blueberry smell

      Вчера я отсидел долго рядом с твоим мраморным надгробием, Кромсали. Однако странно, что я сейчас обращаюсь к фотографии, верно? Хе-хе… Эй, Салли, а ты помнишь тот день?

***

      То было двенадцатое число морозного января. Последний день рабочей недели. Ровно в семь часов, по трезвонящему будильнику ударила твоя раздражённая рука. Раздался громкий хлопок. Я проснулся. Перед своим крючковатым носом я увидел твоё огненно-горячее, но бледное и дрожащее тело. Потрогав твой лоб, я оторопел, ведь у тебя был сильнейший жар. С перепугу я начал тебя трясти, дабы ты проснулся и не лежал под окном, пропускающим сквозняк. Ты приподнялся, молча надев протез и застегнув скрипящие ремни. Из нашего последующего диалога я понял, что тебе нездоровится. Я решил прогулять первый урок ненавистной шараги, оставшись с тобой. Однако моя мать всегда проверяла моё присутствие в школе, путём звонка Миссис Пакертон, потому мне пришлось остаться с тобой лишь на два часа, а позже свалить. — Л-Ларри… — Да? - Расчёсывая твои толи волосы, толи пакли, поинтересовался я. — Я… я… ну… давай… — Салл, ты болеешь. — Ларри, я так тебя хочу поцеловать… — Так поцелуй. — Я не в том смысле… — Хэй, котя, не надо. — Но я так хочу прикоснуться к твоему телу…, - Твоё лицо залилось красным, и ты повернулся ко мне, обнимая мои озябшие плечи. Снова я видел твои жалостливые глаза. Ты будто котёнок, что нуждается в хозяине, сидел передо мной, поджимая дрожащий подбородок. — Ложись-ка спать. Тебе необходимо отдохнуть, чел. — Нет! - Ты не хотел слушаться и повиноваться моим требованиям, опять же, как несмышлёный маленький котик. Пока моё присутствие в твоей сырой комнате было для тебя заметным, ты вырисовывал какие-то необычные узоры на запотевшем стекле. Ты рисовал тонкими, милыми пальчиками, схожими с кошачьими подушечками мохнатых лапок. Стекло всё потело, а ты всё рисовал и рисовал… было невозможно не наблюдать за процессом. Твоя мордашка была так заинтересована этим, что голубые глазки аж заблестели. Вскоре, стекло стало прозрачным, а сквозь тонкие линии твоего причудливого рисунка я сумел разглядеть двухэтажное здание нашей школы. Тогда я отвлёкся от такого милого и застенчивого тебя, и впопыхах начал собираться. Твои веки слипались, прикрывая покрасневшие от усталости белки глаз. Ресницы камнем свалились на румяные щёки. Моя большая для твоего тощего тела майка соскользнула, обнажив светлое плечо. Взяв на руки, я положил тебя на не заправленную ярко-красным одеялом кровать, поцеловав в лоб. Он всё ещё был горячим, но температура, кажется, спала.       Захлопнув дверь, я устремился по лестничной клетке вниз, не имея времени на ожидание лифта. Все четыре этажа я успешно пробежал сверкая пятками. Выйдя на улицу, я вздрогнул. Было градусов, так, минус тридцать. Мой нос покрыло инеем, так там было холодно. Волосы все слиплись без шапки, а в ушах засвистел раздражающим звуком ветер. Мне не пришлось долго страдать. Открылось окно на четвёртом этаже. С огромной силой из него устремились вылететь и соскочить с карниза угольно-чёрные шторы. В раме окна показалась маска… ой, то есть протез! (Надеюсь, ты не рассердишься… что? Ой, да ладно, я же просто ради красивого словца сказал!) так вот, из окна показался знакомый мне протез. Приподняв его, ты с весёлой гримасой кинул точно