Но звездочетов ты не слушай, Не верь в ученые слова: Холодный, звездный яд их души Разъел, и правда их — мертва. Уильям Батлер Йейтс «Песня счастливого пастуха» 1889
Белокурая красавица взглянула на свое отражение в зеркале, чувствуя внутри себя небывалую легкость и пугающую пустоту. С зеркальной поверхности на нее взирали большие кремнистые глаза, в них все также плескалась юность, но теперь она словно была подернута какой-то сероватой дымкой. Качнув головой, принцесса списала все на усталость от церемонии и решила не придавать увиденному значения. Послышалось пять ударов, и Офелия обратила глаза на порог. — Ваше Высочество, я могу вас потревожить? Принцесса сделала пригласительный жест рукой, и дочь Севера прошла внутрь, аккуратно притворив за собой дверь. Обернувшись, Офелия стянула жемчужную нить, приминавшую белоснежные локоны, и протянула ее неловко стоявшей Анне. — Теперь божественный венец по праву принадлежит тебе, бери, — она протянула руку еще ближе, — не хочу лукавить, скучать я по нему не буду. Новоиспечённая Верховная жрица сделала крохотный шаг в направлении волшебницы, но в последний момент принцесса убрала руку. Белокурая красавица оттолкнулась от стены, на которую опиралась, и вплотную подошла к дочери Лорда Северных Льдов. Жемчужная нить оказалась над ее головой, а в следующее мгновение девушка почувствовала, как тяжесть жемчужной нити примяла ее пшеничные локоны. Офелия склонилась к уху своей правопреемницы и беглый, горячий шепот опалил шею Анны. — Ты ведь уже чувствуешь это? Чувствуешь, как что-то давит на плечи, как проникает внутрь через вздохи, заполняет легкие, касается сердца и сжимает его в своих поистине любящих объятиях. — Это благодать? — испуганно пролепетала жрица. — Именно она. Волшебница кивнула и отошла от юной дочери Севера, радуясь, что больше не обременена этой древней тяжестью, но в тоже время жалея юную Анну, которая даже не догадывалась какая на самом деле тяжкая, великая честь ей выпала. — Все думают, что благодать Богини Судьбы это величайший дар, который может послать этот мир оамену. — Разве это не так? — Бесспорно это дар, с которым не сравнится ни одно сокровище во всем Антикусе, но также ничто не сравнится с той тяжестью, которую тебе придется нести вот здесь, — принцесса аккуратно дотронулась ладонью до своей груди, откуда доносилось мерное постукивание, — под самым сердцем. Офелия грустно улыбнулась, удивляясь, что такое порой непосильное бремя свалилось на столь хрупкие плечи, которые уже начали подрагивать под его тяжестью. Вновь приблизившись к Анне, волшебница положила руки на дрожавшие плечи и ободряюще ощутимо сжала их в объятиях своих холодных пальцев. — Не бойся, если бы ты была недостойна, благодать бы отвергла тебя, так что отринь сомнения в сторону и прими свою судьбу, отныне это твой путь. В голосе принцессы проскользнули приказные, строгие нотки, но это было скорее потому, что она всю жизнь училась повелевать, нежели, чем давать ободряющие советы, и Анна приняла слова белокурой красавицы, почувствовав облегчение. — Благодарю вас, Ваше Высочество, — новоиспечённая Верховная жрица присела в реверансе, — я постараюсь стать той, кто хоть немного будет походить на вас.***
