***
Мерлин полировал доспех Артура, готовя его к сегодняшней битве. Каждая трещинка и каждое пятнышко казалось достойным испытанием для слуги принца, учитывая, что до первого боя оставалось всего несколько часов. На самом деле, обмундирование не нуждалось в столь серьёзной заботе, но отчего-то Мерлину хотелось довести свою работу до совершенства. Возможно, это было связано с тем, что именно это в скором времени может стать его предназначением — приносить Артуру завтраки, штопать одежду, полировать доспехи и точить меч, вместо того, чтобы спасать от ведьм, колдунов, магических существ и прочего. В том случае, конечно, если Мерлин не придумает как вернуть себе магию. А может, чародею просто требовалось время для того, чтобы обдумать ночной разговор с Гаюсом. — Значит, ведьма успела как-то околдовать тебя? — выслушав долгий рассказ чародея, Гаюс принялся задавать вопросы. — Я не уверен, — Гаюс приподнял бровь, и Мерлин со вздохом продолжил: — в её словах была магическая сила, но… Это не было заклинанием как таковым, по крайней мере, тогда я был в этом уверен. — Но, тем не менее, ты лишился магии? Мерлин пожал плечами: — Дракон так не считает. — Но он сказал, что ты подвергся чарам? — В ответ на это Мерлин коротко кивнул и опустил голову. — Ведьма, возможно, и наложила на меня какое-то проклятие, но не лишила меня магии, — Мерлин говорил, склонив голову на локти, отчего его голос звучал приглушённо. — Хотя магии я лишился, но не мог её лишиться на самом деле. Вот что мы имеем из слов дракона. — Звучит не слишком хорошо, — проворчал старый лекарь. Мерлин вновь поднял голову лишь за тем, чтобы пожать плечами. — Мерлин, скажи, пожалуйста, ещё раз, какими в точности были слова ведьмы? — «Отныне ты станешь таким, каким тебя захочет знать твой Король»… Из воспоминаний Мерлина вырвал осторожный тычок в спину. Чародей перестал тереть металл и поднял голову. На него полунасмешливо полусерьёзно сверху вниз смотрел не кто иной как Артур, волосы которого подсвечивались солнечными лучами, проникающими в помещение из окна почти у потолка. Принц всегда довольно рано просыпался перед предстоящими турнирами, и сегодняшний день, похоже, не был исключением. — Ты решил облегчить моим противникам победу, натерев доспех до дыр? — протянул, хмыкнув, принц, всё ещё окружённый световым ореолом. Всего на секунду перед мысленным взором чародея рассеялся туман, и встала странная картинка: Артур с короной на голове в праздничной мантии и с мягкой улыбкой на лице, стоящий возле своих верных соратников. Король Артур. Король Альбиона. Мерлин встряхнул головой, отгоняя наваждение. — Напротив, я решил, что солнечные блики от гладкой поверхности помешают им сконцентрироваться на вашей обширной фигуре. — Тебя заждались колодки, — притворно вздохнул Артур. Мерлин заметил как серьёзность, присущая каждому такому вот мероприятию, где принц должен был показать себя как достойного наследника престола, исчезла из взгляда принца, уступая место мальчишечьей смешливости. Улыбка медленно расползлась по лицу Артура. — А вас диета, сир, — в тон ему ответил чародей. Мерлин, наконец, отложил доспехи, которые уже, действительно, почти сияли на солнце. Артур хмыкнул и, проигнорировав замечание, вытащил откуда-то яблоко и смачно откусил от него кусок. Мерлин, проснувшийся ни свет ни заря, и решивший сразу же направиться в оружейную, чтобы подготовить снаряжение Артура, позавтракать не успел, а потому сейчас ощутил острый голод. — Я так понимаю, — произнёс принц, вновь откусив кусок яблока, — что ты явился сюда сразу как проснулся? — Угу, — Мерлин завистливо следил за тем, как яблоко стремительно уменьшалось в размерах с каждым богатырским укусом наследника престола. — Не позавтракав? — Ага, — Мерлин обречённо вздохнул. — Что же, тогда, думаю, тебе это пригодится, — и Артур кинул прямо в руки едва не прозевавшего этот манёвр Мерлина спелое яблоко. — Забудь все те оскорбления, что я когда-либо тебе наносил, Артур. Ты лучший! Артур расхохотался.***
