Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

Поднявшись с земли с хрустом и стонами, огры ощупали себя на предмет целостности костей. Затем Болтун обратил взор к всходящему солнцу, воскликнул "Дана!" и обронил скупую слезу. Гром в это же время разочарованно сказал: "Ну вот, я больше не красавчик, какая жалость!" Он первый оставил уныние и предложил Болтуну "пойти глянуть, как там наш капитан". - Нет, отставить! - запротестовал я. - Не смейте подходить, ждите, пока я выберусь! Мне было ужасно неловко перед ограми: оказаться по уши в драконьей лепешке! Невосполнимый урон достоинству мага. Пожравшая меня лепёшка легко сломила хилые попытки освободиться. Огры с интересом послушали мою брань и оригинальные эпитеты в адрес драконов и похерили приказ. - Вы, вашблагородие, напрасно так ругаетесь. Если б не драконье дерьмо, быть бы вам с переломанными костями. А то и шею могли свернуть, - сказал Прон. - Нам прям повезло, что мы больше не человечки - дракон-то только одну кучу отложил. Для вас, - поддержал его Громоворот. - Гром. Просто. Заткнись! - я скрипнул зубами. - Ты за руки, я за ноги, - махнул башкой Прон. - А ну, на "раз". Одним мощным рывком они извлекли меня из говна и аккуратно сгрузили на землю. Запах тухлых яиц валил с ног, огры морщили носы и отводили взгляд. Я живо представлял, что за картину сейчас являю. Беда была ещё и в том, что освобождение из вонючего плена не вернуло мне возможность двигаться. Чувствовал я себя новорожденным кутёнком, брошенным матерью, ведь вылизывать такое и позволять эксплуатировать сосок... увольте, не всякая сука сподобится. Лежал я на тёплой земле, на мягкой травке - климат Хрестории был намного мягче, чем в Миннесоте, и здесь ещё хозяйничало лето. Солнце озарило неширокую западину с группками осин и грабов по краям и весело журчащей речкой в самой низине под тенью серебристой ветлы. Здесь было прелестно, но ощутить себя скитальцем, попавшим домой, мне не давало моё бессилие - телесное и магическое. - Только не плачьте, господин капитан, не рвите душеньку, - жалостливо сказал Гром. - Щас отмоем вас, вон речка рядом. И, само собой, касательно ситуации, мы - могила. - Да срать мне на ситуацию, - немного покривил я душой. - Попали мы с вами, парни. Без вещей, без денег, незнамо куда. Самое паршивое - я больше не маг! Какого же дурака я свалял! - Не поспоришь, - хладнокровно заметил Прон. - Да капитан тут при чём?! - накинулся на него Гром. - Мальчишка его толкнул, а вот тебя следом прыгать никто не заставлял! - А не я ли говорил, что нельзя доверять врагу! - Задрал ты своим "я говорил"! Эх, было же времечко, когда ты молчал, зачем только их благородие тебя вылечил! - А в морду, Гром, не хочешь? Распалялись огры всё больше, и все мои попытки одёрнуть их игнорировались. Голос мой был слаб, чего уж там, подняться я по-прежнему не мог и так и валялся у них в ногах... Боги, Небо и Бездна, вновь моё положение было хуже некуда. Как вдруг громом прогремел голос: - Эй, кто тут лается? И голос этот был отраднее соловьиной трели, и сердце моё радостно забилось, ибо это был голос любимого моего ординарца. - Олух! - закричал я что есть мочи. Склочники затихли и обернулись в удивлении, так и не захлопнув пасти. Из густой листвы ветлы вынырнул Олух, а за ним - Холук. Увидев меня лежащим на земле, Олух взревел диким вепрем и с неогрской скоростью рванул ко мне. Прон с Громом шарахнулись в стороны. - Сударь мой, капитан мой дорогой, вы живы, вы здесь! А что это с вами? А в чём это вы? - В клубничном джеме, милый Олух, неужели не разглядел? Подойди тогда и понюхай. - Мужики, еби вас жаба, что вы сделали с капитаном?! - подбежав, воскликнул Холук. - Я сам упал в говно, - признался я. - Олух, как вы здесь оказались? Что с моими детьми? И где... не знаешь ли ты, где сейчас Сагди? - Завалили вопросами, - ласково улыбнулся полуогр. - У нас вопросов не меньше. Давайте так скажу - ваши все живы и здоровы, находятся, правда, в разных местах, и я попозже всё обстоятельно перескажу вам. А нас сюда не иначе сердце привело. Неделю мне уж дома не сиделось, всё тянуло куда-то, я и смекнул, что надежды мои не напрасны и доверился огрской чуйке, Холук со мной увязался. - Да что мы всё стоим, яйца чешем? - перебил его