Рыцарям пришлось покинуть Храм Святой Реввеки, ибо даже они были бессильны против хлынувшей наружу толпы. Люди с почтением обходили их стороной, стоило им завидеть темно-синие плащи на плечах юношей. Искусно вышитый бронзовый дракон с распростертыми крыльями говорил сам за себя, рассказывая скользившим любопытным взглядам, что перед ними рыцари именитого Фортинского Ордена. Ловко вынырнув из бурного потока, фортинцы остановились на самой высокой ступеньке и принялись ожидать короля. — Это было самое прекрасное, что я видел в своей жизни, — приглушенно протянул Леруа, все еще находясь под впечатлением, — Офелия стала такой красавицей! Жаль, что ей придется выйти за этого дангардского вояку! — эльф недовольно сложил руки на груди, — а другая дева ведь это была твоя сестра? — Да, — тяжело выдохнул де Ришар, — это была Анна. Адриан видел, как Эдмунд напряженно выпрямился. Его пальцы постукивали по рукояти меча, а всегда такие неподвижные льдистые глаза судорожно бегали по фасаду Храма. Внезапно из дверей показались королевские гвардейцы, их латы сверкнули в осеннем свете, привлекая к себе внимание рыцарей. Де Ришар тут же обернулся и увидел, как из тени показался король. Его светлые волосы были примяты массивной серебряной короной, в которой ярко горели сапфиры. Подле Его Величества шла его супруга, чьи волосы насыщенного цвета корицы крупными кудрями рассыпались по ее покатым плечам. Следом за королевской четой следовали трое принцев крови, которые о чем-то оживленно переговаривались меж собой, не взирая на строгие взгляды, которые на них бросала королева. Де Ришар уже было сделал шаг в их направлении, но тут следом за принцами показался высокий мужчина, и его поблекшее из-за жгучих северных ветров лицо заставило Эдмунда замереть на месте, превратив храброго рыцаря в каменное изваяние. — Что-то мне подсказывает, что твое семейное воссоединение будет отдавать такой же холодностью, как и мое. Бодрись, дружище, — похлопал его по плечу Леруа, — знай, я всегда прикрою. Сделав над собой недюжинное усилие, Де Ришар шагнул навстречу к королю, который уже заметил их и начал замедлять шаг, отдавая приказ гвардейцам. Рыцарей беспрепятственно пропустили к королевской чете, пред которыми они тут же поспешили склониться в низком поклоне. — Ваше Величество, королева. — Ваше Светлейшее Высочество, — подхватил Леруа, — принцы крови. Рыцари Фортинского Ордена прибыли, дабы выполнить свой долг перед короной. — Магистр Александр прислал мне письмо, оно пришло лишь вчера, но я рад, что мою дочь и будущую королеву Данграда будут защищать такие именитые рыцари, как Эдмунд де Ришар и Адриан Леруа. Кончики заостренных ушей майорона взволновано дернулись от столь открытой похвалы самого короля Лоремии, и это не укрылось от зоркого взгляда Франциска, на губах которого тут же вспыхнула понимающая улыбка. Рыцари откланялись, зная, что им еще предстоит аудиенция в замке. Стоило им сделать пару шагов назад, как гвардейцы тут же сомкнули ряды и королевская чета начала спускаться по ступенькам Храма. — Видел его шрамы? — Я не слепой, Адриан, — шикнул на него мечник. — Ой, да ладно тебе, Он нас не услышит. — Зато я вас прекрасно слышу. Засмотревшись вслед королевской семье, рыцари и не заметили, как от пышной процессии отделился мужчина и оказался прямо у них за спинами. — Ваше. — Не стоит, Эдмунд, в присутствии Адриана ты можешь называть меня отцом. — Боюсь это неприемлемо для меня. На сухих, потрескавшихся губах герцога Юнатана возникла понимающая, но грустная улыбка. Он любил сына, но знал, что между ними никогда не будет теплых отношений. В том была вина их обоих, ибо Лорд Северных Льдов не мог позволить себе опорочить память покойной жены, а де Ришар не мог простить ему своего существования. — Эдмунд! Де Ришар не успел опомниться, как сестра прыгнула на него и заключила в крепкие объятия. Первые мгновения, фортинец стоял растерянный, но, поймав одобрительный взгляд Лорда Северных Льдов, рыцарь обнял девушку в ответ и ощутил дрожь всего ее тела. — Я так рада тебя видеть! — затараторила Анна, — надеюсь у тебя есть оправдание, ведь ты не ответил ни на одно мое письмо! Эдмунд уже было хотел начать свою неловкую речь