С приближением часа икс напряжение принца вновь наросло. Артур, полностью снаряжённый (за исключением шлема, который надлежало надевать лишь на время битвы), мерил шагами пространство внутри палатки. Мерлин наблюдал за этим, стоя у самого выхода из палатки с заточенным мечом в руках. Турнир начинался через полчаса. — Артур, может ты присядешь? — Мерлину надоело просто молча смотреть на это. — Нет, зачем бы мне? — Артур нервно взмахнул рукой, едва не обрушив одну из опорных балок, удерживающих палатку. Мерлин обречённо вздохнул и, отложив меч, подошёл прямо к Артуру и, положив руки тому на плечи, почти силом усадил его. Впрочем, принц не слишком противился, стоило ли говорить, что если бы Артур того не позволил, мерлиновых силёнок явно не хватило бы для того, чтобы одолеть лучшего из рыцарей Камелота. И этот самый бесстрашный великий рыцарь сейчас, даже сидя, умудрялся выводить Мерлина из себя, постукивая пяткой о землю. — Артур, в чём дело? — Мерлин плюхнулся на скамью рядом с принцем. — Ни в чём, — Артур собрался было вновь подняться, но чародей удержал его. — Вот в чём дело, — проговорил Мерлин медленно, — я знаю тебя довольно давно. Я прибираю за тобой комнату, приношу тебе еду и следую за тобой во всех твоих приключениях, многие из которых, согласись, смахивают на, скажем, смертельно опасные. И я совершенно не понимаю, почему ты так переживаешь из-за этого турнира, ведь ты уже неоднократно проходил через это. — Я совершенно точно не переживаю… — начал было принц, но был прерван мягким смешком Мерлина. — Правда? Ты поэтому так загонялся на тренировках? Поэтому сегодня утром наведался в оружейную? Поэтому сейчас нервно расшагиваешь туда-сюда? Потому что не переживаешь? Брось, я уже довольно хорошо тебя знаю. Артур слабо усмехнулся и закрыл лицо руками. — Это так очевидно? — Да, сир. Артур взвыл. — И всё же, Артур, что тебя так беспокоит? — терпеливо продолжил Мерлин — он прекрасно знал, что нельзя оставлять Артура с его тараканами в голове наедине. Возможно, когда-нибудь он и станет великим королём, но сейчас Артур был лишь мальчишкой, едва старше самого Мерлина, на которого возлагались слишком большие надежды. Не то, чтобы Мерлин хоть секунду сомневался в том, что принц их оправдает. Но иногда самому принцу нужно было напоминать об этом. А для этого нужно было разобраться в чём, собственно, была проблема. — Это сэр Родерик. Он в детстве учил меня бою на мечах, практически заменял мне отца, которому тогда было совсем не до меня, и я просто не могу сейчас унизиться перед ним, — Артур, наконец, убрал руки от лица и посмотрел прямо на слугу. — С чего ты вообще взял, что… — Мерлин закатил глаза и взмахнул руками, не зная, что сказать, потому что, видят боги, иногда Артур бывал таким болваном, — с чего ты взял, что ты можешь проиграть, что ты можешь унизиться? — Ты не понимаешь! — Артур вскочил. — Не будь болваном! Всё я понимаю! — Мерлин вскочил следом за ним, поднял меч со стола и всучил его в руки принцу. — И, как я и сказал ранее, я прекрасно тебя знаю. Просто иди туда и сражайся! Это, похоже, получается у тебя в сотни раз лучше, чем думать! — Ты не можешь указывать мне! — Артур воскликнул возмущённо, но всё же было заметно, как он успокоился от слов чародея. — Могу и буду! — Мерлин подтолкнул принца в спину. — И я совершенно точно уверен, что ты покажешь себя достойным рыцарем, поэтому, пожалуйста, просто иди уже на арену! — Для абсолютно бесполезного слуги… — Вот только не надо начинать… —… ты иногда говоришь отличные вещи! Артур задрал подбородок и вышел из палатки. Мерлин же облегчённо выдохнул, мысленно поздравив себя с маленькой победой, и последовал за своим господином. Если посмотреть на ситуацию с другой стороны, ведь принц и правда мог постоять за себя. Возможно, Артур и не нуждался в Мерлине-маге? Может, будущему королю хватило бы и просто друга?***
