***
«Салли, я тебя, блять, ненавижу. Н е н а в и ж у. Зачем ты мне упёрся? Ты разрушил всё. Я бы в жизни с тобой не стал водиться, если б знал, чем мне это обернётся. Не стал бы. В том-то и дело, что «бы». Я слабак и тряпка, просто мясо. Я не бросал тебя, и никогда бы не смог. Опять это «бы»! За что, ёбаный ты гандон, заставляешь меня страдать? Что в этой огромной, бескрайней вселенной способно заменить голубые волосы, хрупкие пальцы, глаза, будто море, или самое ясное июльское небо? Раз ты лечишь меня своим «умей отпускать», так сам и исчезни. Ты слышишь меня, но ничего не отвечаешь...»***
— Джонсон! Чёрт возьми, проснись! Ты весь горишь! Блять, не умирай на этом диване, вставай же! Проснувшись около трёх ночи, я услышал эти возгласы. Дрожа, все мои конечности холодели с каждой минутой, всё больше и интенсивнее. Я будто бы находился в морге, при нулевой температуре я чувствовал тридцатиградусный мороз, пронизывающий как сотни мелких иголок моё истощённое тело. Голова резко закружилась, живот прилип к спине, в глазах всё поплыло. Горло сжалось в судороге, я стал задыхаться, словно кто-то душил меня. Мне всё больше стало казаться, что меня что-то удерживало в лежачем положении, как будто на мне сидели и старательно пытались придушить, но я ничего не видел, в глазах давно уже царствовала тьма, на время притупившая мою способность видеть. Я лишь помнил, как истошно кричал, срывая голос, отчаянно пытался достучаться до кого-то, а потом мне резко и бегло ответили. Только тот ответ был ноющей острой болью.***
«Я просто сошёл с ума, да? Скорее всего, да. Да, сошёл с ума.»***
— Сукин сын, очнись! Кусок ты мяса, поднимайся, давай! Нет! Ларри! Ларри... Блять! В мутных глазах замелькали синие, потом красные, а затем снова синие огоньки. Был бы я рад слышать, что умирал тогда, что был на волоске. Хотел бы сбежать от твоего образа под землю. Однако, увы и ах, я учуял что-то, нащупал маску на моём лице в области носа, и открыл глаза. Доктора пытались привести меня в чувства, пока машина скорой помощи стремительно неслась в ближайшее отделение. В окнах мелькали уличные фонари, капли дождя скатывались по стёклам.***
«Зачем Эшли тогда набрала 911?***
Вот я снова открыл глаза. Всё было так расплывчато, но я сумел разглядеть парня в синем. Вероятно, это был врач. Мне так казалось до тех пор, пока я не увидел, что волосы у того врача были яркого цвета. Как выяснилось через пару секунд — голубого. И, о чёрт, лицо его было белым. А было это вовсе не лицо, а маска. В моём случае — протез. Брови у того врача были нахмурены, зрачки неестественно маленького размера, взгляд дикий, направленный на меня. Руки его приблизились ко мне, и опять я почувствовал удушье. На рубашке красовался бейджик с именем «Салливан Фишер». Я ужаснулся. Меня впечатали в стену, кровь закипела, сердце вылетало из груди, пульс стал сокращаться, казалось, я падаю в обморок, ведь передо мной стоял самый настоящий Салли и со слезами на глазах душил меня, что есть мочи, причиняя мне всяческую боль. На потолке загорелись искры, глазные яблоки горели, всё тело кололо, пальцы ног немели, кровь пошла носом. Один момент: я очнулся.***
«Это был сон, боже, я находился под сильным наркозом.»***