перед сестрой, но внезапно из глубины Храма донеслись быстрые шаги. Невольно подавшись вперед, рыцарь прислушался, и его рука потянулась к висевшему на поясе мечу. Шаги приближались, отдаваясь глухим эхом от величественных стен Храма, они выпархивали немыми звуками на свет, заставляя тело де Ришара напрягаться с каждым разом все сильнее и сильнее. Внезапно из пепельных теней выпорхнула белокурая красавица. Она резко остановилась на самом краю, едва не упав с первой ступени. Оглянувшись, принцесса хитро улыбнулась, и, подхватив подол своего платья, кинулась вниз по ступенькам. — Лорд Вильхельм! Офелия оттолкнулась ногами и, опершись руками на плечо герцога, с легкостью перепрыгнула через Эдмунда, который в последний момент успел пригнуться. Отпрянув в строну, рыцарь удивленно смотрел вслед принцессе, показавшейся ему прелестным призраком, пленённым рассеянными веерами света. — Ваша Светлость, леди Анна, милорд, милорд. В следующее мгновение вслед за голосами перед удивленной группой промелькнули две фрейлины, и их темные локоны смешно подпрыгивали в такт быстрым шагам. Вдруг одна из Машери оступилась, ее нога соскользнула со ступени, и прежде, чем девушка успела вскрикнуть, Леруа ловко подхватил ее под руки. — Благодарю, — немного испуганно пискнула Софи. — Рад услужить. Эльф расплылся в очаровательной улыбке и бережно поставил фрейлину на ступень, с которой она соскользнула в его объятия. Смущенный румянец вспыхнул на ее щеках, но тут же исчез стоило Софи вспомнить о принцессе, ускользнувшей у нее из-под носа. — Ваше Высочество! Принцесса Офелия! Принцесса! Прошу вас погодите! Куда же вы? Фрейлины неслись следом за белокурой красавицей, которая уже была у самого подножия Храма. На удивления де Ришара принцесса с необычайной проворностью вскочила в седло серого жеребца. Пришпоренный конь сорвался с места и кинулся прочь, унося на своей спине принцессу блуждать по наводненным жителями улицам Иморитуса. Гвардейцы было кинулись к лошадям, но жест короля заставил их прекратить свои попытки. — Дайте моей дочери попрощаться с жизнью, что она знала. — А если она сбежит? — королева вышла вперед и с вызовом взглянула на Уильяма, — ты не думаешь, что она уедет и никогда больше не вернется? — Офелия не предаст меня, — с ожесточенным напором в голосе сказал король, обратившись к жене, — и никогда, — он ухватил ее за запястье, с силой сжав его, — не смей вставать у меня на пути. Я больше не намерен это терпеть. Эдмунд все также продолжал стоять на ступенях Храма, ощущая на своей щеке легкое прикосновение ткани платья принцессы. Внезапно перед ним промелькнул силуэт единорога, зверь норовисто вскинул головой, зовя следом за собой. Адриан стоя чуть поодаль, изумленно наблюдал за тем, как льдистые глаза его друга заволакивает жгучий, холодный цвет. Де Ришар смотрел куда-то в пустоту, словно видел то, что было неподвластно эльфийскому взору. По спине Леруа пробежал холодок, и он осторожно коснулся плеча фортинца. Бастард вздрогнул, и наваждение спасло с него. Его взор снова был ясен и недвижим.***
Мышастый скакун с трудом пробирался сквозь наводненные улицы. Уголки губ уже начинали болеть, ибо Офелии приходилось постоянно улыбаться, одаривая своих подданных милостью, которую они у нее просили своими взглядами. Когда жеребцу наконец удалось вырваться из плотного кольца людей, волшебница звонко цокнула языком, и конь пустился во весь опор прочь от колыхавшейся массы животрепещущих тел. Мимо проносились дома, восхищенные лица, расписные гирлянды врывались во взор буйством красок, а в нос забивался приятный аромат пряностей. Но стремительный полет рано или поздно должен был прекратиться, и пред кремнистыми глазами волшебницы