*** *** ***
Через день после новости о крушении самолета В нос ударяет резкий запах больничных лекарств, но открыв глаза, я не сразу понимаю, что происходит. Как будто отшибло память. Привстаю на локтях, увидев перед собой человека, который сидит на стуле, но голова лежит у меня в ногах. Костя. У него под головой подушка, а сам он накрыт легким пледом. Боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить друга. Прикрываю глаза, начиная потихоньку вспоминать, почему я оказалась в больнице. На глаза тут же наворачиваются слезы, а сердце болезненно сжимается, перекрыв доступ кислорода в организм. Утыкаюсь лицом в ладони, подавляя всхлип. Как бы я не старалась, Косте все-таки удается меня услышать, и он, продрав глаза, поднимается на ноги, тут же взяв меня за руку. - Господи, ты очнулась. - слышу его приглушенный голос, еще хриплый после сна. - Рит, ты... Я не знаю, как тебе сказать... Твой оте... Я, совсем не контролируя себя, закрываю глаза и начинаю мотать головой, лишь бы не слышать этого, не видеть, с каким сожалением он смотрит на меня. Закрываю уши и начинаю кричать: - Нет! Замолчи! - не вижу его, перед глазами начинают кружиться какие-то картинки, разноцветные фигуры и вспыхивают огни. Затылок как будто становится свинцовым, и меня тянет назад. Чувствую, как больно приземляюсь на спину, ударившись головой о перекладину на кровати. В районе живота резко начинает колоть, нещадно жечь, отдаваясь в пояснице. Нестерпимая боль заставляет меня закричать, вцепившись в руку друга и в края кровати. С силой сжимаю веки, потому что не знаю, как справиться с болью, взявшейся буквально ниоткуда. Никогда не чувствовала ничего подобного. Меня как будто разрывает изнутри. Может, я умираю? В таком случае лучше умереть, чем жить с мыслью о потере самого дорогого и важного. Вдруг боль резко пропадает, и я в панике открываю глаза. Картинка размытая: вижу Костю, что-то кричащего мне, но не слышу ни слова, вижу его испуганные глаза. Его лицо нависает над моим, чувствую холодные влажные ладони, крепко держащие мое лицо. Чувствую внутри пустоту, или не чувствую ничего - не знаю, как это определить. Я как будто вижу себя со стороны - опустошенные и испуганные прозрачные глаза, которые через пару секунд закрываются и откроются еще не скоро.*** *** ***
Через пять дней после новости о крушении самолета Вокруг темнота, и затхлый запах, застрявший в носу. Руки побаливают от многочисленных иголок, впивающихся в ладони, а ноги трясутся - это уже что-то хроническое. Везде темно, потому что я закрыла глаза - я не хочу этого видеть. Запах сырой земли вперемешку со свежестью снега и легким морозцем замораживает все внутри меня. Издалека, как будто из под толстой вуали слышу голос женщины, которую принято называть мамой. В любой другой день я бы снова начала мысленно винить во всем ее, но сейчас у меня просто нет на это сил, как и на то, чтобы открыть глаза и увидеть это своими глазами. Снова чувствую на своих плечах крепкие теплые руки, благодаря которым я еще не чокнулась и не утонула в собственных слезах, ставших неотъемлемой частью моего лица, некой изюминкой, если так можно сказать. Когда женский голос утихает, слышу, как кто-то зовет меня по имени. Мне приходится открыть глаза и через силу сделать шаг вперед, Костя теперь уже держит меня за руку, чтобы я не упала, потому что сил стоять на ногах совсем нет. Все внутри, все огоньки, которые когда-то были зажжены внутри меня разом гаснут, когда я вижу длинную металлическую коробку на небольшом возвышении, а вокруг нее целую толпу людей в черном, рьяно протирающих глаза темными платками. На моем лице нет эмоций, совсем нет - глаза пустые, щеки утратили легкий румянец, хотя от холода он должен был появиться, снежинки налипают на влажное от слез лицо, но я не смахиваю их. Снова закрываю глаза, когда стою рядом с ним, таким бледным, как я сейчас, в строгом костюме, и мысленно прошу прощения за свою глупость, за свой эгоизм и дурные мысли о том, что я никогда не была ему нужна - за то, что не попросила прощения тогда, когда это еще было