Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

- Не плачьте. Лучше расскажите ему всё, - обратилась Ангедония к маркизу. - Это трудно, - Ультмейт больше не смотрел на меня. Я обнял его за плечи, ища взгляда: - Думаешь, я не пойму? И я вовсе не заставляю тебя оправдываться. Просто знать хочу - зачем? Хотел бессмертия? Ультмейт оттолкнул меня и закрыл ладонями лицо. Тонкие пальцы с силой сжали гладкий высокий лоб, перешли на виски, закрыли уши, затем бессильно опустились. Я никогда не видел столь красноречивых жестов от своего супруга, мне вовсе не хотелось мучить его. Но он посмотрел на меня с печальной решимостью и заговорил: - После смерти моего отца - такой неожиданной, преждевременной - я задумался о смертности моей души. В сущности, такие мысли посещали меня с юного возраста, с тех пор как я стал свидетелем спора отца с профессором Плистусом. Маг говорил о своей теории появления некромантов. Ведь до сих пор этот феномен не изучен, в теории дар некромантии может быть только у сынов Бездны. - Ну или, скажем, у полукровок? - неуверенно сказал я. - Может у Плистуса в роду были вампиры. - Будь в Уго хоть капля вампирской крови, от меня бы это не скрылось, - Ультмейт посмотрел на меня с грустной усмешкой. Это была очевидная истина, и я почувствовал стыд за неуместную реплику. - Ага, понятно, - краснея, ответил я. - Надо думать, теория состояла в том, что с помощью ритуала "Тёмный наездник" вампиры порабощали души магов и, перерождаясь, становились магами-некромантами? - Ход твоих мыслей верен, вот только завладеть душой мага, даже самого слабенького - непосильная задача. Однако есть ещё и обыкновенники - с ними проще, да и водились они в давние времена в достаточном количестве. - А сколько профессору было лет? - опешил я. - Он что, Хрестора застал? Ультмейт посмотрел на меня с недовольством. - Уго был ровесником моего батюшки, ему было около 350 лет. Послушай, Валентин, разговор не о профессоре и вампирах, и даже не о некромантии. - А, да, о ритуале, - согласился я. - Мы с Уго нашли его, вернее, я нашёл, вдоволь постранствуя и перерыв гору архивов. Рукопись была зашифрована - Уго расшифровал её. Оставалось ждать смертного часа и запасаться человечком. Его требовалось влюбить в себя и подчинить его волю. - А я всё никак не подчинялся... Улли скрипнул зубами. - Ты вовсе не планировался как "тот самый человечек". Боги Бездны, я ещё слишком молод для перерождения. - Зачем же тогда я тебе был нужен? Маркиз дернул плечом. - Влюбился. Возжелал. А потом ты оказался магом. Душу мага поработить сложно, практически невозможно. Уж я ли не пробовал... - Как это? - вскинулся я. - Как ты меня порабощал, интересно? - Колдовством, мой милый, как иначе? Толку не было. Плистус утверждал, что ты носитель какого-то неизученного вида магии, пока ещё дремлющей в тебе, но по всем признакам мощной. Оттого и любовные привороты тебя не берут, зато ты походя влюбляешь в себя всех и каждого. - Глупость какая, - краснея ещё больше, пробормотал я. - Меня эти домыслы достали изрядно. - Старик говорил, что твоя магия опасна для меня. Я пропускал его слова мимо ушей - другое волновало меня. Я любил всё сильнее, я увяз в тебе с головой. А с твоей стороны серьёзных чувств не видел. - Ничего себе! - возмутился я. - Это я-то не любил? Есть ли у тебя совесть, хоть чуточку? И вообще - я против тебя интриг не плёл, был перед тобой открытой книгой... - Где кровью моей были прописаны все твои измены! - зашипел вампир. - Да я давно уже