в цель, а именно в моё лицо, жёлтую шапку. —Хэй, Схерали, лови! Я же говорил, шапку надеть не забудь, дурашка! — Оу, кто же это тут у нас? Салли-Кромсали! — Чего-чего? А «спасибо»? — Кхм-кхм! - прокашлялся я. — Благодарю! Отныне я, уполномоченный Ларри Джонсон, вам очень признателен, моя леди! — Чегоооо? Сам ты леди, идиот! - усмехнувшись, ты кинул в меня снежком, сделанным из снега, что покоился на подоконнике. — Мог бы и попроще сказать…, - снова засмущался ты… — Закрой окно, Салл! Дует же! — А ты мне не мама! — А ты мне не Салли-Кромсали, если сейчас же не закроешь окно! — Слушаюсь, сир! - захохотав ты всё же закрыл чёртово окно. Теперь мои уши могли быть в безопасности, если не одна вещь… твоя шапка была мне мала. Но кое-как её натянув, я всё-таки пошёл с жёлтым недоразумением на голове в школу. Было уже плевать, что она такая маленькая. Главное - она принадлежала тебе, я чувствовал твоё тепло и душу… от неё пахло тобой… от неё пахло…черникой?.. странный запах… я понятия не имел, откуда знаю, как пахнет черника, но этот запах невозможно было перепутать с чем-либо ещё… такой особенный и сладкий аромат твоих волос, плечей, запястий, шеи, губ. Казалось, будто бы ты прямо сейчас здесь, со мной. С такой мыслью я шёл в школу, уже, с более поднятым настроением. Моё лицо выражало наслаждение. Наслаждение тем, что я чувствовал твоё присутствие даже тогда, когда шёл в школу без тебя и твоей руки, что как всегда уснула бы в моей ладони, повиснув на ней.       Шесть оставшихся часов учёбы пролетели незаметно. Я и не успел глазом моргнуть. Вытащив телефон, я набрал знакомый сердцу номер. — Эм… привет, как ты там, чел? — Я?.. я-я… я скучаю… — Хорошо, я уже иду, не переживай, скоро буду… — Д-да… давай…       Что-то в твоём голосе меня насторожило. Будто бы ты скулил от ожидания моего прихода. Я решил поспешить.       Прийдя домой, я закинул рюкзак на свою кровать, повесил тридцать три куртки на крючок, переодел обувь и положив твою шапку в задний карман, устремился к тебе в квартиру. По приходу я решил проверить, был ли ты дома один. — Мистер Фишер? Вы тут? Это Лар… — Да один я, один, не боись, вваливайся.       Я решился войти. Я увидел тебя за кружкой кофе на старой кухне. — Решил потрапезничать? - спросил я, приткнувшись к стене локтем. — Ларри… я соскучился… — Да ладно тебе, меня же всего ничего не было! — А такое чувство, будто вечность! Я так давно не чувствовал этого… — Ч-чего? - заикаясь, спросил я. Я не понимал намёков, да и ты объяснять никогда нормально не мог. — Ну, этого… ну, блять, Ларри, ты понимаешь о чём я! — О чём? — Ларри, ты совсем ебнутый, или прикидываешься? Я хочу тебя! — Салл, у тебя просто дикий жар… — Я сказал, что хочу, чтобы ты, блять, меня, выебал! — Полегче, киска. Ты не думай, что я тебя не хочу, я хочу, даже безумно хочу, поверь, но я в любом случае не могу этого сделать, ты же болен! — Я не болен! Я вполне здоров! Смотри, у меня температура всего 37 и 1, чувак! Я готов, Ларри! — Ты собираешься у меня клянчить траха весь день? — Да! — Ну, раз 37,1…       Я помню, ты сказал, что тогда я прервал твой говор, закрыв лицо рукой. Я ехидно улыбался, пока ты старался вырваться и что-то мне сказать. Тебе явно было трудно дышать. Через мою ладонь проходили мелкие куски горячего воздуха исходящего от твоего тяжёлого дыхания. Это