возможно, за то, что совсем не ценила время, проведенное рядом с ним. Оставляю розы рядом с его бледным лицом, оставив на нем пару капель крови, стекающей из ранок на моих ладонях, оставленных шипами. Смотрю в последний раз и разворачиваюсь, уходя в другую сторону, поджав губы, чтобы сдержать громкие рыдания, которые рвутся из меня уже несколько минут, но я упорно не даю им заявить о себе. Начинает играть оркестр, что еще больше раззадоривает мою в конец расшатанную психику, и я вдруг встречаюсь глазами с матерью. Она смотрит с сожалением, но я не верю ни одной ее эмоции. Когда она бросила нас с папой, ее взгляд был точно таким же, хотя она ни капли не жалела. Так же, как и сейчас. Я уже была готова броситься на нее, чтобы она перестала притворяться и делать вид, что ей не все равно на смерть бывшего мужа, но Костя бы просто не дал мне этого сделать. Стараюсь как можно скорее забыть о только что увиденном, как о страшном сне, но вот крики птиц и печальная "Прелюдия" Шостаковича еще надолго застрянут в моей голове.*** *** ***
Спустя три недели после новости о крушении самолета(продолжение) - Ты можешь пойти к себе домой и отдохнуть. - вдруг говорю я Косте, по-прежнему вглядываясь в серое небо. Первый раз за какой промежуток времени из меня вышло что-то большее, чем урчание в животе? Костя молчит, видимо, удивившись, моей первой реплике за столько дней, но после этого еще сильнее прижимает меня к себе. - А ты справишься одна? Я вполне могу... - настаивает на своем присутствии друг, но я сразу же перебиваю его. Он и так не спал уже столько дней, ему нужен отдых. Повторяю все это вслух, на что парень легким кивком оповещает меня о своем согласии и встает с кровати, собирая вещи. - Я уйду как только ты что-нибудь съешь. - ставит условие парень, вставая напротив меня, преграждая мне свет из окна. - Я, конечно, все понимаю, нет аппетита - все такое, но загнать себя в... - Костя осекается на полуслове, потому что понимает, какой эффект могут возыметь его слова на мою психику и настроение. - Короче, либо ты поешь, либо я остаюсь здесь и не буду спать и есть, пока ты этого не сделаешь. - парень скрещивает руки, а потом тянется ко мне, хватая за запястье. - Разве ты допустишь, чтобы твой друг мучился с гастритом? Блондин поднимает меня с кровати, но у меня совсем нет сил как сопротивляться, так и стоять на ногах. Парень, очевидно, замечает это, и тогда он перекидывает меня через плечо, и я, болтая ногами и руками, все-таки оказываюсь на кухне. Еда в меня совсем не лезет, но я запихиваю ее в себя, чтобы Костя, наконец, успокоился. Головой я и сама понимаю, что мне давно пора поесть, но желудок грозится выплюнуть все это через пару минут, отдавая неприятными ощущениями в горле. Подавляю эти мысли, запивая куриный суп, стаканом воды. Как ни странно, тошнота отступает, вместе с Костей, который убедившись в том, что я сыта, покидает мою квартиру, обняв меня на прощание и чмокнув в макушку. Закрыв за ним дверь, плетусь по коридору, опустив взгляд на свои тощие ноги и торчащие ребра, которые виднеются из-за короткой майки. К зеркалу вообще боюсь подходить, будучи уверена, что увижу в отражении настоящего призрака. Глубоко выдыхаю, с размаху садясь на стул на кухне и прикладываю холодные ладони к голове, закрывая глаза. Как убрать съедающую меня музыку и крики птиц из головы? Я больше не могу. Не замечаю, как впервые за долгое время засыпаю, прямо на столе, подложив под голову руки. Просыпаюсь от громкого крика, который раздается от меня, когда я вижу, как напротив могилы сидит папа и улыбается мне, протянув ко мне бледные руки. Резко подняв голову от стола, слышу долгую трель дверного звонка. Сначала не понимаю, что происходит, но потом все встает на место, и я пробуждаюсь ото сна. Видимо, дверной звонок и был моим криком. Неповоротливо встаю со стула, больно ударившись об угол стола ногой, на которой тут же появляется красное пятно. Взглянув на часы, задаюсь вопросом, зачем Костя вдруг задумал снова прийти через два часа после его ухода, по пути распуская волосы из хвоста, который