***
«Я тогда принялся за ожидание. Ждал того момента, когда я и Эшли сможем нормально поговорить. Всё оборвалось так быстро и незаметно, я даже и не знал, что подумать. Глядя в пустоту, мимо меня проносились то Джонатан, то Маршал, раннее утро успело смениться вечером, отдел уже закончил свою работу, а я так и остался в положении вялого, вернее сказать, вяленного окуня. Не хотелось ни есть, ни спать, казалось, это моё обычное состояние–быть уставшим, и не понимать происходящего. Чистая пустошь.»***
«05.03 Продолжение рассказа Ларри Джонсона» Вечно в моих историях кто-то прерывает мои потуги к рассуждению. И в этот раз теми, кто счёл за свой долг помешать мне тупо залипать в стену, были Джонатан и Маршал, насколько неудивительно бы это ни выглядело. Первый из двух названных выше мною, а именно Джонатан, потупил взгляд, бросив его в мою сторону. — Ты понимаешь, что тебе грозит? Глянь сюда! Джонатан несобранно водил пальцем по исклеенной стикерами бумаге. — Эта твоя Эшли, вероятно, замышляет недоброе. Ты бы видел её глаза! Она даже моргает жутко! — Джонатан, наверное, хочет сказать, что мы думаем... Не успел перебить доктора Маршал, как я медленно встав с дивана, нахмурил брови в ожидании кульминации монолога Маршала. — Думаете что? Снова сердито прошипел я, подозревая, к чему идёт всё это дело. Маршал забывчиво промычал. — Эй, ссыкло, дрожишь перед ним, да? А я скажу. Мы думаем, что твоя Эшли знакома с этим вашим «анонимом» и пытается что-то сотворить с нами. — Я не могу на тебя злиться, Джонатан, ты же как Ассоль из «Алых Парусов», такой вечно прекрасный и грациозный. Но завались, прошу. Ответ Джонатана мне пришёлся не по вкусу. Я решительно воскликнул, что всё это, с головы до самых пят, моё дело, вмешиваться в которое не вписывается в рамки моего представления о «хороших манерах». Оба парня обиженно переговаривались, после чего удалились на улицу.***
Частный двор хорошо известного нам полицейского участка, что находился на одной из цветущих улиц так называемого «Вишнёвого района», вместе со всеми верхушками самых высоких елей, погружался в вечернюю белену тумана. На обочине стояла старая, бордового цвета машина, выточенная наподобие русской «Волги». К слову, на таких раритетах обычно катали в своё время куртизанок знатные чиновники. Тонированное стекло медленно ушло вниз, а из окна высунулась знойная шатенка, рыская глазами по земле. То была Эшли Кэмпбелл. Увильнув обратно в салон машины, она нацепила солнцезащитные очки и, попутно затягивая резинку на волосах, выскочила из двери на асфальт, громко стуча каблуками. Казалось, она была одна, но внезапно, позади неё показался силуэт высокого бородатого мужчины в круглых очках, не похожих на «окуляры» Эшли. Выйдя из тени, силуэт приобрёл форму. Мистер Моррисон, собственной персоной (!), грубо захлопнув за собой дверь, вялой походкой побрёл к девушке. Докуривая одну из сигарет «Мальборо», он шлёпнул Эш по ягодицам, что та аж взвизгнула. — Чего визжишь как свинья? Угомонись, Кэмпбелл. Неуважительно отрезал Тодд Моррисон. — Ещё раз станешь орать на моего мужа, я тебя и не так шлёпну. Отбивную сделаю, ясно? Продолжал он. — Х-хорошо. А мы ведь сможем помочь Ларри, да? Я уже назначила ему встречу на следующей неделе, наконец-то мы ему всё объясним, да? Ведь всё так? Залепетала Эшли, словно воробей. С огромной надеждой в глазах, она кинулась плакаться в свитер Тодда, изливая своими слезами ему душу. Бородач в свою очередь, саркастично поднял густые брови над обвисшими веками, сделав последнюю затяжку, небрежно бросил окурок в кусты. Он явно не собирался отвечать на уютные объятия Эшли, что казались ему противными. Зато с радостью поменявшись