Холук. - Гром, дружище! Болтун! Вернулись, пиздюки ебливые! Дайте обниму вас! И все принялись обниматься, хлопать друг друга по хребтинам и радоваться. - Меня обнять никто не хочет? - чуть сварливо спросил я. Разомкнув объятья, огры окружили меня. - А почему вы лежите? - спросил ординарец. Я лишь вздохнул. За меня ответил Прон: - Господин капитан отдал всю свою магию тому вражине в черном плаще. У него силы недоставало открыть портал. Видать, только мы втроём в тот портал и пролезли, а Макс с барончиком там остались, да и мажонок наверняка теперь сдриснул. А вот отчего капитан ослаб... - Это я знаю, - прервал его Олух. - Это пройдёт. - Я ещё и болею. Оказывается, я всегда заболеваю, если приходится убивать, - снова вздохнул я. - Ого! - вскинул бровь Олух. - Вы убивали? - Да там такая история, - поморщился Гром, - потом расскажем. Сначала надо командира как-то... освежить. И огры стали переглядываться и пожимать плечами, я же терпеливо молчал. - Вот что, ребята, - сказал наконец Олух, - вы всё равно почти голые, на вас одно рваньё. Так раздевайтесь полностью, раздевайте господина капитана и айда отмывать его. - Не надо меня раздевать, - возразил я. - У меня одна голова не в дерьме, так вы и её уделаете. На мне были свитер и рубашка-поло, и то и другое снимать через голову, а резать жалко - другой же одежды нет. Громоворот и Болтун скоренько избавились от остатков человеческой одежды, подхватили меня на руки и оттащили к реке. Вода была относительно тёплой. Гром, раскорячившись над водой, держал меня на руках, а Болтун смывал с моей одежды драконьи фекалии. От модных походных брюк меня освободили сразу, и теперь Олух полоскал их в сторонке. Холук разводил костерок на берегу и устанавливал над ним рогатины, чтобы сушить одежду. Страдая от унизительности положения, я молчал, позволив ограм самим рассказывать о наших приключениях. Олух с Холуком ахали и ужасались, не верили Грому, что он переебал половину штатов, но верили Прону, что он нашёл свою любовь, и сочувствовали ему. Описания наших подвигов так захватили и слушателей и самих рассказчиков, что никто и не заметил, как нашей компании прибыло. Старая и дебелая великанша, из той породы, что имеют сиреневый оттенок кожи, в шерстяном жакете с буфами и в юбках допотопной многослойности, спешила к реке широким мужицким шагом, опираясь на зонт, как на трость, а за ней, перебирая кривыми ножками, спешил преклонных лет брауни.* - Охальники, что творите! Вот я вас! - закричала она, размахивая зонтом. Гром охнул и едва не выронил меня. Затем проявил смекалку - прикрыл мной свои причиндалы. Болтун попытался укрыться в береговой осоке. Я закрыл глаза, чтобы самому не видеть своего позора. В общем, тётка навела шороху своим появлением. - Сударыня, прошу вас удалиться, - сказал Олух. - Вы же видите, что тут мужчины в некотором неприкрытии... - Вижу, не слепая! - пуще прежнего раскричалась старуха. - Бесстыдники! Никуда я не уйду, вот ещё! Я не позволю мучить бедную крошку, я вам хребты переломаю вот этим зонтом! От неожиданного заявления я открыл глаза. - Никого мы не мучаем, - озадаченно сказал Гром. - И где вы крошку тут увидели? - Нахал! Бандит! А кого же ты приставил к своим бубенцам? Я ещё в своём уме - это же человечий детёныш! Я снова от стыда закрыл глаза. - Что вы собрались с ним сделать? Утопить? Душегубы! - Так, хватит кричать, сударыня! - закричал Олух. - Во-первых, это не дитя, это наш капитан, и он маг! Во-вторых, мы его не топим, а моем, он упал... с лошади и слегка пропылился. - Какое бесстыдство! - взвыла великанша. - И как язык поворачивается врать почтенной женщине? Скажи ещё, что вот этот догола разделся, чтобы не замочиться! А вон и второй в кустах - в чём мать родила - тоже кого-то моет, а? Капитан у них, видите ли, маг! Да был бы этот несчастный малютка магом, давно бы спалил вас за бесчинства, что вы замыслили! Хотите надругаться над ребёнком, педерасты? А потом сожрать его, чтобы никто не узнал о вашем злодействе! Вон уж и костер запалили, и кол приготовили, чтобы нанизать истерзанную вами попку... Ах, ах! - Ну, это уж ни в какие ворота, - обиженно засопел Олух. - Одно мне не понятно - как в стройную систему ваших догадок вписывается намерение утопить малютку. Господин капитан, Ваше