не изменяю! Но тебе, блин, надо, чтобы я был верным и ласковым псом у твоих ног. И это, по-твоему, любовь? - Я ведь порождение Бездны! - Ах, как удобно, не правда ли? - Прошу вас, господа! - взмолилась Ангедония. Мы подулись какое-то время друг на друга. Затем Ультмейт сказал: - Профессор был против ритуала с тобой. - Я знаю. Подслушал вас в его доме. - Вот как? Тогда объясни мне, почему ты это скрыл, почему не стребовал с меня ответа в тот же день? - А ты бы мне честно ответил? - контратаковал я. Некоторое время он молчал, затем произнёс как бы нехотя: - Валентин, мы оба ошибались. Но я готов признать, что бОльшая вина на мне. - Надеюсь, вы говорите искренне, маркиз, - вздохнула Ангедония. - Ведь в самом деле - вы старше, брак был вашей инициативой. Вам и полагалось проявлять большее терпение и чуткость, а вы... даже сейчас вы прежде всего думаете о промахах своего юного супруга. - О промахах?! Терпение, чуткость?! - со страданием воскликнул Улли. - О, сударыня, я был само терпение! Его измены мы опустим... - Да люблю-то я только тебя! - взвыл я. - Опустим, - поспешно сказала баронесса. - А его поведение в обществе?! Его скандальные выходки в Парламенте? Панибратство с солдатами? Боги, он кого угодно доведёт до белого каления. - Но это же... это же его натура! Неужели вы любите лишь милое личико, а его сущность вам неприятна? - Не переиначивайте! - вспылил Ультмейт. - Лишись он лица вообще, я бы не стал любить меньше! Но должны же быть ограничения? Эти плебейские выходки и словечки, этот "блин" едва ли не в каждой фразе! Если бы Ваш супруг сказал в обществе: "сбой онтогенеза" - я прошу прощения за непристойную цитату - но как бы Вы закрыли глаза на этакую эпатажность? Я с размаху влепил ладони в лицо. - Что сия фраза значит? Точно ли что-то непристойное? - осторожно спросила женщина. Ультмейт молчал. И даже отвернулся от меня. Я тоже подавлено молчал. Впервые так остро я осознал пропасть между нами, различие наших миров во всех смыслах. Моя сторона Свет, его - Тьма. Он - аристократ, я - подкидыш, он воспитывался в роскоши, а меня куском хлеба попрекали. И если эпитеты "коварный", "жестокий" и "тиран" в отношении мужа постоянно приходят мне на ум, то каким он видит меня? Но ведь я люблю жестокого тирана. Да и не такой он вовсе. Я влюбился в совершенную красоту, но теперь-то всё изменилось, и случись что с его прекрасным лицом - разве разлюбил бы? Нет, никогда. - Ваше Сиятельство, вы задали мне некорректный вопрос, - вкрадчиво сказала Ангедония. - Мой горячо любимый супруг - обыкновенник. Он не так развит, не так одарён и начитан, как господин Валентин, не так ловок в искусстве беседы. Мне и в голову не приходило сравнивать моего Джонни с магами. И красив он, положим, менее вашего супруга. Но он - часть меня, и самая прекрасная часть. Его недостатки если и видны мне, то кажутся незначительными. И это - любовь, дорогой маркиз. Так любят эльфы, но заглядывая в ваше сердце, я не нахожу особой разницы в наших чувствах к своим избранникам. Она сказала это так проникновенно, что я едва сдерживал слёзы. Вампир же, напротив, слёз не сдерживал. - О, как вы правы, - дрожащим голосом сказал он. - Так простите мужу мелкие изъяны, лишь оттеняющие его Свет. Простите себя, ибо вас любят таким, какой вы есть, и принимают без оглядки на мнение света и вопреки самым разумным доводам... Не дав ей договорить, мы с Улли бросились в объятия друг другу. Теперь-то я тоже плакал. Мы раз десять сказали друг другу "прости" и "я