Эш сидела в белом халате возле моей койки. Раздался стук в дверь, и на порог палаты шагнул врач. — Здравствуйте, я так погляжу, вы пришли в себя, эм... — Ларри Джонсон. Моё имя Ларри Джонсон. — Ах да, простите за мою невнимательность, тут действительно указано ваше ФИО. Ну-с, как ваше самочувствие? — Я не знаю. Не уверен, что я вообще помню, как чувствовал себя до этого момента... А, собственно говоря, почему я здесь? — Ларри, ты... ты говорил мне, что год в завязке, но в твоей крови была обнаружена высокая доза героина, чуть ли не смертельная. Не сказать, что я был удивлён, сорваться было просто, но я совершенно не помнил, как это произошло. — Ларри, доктора утверждают, что ты принял немалую дозу ещё вчерашней ночью, за шесть часов до того, как позвонил мне с просьбой приехать. А уже сегодня вечером, где-то в семь, ты завалился спать в одной из комнат общежития, а через час наркотик проник в твой организм ещё раз и вступил в действие. — Все эти разговоры, приставка, дети, деньги... ...галлюцинации? — Ларри, дорогой, я не понимаю, о чём ты... — Эшли, перед тем, как позвонить, я детей одних дома оставил... Ты бы не могла поехать туда и посмотреть, что с ними? — Я... опаздываю на работу, скоро уже моя смена, я успею заехать только после трёх... Прошла всего ночь, не думаю, что что-то могло произойти. Я постараюсь. — Спасибо. — Мистер Джонсон... Вмешался доктор. — Ваша подруга, Эшли Кэмпбелл, слёзно умоляла нас не вызывать полицию, тем более, вы занимаете две немало важных должности в окружной полиции. Не волнуйтесь, я смогу замять это дело, никто не узнает. — Зачем вам это? — Мистер Джонсон, я перед вами в вечном долгу, вы раскрыли дело по убийству моей младшей сестры два года назад. Вы засадили её мучителей за решётку, за что я вам безмерно благодарен. Может, вы и не помните, но я запомнил этот поступок на долго. — Так это вы тот самый семнадцатилетний Джереми Сайлент? После вашего дела меня повысили до сержанта... — Да, тогда мне было семнадцать, вы правы. Но, прошу, называйте меня Джонатан, это моё второе имя. — Без проблем. Как звучит «Джонатан Сайлент» мне даже больше нравится. — Ох, это приятно слышать. Спасибо вам, вы единственный, кто приступил к тому делу незамедлительно. — Как это не прискорбно, но благодаря этому грустному делу и вашему обращению в наш отдел полиции, я уже год работаю сержантом и полгода занимаю ещё и должность прокурора. Этим я обязан вам. Причём, вы не вызвали полицию, спасибо. — Для вас всё что угодно. Я счастлив, что теперь могу помочь вам, как врач. — Скажите, Джонатан, вы не знаете, как у меня оказались наркотики? — О, я ждал от вас этого вопроса. Я навёл справки и, узнал, что ваша жена наркоманка. Вы вполне могли достать наркотики из её тайника или сумки. Думаю, это вполне вероятно. — Хорошая работа для доктора, Джонатан. Джонатан усмехнулся. А я был рад, что ещё где-то остались знакомые мне добрые люди. Теперь я смогу полноценно общаться даже в больнице, не тревожа Эшли. На этом моменте я посмотрел в глаза Джонатана и ясно увидел в них Салли. Они были такими же голубыми и бездонными. Их будто скопировали. Я не нашёл не единого отличия в этих глазах. «На что ты покинул меня? О тебе напоминают даже глаза левого парня.» — Кстати, я ваш лечащий врач. — Не знаю к чему мне это сказать, но у вас... Тут из моего рта чуть не вырвались два слова «красивые» и «глаза». Джонатан счёл бы это за неумелый подкат, он был не так уж и глуп, чтобы пропустить это мимо ушей, мне ли не знать, ведь приходилось иметь с этим парнем целое дело. Но вот чёрт, он так напомнил мне Салла, пусть только глазами, ибо сам он был чуть ниже него, белокурый, весь усыпанный веснушками, с розовым румянцем на щеках, носу и подбородке, бледноватой кожей и слегка вздёрнутым носом. Что-то было в нём кроме глаз, но я не