возник Дом Прошений. В груди разлилось приятное облегчение. Подъехав к нему, принцесса спрыгнула на землю и, благодарно похлопав тяжело дышавшего коня по мощной шее, направилась в Дом Прошений. Неуверенно делая шаги, белокурая красавица оглядывалась по сторонам, прежде такое оживленное место пугало окружавшей его тишиной. Стоило гвардейцем завидеть принцессу, как они тут же резко выпрямились, приняв должный вид. — Не стоит, — качнула головой девушка, — сегодня праздник. Мужчины уважительно склонили голову в знак признательности и распахнули двери перед принцессой. Она молча прошествовала внутрь. Впервые ей приходилось заходить в Дом Прощений одной, а не рука об руку с братом. Офелия грустно улыбнулась, осознав, что впредь ее путь будет по-настоящему одинок. Скользнув взглядом по небольшой приемной зале, девушка прикрыла глаза и всем своим существом ощутила, как скрывающиеся в углах тени выпорхнули из своих укрытий и окружили ее со всех сторон. — Ваше Высочество, — приятный голос с хрипотцой разбил тишину, — не думал, что вы сегодня сюда зайдете. Принцесса встрепенулась всем телом и взглянула на спокойно стоящего у письменного стола мужчину. Маркиз де Шерман с приятной улыбкой на лице смотрел то на нее, то на множество бумаг, которые лежали перед ним на столе. — Мессир Леон, что вы здесь делаете? — Дела не ждут, моя дражайшая принцесса, ваш уход ознаменовывает множество перемен. Первый королевский камергер краем глаза заметил, как плечи принцессы осунулись, а взгляд погрустнел. Оглянувшись по сторонам, де Шерман увидел, выползающие из своих укрытий тени. Прежде со старательным усилием прячущиеся по углам, почувствовав печаль своей повелительницы, они хлынули наружу, пожирая свет. Добравшись до ног принцессы, они боязливо, но ласково коснулись ее ступней. Маркиз испуганно и завороженно наблюдал за тем, как пепельный покров, укутавший пол, отрывается от него, поднимается за спиной Офелии, бережно касается ее плеч. Когда камергер опомнился, то тени уже успели подобраться и к нему, и лишь пламя свечи отпугивало их и не позволяло уцепиться за его длинный плащ. — Моя принцесса, — прошептал мужчина, — ваша сила… — Ох, — волшебница оглянулась по сторонам, — прошу извинить меня. Белокурая красавица повела плечами, и стоящая позади тень отхлынула, вернувшись в пол. Беспрекословно подчиняясь повелительному взмаху руки, все тени послушно отступили перед ее волей, вновь укрывшись в углах. — Я вас не напугала? — Если только самую малость, — протянул маркиз, нервно улыбнувшись, — но это было захватывающе. Ваше Высочество, я хотел вам сказать, что для меня было великой честью служить вам. О принцессе подобной вам я и мечтать не смел, впрочем, как и вся Лоремия. Бледно-розовые губы Офелии растянулись в доброжелательной, теплой улыбке благодарности. Ее взгляд привлекли страницы, упавшие на пол от неосторожных движений теней и, посчитав их взглядом, девушка обнаружила, что их пять. — Ваше присутствие всегда придавало уверенности мне и всем, кто вас окружает. Теперь вы останетесь с моими братьями наедине, смотрите не обожгитесь об авантюризм Роберта, — взгляд Офелии искал поддержки, и уверенная осанка камергера с щедростью давала ее, — приглядите за ними. — Меня всегда поражало с какой трепетной внимательностью вы заботились обо всех своих братьях, но настало время отпустить их, — Леон внушительно посмотрел на юную принцессу, — настало время поверить в них.***