благородие, случаем, не хотите сделать заявление для неравнодушной публики? - Хоть прикройте меня для начала, душегубы, - пылая лицом и ушами попросил я. Холук стащил с себя рубашку и укутал меня ею ниже пояса. Меня усадили на бережок, и я рукой отвёл Олуха, желавшего дать мне опору своим телом. - Мадам, вы ошиблись, клянусь вам, - сказал я. - Не было никакого злого умысла, это мои друзья. Я действительно маг и бывший их командир, моё имя - Валентин Хукс, возможно, вы слышали обо мне. В результате чёрного заклятья я лишился магии и ослаб физически. Ну и испачкался. Вот Олух мои брюки стирает. Разрешите, кстати, представить вам моих спутников: это Олух, он владелец лучшего в столице гостеприимного заведения, это Громоворот и Холук, в кустах Прон - все бывшие солдаты, герои войны и самые добропорядочные граждане. - Хочешь сказать, что ты с ними добровольно? - пытливо уставилась на меня великанша. - Конечно. - И ты бы хотел и дальше оставаться с этими ограми? - Да, повторюсь - они мои друзья. Так что спасибо вам за чуткость и желание помочь... Старая дама шумно выдохнула, склонилась надо мной и ласково сказала: - Всё-всё, детка, не бойся. Я знаю, они запугали тебя, но теперь ты под моей защитой. - Да я... я маг! - Валентин Хукс, капитан огров, - кивнула бабка. - Они подучили тебя так говорить? Затем сунула руку в карман и вытащила оттуда несколько сольтинов серебром. Перебрав монетки, нашла одну с моим гордым профилем на фоне костра из мётел. - Детонька, вот это капитан Хукс, великий маг, герой и демократ, и хоть ты тоже красавчик, но всего лишь мальчик, причём человечий. Она пощупала мой лоб. - Э, да у тебя жар! А эти педерасты держали тебя в холодной воде! Ну погодите у меня, я сдам вас полиции! - Ну и сдавайте, - буркнул Гром. - Надеюсь, у местных полицейских мозги на месте. - Не сомневайся, насидишься в каталажке, - пообещала дама. - А пока берите мальчика и несите за мной! Ему нужна тёплая постель и горячее молоко с жиром. - Я никуда голым не пойду! - крикнул из кустов Прон. - Да сдались мне ваши пипирки, - поморщилась мадам. - Коли пропили свою одежду, так и быть - подберу вам что-нибудь. Вообще-то, особого выбора у нас не было. Я велел ограм тушить костёр и следовать за бабкой, в который раз удивляясь вывертам судьбы. Меня подхватил на руки Олух - мой большой, надёжный и любимый друг. Он нашёл меня и теперь всё будет хорошо - успокаивал я себя. По дороге великанша просветила нас, что мы находимся на её земле, унаследованной ею от деда - тот был из военных. Звали великаншу Пистодула Укур, а Укуры типично горская фамилия. Так и оказалось - нас занесло в провинцию Шинзасх. - А тебя как зовут, детка? - спросила мадам. - Хмм... Валентин. - Ах, ну само собой. Эти насильники наверняка велели тебе всем говорить, что тебе уже 22 года*? - Мне 25. - Бедняжка. Не бойся их больше, я всю дурь-то с них повыбью. - Это невозможно, мадам, это же огры - их не переделать. Уж сколько я, было, сил вкладывал в их воспитание... Скажи, Олух? - Эх-х, сударь, как же вы отощали опять, ничего не весите, - с тяжелым вздохом отозвался ординарец. - И горячий, совсем горячий. Есть ли доктор поблизости, сударыня? Ну и, по-моему, бабка сказала, что докторам не доверяет и сама прекрасно лечит простуду. Толком не слышал, так как то ли уснул, то ли сознание отъехало. А в себя пришёл почти через сутки. На перине, под пуховым одеялом - весь мокрый от жары. Ещё и в необъятной ночной рубашке с воротником под горло и длиной до пят. Зато дерьмом дракона от меня не несло. Совсем не помню, как меня мыли, как в эту походную палатку упаковывали. Спальню тускло освещал полуприкрученный газовый рожок. Шторы закрыты, но за ними глубокая ночь. На кушетке, скрючившись, похрапывал Олух. Подтянувшись на дрожащих руках, я сел в постели и скинул с себя одеяло. С тоской посмотрел на туалетный столик, где стоял наполненный водой графин - дотянуться до него я был не в силах. Но тут мой Олух открыл глаза - как будто что почувствовал. - Получше вам, мой господин? - Вроде бы лучше, но слабость. И пить хочу, помираю. - Водичка для меня, вам только подогретое молоко дозволяется, - весело хрюкнул он, но долго куражиться над больным не стал и напоил меня. - Где маркиз, Олух? - я прямо посмотрел