стал одной из причин моей головной боли. Медленно открываю дверь от нехватки сил, одновременно с этим другой рукой убирая с лица ощущения стянутости от высохших слез. Перед собой вижу блондина. Но не Костю. Парень молчит, как будто выжидая момента, чтобы начать разговор. И зачем он здесь? Как он вообще нашел мой адрес? Кажется, он выглядит немного удивленным. - Привет. А-а... Маша здесь? - спрашивает Крид, проведя одной рукой по мокрым, видимо, от снега волосам, а второй я не вижу. Он в черной куртке, повязанной шарфом на шее и черных джинсах. У него не жизнь, а один сплошной черный цвет. - Маша? - теперь-то понятно, почему он здесь. И почему это я подумала, что он приехал ко мне? Это уже слишком, Емельянова, быть такой глупой. - Нет, не здесь. - А она сегодня была? - продолжает допрашивать меня певец, на что я снова даю отрицательный ответ и собираюсь закрыть дверь, но он подставляет ногу, и дверь дергается на месте. Я вопросительно смотрю на него, и теперь уже вижу вторую руку, в которой он держит какой-то пакет. - Ладно, тогда я оставлю у тебя? Она позвала меня к себе и почему-то дала этот адрес. - уверенно говорит он, задавая вопрос. Странно, правда? Вроде как и спрашивает разрешения и констатирует факт. Думаю, что никогда не пойму звезд, особенно слишком самоуверенных. - Ну, оставь. - отвечаю ему, запуская в квартиру, встав недалеко от двери. - Я на кухню отнесу, окей? - спрашивает блондин, уже проходя на кухню. Ладно хоть снял ботинки. Хотя я бы все равно ничего не сказала. С недавних пор мне уже наплевать на чистоту квартиры. Медленно иду следом за Егором, даже не дав своего согласия, хотя ему оно, кажется, не нужно. Встаю в дверном проеме, наблюдая за тем, как певец начинает распаковывать пакеты. А сама Маша потом не сможет этого сделать? Странно, но сам факт того, что у меня на кухне сейчас разбирает продукты звезда телеэкранов, совсем меня не заботит, и я даже хочу поскорее его выгнать, а не как все остальные, запереть здесь навсегда. - Слушай, а Маша сама что... - хочу задать нескромный вопрос, чтобы выпроводить его из своей квартиры как можно скорее. - Слушай, может, пока я разбираю продукты, сделаешь гостю чай? - просит "гость", присаживаясь на стул и повесив свою куртку на спинку. Хотя слово "просит" тут уже явно не подходит - он приказывает. А я почему-то вместо того, чтобы также нагло ответить ему, беспрекословно исполняю приказ. Такое впечатление, что горе сделало из меня марионетку без собственного мнения. Спустя несколько минут, ставлю напротив певца кружку с черным чаем, встав напротив, оперевшись на столешницу и скрестив руки на груди. - А себе? - снова задает вопрос, на что я уже собираюсь ответить, а не отправиться делать себе чай. - А ты только вопросы задавать умеешь? - через несколько секунд перестрелки глазами, все же оборачиваюсь к чайнику и наполняю свою чашку темным напитком. - Ты так и не нашла мне барана. - на этот раз попрекает меня парень, а я обернувшись с удивлением смотрю на его зажившую щеку. Садиться с ним за один стол я, конечно, не собираюсь, оставшись стоять у столешницы, маленькими глотками попивая чай. - У тебя все зажило. - сообщаю ему, видимо, неожиданную для него новость, прикрывая глаза, когда ощущаю, как горячая жидкость разливается по стенкам горла. Такое приятное и забытое ощущение. Мне наконец-то тепло. - Да, но ты ведь обещала. - Егор вдруг отставляет кружку в стороны и берет в руки один из фруктов, которые он принес в пакете и разложил на столе. Откусив приличный кусок от груши, он с укором смотрит на меня. - Вообще-то, все порядочные люди сдерживают свои обещания. - А кто тебе сказал, что я порядочная? - почему-то ничего другого не приходит на ум, как подойти к столу и схватить в руки апельсин, который, как я поняла, должна была съесть Маша. Ну, ничего. Одним больше - одним меньше. Все-таки мне нужно было показать, что я наглая. Не знаю, правда, зачем. - Оно и видно. - парень смотрит на апельсин в моих руках, который я поспешно очищаю и по дольке кладу в рот. - Но учти, барана ты мне задолжала. - говорит