люблю тебя". Ангедония смотрела на нас с улыбкой и тоже утирала слёзы. - Уго сказал, что ритуал обернётся против меня, и это моя душа окажется в полном подчинении, - шепнул мне на ухо Ультмейт. - Но я сказал ему, что жажду этого. Обхватив его лицо ладонями, я с нежностью сцеловывал его слёзы. Каждая слезинка была мне драгоценнее бриллианта, так как бриллиантов я повидал достаточно, а вот слёзы маркиза Сагди - неслыханная редкость. Удивительно было то, что нас никто не тревожил - в комнату никто не заглянул, и даже суета в доме больше не была слышна. Мы сидели рядышком на детском диванчике и держались за руки. - Я, когда увидел тебя в кандалах, думал - сердце разорвётся, - сказал я. - Зачем ты сбегал? - Я почувствовал твоё нахождение в другом мире. До этого лишь знал, что ты жив. Неясные образы и видения роились в моей голове, и большинство из них были зловещими. Смиту я сказал, что жизнь твоя в опасности, но что он мог предпринять? Он даже не поверил мне до конца, ведь продолжал искать тебя здесь, не пытаясь выйти за Стену. Мне ничего не оставалось, как сбежать в свой замок и призвать Бездну, чтобы она хранила тебя как от колдовства, так и от физической расправы. - Вон оно что, а я всё списывал на свою везучесть, - признался я. - Были моменты, когда казалось - всё, конец. Но, послушай, Бездна за такую услугу наверняка потребовала с тебя немалую жертву? - Сущий пустяк, - улыбнулся он. - Несопостовимый с радостью вновь обнять тебя. Мы снова обнялись. И поцеловались. И целовались так долго, что я едва не вырубился от нехватки воздуха. А когда мы разъединили губы, заметили, что Ангедонии в комнате нет. - Давай по-быстрому, а? - предложил я. На следующий день снова лил дождь. Всё больше холодало - осень брала своё. Но на душе у меня было тепло и празднично - я улыбался всем, на ком задерживал взгляд. Впрочем, окружали меня без оговорок дорогие мне лица. Мы собрались в часовне, что находилась неподалеку от "Золотого грифона". Нам предстояли крестины двух девочек - маленькой баронессы Валентины Плайенской и новорожденной Розочки - дочери Леи и Бонвивана. Я был крёстным отцом и переживал, насколько хорошо справлюсь с этой ролью. Учитывайте, что моего мнения никто не спрашивал, родители выбрали меня, и все с восторгом поддержали их. И вот на одну мою руку усадили Валентину в белом платьице и чепчике на золотых кудряшках, в другую сунули кружевной свёрток с покряхтывающим младенцем. Роза была красавицей, вся в мать, но весила в три раза больше полугодовалой Вэл, и спустя недолгое время мы с ней кряхтели в унисон. Крёстной матерью была Мардж, но она держала лишь свечки и амулеты. Родители девочек светились от счастья и гордости - всё-таки маги в крёстных далеко не у каждого ребёнка в Хрестории. Смита в парадной мантии поставили провести церемонию, но на него особо не смотрели, так как всех дел у полковника было зачитать текст с книжки и осветить амулеты. Все расселись, благостно улыбаясь. На задней скамье набирала обороты перепалка между Маффином и Милочкой. Ультмейт несколько раз обернулся к ним, прожигая взглядом, но помогало это ровно на минуту, и умный маркиз просто отгородил место конфликта звуконепроницаемым коконом. Те дети, что помладше, нарядные и причёсанные, чинно сидели на одной скамье и шёпотом обсуждали предстоящий торжественный обед. - Нарекаем тебя Валентиной, дочерью Хрестории, и просим богов осветить твой путь и даровать свою любовь и покровительство. Нарекаем тебя Розой... Удачей было то, что