напрягало, но жутко возбуждало моё тогдашнее подростковое юное тело. Я не знаю, что на меня тогда нашло (Прости за это тоже, чувак, я не хотел… хотя, нет, хотел… безумно). Закрывая тебе ладонью рот, я резким движением руки сорвал с тебя собственную майку, а за тем алые боксёрки. Передо мной очутился абсолютно беспомощный обнажённый человек, которого я хотел больше, чем новую плойку или типа того (ну да, романтик из меня не шибко важный). Ты укусил мою руку, откинув её на подушку. — Ты ненормальный?! Я даже не успел дать согласия! — Ты сам просил, Кромсали…, а вот кусаться нехорошо!       Чтобы ты больше не кричал, мне пришлось перевернуть тебя лицом вниз, или попросту поставить тебя раком. Ты что-то выкрикивал, пытаясь меня ударить, но я чувствовал, как тебе это нравится.       Сдёрнув с синих джинс ремень, я обвил им твои кисти рук, затем чудовищно сильно затянув. Те самые джинсы и красное худи с меня устремились в тот же угол, где ранее валялась майка с твоими боксёрками. — Нельзя меня о таких вещах просить… раз уж попросил-получай, сучонок, - сразу же после этих слов, быстрым рывком я вошёл в твою узкую задницу. Я схватил тебя за голубые хвостики одной рукой, а второй снял протез. — Ну что же ты прячешься от меня, милый Салливан Фишер? Открой личико, чтобы я мог на тебя посмотреть… — Ла… л-л… р-ри… я-я. А-а-ах~. Ч-черт, с-сл-слезь с… с… с меня! Я-я п-перед…думал, я-я… не… хочу б-б-больше! — Вот так отлично, теперь я вижу твоё пошлое выражение лица. Тебе же нравиться, да? — Н-нет! Э-это п.п. по пр.при…нуждению! Я-я… я так н-не-е х…х...хотел, а-а-а-а-ах! ~~ — Ммм, да ладно, ты не хотел, а стоны с каждым толчком всё…, - снова резким движением я вошёл в тебя. —…громче! — И…и... диот! П-п-придурок! П-п-пс-псих!!!       Твои стоны я пытался заглушить рукой, засунув в твой маленький рот пару пальцев. Зажав язык между ними, я стал снижать скорость, дабы тебе стало легче. В итоге, белая жидкость пролилась на постель. Всё одеяло было в этой, как ты её называл, «мерзости». Ты пару раз вздрогнул, а позже, плюхнулся на мокрую кровать в слезах. Тебе было больно и тошно, но было ли мне тебя жаль? — Не очень. Чего ты просил, того и получил. Хотя, в скором времени я оттаял, погладив тебя по голове, а твои слёзы вмиг прошли. — Прости меня, Ларри… я больше не буду тебя просить о таком… — Это ты прости, я был слишком резок. В следующий раз я буду нежнее. (Хех, надеюсь, это не слишком подорвало наши отношения…), - пододвинувшись ближе, я начал принюхиваться к тебе. От тебя всё также пахло черникой. Этот запах не давал мне покоя. Казалось, я запомнил его навечно. — Эй, т-ты ч-чего? — Да… от тебя пахнет…черникой… — В смысле? — Этот аромат твоего тела… тебя… По-моему это черника. Почему от тебя так пахнет? — Понятия не имею. Я как-то читал, что особый запах того, кто тебе сильно нравится, автоматически ассоциируется у тебя с каким-то вкусным и знакомым ароматом… Я тебе нравлюсь? — Безумно.       И знаешь, та жёлтая шапка по-прежнему лежит в моём заднем кармане. Хоть тепла она теперь мне и не дарует, да и твои синие волоски давно уже на ней не остаются, но тот запах черники по-прежнему на ней. По-прежнему я чувствую и ощущаю тебя, когда ты в могиле и не рядом со мной. По-прежнему этот аромат говорит и напоминает мне о тебе. По-прежнему ты мне нравишься. Безумно.