парень с легкой ухмылкой на лице, на что мне хочется бросить остатки апельсина в незваного гостя. И я так бы и сделала, если бы он не выпал у меня из рук на полпути до лица Крида. Парень тут же начинает громко гоготать, а я, раскрасневшись, смотрю на него, думая, что бы еще такого сделать. Может, просто выгнать? Какого хрена он вообще тут делает? Принес своей Маше продукты - пусть уходит. - Тебе не пора? - спрашиваю я, продырявливая взглядом его лицо и снова скрещиваю руки. Блондин отчаянно игнорирует мой вопрос, задавая свой, на который я с удовольствием отвечаю. - А ты не собираешься убирать свой снаряд? - Нет. Хочу чтобы ты наступил на него и поскользнулся. - бормочу почти про себя, но певец все слышит. Кажется, во мне накопилось столько злости за то время, пока я молчала, что теперь на каждого, кто заговорит со мной, будет выливаться огромная куча дерьма. Что ж, его никто не просил заводить со мной разговор. - Какая ты добрая. - смеется парень, которого, как кажется, совсем не смущает мой агрессивный взгляд. - Так тебе не пора, нет? - снова задаю вопрос артисту, уже готовая вытолкать его из квартиры своими собственными руками. - Я думаю, подожду Машу здесь. - объявляет он мне о своем решении. А меня кто-нибудь спросил? Моё мнение здесь вообще кого-нибудь интересует? Еле удерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза, но вместо этого пронзаю его своим недовольным взглядом. - А ты в курсе, что это не Машина квартира? - с открытой злобой в голосе спрашиваю я, наблюдая, как Егор спокойно берет в свои руки пульт и, нажав красную кнопку, включает телевизор. - Какая разница? - говорит он в никуда, но потом снова поворачивает голову ко мне. - Маша сказала, что придет сюда. Я просто ошибся временем. - беззаботно произносит Крид, на что я изо всех сил заставляю себя промолчать, но столько дней без общения дают о себе знать. - И на сколько же ты ошибся? - спрашиваю я, наблюдая за тем, как он переключает каналы, остановившись на первом. - Ну не знаю. Может часа на три. - сообщает мне певец, широко расставляя ноги, поудобнее усевшись на моем стуле. - Ну, хорошо. Вот тебе телевизор, чай, фрукты. Жди. - разворачиваюсь, чтобы поскорее уединиться в своей комнате и посидеть в тишине, как в голову врываются слова ведущей новостей. - Расследование о трагическом крушении самолета по рейсу Москва-Лондон продолжается. На месте работает наш корреспондент... - слышу, как Егор молниеносно переключает канал, но услышанного мне хватает, чтобы на глазах снова навернулись слезы. Ускоренным шагом направляюсь в спальню, чтобы он не видел моих рыданий. То, что я так отчаянно пыталась излечить вскрылось в один момент, и все мои старания пошли насмарку. Прибежав в комнату, сажусь на кровать, закрыв ладонями лицо. Когда мне перестанет быть так больно? Может, лучше быть бесчувственной скотиной, чтобы никогда больше не ощущать этой боли? Может, вообще больше никогда не привязываться к людям? Все рано или поздно умрут, и я снова останусь одна. Еще одной такой новости мне не пережить. Молча всхлипываю, пытаясь утереть слезы, но они льются нескончаемым потоком. Господи, пожалуйста, сотри из моей памяти тот день! Тот день, который повторяется раз за разом картинками в моем сознании. Я слышу, как чуть поскрипывают половицы ламината, и как рядом на кровати приземляется мой гость. Я не собираюсь убирать от лица ладони, хочу остаться сидеть так, в темноте, чтобы видеть пустоту, а не все, что напоминает мне о папе. Чувствую тяжелое дыхание Егора, чувствую, как он приобнимает меня за плечи, крепко сжимая их в своих руках. Всхлипывая, непроизвольно подаюсь вперед, видимо покачнувшись от потери координации, а парень только еще крепче сжимает меня в объятиях. В слезах я совсем себя не контролирую и не осознаю, что передо мной не Костя и не Маша, а совсем чужой человек. По какому-то наваждению разворачиваюсь к нему и кладу руки на его крепкую грудь, сжимая в ладошках черную футболку, чувствуя как от слез, она мокнет. В носу застревает запах одеколона и мятной жвачки, который по каким-то неизвестным мне причинам, действует на меня, как успокоительное. Он сидит молча, слышу лишь его глубокие вдохи и выдохи, и я рада, что мне не приходится переваривать язвительные реплики в свою сторону, а совсем наоборот, я чувствую от него поддержку. Такого от совершенно незнакомого мне человека я точно не ожидала, но как мне кажется, это нужно мне намного больше, чем сожаление друзей. В объятиях Крида я постепенно успокаиваюсь, ослабляя хватку на его одежде и отпуская его плечи. Снова не замечаю, как погружаюсь в глубокий сон, уткнувшись носом в шею певца.*** *** ***