понимал, что именно. Какой же он был милый и нежный, словно пломбир с карамелью превратили в человека. Только вот, Джонатан не был Салли, он бы не стал вешаться на первого встречного из-за недостатка друзей. Да и ориентация мне его не известна. Даже если он натурал, меня бы это не стало волновать. Я не переставал думать о том, как впервые за долгое время схвачу карандаш, когда он покинет палату. Но я выдерживал довольно долгую паузу, поэтому выглядел, однако, глупо, из-за этого мне пришлось продолжить. — Эм... да, неважно. Я просто что-то задум... Не успел я произнести и отпить воды, как Джонатан прервал мою речь: — У вас тоже. — Кхм-кхм, что?! Я поперхнулся этой самой водой. — У вас тоже красивые глаза. — Но как вы... — Интуиция. Мне все это говорят. «Вот чёрт, с этим вышла полная лажа... ему все это говорят...» — подумал я — Да? Прямо-таки все? Я как-то пытался выйти из этой явно неловкой ситуации. — Да..., но не все способны также долго смотреть в них, как вы. — Отлично. Когда мне будет скучно, я тебя позову. Буду смотреть в твои глаза. — Хех, вот и договорились. К слову, давно ли мы перешли на «ты»? — Ох, прости...те. — Ладушки, мне пора идти. До свидания, мистер Джонсон. «Вот блин, неужели я влюбился? Может, проверить его ориентацию? Слишком уж он милый, я же в очередной раз не сдержусь. А вдруг и на него я накинусь, как когда-то кидался на Салла? Я очень вспыльчив, меня завести — нехуй делать. Вот блять, кому-то придётся провести несколько ночей в раздумьях.» — снова меня поглотили какие-то мысли. Интересно, смогу ли я вообще когда-нибудь от них избавиться?... К слову, дверь была не заперта, и вскоре, когда я уже пытался вздремнуть, ко мне постучались. Это был снова Джонатан. Он получил справку с точным количеством дней моего прибывания на больничной койке. В итоге, я понял, что если меня не охватит ломка, то задержусь я тут не больше, чем на неделю. — Мистер Джонсон, я тут принёс вам новую одежду. Мисс Кэмпбелл передала. Тут джинсы, футболка, бельё... — Эм, спасибо... где я могу переодеться? — Да идите в туалет, в палате переодеваться я вам не рекомендую, сюда буквально через несколько минут положат какого-то чокнутого мужика. Говорят, его переводят к вам, потому что он аморально вёл себя с парнями в прочих мужских палатах. — Ладно, а где туалет? — Прямо по коридору, а затем налево. — Да, спасибо. Отправившись переодеваться, я натыкался на полулюдей-полуовощей. Вдоль коридора то и дело проходили знакомые мне наркоманы, с которыми я вёл беседы в переговорной в участке. Узнавав меня, они косились, кто-то улыбался, кто-то орал, что я тоже подсел и прочую дребедень, которую я старался не замечать. Увидев всех этих тощих дистрофиков, у меня сразу же отпало желание ещё раз словить наркотрип. Я услышал топот за своей спиной, это снова был Джонатан. Он побежал за мной, дабы, как он выразился, «заткнуть своим видом всякую крысу, что ко мне прицепится в этом коридоре». Мне это было приятно, но я не знал, как начать сдерживаться от подкатов дальше. Пройдя в туалет, я зашёл в одну из кабинок и приступил к снятию футболки. Дверь в кабинку я закрывать не стал, поэтому Джонатану довелось узреть мою спину. Краем глаза я заметил, как он вздрогнул, и покраснев, отвернулся и прикрыл ладонью рот. Сквозь пальцы он пробормотал что-то вроде «Что с вашей спиной?». Звук был сдавленным, мне это напомнило мои собственные пальцы во рту Салла, когда мы занимались всякой непотребщиной. — А..., что с ней не так? — Там синяки. — Может получил, когда