Когда фортинцы прибыли во дворец, гвардейцы незамедлительно оповестили их о собрании, на котором их уже ожидали. Спешившись, рыцари взбежали по ступеням, и торопливым шагом последовали за слугами. Оказавшись под свободами белокаменного творения, Эдмунд невольно замедлил шаг. В отличии от Адриана, де Ришар никогда не был в сим замке, и его удивила тишина, стоявшая в коридорах. Пустующие и величавые, они казались мертвыми гигантами, облаченными в каменные оковы. Массивные колонны вздымались вверх то тут, то там, и синие драпировки изредка колыхались от легких порывов ветра, проникавших сквозь распахнутые врата. Распахнувшиеся перед рыцарями двери открыли небольшую, темную залу, предназначенную для аудиенций. Тусклый, осенний свет, проникавший сквозь мутное стекло, освещал лишь близкую к окнам часть, остальное же помещение было во власти теплого, трепещущего света свечей. Стоило Леруа переступить порог, как его эльфийский взор тут же подметил несколько фигур, укрытых тенями, но взгляд его приковался лишь к одному силуэту, стоявшему на свету и ничего не страшащегося. Адриан стальной хваткой вцепился в рукав де Ришара, но тот и так уже замер рядом с ним. Глаза фортинских рыцарей изумленно впились в щуплый силуэт старца, облаченного в белоснежные одежды. Он стоял перед самым окном, опираясь на деревянный посох и его серый плащ, увенчанный черными созвездиями переливался в сумрачном свете осеннего солнца. — Настоящий Звездочет, — восторженно прошептал эльф, — не думал, что мне удастся увидеть хоть одного. — То что вы шепчетесь, вовсе не значит, что я вас не слышу, молодые рыцари из Фортинского ордена. Юноши моментально вытянулись и украдкой переглянулись меж собой. Старец не спеша повернулся к ним и довольно усмехнулся, увидев, как стыд смущения припорошил их щеки. Опираясь на посох, Звездочет прихрамывая подошел к фортинцам и протянул жесткую, жилистую руку. — Бедвир Чернозвездный, Хранитель королевских домов Запада. — Адриан Леруа! — поспешно воскликнул эльф, первым хватая руку Звездочета, — очень приятно с вами познакомиться. — Адриан, — задумчиво протянул Бедвир, — мне знакомо это имя, — старец вновь улыбнулся и пару морщин возникло около уголков его рта, — да, кажется двадцать три малых созвездия назад я был в Буасонском королевстве и видел, как на свет появился Адриан Золоторожденный, герцог осенних лесов и фей у русалочьих скал. Губы майорона удивленно распахнулись, и, забывшись от нахлынувших чувств, эльф все также продолжал несильно сжимать руку старца в своих объятиях. — Да, помню в день вашего рождения, словно золотой дождь пошел с небес. Молийский* лес приветствовал вас солнечным листопадом, самими силами Богов вы были венчаны золотым венцом. — Я и не знал, что для меня приглашали Звездочета. — Нас не приглашают, — покачал головой Чернозвездный, — мы приходим по своей и доброй воле, каждый отпрыск королевского дома важен. На мои плечи Советом Звезд было возложено записывать великих мира сего на страницах истории. Под спокойным взглядом влажных глаз старца Леруа наконец опомнился и выпустил жилистую руку из своих объятий. Отступив назад, он позволил мечнику оказаться во внимании Звездочёта. Бастард напряженно улыбнулся. — Эдмунд де Ришар. — Сын Вильхельма Юнатана, знаю, я помню и твое рождение. Мне не стоило наблюдать за его мигом, но звезды указали мне путь, и я не смел противиться их воле. Это мой тайна, теперь и твоя тоже. — Но я ведь не потомок царского рода, я всего лишь бастард. — Кто сказал, что только королевская кровь вершит судьбу Антикуса? — Бедвир хитро улыбнулся, — среди звезд есть множество пророчеств, они хранят их в своем молчаливом мерцании, но Звездочеты на то и нужны чтобы, ловить их на ночном полотне, мы толкуем их, узнаем грядущее. Но… — его сухой, старческий голос будто надорвался, — твоей судьбы не знают даже звезды.***