Громкий хлопок дверьми заставляет меня подскочить на кровати, схватившись за спутанные распущенные волосы. Перевожу взгляд на часы и замечаю, что уже первый час дня. Так долго я не спала уже достаточно давно. Из-за окна слепит яркое солнце, отчего я не могу толком открыть глаза, сижу прищурившись. Вижу, как в комнату заглядывает знакомая мордашка, и даже позволяю себе улыбнуться, когда Костя машет мне рукой. Совсем не удивляюсь его присутствию, за последнее время мне кажется, что друг поселился в моей квартире на постоянной основе. - Ничего себе. Ты улыбаешься? - с нескрываемым, но немного наигранным удивлением спрашивает у меня друг. - И тебе привет. - здороваюсь с блондином, проигнорировав его вопрос, но сама у себя спрашиваю, правда ли это? Неужели я правда еще не разучилась это делать? Подползаю к краю кровати и задеваю ногами пол, охлаждая свои ступни. Вдыхаю несвойственный мне аромат, которым почему-то пахнут мои волосы. Судорожно пытаюсь вспомнить, откуда взялся этот запах, и когда я понимаю, кто же лежал рядом со мной всю ночь, кому я промочила всю футболку своими слезами и кто, к моему огромному удивлению, подставил мне плечо, когда я так в нем нуждалась, снова хватаюсь за голову. Боже, как мне стыдно. - У тебя голова что ли болит? - обеспокоенно спрашивает Костя, шествуя на кухню, и снова шуршит пакетами. - Я сейчас принесу таблетку! Когда раскрываю глаза, перестав держаться за волосы, замечаю на тумбочке белый листочек с запиской. Подхватываю его в руки и читаю, что написано размашистым почерком. Уже жду что-то вроде "ну ты и истеричка" или "с тебя новая футболка". "Маша так и не пришла. Фрукты придется съесть тебе." Ну, почти угадала. Хотя бы без язв, и то хорошо. Решаю, что еще спрошу у Маши, какого черта, она позвала его в мою квартиру, да еще и не пришла. Хотя, наверное, и хорошо, что она не пришла. Представляю, что бы случилось, если бы она увидела, как я реву Егору в футболку, а он меня обнимает. Боже мой, я вчера совсем потеряла контроль. Не знаю, как теперь буду смотреть ему в глаза. - Рит, а что тут за фрукты? Ты что в магазин ходила? - кричит Костя из кухни, на что я поднимаю брови, сворачивая записку и пряча в комод. Черт. - Да! Захотела выйти, подышать! - отвечаю парню, поднимаясь с кровати, не желая раскрывать всей правды. Голова и правда раскалывается от пролитых слез, и я спешу в ванную комнату, чтобы устранить все остатки сна. Вставая под теплые струи воды, опускаю веки, позволяя последним слезинкам скатиться вниз. Меня передергивает от ощущения полной опустошенности, но уже не такой глубокой, как вчера или неделю назад. Не знаю, связано ли это с внезапным вчерашним визитом артиста, или с собственным психическим состоянием, но сегодня мне на капельку лучше, чем пару дней назад. Я даже разговариваю с Костей, чего раньше не делала, а заметила только сейчас. Почему-то со словом опустошение в голове снова появляются тени, на этот раз докторов, которые с сожалением сообщают мне, что я потеряла ребенка. Новое воспоминание словно острым стилетом режет по сердцу, но я сжимаю челюсти, чтобы не погрязнуть в слезах снова. Я выберусь из этой ямы, и чем раньше, тем лучше. Хорошо, что хоть мозгами я это понимаю, то ли дело до поступков. Выхожу из душевой, быстро забегая в спальню, чтобы переодеться и спешу на кухню доесть злосчастные фрукты, которых, как оказалось, на столе целая куча. Чувство, что я обманываю друга, хочется спрятать куда подальше, потому что новость о том, кто