Утер вновь произносил речь участникам турнира. Так происходило каждый раз, но Мерлин всё никак не мог к этому привыкнуть. Речь короля раз за разом повторялась из слова в слово, и для Мерлина, наблюдающего за Артуром с противоположного конца арены, не бывало никогда более скучной части турнира. Возможно, не только для Мерлина. Гаюс стоял рядом, но опасаясь того, что кто-то мог их подслушать, Мерлин не спешил заговаривать с ним. А поговорить было о чём. В частности, о леди Лорейн. Мерлин перевёл взгляд от вытянувшихся по струнке участников турнира на королевский балкон. Рядом с Утером привычно сидела Моргана вместе с Гвен под руку от себя. Мерлин вспомнил, что из-за навалившихся проблем совсем позабыл о подруге, и мысленно поставил галочку после турнира побеседовать с Гвеневрой. Моргана была как всегда прекрасна в тёмно-синем платье и в ожидании скорой битвы. Вот только в этот раз не она одна приковывала взгляды. Совсем рядом с королём на почётных местах разместились и гости. Сэр Родерик в дорогом и богатом красном кафтане и по левую руку от него — прекрасная леди Лорейн в светлом одеянии. Взгляд леди на секунду встретился со взглядом Мерлина, и чародей вздрогнул. Лорейн теперь, когда он знал её тайну, поведанную Гаюсом, пугала колдуна даже больше. Но помимо этого, была какая-то крошечная часть Мерлина, которая твердила: «посмотри на неё внимательнее, не уж-то не узнаёшь?». Но Мерлин её никогда не видел раньше, и верить своему окутанному туманом разуму чародей мог едва ли. — Ты мог бы рассказать мне о леди Лорейн, — зевнув, произнёс Мерлин. Они так и не пришли к однозначному выводу, что же всё-таки делать. Но Мерлин не слишком боялся этого, он пока даже не решил как относиться к потере магии. А вот слова дракона о Лорейн заинтересовали его. — Не думаю, что это хорошая идея. — Честно говоря, леди пугает меня, — поделился Мерлин. — Она совершенно не похожа на сэра Родерика. Гаюс вздохнул. — Мне давно бы уже стоило лечь спать… Но ты ведь не отвяжешься? Мерлин активно закивал. Гаюс, вздохнув, присел возле своего ученика и начал говорить: — Я помню времена, когда Лорейн была также жива характером, как Родерик. Тогда они ещё были молоды и полны любви. Да, Мерлин, не криви лицо, мы говорим о той самой Лорейн. Её родители были не богаты, а отец Родерика тогда был могущественным феодалом и, конечно, собирался женить сына выгодно. У Лорейн и Родерика не было бы шансов на брак, но… Случилось кое-что. — Кое-что? — Мерлин заинтересованно уставился на Гаюса. — Нашлась, эм… причина, которая позволила закрыть глаза на не слишком благородное происхождение Лорейн. — Она была беременна? — Ну… Мерлин попытался. — Нет. Да и её беременность никак не помогла бы паре — ты недооцениваешь отца Родерика. Лорейн была… в некотором роде ведьмой. — Но ведь… — Тогда времена были другими, Мерлин. Дом Рельен был могущественен, но на его стороне не было магии, поэтому, когда отец Родерика прознал о тайне леди, скрепя сердце разрешил свадьбу. — Но, подожди… — Не перебивай меня, я прекрасно понимаю, что ты хочешь спросить. Когда погибла Игрейн, Утер объявил охоту на колдунов, и большинство домов сразу же выдали своих магов. Но не Рельен. К тому моменту отца Родерика уже не было в живых, а Лорейн ожидала появление Теодора на свет. Конечно, сэр Родерик ни за что не повёл бы свою беременную жену на костёр. — Но Утер не пощадил бы её. — Не пощадил бы. Вот только, как я и сказал, Лорейн была ведьмой лишь в некотором роде. Отец Родерика не стал разбираться, когда сын сказал, что невеста обладает магией, тот увидел лишь военную мощь, что было в корне неверно. Лорейн не была колдуньей. Она не учила заклинаний, да и, как мне кажется, не была способна ими пользоваться. — Тогда почему? — У Лорейн магический дар особого свойства. Она видит магию. Именно это и спасло её от расправы. — В каком смысле «видит»? — В самом прямом. Я не зря сказал тебе о том, что дом Рельен был мощным союзником в борьбе с магией, — Гаюс покачал головой. — Но разве Утер не воспользовался бы её