в обряде не использовались всякие древние языки, в которых я не был силён. Голос мой прозвучал в достаточной степени уверенно и торжественно. На обеих малышек надели амулеты, Смит запалил свечи и оставил их перед алтарём в стазисе, чтобы горели не менее суток. Церемония завершилась приношениями светлым и тёмным богам, затем радостно гомонящая толпа покинула часовню и поспешила в обеденную залу "Золотого грифона", оставив меня в растерянности с малютками на руках. Обычно в таких ситуациях меня выручал Олух, но они с Джессикой умчались первыми, как распорядители и главные повара банкета. На крылечке меня ждали Мардж и Сейла с зонтом. - Нам можно не спешить, - сказала Мардж. - Крёстные появляются последними, и все нас должны чествовать. Давайте, я понесу эту сладкую эльфиечку. - Сейла, а ты не хочешь взять Розочку? - с надеждой спросил я. Но он только посмотрел удивлённо и раскрыл зонтик над моей головой. Слава богам, в гостинице Лея сразу забрала малютку, чтобы покормить и перепеленать. Гости уже вовсю наслаждались едой и дорогими винами. Джесс внесла итальянский пирог с ветчиной, с румяной корочкой в зернышках кунжута, и сорвала овации более громкие, чем те, которыми одарили наше с Мардж появление. Но, признаться, стол был королевским. Упав на предложенный мне стул, я волком набросился на всё это великолепие. Светлые Небеса, как давно я не ел так вкусно! Каким изысканным оказалось вино, и какие к нему подавались сыры и тарталетки! И какую рыбу вкатили поварята на подушке из зелени с маслинами на хребте и лимонными розочками. Тосты следовали один за другим, принесли оленину и кабанятину, истекающую соком. У меня забрали вилку и заставили толкнуть речь. - Обязательно надо, чтобы наши дети общались, - сказал я. - Пусть они станут лучшими друзьями, вот как мы, и тогда всё им будет по силам. Меня понесло на радостях, я ударился в дифирамбы родителям и детям, говорил о том безграничном счастье, что приносят нам малыши... Потом увидел, как Маффин наклонился якобы поднять вилку и исчез под столом. Через секунду Мил вытаращил глаза, ахнул и вцепился в край столешницы. - За нас и за наших детей! - закруглился я. Хлебнув вина, наклонился к Ультмейту и прошептал: - Улли, ты видишь, что вытворяют?! - Ужасно. А посмотри на свою вилку - мне кажется, она вот-вот упадёт. - Тут же дети! - взмолился я. - Подумай лучше, что нас ждёт с этой парочкой под одной крышей. Ультмейт лишь пожал плечами. Да, это я решил, что Маффин с Милочкой будут жить с нами. А куда ещё их было девать? Оба без документов и вообще без статуса, нелегалы. Смит сказал мне, что если я лично обращусь к Канцлеру, дело решится быстрее. И ночью я был готов сию минуту бежать вытаскивать Канцлера из постели и просить оказать протекцию. Вчера вечером Олух с Джесс нашли рыжиков в саду в беседке, где они шумно сношались. Их деликатно не стали беспокоить... но дело шло к нашему отъезду в гостиницу, а мальчики уже успели поцапаться и теперь опять мирились. Ладно, дело молодое. В гостинице мы заняли привычную мне комнату, я всегда там останавливался. Мечтая о тёплой ванне и горячей любви, я прилёг на минуточку - уж очень кровать была удобная. И вырубился. А среди ночи - шум, плач, истеричные крики. Я подскочил, Ультмейт уже ночник зажёг. В соседних номерах переговаривались взбудораженные постояльцы. Оказалось, Мила с Маффином заселили в соседний номер, и вампир мой сначала слушал, как они долго любились, и завидовал, а потом что-то пошло не так. Мы пошли в их