принес эти фрукты, убьет его. Пусть лучше это останется в секрете, чем вызовет бурю негодования у друга, а потом, возможно, и очередной синяк, на лице Крида. Надеюсь, они не встретились в лифте или прямо на пороге моей квартиры, и лицо последнего осталось в нормальном виде, в каком я запомнила его еще вчера. Так никаких пластырей с баранами не останется. Отправляю в рот яблоко, лежащее ближе всего ко мне, краем глаза замечая, что апельсина, которым я планировала кинуть в Егора, на полу уже нет. Сомневаюсь, что Костя успел подобрать фрукт и ничего мне не сказать. Супер, еще и убрался. Не гость, а сказка. Спустя некоторое время узнаю, что они с Машей собираются протащить меня по магазинам, очевидно думая, что это как-то поможет мне преодолеть сложный период в жизни. Думаю, что с методом они точно ошиблись, зная, как я ненавижу шоппинг и все, что с ним связан. С временем тоже не угадали, потому что сейчас я совсем не настроена выходить куда-либо дальше, чем на балкон квартиры. - А твое мнение не спрашивают. Мы идем и это не обсуждается. - четким голосом произносит Маша, стоя в дверном проеме моей комнаты, наблюдая, как я ищу одежду для выхода. Сама она в серой водолазке, увешанной какими-то подвесками, и в красной кожаной юбке, едва доходящей до середины бедра. - Господи, Рита. - девушка подходит к моему шкафу, доставая оттуда одну за другой мои вещи, откидывая их за наши спины. Я с нескрываемой агрессией наблюдаю за тем, как она раскидывает мою одежду по полу и уже спешу сообщить, что прибирать все это будет она, как девушка перебивает меня. - Теперь то ты понимаешь, как тебе необходим шоппинг? Это же просто какой-то ужас. - доставая из шкафа совсем не мятую белую шелковую майку, синий кардиган и темные брюки, сует их мне в руки и награждает взглядом победителя. Я вынуждена повиноваться, поэтому молча натягиваю на себя вещи, а затем завязываю волосы в тугой хвост. Перед выходом смотрюсь в зеркало. Длинный кардиган прячет мои выступающие ребра, а на синем фоне бледная кожа не выглядит такой зеленой. То, что Маша знает толк в стиле, это без сомнений, но с чувством такта у нее точно проблемы. Пока я стою у зеркала, разглядывая свои впалые щеки, девушка снимает с моих волос резинку, разбросав их по плечам, хотя свисают они до самой поясницы, и уверенными движениями толкает меня в спину, отправляя в ванную, чтобы замазать мое ужасное выражение лица тонной макияжа. Я совсем не сопротивляюсь, решив плыть по течению и не реагировать на ее подколы и дурацкое поведение. Пусть лучше будет так, чем я буду срываться на друзей из-за своего дерьмового самочувствия.*** *** ***
Весь день проходив по бутикам и перемерив все, что только можно, мы наконец-то решаем сделать передышку и перекусить в кофейне напротив ТЦ, которую очень нахваливал Костя, отчасти потому что во время учебы на первом курсе, он здесь работал и половина всего рабочего коллектива - его хорошие знакомые. Открывая тяжёлые деревянные и чуть поскрипывавшие двери, захожу внутрь уютного помещения - в глаза тут же бросаются золотистые гирлянды, свисающие с потолка, большое количество цветов в горшочках, кашпо и вазах, все столы стилизованы под старое лакированное дерево, а стулья черные и металлические. Не знаю, как называется такой интерьер, но мне он точно по душе. Над кассой на черных досках белым мелом выведены цены на кофе и чай и остальные вкусняшки. Пока Костя уверенно направляется к кассам, перед этим выслушав, что мы хотим заказать, мы с подругой занимаем места у окна, которые открывают вид на огромную площадь с памятником какому-то неизвестному мне человеку. Пока располагаемся за столиком, развешивая одежду и приводя волосы в порядок, в голову вдруг приходит задать подруге один очень нескромный вопрос. - Слушай, а почему ты назначила встречу на территории моей квартиры, можно поинтересоваться? - с недовольством в голосе спрашиваю я, откидывая длинные волосы за спину и полностью разворачиваясь лицом к подруге. Вспомнив, в каком я была шоке, когда Егор, сообщив мне о том, что он ждет здесь Машу, спокойненько