способностями? — Мерлин всё ещё не мог заставить себя думать, что у кого-то мог быть такой дар. — Что-то не видно, чтобы при любой магической чистке тот звал на помощь леди Лорейн. — Когда-то давно Утер так и делал, — Гаюс потёр виски, будто его мучила головная боль, — но однажды случилось ужасное происшествие. Утеру потребовалась её помощь, когда Лорейн была на последнем месяце своей третьей беременности. Отказать королю Камелота леди не могла. На пути сюда сэр Родерик с женой попали в жуткую стужу, и леди тяжело заболела. — Ребёнок… — Лорейн родила, но девочке не суждено было выжить, я сделал всё, что было в моих силах, но ребёнка мне спасти не удалось. А ведь Лорейн всегда хотела иметь дочь… С того самого случая леди стала необщительной и… такой, какой ты знаешь её сейчас. — А как же дар? — Мерлин невольно почувствовал сожаление по поводу судьбы женщины. Однако пугать его меньше от этого она не стала — Мерлин, пусть даже теперь магии в нём не было, не мог не опасаться такого дара. — Он ведь не мог просто исчезнуть? — Как мне кажется, он не исчез. Но Лорейн каким-то образом убедила Утера, что именно это и произошло. Что её дар испарился после родов. Кажется, она сказала, что, возможно, дар передавался по женской линии в их роду, и погиб вместе с её дочерью. — Думаю, это удалось ей легко — вряд ли Утер хотел видеть в родственнице своей жены колдунью. — Возможно так и есть. Внезапно Мерлина осенило: — Так вот почему дракон сказал о том, что моё лишение магии нам на руку! — Воскликнул он радостно. — Лорейн не узнала о моей сущности! Но Гаюс оборвал его радость своим мрачным тоном: — Мы не можем это утверждать. Мы не знаем, как работает её дар. Быть может, она прекрасно всё знает. — Но разве она не сказала бы тогда обо мне королю? Уж вряд ли она стала бы защищать меня. — Ты забываешь, Мерлин, что она защищает себя молчанием. И, кто знает, сохранит ли она это молчание надолго? Мерлин зябко поёжился. К счастью, это можно было списать на холодный ветер, пронизывающий арену.***
Когда на турнирной доске вывесили изображения различных гербов участников, оказалось, что в первом бое участвовал Мерритт. Бертрам выступал от лица дома Рельен и находился в практически противоположной стороне турнирного «графа», а вот Теодор категорически отказался участвовать. Впрочем, мало кого удивило, что представителем рода был старший из сыновей. Вот только, по словам Артура, Бертрам участвовал с весьма корыстными целями — очаровать даму. Моргану, если быть точным. Почему-то Артура это очень забавляло. Сам Артур, кстати, находился в той же группе, что и Бертрам. А вот встретиться на поле битвы с Мерриттом принц сумел бы лишь в финале. О чём Мерлин незамедлительно сообщил Артуру. — И что с того? Сдался тебе этот Мерритт, — недовольно пробурчал Артур. — Ну, ты вроде как сказал, что собираешься не упасть лицом в грязь перед сэром Родериком, и что Мерритт по его мнению достойный воин. Думаю, тут есть взаимосвязь, — Мерлин беспечно пожал плечами. На самом деле, была и другая причина, почему Мерлин симпатизировал Мерритту, но, конечно, чародей лучше простоит двое суток в колодках, чем признается перед Артуром, что сэр рыцарь спас слугу от позорного падения с лестницы. К счастью, Артур, казалось, принял этот аргумент. Особенно после первого боя, когда Мерритт продемонстрировал великолепное владение мечом и с лёгкостью вырвал победу в сражении с сэром Леоном. Артур, наконец, признал в нём соперника и даже без подначек Мерлина теперь готовил себя к бою с Мерриттом. Несмотря на то, что Мерлину правда нравился Леон, в этот раз чародей совсем чуточку больше болел за гостя Камелота. Совсем чуть-чуть. Тем временим битвы сменяли друг друга: сталь пела в руках воинов, щиты трещали, а толпа ликовала. Артур без особых усилий одолел своего первого противника, и сэр Родерик хлопал в ладоши, возможно, громче, чем кто бы то ни было, иногда добавляя гордые комментарии вроде «а ведь это я учил мальца биться на мечах». Артур, похоже, тоже это заметил (а не заметил бы только глухой), потому как в палатку он возвращался с широкой улыбкой на лице. — А ведь я… — хотел было сказать Мерлин, но Артур прервал его: — Так и говорил. Понял-понял. Так и быть, в колодки после турнира я тебя не посажу. Мерлин поперхнулся от возмущения, но ничего не ответил. Счастливый Артур — меньше тумаков.***