номер, разогнав в коридоре любопытных. Рыдал Милочка, а Маффин грыз кулак в уголку и тоже плакал, но беззвучно. При нашем появлении рыдания только усилились, Макс протянул к нам руки и горестно воскликнул: - Он мне попку порвал! - Я не нарочно! - закричал Маффин. - Замолчите оба! - зашипел на них Улли. - Вы всю гостиницу перебудили. - Я предлагал всё залечить, а он не подпускает меня, - шмыгнул носом колдунишка. - Ни за что - ты садист! Ваше сиятельство, помогите, умоляю! О, моя попочка! Улли попросил меня увести Маффина, чтобы заняться пострадавшей дыркой в спокойной обстановке. Маффин уходить не хотел... короче, все нервы повытрепал. Потом-то он немного успокоился, уже в моей комнате, выпил воды и начал доказывать, что не хотел, оно само, и вообще непонятно, с чего вдруг. - Ах, тебе не понятно? Ты думал, задницы резиновые и не рвутся? - рассердился я. - Слушай, Маффин, мне казалось, что с головой у тебя порядок, но я, видимо, поспешил с выводами. Рассуди сам: у вас до вчерашнего воссоединения был единственный эпизод анального секса. Затем три месяца - у тебя никого и у Мила никого... - Точно? У него точно никого там не было? - вскинулся колдун. Мне захотелось треснуть его по тупой рыжей башке, о чём я ему и сообщил. - Если любишь - доверяй, черти тебя дери! А ты точно взбесившийся кролик, вот не надо говорить, что ты его не в приступе ревности драл! - Да не хотел я! - снова расплакался паренёк, на сей раз так горько, без всяких надуманных обид. Вернулся Ультмейт и попросил меня посидеть пять минут в уборной. Я просидел десять, не слыша, чтобы читались какие-то нотации, и сделав выводы, что Маффина тоже подвергли медицинскому осмотру. Когда Ультмейт позвал меня, рыжика в комнате уже не было. - Отправил его обратно к любовничку, Мил сам просил, - сказал Улли. - Велел довольствоваться минетом, Маффина тоже хорошо попользовали, и то, что первым порвался не его зад - дело везения. Меня всё ещё слегка потряхивало. Ультмейт нежно погладил мою щеку и увлек в постель. - Не могу наглядеться на тебя, - сказал он и поцеловал меня. - Ты, вроде бы, говорил, что лицо у меня серое, и сам я костлявый... Но он уже не слушал меня, задышал чаще и навалился горячим телом. Язык скользнул по моей ключице и затрепетал над сонной артерией. - Хочешь? - спросил я. - Соси на здоровье. - Сначала ты соси, - с коротким смешком велел он и улёгся на спину, расставив точёные ноги. Теперь в полуметре от моего лица была выпуклость под узкими штанами. Я сглотнул и поспешил выпустить на свободу необузданного жеребца. Залюбовался им, таким большим, ровным и твёрдым. Ультмейт сделал движение бёдрами: - Оближи хорошенько, у меня нет смазки. Смазка в этой комнате водилась всегда. И я вспомнил об этом со стыдом, и поклялся выкинуть баночку с маслом из тумбочки. - Ты смущён? - зашептал Ультмейт. - Уж не подумал ли ты, что я буду с твоей дырочкой так же не сдержан, как и Маффин? Стыд и похоть сплелись в тугой узел, я спрятал голову в его коленях и пробурчал: - Хоть бы и так. Ты же знаешь, что я не стану блажить на всю гостиницу от пары разрывов. Ультмейт, казалось, смутился. - Скажи мне - одно твоё слово, и я никогда не буду грубым, - пылко прошептал он, обхватив мой подбородок и заставляя смотреть на себя. - Нежный мой мальчик, как я мог брать в руку плеть, как я мог связывать твои руки! Просто скажи... - Не скажу, - стыд и похоть накрыли меня жаркой волной, я потерся щекой о его стояк. - А то, чего доброго, начнёшь искать развлечений такого