остался у меня в квартире, хочу завалить эту самую Машу кучей вопросов. - Емельянова у тебя что, крыша уже поехала? - с ироничной заботой в голосе спрашивает девушка, положив ногу на ногу и поправив свою короткую кожаную юбку. - Это у меня поехала? Сначала зовешь ко мне в квартиру каких-то своих знакомых, а сама не приходишь - ты считаешь это нормально? - уже сильно раздражаюсь на подругу, сверля ее взглядом. Уж никак не ожидала, что я сама же и останусь виноватой. - Если позвала, то уже приходи, пожалуйста. А лучше встречайся у себя в квартире с кем угодно! - выделяю слово "себя", почему-то сильно разбушевавшись. Не то, чтобы сейчас я сильно недовольна тем, что он тогда пришел. Могу даже сказать, что я рада, что он пришел - после его посещения мне стало лучше, хотя я не уверена, что это связано. Однако перед тем, как уснуть, он порядком потрепал мне нервы. Да и вообще, вся эта ситуация кажется мне слишком странной. - Так, Емельянова. Кажется, тебе уже в больничку нужно ложиться. Сейчас попьем кофе и положим тебя в стационар. Каких знакомых? - возмущается девушка, время от времени поправляя волосы. - Я что ненормальная к тебе домой их звать? - Тогда откуда у Егора мой адрес? - в непонимании спрашиваю больше не у подруги, а просто так, в воздух. Не знаю, правильно ли было называть имя своего гостя, но в любом случае взять свои слова обратно я уже не смогу. А реакция была такой, какой я и предполагала. - Подожди, у Егора? К тебе что, приходил Крид? - широко раскрыв глаза и с удивлением в голосе произносит брюнетка, внимательно смотря мне в глаза. Увидев его на пороге своей квартиры, у меня было примерно такое же лицо, я уверена. Я ничего не понимаю. Кажется, она действительно не в курсе, что Крид искал ее у меня в квартире, а это значит, она не давала ему адрес. Тогда откуда он у него? Откуда у чужого человека мой адрес? - Нет, да и это не важно. Уже не важно. - хочу закрыть тему, но начав говорить о Криде с Машей, так быстро, как хотелось бы, прекратить разговор у меня не получится. - Не заминай тему, Емельянова! К тебе серьезно приходил Крид? Больше знакомых Егоров у меня нет! - уже не шепчет подруга, а повышает тон голоса до максимума, но я одергиваю ее, как только к столику подходит Костя, держа в руках две чашки с дымящимися напитками. - Никто ко мне не приходил, закрыли тему. - шепчу ей на ухо, прихватив за руку и сжав ее, дабы дополнительно показать ей, чтобы она молчала. - Косте ни слова. - Девочки, ваш кофе. - парень садится по левую руку от меня, а справа в меня то и дело прилетают косые взгляды. Понятия не имею, где он взял мой адрес, даже боюсь предположить. Но то, что Маша понятия не имела, что у них встреча, означает только то, что пришел он не к ней.*** *** ***
Лежу на диване, переключая каналы. Наконец-то в квартире не убивающая меня тишина, а приглушенные голоса из телевизора. Теперь подсознательно игнорирую все каналы, по которым могут передавать новости, параллельно шарясь в галерее телефона. Еле как выпроводила Костю с Машей из квартиры, которые, как оказалось, просто боятся оставлять меня одну - настолько безнадежно я выгляжу. Что ж, наверное, это пора исправлять. Конечно прежний блеск в глазах и постоянную улыбку на лице, как и душевное равновесие, мне никто не вернет, но можно хотя бы перестать выглядеть, как растоптанная птица. Подскакиваю с кровати с целью исправить положение дел косметикой, но в глазах резко темнеет, и я еле успеваю схватиться за шкаф рядом и не раскрошить свою голову на кусочки. Кажется, сама судьба не дает мне шансов прийти в себя. Через силу делаю шаг вперед, и к моему удивлению, вокруг становится светлее, и спустя минуту я уже стою в ванной с тушью в руках. Пару взмахов рукой у глаз, пару прикосновений к щекам румянами, подведенные брови. Внимательно смотрю на свое отражение и пытаюсь улыбнуться, но вместо улыбки выходит какая-то искаженная гримаса. Решаю, что все дело в помаде. Беру в руки флакончик и провожу по губам. Затем в руках оказывается подводка для глаз. Пытаюсь аккуратно провести линию на веке, но рука