выезжал на место преступления. Не знаю. А их там много? — Достаточно. Его речь резко стала короткой и лаконичной. Он будто торопился ответить, чтобы сократить время ожидания и максимально снизить число диалогов. Будто бы реально стеснялся. Не знаю каким образом, но меня это не на шутку возбудило. Внешних признаков, подтверждающих это, не было, но я чувствовал колкое ощущение внизу живота. — Джонатан, ты можешь выйти и не смотреть. — Эм, да... конечно. Не успел я и пальцем шевельнуть, как в меня врезался Джонатан, а дверь в кабинку кто-то захлопнул со словами «ребята, педики в клетке, трава на ресепшене, я угощаю!». Что это вообще было, я не понял, но стоило мне повернуться к лицу белокурого парнишки, как в узких стенах кабинки мы прижались друг к другу, и моё возбуждение отобразилось на теле. — Мистер Джонсон, простите за нескромный вопрос, у вас там, блять, стояк?! Джонатан задал этот вопрос, всячески избегая контакта со мной глазами. Моему смущению не было предела. Я упёрся в него всем телом, не давая пошевельнуться. Естественно, не по своей воле. Но чёрт, он мне так нравился в тот момент. Снова напоминал Салли. Такого беззащитного, слабого, покорного. Естественно, я был жутким садистом, и в моей голове уже всплыли пошлые мыслишки о том, как именно я буду играть с телом этого парня. Я просто молчал около минуты, пытаясь не произнести лишнего. Но вдруг, я почувствовал, что Джонатан дотронулся коленом до моего причиндала. Как же это было приятно, да до такой степени, что я нехотя издал стон. — Джонсон! Прекратите, прошу! Это... неловко! — А мне, как думаешь, удобно?! Как вы следите вообще за своими пациентами, что они закрывают врачей с другими парнями в узких кабинках?! Кто вообще проектировал этот «чудный» туалет, для кого, блять, такие узкие кабинки? Если у вас тут обитают плоские гномы, то учитесь подстраиваться и под таких высоких жирдяев, как я. — Да не ори ты! — А, мы уже на «ты»?! — Не бесись, прошу, Джонсон. Я твой лечащий врач, я вообще с нариками разговариваю, как хочу. Я их за людей не считаю. — Это я нарик?! В смысле за людей не считаешь?! Сука, да что вообще происходит?! — Происходит... неловкий разговор. — Спасибо, Кэп. — Прежде чем выпендрёж устраивать, мог бы попытаться дверь открыть. — Ты к ней ближе стоишь, идиот! — Да без проблем! Джонатану понадобилось сорок секунд, чтобы повернуться ко мне спиной и понять, что выбраться отсюда мы сможем в лучшем случае через час, и то, если он сразу же позвонит уборщице, которая знает любой толкан лучше личности охранника, нагибающего её «двадцать четыре на семь». — Мы тут застряли. — Капитан Очевидность, доброе утро. — Ха-ха, смешно. — Лады, не кипишуй. Позвонишь своей уборщице позже. — В смысле? — Ты гей? — Чего?! — Я видел, как ты покраснел от одного вида моей спины. — Я... я... — Так что? — Хуй с тобой, я бисексуал. — Та же хуйня. — И на что ты намекаешь? Выебать меня решил? В кабинке туалета? В больнице? В наркотическом отделении? В час-пик? Мент интерна, да? — Успокойся, просто спросил. Тем более, ты и так повернут ко мне спиной и чуть ли не сидишь у меня на хуе, поэтому, да, ты прав, мент интерна. — Даже не думай, я не дам тебе быть сверху. — Зачем ты вообще завёл тему секса? Ты меня хочешь или что? Я произнёс эти слова будто на автомате, от напряга я даже треснул кулаком по стене и прижал бедного парнишку к двери ещё больше. Его колени задрожали, и он тут же ответил мне. — По правде говоря, д-да... есть немного... ты мне очень сильно моего бывшего