Накинув капюшон и взяв коня под узду, белокурая волшебница не спеша прогуливалась по улицам Иморитуса. Наслаждаясь его бурлящей жизнью и одновременно оставаясь в стороне, принцесса скользила взглядом по счастливым лицам своих поданных, которые даже не догадывались насколько близко они находятся к той, кого благодарят за мир. Прежде, чем уйти из Дома Прошений маркиз Шерман одолжил ей свою накидку, ибо в своей Офелия привлекала слишком много ненужного внимания. Темно-синий бархатный цвет считался королевским, а вышитые на нем серебристые стрекозы являлись символом королевской власти в Лоремии. И только особы голубых кровей имели право носить этот символ на своих одеждах. Так повелось издревле. Офелия помнила легенду, которую в детстве на ночь ей рассказывал отец. После Великой войны Древности Антикус пребывал в Хаосе, и тогда на землях явившейся из пепла Лоремии бесчинствовали драконы. Великие и самые древние создания в Антикусе, первые дети Богини Тьмы. Они не знали ни пощады, ни милости, пламень, извергающийся из их нутра, сжигал все на своем пути, угрожая обратить только рожденную Лоремию в прах. Великие и страшные времена требовали своего героя, и он явился на зов короля, — звали его Маг, и не было ему равных. Он собрал всю силу, что жила в нем, и наложил проклятие на драконов, чьи крылья рассекали воздух над землями короля Руана*. Драконы обратились в стрекоз и были обречены вечно порхать, покуда кровь истинного наследника трона не милует им спасения. С момента той великой жертвы всех, кто обладал силой, дарованной небесами, стали звать магами, в честь Первого в их роду. Так гласила легенда, и с тех самых пор стрекозы считаются покровителями королевской семьи и украшают флаги Лоремии в назидание всем врагам. Принцесса Офелия полной грудью вдыхала шумевший воздух. Ей прежде не приходилось столь вольно бродить по улицам Лоремии, не стесненной тяжелой поступью королевских гвардейцев. Но сейчас волшебнице меньше всего хотелось быть окруженной людьми. Спустя некоторое время, ей удалось выбраться на окраины города, где лишь глухой звон копыт жеребца проникал в ее размышления. — Ваше Высочество? Принцессе улыбнулась, вновь узнав этот голос, который вечно смешил ее куда больше положенного. — Учитель Фамиль, — приветливо улыбнулась волшебница, оборачиваясь к мужчине, — почему вы не празднуете? — Я видел, как вы росли, я отдал вам все, что мог, и теперь мне тоскливо отпускать своего лучшего ученика в неведомую мне даль. — Мне тоже будет вас не доставать. Барон присоединился к молчаливой прогулке своей ученицы. Прежде во время уроков они часто бродили по пустынным коридорам замка. Кастиль никогда не принуждал принцессу давать своим мыслям голос, зная, что великим мира сего порой совершенно не хочется делиться тем, что творится у них на душе. Тогда тишина была лучше всяких целебных мазей. Молчание позволяло королевской крови разобраться с творившимся внутри хаосом, усмирить желания, возникавшие на кончиках пальцев, и вернуть разуму холодность, с которой им положено было размышлять, заботясь о благополучии и процветании своего народа. Спустившись к Сафирову озеру, они опустились на землю, и принцесса принялась вглядываться в свое отражение, качавшееся на синей глади воды. — Хотите яблоко в карамели? — Давайте. Офелия задумчиво коснулась губами сладости, и склонив голову на бок увидела пять небольших рыбок, плескавшихся около самого берега. Нахмурив белоснежные брови, девушка подобрала небольшой камешек и кинула его в воду. Рыбы кинулись в стороны, рябь пробежала по воде, но когда круги исчезли, Офелия снова увидела тех же самых рыб, и вновь их было пять. — Думаете я буду хорошей королевой? — желая отвлечься от странных мыслей, обронила принцесса. — Лучшей, что удалось мне повидать. — В сравнении с моей матушкой, все будет лучше, — усмехнулась