Первый круг турнира был завершён и половина участников выбыла. В числе прошедших был и Бертрам, получивший-таки словесную похвалу от леди Морганы, чему, похоже, был рад больше, чем самой победе. Перед следующим кругом состязания был назначен перерыв, чтобы дать время участникам передохнуть и восстановить силы. Поскольку бой принца не был сложным, Мерлин всего лишь быстро помог Артуру со снаряжением и оказался совершенно свободен. Убедившись, что хорошее настроение Артура исчезать не собиралось, Мерлин вышел из палатки принца. Побродив среди слуг, конюхов и рыцарей, чародей выяснил-таки местоположение палатки Мерритта. Мерлин решил, что поздравление с победой было стоящей причиной визита. — Добрый день, сэр Мерритт! — воскликнул Мерлин, без предупреждения врываясь в палатку. Как оказалось, зря. Мерлин увидел совсем не то, чего ожидал: Мерритт, склонившись над столом с каким-то амулетом, сияющим ярко-красным светом, в руках, прекратил что-то шептать и резко воззрился на вошедшего. Медальон в тот же момент погас. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что это значило. Магия. Реакция рыцаря оказалась в разы лучше мерлиновой: казалось, прошло всего мгновение, прежде чем меч Мерритта был плотно прижат к горлу чародея. Мерлин судорожно сглотнул. — Погоди, — тихо произнёс Мерлин, — я не собираюсь никому рассказывать о том, что увидел. Мерритт посмотрел на него скептично, но меч от опасной близости к шее чародея всё-таки убрал. Рыцарь предусмотрительно встал между Мерлином и выходом, не убирая оружия. — С чего бы мне верить тебе, — в глазах рыцаря промелькнуло узнавание, — Мерлин? — С того, что, — лучшим вариантом было бы сказать рыцарю о своей магии, ведь плохим рыцарь не казался («плохие» вообще не дали бы ему и шанса объясниться), но тогда почти наверняка Мерритт попросит продемонстрировать свои магические силы, а с этим сейчас была небольшая проблема. Мерлин решил, что маленькая ложь не станет фатальной, — мой хороший друг тоже колдун. И я не считаю магию злом. — Что значит «тоже»? Я не колдун! — Мерритт произнёс это уверенно, с вызовом. — Но что тогда… — Это, — Мерритт указал на медальон в своей левой руке, — всего лишь сувенир, оставленный мне моей матерью в наследство. — Ты ведь не станешь отрицать, что он магический? — Мерлин почти сразу мысленно дал себе пинка за язык без костей, наблюдая как помрачнело лицо Мерритта. Но рыцарь не сделал попытки убить слугу. Вместо этого он убрал меч в ножны и со слабой улыбкой ответил: — Хорошо. Не стану отрицать. Он и правда хранит в себе магию. — И что за магию? — Простенькое заклинание защиты, ничего серьёзного. Амулет сработает только в том случае, если меня попытаются убить. Действительно убить, а не ранить. Думаю, тебе будет понятно моё нежелание быть убитым на рыцарском турнире. — Но, ведь ты понимаешь, что в Камелоте магия под запретом. — Конечно, понимаю, — Мерритт покачал головой, его лицо исказилось в болезненной гримассе. — Лучше, чем кто бы то ни было. — Почему? — Мерлин даже забыл о том, что минуту назад рыцарь едва не убил его. — Как я и сказал, амулет — наследство матери, — под непонимающий взгляд чародея Мерритт продолжил: — Моя мать была ведьмой. Я даже никогда не видел её. Всё, что я знал о ней от отца, — в последнее слово юноша будто вложил яд, — лишь, что через месяц после моего рождения мать была поймана на колдовстве Лорейн. Мою мать выдали Утеру и сожгли на костре! — И ты хочешь отомстить? — спросил Мерлин с вызовом. Какая-то часть его понимала, что спрашивать это было опасно для жизни, но чародей должен был