напоминаешь... — Отлично, та же больная тема. Да у меня тут брат по несчастью. — Его звали Трэ... Эй, ты что, блять, творишь?! Джонатан сразу показал себя, как крайне разговорчивый юноша. Я это заметил ещё года два назад, когда взялся за развязку того дела. В этот раз, чтобы заткнуть ему рот, мне пришлось впечатать его в дверь кабинки. Пока я расстёгивал ремень на джинсах, белобрысый всё ещё пытался что-то выкрикивать, срывая этим свой протяжный стон, ибо я врезался ему в спину, приподнимая Джонатана вверх, в силу его низкого роста. Его лицо находилось вплотную к двери, руками он в неё упирался, а ногами отчаянно пытался треснуть меня по ляжкам. Последнее, что я хотел сделать, так это стянуть с него чёрные облегающие джинсы, но из-за тяжести наших тел, дверь кабинки распахнулась. Джонатан начал падать. Я его тут же подхватил и впечатал уже в кафельную плитку на стене. Теперь он стоял ко мне лицом: весь красный, толи от гнева, толи от смущения. По его щекам покатились слёзы, он зажмурился и тихо всхлипывал, ожидая, когда я приступлю к его изнасилованию. Мне удалось снять с него штаны и отбросить их в угол санузла. Я сжал в кулаках кисти его рук, и припал к его шее. Я пару раз укусил его, оставил десятки слегка бурых засосов, а затем и набрался храбрости поцеловать его. Как не странно, но Джонатан даже не пытался меня оттолкнуть, а наоборот, ослабил свои руки, и пошёл мне навстречу ответным поцелуем, после непродолжительной паузы. Наши языки переплелись, и я ощутил то, чего никак не мог почувствовать вот уже семь лет. Во время поцелуя я открыл глаза, нахмурил брови и пристально смотрел в закрытые розоватые веки блондина. Этим жестом я заставил Джонатана приподнять их и обратить внимание на меня. Я смотрел в его голубые глаза с целью найти в них хоть каплю искренности. Я пытался не повторять своих старых ошибок, и не использовать снова кого-то всего лишь как тело. Я не хотел, чтобы этот мальчик почувствовал ту же обиду, что чувствовал Салли, когда считал, что я действительно пользовался его телом, как мне вздумается. Наконец, я оторвал свои губы от лица Джонатана. — Ты действительно хочешь этого? — Д-да... — Тебе нравится? — Не спрашивай, идиот, продолжай! Снова залившись красным, блондин откинул голову. Я стянул с него боксёрки, и прикусив губу, начал то, что и в мыслях не планировал. — Ч-чёрт, Ларри, д-давай... не тут, дверь о-открыта, всё видно. Давай з-зайдём в кабинку, в-внутрь. — Я и так внутри. Я пододвинул его к себе, и взял на руки. Он кричал, что я слишком сильно сжимал кожу на его бёдрах, но просил не прекращать. Когда я снова пытался поцеловать его, белокурый мальчик кусал себя за пухлые губы, сдерживая стоны. Наши носы тёрлись друг о друга, глаза смотрели на процесс, руки дрожали... чёрт, как же это было хорошо. Я переместил его тело на раковину, прижал к зеркалу на стене и плотно двигался в нём, но уже медленнее, редко ускоряясь. Его бёдра стали двигаться сами, видно, что у пацана уже был опыт. Ему так понравилось то, что я с ним вытворял, что белобрысый задрал голову вверх и громким стоном слегка высунул язык. Я ускорился. Когда я закончил, Джонатан изогнулся, и в полном экстазе от произошедшего откинулся назад. — Всё в порядке? Ты тяжело дышишь... — Пиздец, ты... просто... я... я не знаю, как это описать.... — Понравилось? — Даже не спрашивай меня об этом... я уже хочу об этом забыть... — Ага, только вряд ли ты сможешь это забыть. Твоё пошлое выражение лица говорило об обратном. — Ларри Джонсон, гори в раю. — Как скажете.