рода на стороне, а я, знаешь ли, тоже ревнивый... О, боги, зачем я вспомнил об этом? Нашёл время, впору и впрямь ронять вилку и лезть под стол отсасывать. Но я постоянно в центре внимания, я не могу покинуть банкет, как последний невежа. Ультмейт смотрел на меня почти с сочувствием. Мне кажется, что он догадывался, каким трудным для меня стал контроль над собственным изголодавшимся по любви телом. Секса хотелось всё время. Ещё хотелось есть. Есть, трахаться и спать - сладко, крепко и вообще без снов, как в те немногие часы, что я урвал сегодня ночью в объятиях мужа... - Ты снова светишься, - говорил он, гладя моё оглушенное оргазмом тело. Я лениво приоткрыл один глаз, думая, что это он так, фигурально. Ничего не поняв и разволновавшись, я потушил газовый светильник. Кожа моя действительно светилась тёплым золотисто-белым светом. Освещались простыня и нагое тело Ультмейта рядом. Он облокотился на подушку и с загадочной улыбкой рассматривал меня. - Ничего себе... А когда я ещё светился? - В тюрьме. На фоне тех мрачных стен это было особенно ярко. - Надеюсь, ничего плохого со мной не происходит. Чувствую я себя очень хорошо. - Ты здоров, - подтвердил он. - И ты прекрасен. Худоба, конечно, никуда не делась, но это мы быстро поправим, не так ли? - Страшно хочу есть, - признался я. - А давай сделаем вылазку на кухню, я там прекрасно ориентируюсь и знаю, где и что вкусненького стибрить. Я думал, он пристыдит меня и затребует поздний ужин (ранний завтрак) у слуги. Но мы действительно наведались на кухню, я похватал что под руку подвернулось, успокоенный и счастливый вернулся в постель и сразу уснул, обняв Ультмейта. И он оставался рядом все недолгие часы до рассвета и, кажется, тоже спал, хотя раньше за ним такого не водилось. А разбудил нас Олух. Ни свет ни заря, с известием, что в часовне уже договорились на счёт крестин, и я утверждён крёстным отцом обеих девчушек. С утра я был вынужден строго поговорить с Маффином и Милочкой, хотя на тот момент они были очень дружны и милы и ходили только рука об руку. - Я вас в замок заберу, - сказал я. - Но мне не нравится, что вы ссоритесь поминутно, а потом миритесь до порванных жоп. - Это нормально, - с важностью заявил Максимилиан. - Мы только строим наши отношения. - Я понял. И зады только разрабатываете - это тоже понял. Но вот что, мальчики, об обоих процессах не обязательно знать всем, дело-то интимное. И если так случится, что все ваши душевные и физические травмы будут выноситься на публику (а в замке есть и дети), я выставлю вас за ворота без гроша и документов. Уяснили? Рыжие синхронно кивнули, но по безмятежным их лицам было понятно, что мои обещания не восприняты всерьёз. - Я предупредил, - пригрозил я. Разговор был окончен, и мне оставалось уповать только на авторитарность Ультмейта... Вот что я должен был сделать с этой парочкой? Вытащить за ухо Маффина из-под стола? Но он уже и сам вылез, облизываясь, и без вилки. - Мы увезём их сегодня же вечером, - шепнул Ультмейт. - Поселим где-нибудь на чердаке и запретим показываться в комнатах. - Уедем сегодня? Думаешь, получится? - с надеждой спросил я. Я любил своих друзей, но домой я рвался, и не высказать как. Смит, конечно, заупрямится, будет упирать на то, что нужно составить отчёт для Канцлера, затребует заседания нашей фракции. Боги, боги, как мне всего этого не хотелось! Но Ультмейт неожиданно всё разрулил. Смиту сказал, что я всё ещё восстанавливаюсь после болезни, и мне нужен недельный отдых. Сейла