знать. Мерритт глухо и болезненно рассмеялся. — Мстить? Кому? Утеру, благодаря которому Камелот не рухнул? Лорейн, муж которой приютил меня, словно сына? Или покойному отцу? Я не ослеплён жаждой мести. Я не один из тех колдунов, посвятивших свою жизнь отмщению. На краю сознания Мерлина промелькнула мысль, что Мерритт так и не сказал, что ему не за что мстить Артуру. Но он тут же отмёл это — ведь не может же быть, чтобы рыцарь затаил злобу на принца? Мерлин попытался понять этого сына колдуньи. Получалось плохо. — Так чего же ты пытаешься добиться? — А не слишком ли ты любопытен для слуги? Впрочем, не важно. Я отвечу — я хочу получить возможность жить. Просто жить. Помогать людям, будучи рыцарем Камелота. Здесь, где меня не стали бы называть сыном ведьмы, априори считая злом. Поэтому я и хочу победить в турнире. Что же, теперь, когда ты меня выслушал, я не стану препятствовать твоему уходу. Делай, что хочешь. Рыцарь сделал шаг в сторону от выхода, освобождая Мерлину путь. Но если он подозревал, что Мерлин тут же побежит наружу, звать стражу, то он ошибся. Мерлин не двинулся с места. — Как я уже и говорил прежде, я не стану выдавать тебя, к тому же я обязан тебе, — сказал чародей, и, помня своё недо-падение, Мерлин, улыбнувшись, добавил: — Поэтому, впредь, постарайся использовать эту штуку как-нибудь более скрытно. Меррит широко улыбнулся, и Мерлин почувствовал, что сделал всё правильно.***
Следующим противником Артура оказался Бертрам. Их бой оказался весьма красивым. Конечно, для большинства зрителей победитель был очевиден ещё с первого столкновения клинков, но зрелищности битву это не лишило. Несколько совершенно идеальных выпадов Бертрама заставили даже Мерлина радостно захлопать в ладоши. Но, разумеется, победителем стал Артур. Он помог побеждённому подняться с земли, и они пожали друг другу руки. Родерик, широко улыбаясь, казалось, аплодировал им обоим. Направляясь обратно в палатку, Артур тяжело дышал, но улыбался — всё же битва вышла на славу. Мерлин забрал его меч и шлем и теперь тащился следом за принцем, пробираясь через толпу слуг и их господ. — Тебе не показалось, — произнёс Артур, когда они добрались, — что навыки владения мечом Мерритта будто бы улучшились? — С чего бы мне могло так показаться? — во время той битвы Мерлин был занят тем, что помогал Гаюсу с раненым, и поэтому, как бы ему ни хотелось посмотреть сражение, оторваться от дела он не мог. — Да, и правда, с чего бы тебе вообще что-нибудь замечать! — раздражённо воскликнул Артур. «Кто бы говорил,» — подумал Мерлин. И всё же крошечный червячок сомнений прогрыз ход в мыслях чародея. Если Мерритт использовал магию для защиты, что мешало ему использовать её и для того, чтобы усилить свои навыки мечника? Возможно, цели рыцаря и были благими, но Мерлин подозревал, что было что-то в корне неверное в таком вот жульничестве. На завтрашний день были назначены ещё два круга сражений, и Мерлин решил, что пронаблюдает за Мерриттом получше. И в случае чего наставит того на верный путь. В этом ведь не было ничего сложного.***
Вечером, закончив дела с Артуром, Мерлин направился к комнате Морганы, чтобы повидаться с Гвен — в последнее время кошмары Морганы стали только хуже, и служанка проводила почти всё своё время в её покоях. К удивлению Мерлина, постучавшись в дверь покоев, и, дождавшись разрешения Морганы войти, чародей не увидел Гвен, зато обнаружил сэра Бертрама с букетом цветов в руках. — Эм… Я не помешал? — глупо спросил Мерлин. — Совсем нет! — произнесли Моргана и Бертрам одновременно. — Я как ждала, когда ты завершишь то дело, которое… я поручила тебе, — добавила Моргана радостно. — Дело? — Мерлин не помнил, чтобы Моргана хоть что-то поручала ему в последнее время. — Да, дело, — уверенно произнесла Моргана и бросила быстрый взгляд на Бертрама, — то самое дело. Думаю, сэр Бертрам, вам уже пора уходить! И Моргана практически вытолкала рыцаря из своих покоев. Бертрам успел лишь впихнуть букет в