в лице, натянув улыбку до ушей, он схватил зеленоглазку за хрупкие плечи, отодвинув от себя. Наклонив голову, он произнёс: — Конечно, мы ему поможем. Разве не для этого мы здесь? Сейчас самое главное, чтобы ты посмотрела вон за теми парнями, и узнала, о чём они говорят, хорошо, дорогая? Он всё ещё улыбался, смотря в её глаза. Так корыстно, так лукаво, так по-кукольному. Так по-клоунски. Она доверилась ему, и отчаянно двинулась на разведку, поправив сумку на плече. Рыжеволосый облокотился о бампер машины, всё оставаясь на той же обочине. Сняв очки, он собирался их протереть, как тут же, из окна развалюхи выглянул крупный чернокожий парень, вероятно тот, на кого орала Эшли, и по чьей просьбе этого ей не простил Тодд. Его звали Нил. У него была болезнь, из-за которой бедняга не мог расстаться с детством. Вёл себя и говорил парень, как десятилетний мальчик. Ох, как это злило Тодда. Очкарик не мог выносить своего супруга (Как вы уже поняли, они по молодости обвенчались), от чего порой его бил, приходя в ярость. И тут, не выдержав вопроса «А зачем ты ударил тётю?», Моррисон схватил мужа за горло. Осознавая всё своё величие над беспомощным инвалидом, он господствуя в тот момент над судьбой парня в желтой футболке, обиженно находящегося внутри машины, сжал тому глотку сильнее и, приложив ладонь к уже синему лицу, выжал из себя слова: — Ты пойми, папочка тебя любит. Чтобы папочка тебя любил ещё больше, не нужно его злить... Это моральное, спокойное давление продолжалось недолго, ведь спустя буквально секунду, Тодд ненавистно прокричал: — Не нужно его злить своими... тупыми вопросами! Ты, кусок гов... Он пытался успокоиться, даже разжал руку, дабы его суженый не погиб. — В прочем, неважно. Главное, не зли папочку, Нил. Ты всё усвоил? Не дождавшись ответа, глаза злого до безумия Тодда налились кровью, а руки его ударили по капоту машины. — Мне повторить?! Ты всё усвоил?! Лишь когда Нил, задыхаясь и отходя от шока, вымолвил, превозмогая огромный страх, положительный ответ, Моррисон пришёл в норму. Он снова, как ни в чём не бывало, расслабившись, откинулся на капот машины, предварительно достав из кармана колоду карт, которую позже нервно перебирал в руках. — Ну что, как думаешь, тех двоих грохнуть? Кажись, они начали что-то подозревать... — ... — Отвечай, кретин! Я спрашиваю, грохнуть, или нет? Или ты настолько туп, идиот?! — Д-да, ты прав. — А эту прошмандовку? Она ж психу всё растреплет, сама сказала, что на днях у них встреча будет. Не хотелось бы руки марать об Эшли, уж слишком она неплоха в постели. Но что поделать, порой телами жертвуют, как бы сильно их не любили. Ладно, думаю, надо дождаться эту курицу. Нил? — Д-да, Тодд? — Почисти зубы, сейчас ты будешь делать папочке приятно. В это время, ничего не подозревающая Эш сидела за мусорным баком, пытаясь услышать разговор недавно вышедших на улицу Маршала и Джонатана. Они находились на строго охраняемой территории, обнесённой забором, так что Эшли пришлось довольствоваться лишь баком, который удобно, для неё, располагался рядом с запертой калиткой, напротив которой как раз-таки вели дискуссию двое парней. — Как ему в голову вбить то, что Кэмпбелл его обманывает? Он слепой или как? Невооружённым глазом видно, что она что-то с этим Моррисоном затеяла. Перебил Джонатана Маршал. — Слушай, а может просто заведём своё дело по этому всему? Ну, улики всякие там разыщем? Нам мало того материала, что у нас есть, Маршал! Может, Эшли допросить? — Ты с катушек съехал? Допросом Эшли мы ничего не добьёмся, и это и так понятно! Нужно допрашивать не утку, а её яйца! — Боже, эти твои метафоры... Подслушивая, Эш всеми силами пыталась не заплакать, ведь она