбкой и наивным любопытным взглядом. На щеке был шрам, словно след от ожога. Одет он был в сущее старьё - линялые штаны и свитер с растянутой горловиной. - А меня Лакки зовут, - представился человек, - я принёс вам ряженку и батон. - Ну и ешь сам свой батон, - угрюмо сказал Джонни. Губы Лакки обиженно скривились. - Спасибо, лично я голодный, - сказал я, выдавливая из себя улыбку. Парень просиял в ответ. Торопливо опустил фонарь на пол, достал из пакета пластиковую бутылку и протянул мне, присев на корточки совсем рядом. Мелькнула мысль, что если резко перекинуть руки через его голову и сдавить шею... Лакки улыбался с какой-то робкой надеждой. Передав мне бутылку, он достал свежий на вид хлеб, отломил изрядный кусок и протянул мне. - Я вижу, ты хороший парень, Лакки, - сказал я. - Тебе, наверное, одиноко в лесу? Лакки почесал лоб. - Ну, я же не один здесь. С братьями. - Они не обижают тебя? Недоумком своего сына Кэти Аламо не для красного словца называла. Его взгляд, робкая улыбка, его речь - всё говорило о том, что он с отклонениями, и с более серьёзными, нежели у Джона. Я был слишком на взводе, исходил злобой: мне парень не нравился, но здравый смысл подсказывал, что Лакки - невинная жертва обстоятельств. - Ты скажи мне, если обижают, я смогу помочь. Парень затряс головой: - Нет, не обижают, братья любят меня. Только... - Что только? Он опустил голову и забубнил обиженно себе под нос: - Они всех убивают и едят, всех, кого приводят. И мужчин, и женщин. Даже девочки были красивые... - Ужасно! Тебе это не нравится? А ты ел этих девочек? - Нет, меня тошнит от такого! - глаза Лакки сверкнули. - Я столько раз просил их не делать так, а они! Всё равно делают. И вас убьют. А ведь ты такой красивый, я не хочу! - А уж как я не хочу. Я бы хотел подружиться с тобой. Мне нравится твой лес, но как ты смотришь на возможность пожить в моём замке? Тебе бы там понравилось. - Не-е-ет, братья не пустят, мне нельзя, - парень вздохнул. - А зачем у них спрашивать? Убежим вместе, да и все дела. - Разве так можно? - удивился он. - Нельзя, наверное? Джон издал невнятный звук, похожий на всхлип. - Лакки, чертёнок, ты где? - послышалось за дверью. Парень в испуге подскочил, посмотрел на меня круглыми глазами и прижал палец к губам. Словно открытая настежь дверь не выдавала его с головой. Через секунду в темницу зашёл Хантер. - Дурная твоя башка, разве я не говорил тебе, что этот человек опасен? - строго сказал он. - Я же запрещал заходить к ним одному! - Он хороший. И красивый, - заупрямился Лакки. - Не трогай его. - Хорошо-хорошо, - брат примирительно погладил олигофрена по плечу. - Пойдём, я тебе что-то покажу. Как только дверь за ними закрылась, Джон разрыдался в голос. - Отставить, рядовой Уиллсон, - велел я. - Мы выберемся, доверься мне. - Ничего не выйдет, - прорыдал Джон, - этот Лакки совсем тупой, всё-равно что ребёнка подбивать на непослушание. - Да ребёнка подбить на такое - плёвое дело, разве ты не отец двух мальчишек? - Мои - хорошие, - ещё горше зарыдал бедняга, - мои просто ангелы, а доченька, моя Валентина, она даже не запомнит меня! Я зарычал и пару раз приложился головой о стену. Не сдаваться, Вэл! На свободе Болтун и Гром, Макс умён и предприимчив. Агент Фулз перероет весь север, но найдёт нас. Всё за нас. Да. Кроме времени. Джон всё же взял себя в руки, пошмыгал носом и сказал: - Я должен сказать вам, пока могу. Я вас очень люблю. Не так сильно, как Ангедонию... и не как Олушка. Вы уж простите, но просто Олушек мне всё равно что отец, а Ангедония... Это она мне сказала, что вас и дОлжно любить, когда я покаялся ей, что иногда вспоминаю вас... как вы целовали меня, как гладили своими красивыми пальчиками. Даже когда в зад драли, и больно было, мне всё-равно нравилось. - Ты что, бестолочь, обсуждал это с баронессой? - Я всё с ней обсуждаю. Она сказала, чтобы я не казнился, что всё правильно. Таков мой Путь. И это счастье и награда, что он пересёкся с вашим. Я закрыл лицо руками, мне и стыдно было, и больно. - Джон, прости меня. - Вы привели меня к Ангедонии, связали наши Пути. Вы любовью остановили кровопролитие, спасаете души и жизни, и ни один маг в Хрестории не сделал столько... - Довольно, Джон. - Не любить вас - вот что неправильно. Любить и умереть за вас - это... - Заткнись, сказал! - ... честь для любого, будь он маг или из простого народа, так сказала Ангедония, а теперь я заткнусь, коль уж вы приказали. - Ты вот щас мне только больнее сделал. - А вы мне не мешайте настраиваться на смерть. - Да чем я тебе... Тьфу, Бездна! Ты не умрёшь. И вновь заскрипел засов. На этот раз Хантер явился ещё с одним братом, Эдом, надо думать. И тот нёс на плече... - Заскучали, голубки? - сказал Хантер. - Ну вот вам для компании. Эд сбросил рядом с Джоном лёгкое мальчишеское