руки ничего не подозревающего Мерлина. Когда дверь захлопнулась, Моргана облегчённо выдохнула. — Так что за дело? — переспросил Мерлин. — Избавиться от сэра Бертрама. — О, понятно… Нет, погоди. Нужно сообщить Артуру? — О чём? — раздражённо переспросила подопечная короля, — о том, что рыцарь влюблён настолько, что пишет мне стихи? Никогда ещё не слышала настолько длинных описаний своих рук! Мерлин не выдержал и рассмеялся. Моргана последовала за его примером. Впрочем, почти сразу выражение её лица посуровело. — Есть ещё одна причина, по которой я хотела бы тебя видеть. — Какая? Моргана потеребила полы платья, в попытках собраться с мыслями. Наконец, она произнесла: — Пожалуйста, не водись с сэром Мерриттом. — Почему? — Мерлин и правда не понимал при чём здесь рыцарь. Моргана молчала очень долго, прежде чем тихо, на выдохе, произнесла: — Мне приснился кошмар.***
Подозрения Артура были оправданы. Свои два боя на следующий день Мерритт сражался слишком хорошо. Мерлин решил поговорить с рыцарем об этом. Особенно учитывая, что на грядущий день оставалась лишь одна финальная битва между принцем и Мерриттом. Как бы рыцарь не нравился Мерлину, он не мог допустить, чтобы тот одолел Артура, смошенничав. Артур заслуживал честной битвы, особенно если победа в этом турнире так много значила для наследного принца. Мерлин не мог допустить, чтобы Мерритт победил при помощи магии. Добравшись до палатки рыцаря, Мерлин глубоко вдохнул и выдохнул. Все заранее подготовленные аргументы в его голове разлетелись в щепки, поэтому Мерлин просто зашёл внутрь, не представляя ещё, что собирался сказать. В этот раз Мерритт не колдовал — он всего лишь точил меч. Подняв голову и увидев вошедшего, он улыбнулся. — Здравствуй, Мерлин! Чего ты хотел? — Я хотел сказать, чтобы ты прекратил это, — лицо рыцаря мгновенно посерьёзнело после этих слов. — Прекратил что? — Помогать себе магией! Использовать колдовство для защиты — это не так плохо. Но ты не можешь просто… столь низким способом вырывать победу из рук более умелых рыцарей! — И тогда почему ты пришёл только сейчас? — что-то тёмное появилось во взгляде рыцаря. — Ты мог бы прийти сразу же как только заподозрил неладное, но ты ждал всё это время. Почему? — Я… — Не потому ли, — прервал Мерлина Мерритт, — что завтра я должен биться с твоим господином. С чего бы такая преданность к человеку, который даже ни во что тебя не ставит? — Артур не так уж и плох! — Правда? Я слышал, как он угрожал тебе колодками за малейшее прегрешение. — Это… Артур это не серьёзно! — Мерлин совсем не такого поворота ожидал от их разговора. — Это сейчас не важно! Важно то, что ты используешь магию, чтобы смухлевать! — О, нет, это важно. Ты столь предан своему господину, а отблагодарит ли тебя Артур за твои старания? Что если я прямо сейчас просто убью тебя? — Ты не сделаешь этого! — произнёс Мерлин, впрочем, не так уж и уверенно. Повисла пауза. Мерлин мог слышать удары собственного сердца. Он почему-то совершенно не подумал об этом. Похоже, из-за своей магии он окончательно лишился здравомыслия. А поскольку магии теперь не было, с такой же лёгкостью он мог лишиться и жизни. Однако Мерритт ничего не предпринимал. Он лишь улыбнулся. — Да, ты прав, Мерлин. Я не собираюсь убивать тебя. Но ты не заставишь меня отказаться от моей затеи! — Заставлю! — Мерлин, поняв, что убивать его не станут, ощутил прилив сил. — Если ты применишь магию, я расскажу о тебе! Обычно Утер не слушает слуг, но, думаю, учитывая кто твоя мать, у меня получится убедить его! — Ты не посмеешь, — Мерритт побледнел, — в таком случае тебе придётся объяснять почему ты сразу меня не выдал. Тебя посчитают укрывающим колдуна. Ты не рискнёшь этим ради… честного поединка для своего принца! — Рискну, — уверенно произнёс чародей. Рыцарь и колдун почти с минуту глядели друг на друга. Наконец, Мерритт обречённо вздохнул. — Не блефуешь, а жаль. Я ведь думал, что ты смышлёный малый. Хорошо, я не буду использовать