ему в глаза. - В тюрьме. - Что?! Давно? - Сразу, как вы пропали. - Этого не может быть! - Ещё как может! Сначала просто в одиночке сидел, а потом в подземные казематы в кандалы угодил, после того, как сбегал. - Ага, так он всё-таки сбегал! - Ну, надолго не вышло, на другой день его снова схватили в вашем замке. - Однако он многое успел за этот день, - с досадой сказал я. - Когда он сбегал, сколько дней прошло? Олух потёр лоб, вспоминая. - Уж месяц почти. - Нет, ты что-то путаешь. От силы неделю. Он ведь пробирался в штаты, в мой родной мир, и там договаривался с последними мерзавцами, чтобы они отловили меня для него. Да и не только меня! Эх, Олух, как мог я любить такую дрянь! - Бредите вы, что ли?! Как вампир мог попасть в ваш мир, ежели портал уничтожен? - Как-то, Олух, как-то! Я понимаю, что порталы даются только магам... значит подговорил кого, или подкупил... - Вы всё же бредите, а ну, дайте лоб потрогаю, - решительно сказал Олух. - Всё ваше имущество арестовано, маркизовы банковские вклады и тайные нычки изъяты. Маги ВСЕ настроены против вашего мужа, готовы на него всех собак повесить, но не выпустить из тюрьмы, один Смит бьётся за него, но против этакой силищи ему не устоять. Господин полковник, кстати, пока забрал ваших деток в свой дом. Ну, как "в свой"... У него сейчас ремонт, а детей пока поручили его невесте. Девушка весьма и весьма достойная, я навещал их, там всё ладно, не беспокойтесь. - Что ж ты такое говоришь, друг любезный - мои дети в чужом доме! - воскликнул я. - Сиротки они, что ли? А как же Сулла Крип? Добровольно отдала магам Гвенди? - Барышня Крип живёт вместе с ними. Что с вами, почему стонете? - Ох, голова. Так резко заболела. - Это от голода, - уверенно сказал полуогр. - Пойду поищу домового. И ушёл. Спасибо, дал мне в одиночестве выплакаться в подушку. Слёзы мои были исключительно из-за болезни. Разве всё так ужасно? Ультмейт в тюрьме - ну и к лучшему! В кандалах... в сыром каземате. Дают ли ему крови, хоть изредка? Дети мои в хороших руках. Я помню, с какой любовью и почтением отзывался Смит о своей наречённой. А Смит он такой, он в людях не ошибается. В магах, то есть. А почему тогда Сагди защищает? Значит, в вампирах ошибается, эти своей хитростью кого угодно с толку собьют. Вернулся Олух не скоро, но зато с чашкой подогретого бульона. - Брауни напился и дрыхнет, разбудить не получилось. Но я нашёл бульончик - вам сейчас в самый раз. Он вроде как не замечал моего зареванного вида. И в то же время достал платок и велел высморкаться. Я совсем без смущения и с благодарностью принимал его заботу. Поев, я почувствовал приток сил, успокоился окончательно. Сев рядышком на кровати, мы обсудили дальнейшие наши действия. Денёк-другой, конечно, придётся погостить у великанши. Как только я окрепну, рванём к Смиту. Вместе с ним - к Канцлеру. Ультмейт, конечно, во многом виноват, но Плистуса он не убивал, и меня не убивал - ему ставили в вину моё исчезновение. А затем предстояло заставить Парламент открыть портал хоть на время и вернуть Милочку и Джона. - Баронесса держится молодцом, но меня-то внешним спокойствием не обманешь, - сказал Олух. - А рыжего колдунишку Маффина помните? Полковнику многих хлопот стоило вывезти его из Эсткарпа - где подкупом, где политическим давлением. И теперь он тоже живёт у Смитовой невесты. Я прикинул ситуацию - дети, Маффин, Сулла Крип - все под одной крышей. Решительно, болеть мне было некогда. - Сильно не переживайте - Лея тоже перебралась в столицу вместе с сынком и всех там кормит и помогает присматривать за детьми. Но она в тягости и скоро родит, - подбодрил Олух. Ещё и Бискитик, и гоблинша на сносях. Не очень-то благородно поступил Смит, взвалив такой груз на плечи бедной девушки. - Так, будет с вас переживаний. Теперь спать - утро вечера мудренее, - распорядился Олух. - Стащи с меня этот балахон, я упарился, - попросил я. Олух раздел и обтёр меня мокрой салфеткой, затем по моей просьбе перебрался ко мне на кровать, так как кушетка для него была маловата. И под тёплым боком его я спокойно уснул. А с первыми лучами солнца в спальню на цыпочках зашла хозяйка, увидела меня прижатым к огрскому животу, схватила салфетку и с криком: "Педераст!" взялась охаживать Олуха по чему придётся.