тело. - Святые Небеса, это Милочка! - вскричал Джон. О, нет, только не это! Но почему - Милочка? Одежда совсем другая, возможно Джон ошибся? - Хе, говорил тебе, что пацан из его свиты, - довольно сказал Хантер. - Получается, остались только два громилы, их надо добить. - А надо ли? - усомнился его брат. - Лишний риск, я считаю. - Блять, как вы с Саймоном достали меня! - взъярился вдруг Хантер. Развернулся и вышел. Эдвард ещё постоял с минуту, потом пожал плечами и сказал мне: - Это... твой ёбарь обещал завтра тебя забрать. И денежки, значит, отдаст. Ну и какого хуя нам тут задерживаться? Он снова пожал плечами и убрался восвояси, шаркнув тяжелым засовом. Как же я ненавидел этот звук! - Джон, хватит рыдать. Мне кажется, это не Макс. Я подобрался поближе и перевернул мальчика на спину. - Ну Максик ведь, - плакал Джон, вглядываясь в бледное лицо с редкими веснушками. Да, паренёк был похож. Тоже рыжий, с маленьким чуть вздернутым носом, из-под короткой пухлой губёнки поблескивали мелкие зубы. Неверной рукой я приподнял губу и пересчитал резцы. - Ну вот. Где выпавший молочный зуб, а? - Д-да... в самом деле. Но ведь одно лицо! - Невероятно, конечно, что так похож, я даже подумал... - Что подумали? - Что это наш чёрный маг. Вот только тот слишком силён и умён, чтобы позволить себя схватить. - На минуточку стало легче, а сейчас опять тяжело, - вздохнул Джон. - Значит, это ни в чем не повинный мальчик, а его убьют. О, боги, а мне кажется, он и не дышит уже! Я с волнением нащупал пульс на шее паренька - он был, хоть и слабый. Похлопывания по щекам ничего не дали, мальчик был в глубоком обмороке, при том что видимых повреждений не было. - Его либо оглушили, либо придушили, - сказал я. - И раз он до сих пор не пришёл в сознание, дело плохо. Нужен... непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. - А умеете? - засомневался Джон. - Ну, как бы... имею представление... в общих чертах. - Чему вас в Академии учат, - вздохнул Джон. - Положите его на спину, запрокиньте голову, откройте рот... нет, не свой - ему рот откройте и зажмите нос. Ему же. Не смотрите так - принимая окот у овец - случается, что ягненок захлебывается водами и не дышит - надо помочь ему очистить легкие и сделать вдох. Дело пошло на лад, я дважды правильно вдохнул воздух в холодные губы. Но тут опять послышались шаги, голоса и звук отодвигаемого засова. Вся троица братьев предстала перед нами. - Ну, малыш, кого ты хочешь? - спросил Хантер у Лакки. Олигофрен радостно осклабился и ткнул пальцем в мою сторону. - Нет, Лакки, я же говорил, его нельзя. Пухляка или мальчишку? Я инстинктивно сдвинулся, прикрывая мальчика. - Лакки, зачем тебе кто-то? Что ты собираешься делать? - спросил я. - Ебать, - просто объяснил недоумок. - И я хочу тебя. Хантер, Эдди, ну я аккуратно, ну пожалуйста! - Нет, Лакки, - отрезал Хантер, - знаю я твоё аккуратно. - Хочу! Хочу! - завопил Лакки, как будто его режут. - Да пойми, дурак, нельзя! - закричал его брат. - Нам столько за него денег дадут, что я хоть каждый день смогу покупать тебе новых девочек и мальчиков. - Ты обманываешь меня! - Нет же! Обещаю, как только получим деньги, сразу приведу тебе чёрную девочку. Помнишь, тебе понравилось. У меня волосы на всём теле зашевелились. Семья монстров, они все достойны своего папаши! - Лакки, послушай, не поступай так плохо! - воззвал я. - Ты не такой, ты не хочешь никого убивать! - Конечно, не хочет, - хохотнул Эдди, - только малыш не очень аккуратен с игрушками, часто мы добиваем их по доброте душевной. Лакки, бери того, что постарше, смотри какой аппетитный. Я, пожалуй, присоединюсь к тебе. Лакки обхватил себя руками, набычил шею и обиженно надувал губы. - Не испытывай наше терпение, - сказал Хантер, - щас вообще никого не получишь. Считаю до трёх, и чтобы выбрал. Раз, два, три. Ну? Полоумный садист указал на Джона, отвернувшись и громко сопя. Оба старших брата подхватил под бока моего Джонни, я дёрнул за ногу Эда, почти повалив его на пол. Хантер ногой врезал по моим скованным кистям, что-то хрустнуло, я взвыл от боли и вцепился зубами ублюдку в лодыжку. Теперь заорал он. - Зубы выбью, тварь! - занёс кулак, но Эд перехватил его. - Хуй с ним, идём, дойдёт и до этого очередь, - и пнул меня в живот с такой силой, что я задохнулся болью, скрючился на полу. А они меж тем потащили из темницы моего друга. Джон называл их мерзавцами и насильниками, и крики его звенели в моей голове. Лязгнул засов. Я продолжал выть от боли душевной и физической. Как вдруг услышал: - Предпочёл бы оказаться на его месте, да? Голос был тих, но спокоен и даже холоден. Подавившись соплями, я заткнулся и уставился на тёмную фигурку возле стены. - А тебе не приходило в голову, что умный и сильный чародей нарочно позволил себя схватить? - спросил меня... тёмный маг.