дергается и в черной окраске оказывается все веко. Когда раскрываю глаза и смотрю на себя в зеркало, все начинает плыть. Глаза застилают слезы, которые я уже не сдерживаю, хотя у меня получалось и достаточно долгое время. Огромный комок боли и горя, который я очень стараюсь засунуть в себя поглубже, каждый раз отчаянно просится наружу. Я снова и снова подавляю желание заснуть и больше никогда не проснуться, все мои попытки начать жить заново, не вспоминая о когда-то прекрасных днях, с треском проваливаются. Лучше бы я не знала, каково это любить своих близких и быть любимой родителями, каково это бежать к отцу, если что-то пошло не так, от которого ты всегда услышишь только слова поддержки или получишь волшебный пендель, каково это осознавать, что в тебе зарождается жизнь, а потом потерять все и сразу - просто в какой-то момент оказаться в огромной и непроходимой заднице. Как выбраться из этого состояния? Как снова полюбить жизнь, если той жизни, которую ты любила, уже нет? Нет тех близких, ради которых ты жила - остались только друзья, которые всеми силами помогают мне. Если бы не они, я не знаю, стояла бы я сейчас перед зеркалом и думала бы о том, как начать жить заново? Зареванная иду обратно в зал, не собираясь смывать потекший макияж. Выгляжу я сейчас не очень, но кому какое дело, если мне и самой теперь наплевать. Пялюсь в телевизор, не понимая толком, о чем они говорят, не разбираю слова. Кажется, это уже какая-то болезнь. Переключаю канал, остановившись на ТНТ. Первое, что приходит на ум, увидев такую кучу людей - я включила Дом-2. Но присмотревшись получше, не вижу там ни одного парня. Через какое-то время понимаю, что это тот самый "Холостяк", который вытеснил из программы мой любимый сериал. Не знаю, зачем я это смотрю, но это в любом случае лучше, чем новости о крушении самолета или тот же Дом-2. Спустя час, смотрю передачу в оба, следя за тем, как отвратно ведут себя девушки. Это просто что-то с чем-то. Зачем идти на передачу, чтобы предстать перед всей Россией в таком свете? Чтобы все думали, что ты последняя стерва? А еще больший вопрос - зачем туда пошел Егор? В следующий раз, задам ему такой вопрос. Если, конечно, мне хватит смелости и совести заговорить с ним после того вечера. Мои размышления прерывает очередной дверной звонок. Если это снова Костя, я просто не пущу его на порог. Эта чрезмерная забота уже слишком начинает меня напрягать. Раскрыв двери, даже не посмотрев в глазок, вижу перед собой незнакомого мужчину в красной кепке, который держит в руках букет цветов. - Вы - Емельянова Маргарита? - спрашивает незнакомец, подняв на меня взгляд и опешив от моего заплаканного и измазанного тушью лица. Что, потерял дар речи от такой красоты? Не сомневаюсь в этом. - Я. - коротко отвечаю я, так и не решившись задать ему вопрос, возникший у меня в голове. - Распишитесь здесь пожалуйста. - мужчина протягивает мне листочек и ручку, где я быстро ставлю подпись, после чего парень вручает мне букет и уходит. Закрыв дверь, прижимаю к себе кучу алых роз, на этот раз без шипов, поэтому мои ладони остаются целыми. Со щеки снова стекает слеза от болезненных воспоминаний, теперь навсегда связанных с этими невинными цветами. От удивления я даже не додумалась спросить от кого цветы. Мельком пробежавшись по букету глазами, выуживаю из центра блестящую открытку, раскрыв которую вижу подпись знакомым почерком: "Не грусти" Улыбаюсь, на этот раз по-настоящему, а не звериным оскалом, растирая по щекам черные слезы. Иду на кухню, дабы поставить букет в вазу, но по пути из кучи цветов что-то выпадает. Включив свет, и взяв маленькую игрушку в руки узнаю в ней милого барашка, который снова взывает меня к искренней улыбке на лице. Оказывается, тут и думать не придется, от кого букет. Но если тот вечер в слезах поставил меня в ступор, то сейчас я конкретно не понимаю, что происходит. Все-таки поставив букет в вазу, кладу рядом с букетом барашка и смеюсь над ситуацией. Кто бы что про него ни говорил и ни думал, этот парень определенно не тот, кем я себе его представляла.