торговаться стал, но вампир только день уступил. Джон с Ангедонией тоже рвались домой. С детьми поговорили и наобещали кучу всего и поездку в имение Плайенских в ближайшем будущем. Вечером, правда, вырваться не удалось, но зато чемоданы были уже уложены. На следующее за крестинами утро погода была чудесной, снова потеплело и солнце высушило вчерашние лужи. Ехали табором: Филтек переслал в столицу два экипажа, посадив на козлы гоблинов-подёнщиков. В пафосной карете разместились Сулла Крип с Джессикой и детьми. В открытую повозку накидали кучу чемоданов, и там же впритирочку сидели рыжие любовники. Вели они себя пока хорошо. Мы с Ультмейтом ехали в седле. И с нами Олух поехал на своём Коньке, чтобы помочь с наведением порядка в замке. Собаки бежали следом. Замок встретил нас уже преображённым. Тисы у рва, конечно, не выросли, но крыша башни наполовину была восстановлена. Наверное, Филтек нагнал толпу строителей, да и те трудились без сна и отдыха - окна были застеклены, мебель починена, паркет натёрт... винный погреб крепко заперт. Совсем пустой, наверное, со вздохом подумал я. Если где и были какие недоделки, маркиз своего "фи" не выказал. Трепещущий от радости дворецкий склонился перед ним в низком поклоне: - Не угодно ли мессиру осмотреть весь замок? - Филтек, у нас есть шесть дней, жалких шесть дней, - глядя только на меня, ответил Улли. Потом всё же изволил обратить внимание на преданного слугу и распорядился со сталью в голосе: - Гостей разместить, накормить, и развлеки их чем угодно. С детей глаз не спускать, и пусть больше гуляют на свежем воздухе, а нас не беспокоят. Уже на последних словах схватил меня за руку и потащил к лестнице. - Вэл, это чудесно! - с восторгом окликнула меня входящая в холл Джессика. Затормозить не получилось - Ультмейт волок меня с нечеловеческой силой. - Ага, Джесс, осмотри здесь всё хорошенько! Есть зимний сад, игровой салон, музыкальный, и... и ванны позолоченные... - А вы куда? - Там... в кабинете - обыск был, кошмар, ремонт, всё перевёрнуто... - Да всё мне понятно! - крикнула вслед кузина. Зачем было меня так тащить, чуть руку не вывихнул. Я и сам на пределе был, всё ж случалось какими-то урывками, украдкой. А мне до боли в паху хотелось Ультмейта видеть голым. И ленточку с волос сорвать, чтобы волосы волной по моему телу, и попку его вылизать и искусать всю. - Акулка, ты меня тормози если что, хорошо? Я, кажется, себя не смогу контролировать... Утро следующего дня я встретил иссушенным, выжатым и едва дышащим. Да, счастливым, но ведь еле живым. Ультмейт деловито задрал мне ноги и полез пальцами в дырку. Я протестующе замычал и задёргался, но тут понял, что на пальцах чудодейственный бальзам на слезах Феникса. Сразу стало куда как легче, я чувствовал, как растраханная дырень возвращается к прежним размерам. - Водички бы ещё, - проскрежетал мой натруженный рот. В дверь скользнул Филтек с подносом. Не поднимая глаз, выставил на столик вино и закуски и быстро прикрыл за собой дверь. Есть хотелось ужасно, но сил на это не было, так что Ультмейт кормил и поил меня самолично. - Спасибо, - поблагодарил я. - Сам как? - Неплохо, - оскалил клыки вампир. - А сейчас будет ещё лучше. И он потянулся за баночкой с маслом. - Не-не-не... - стал отползать я. Но он мазнул себе между ягодиц, обхватил горячей ладонью павшего моего бойца и стал надрачивать. - А, ну, раз так, тогда ладно. - Раз так, а раз эдак, - без жалости ответил маркиз. - Или несколько раз, у нас пять суток в запасе.