чары, — рыцарь поднял руки в примирительном жесте. — Да, эм… спасибо, — Мерлин почесал затылок, — и прости… Я не хотел так давить для тебя. Я ведь знаю, что ты не плохой человек. Просто это… Ты должен понимать, почему я это делаю. — Понимаю. Да, я понимаю, Мерлин. Но понимаешь ли ты сам, что ходишь по острию ножа? Стоит ли так рисковать ради Артура? И я ничего не говорю! Просто… Каким бы хорошим человеком ты ни считал принца, в силу своего положения Артур никогда не посчитает тебя равным себе… И никогда, поверь мне, какими бы благими не были твои намерения не простит тебе нарушение закона касательно магии. Потому что Артур — сын Утера. И ничто этого не изменит. Мерлин горько усмехнулся. — Ох, я и так это прекрасно знаю.***
Вернувшись в свои покои Гаюс застал Мерлина, полулежащим на столе в обнимку с бутылкой медовухи. Но не успел лекарь даже открыть рта, чтобы отчитать юношу, как Мерлин резко дёрнулся, вскинул голову и бездумно улыбнулся. — Здравствуй, Гаюс! — Здравствуй, Мерлин, — лекарь обошёл своего пьяного ученика и с невозмутимым выражением лица принялся раскладывать пузырьки из своей сумки по местам в держателе. — Ты праздновал победу Артура? — не то, чтобы Гаюс правда верил в это предположение. — О, Артур — молодец! Но… болван. Так что нет. Не угадал. — Какой тогда повод для праздника? — Никакой. Праздника нет. — Тогда зачем ты решил напиться за ночь до финала турнира? — Я ду… думал! Вот! — И как тебе помог в этом мёд? — Гаюс осторожно вытащил полупустую бутылку из рук новоявленного пьянчуги. — Из-за этого чёртового тумана в голове всё пу-у-у-тается. А медовуха тоже создаёт туман в голове, — Мерлин поднял вверх указательный палец. — Я решил, что раз меч мечом вышибают… — Клин клином, Мерлин. — Да-да. Так вот. Я решил, что это поможет. Но!.. Не помогло. — Хорошо. И о чём же, позволь спросить, ты думал? — Об Артуре. И о магии. И о том, что сказал Мерритт, — внезапно бездумная улыбка на лице Мерлина сменилась серьёзным и вполне трезвым выражением. — Я думал о том, стоит ли игра свеч. Ведь магия в Камелоте — это дамоклов меч над головой. А так ли необходимо мне возвращать свою магию, Гаюс? Артур не может даже сказать мне простое человеческое «спасибо»! У меня возникают большие сомнения, что он пошевелит хоть пальцем, чтобы спасти меня от костра, если Утер узнает, что я колдун. — Сейчас в тебе говорит алкоголь, Мерлин. Отправляйся спать. Артур уже спасал тебя, разве не помнишь? — попытался вразумить чародея Гаюс. Но Мерлин, казалось, совершенно его не слышал, а просто озвучивал все свои скопившиеся за долгое время мысли. — Дракон говорил, что это моя судьба — спасать Артура. Но ведь Артур справлялся же как-то без моей магии раньше, что ему стоит снова сделать это! — Мерлин… — Я просто не хочу прятаться в тени. Я хотел бы, чтобы хоть иногда Артур благодарил меня! Разве это так сложно? Я рискую своей жизнью снова и снова, а Артур не только не благодарит меня… Он смеётся над моей трусостью! — Я ни за что не поверю, что ты делаешь всё это только ради благодарности, мой мальчик. Ты всё это время спасал Артура не ради «спасибо», и не из-за того, что сказал дракон. Ты мог бы уйти из Камелота давным давно, но ты не сделал этого. Тебе осталось лишь ответить самому себе: почему? — Я не знаю, Гаюс, правда, не знаю… Но, возможно, ведьма сделала хорошую вещь. Возможно, мне лучше без магии. Я просто… очень устал. — Отправляйся спать, Мерлин. Тебе завтра рано вставать. Гаюс помог ученику добраться до кровати и, проследив, что состояние юноши не ухудшится (Мерлинов организм был весьма непривычен к алкоголю), закрыл за собой дверь в каморку. Гаюс не стал озвучивать чародею свои мысли по поводу проклятья ведьмы, но сам не мог перестать думать об этом. Ведь если слова ведьмы (так сказал сам Мерлин) не были заклятием, а даже если и были, то колдунье не хватило бы сил на него — тогда оставался всего один вариант наложения проклятья. Быть может, заклятие на Мерлина наложил он сам.***