до глубины души верила в то, что творит. Она немного высунулась из-за бака и, вцепившись в длинные прутья забора, склонилась головой к земле. Она искренне переживала за Ларри. Она любила его всей душой и телом. Всхлипывая носом, она прошептала, будто бы специально набирая громкость, дабы её услышали: — Знали бы вы, козлы, ради чего я на это подписалась... И действительно, заплаканную, дрожащую от озноба и всех тех вещей, что с ней делал Тодд, одетую лишь в платье и лёгкую ветровку, сидящую на корточках, прижавшуюся к забору шатенку заметили те, кому она так яростно старалась не попасться. Джонатан и Маршал опешили от увиденного, последний попятился назад, а первый, в силу своей врачебной смелости, устремился к сломленной девушке, что лишь тогда, сидя перед полицейским участком, поняла всю свою ущербность. Джонатан резким движением вырвал замок с калитки, давая себе подобраться к Эшли. Воскликнув «У неё приступ!», он пытался докричаться до Маршала, но тот застыл в небывалом ужасе, и даже не мог пошевелиться, испытывая страх на себе в полном его проявлении. — Чего ты стоишь?! Ей плохо! Помоги мне дотащить её в приёмную! Джонатан продолжал мотивировать Маршала к действию, не разглядев в незнакомке Эш, даже видев перед этой ситуацией пару её фото. — Идиот! Она всё слышала... она... она всё слышала! Всё! Продолжал повторять одно и тоже, как заведённый, побледневший в лице Маршал. Джонатан попытался поднять Эшли с земли, взяв её под руку и слегка приобняв. Он действовал как врач, он хотел ей помочь, во что бы то не стало (!), но не успел. Лишь он встал с колен, шатенка вырвалась из его рук и, зажмурившись, сказала: «Прости». Она закрыла лицо руками, перед этим печально посмотрев на Маршала, всем видом говоря ему: «Беги», зная точно, что Моррисон уже идёт, и надвигается неизбежное. Однако Маршал не услышал её внутреннего голоса. Джонатан отошёл назад, в недоумении, как тут, напоролся на что-то холодное и твёрдое. — Эй, парниш, закурить не найдётся? В попытке повернуть голову, Джонатан узрел лицо своего убийцы, по вине котрого его ждёт неминуемая, страшная смерть. Он умрёт, запомнив этот образ: жуткая, будто клоунская улыбка, сигарета в зубах, и огромные красные глаза. Раздался выстрел в упор. Пуля пролетела ещё несколько метров так, что Маршалу, в шоковом состоянии пришлось уклониться. Поправив свой рабочий галстук, черноволосый, запуганный парень не смел выдавить из себя ни единого звука, и всё ещё смотря в крохотные зрачки Эшли, что завопила при виде смерти с большей силой, упав на землю в полной агонии, он не дожидаясь, пока с минуты на минуту, вернее сказать, с секунды на секунду, тело Джонатана устремиться упасть, убежал, сверкая пятками. Позже Эш открыла для себя, что тот шлепок был непростой издёвкой Тодда. Прикрепив жучок, он прослушивал всю операцию Эшли, и подмечал неугодных. Бездыханное тело белобрысого мальчишки-интерна грохнулось на землю с ужасно противным звуком, а вместе с ним, и весь желудочно-кишечный тракт. Кэмпбелл стошнило прямо на месте. Убийце оставалось лишь пошутить, дабы красиво завершить его вечер: — Хах, Джонсон назвал этого пацана «Ассоль». Ха-ха... Где твоя прекрасная Ассоль сейчас, мудила? Схватив рыдающую от страха девушку за запястье, Моррисон приказал Нилу тащить её в машину, а сам подметил, что нужно убираться, и с этими словами бросил начищенный до блеска так, чтобы не оставалось отпечатков, сигнальный пистолет-ракетницу, прямо-таки на спину трупа. Позже, раритетная дорогая машина скрылась и с той цветущей улицы, и из того «Вишнёвого района». Она исчезла бесследно, как и Маршал. Жаль только, что теперь Маршалу было не с кем спорить, а Ларри некого любить.