Руасон, — но со мной больше нет благодати Богини, смогу ли я без ее помощи добиться того, чего все от меня ожидают? Хватит ли мне сил, чтобы не разочаровать Антикус? — Не благодать делала вас такой, какая вы есть, Ваше Высочество, вы и только вы принимали решения, Она лишь придавала им божественное одобрение. Принцесса шумно выдохнула, но казалось камень, лежавший на ее сердце наконец разбился и осыпался. Поднявшись на ноги, барон подал ей руку, и Офелия тоже встала, продолжая смотреть на свое отражение в озере, но взгляд ее не касался плавных черт своего лица, они смотрели вглубь, где плавало пять рыб. — Знаете, учитель Фамиль, было бы побольше таких людей, как вы, в Лоремии, тогда, наверное, никакой бы Рубиновой войны и в помине не было. Барон смущенно потупил взгляд от столь лесной похвалы и склонил голову в уважительном поклоне.***
Старец так сильно удивил рыцарей, что они ни сразу заметили остальных собравшихся. Все присутствующие в темной зале должны были входить в свиту принцессы и сопровождать ее в Священные земли, где ее уже должен был принять в свои руки принц Этельхельм. Биваль отбежал от своего хозяина и потерся своей большой, мохнатой головой о руку одного из воинов. Эдмунд улыбнулся кончиками губ и подошел к незнакомцу, стоявшему около продолговатого деревянного стола. — Эдмунд де Ришар, правая рука магистра Фортинского ордена. — Фредерик Варн, командир третьего северного корпуса цитадели Льдистых Цветов. Воины крепко пожали друг другу руки, скрепляя свое знакомство. Вдруг двери с шумом отворились и на пороге возник мужчина. Он был высок, широкоплеч, темно-карие миндалевидные глаза блистали ощутимой решительностью, проскальзывавшей во всей его фигуре. Кивнув присутствующим, мужчина прошествовал внутрь залы, и развивающийся у его ног плащ напомнил воинам о крыльях. Незнакомец и вправду походил на горделивого сокола, и несмотря на свой недюжинный рост ему удавалось сохранять легкость в движениях. — Меня зовут Сафар, я маркиз Фьонских земель и маршал Востока*, Его Величеством мне было поручено возглавить сопровождение принцессы Офелии до Священных земель. Надеюсь, вы уже были представлены друг другу? Не дождавшись ответа, маршал Востока прошествовал к продолговатому столу, стоящему в центре залы. Следом за ним вбежало несколько гвардейцев, которые поспешно расстелили карту Антикуса перед сгустившимися около стола воинами. — Что ж, — хорошо поставленным командирским голосом произнес маркиз, — принц Этельхельм будет ожидать принцессу на границе со Священными землями, где и произойдет венчание. Сопровождать Ее Высочество небывалая честь, но также помимо нее на ваших плечах окажется не только ответственность за сохранность жизни принцессы, но и за зыбкий мир, который установился между королевствами. Так что надеюсь никому из вас здесь своя жизнь не очень-то и дорога, — его пронзительные соколиные глаза обвели всех собравшихся изучающим взглядом, — мы поедем вдоль Теневого Леса, остановимся в Лонасе, где к нам присоединятся представители царства Антов*, дальше мы поедем прямо на восток к Священным землям. — Прошу простить, — аккуратно обронил Леура, — но кто из гномов к нам присоединится? — Племянники короля Магнуса, — бросил Сафар. — Каждое из союзных королевств пожелало, чтобы его представитель принял участие в столь знаменательном событии. Средиземноморские княжества не успели прислать своих представителей, поэтому с ними мы увидимся уже непосредственно на самом венчании, а от Буасонского королевства прибудет принц Милитэн. Де Ришар метнул взгляд на своего товарища, — Адриан остался неизменен в лице, лишь левый уголок его губ нервно дернулся вместе с кончиками ушей, выглядывавших из-под смольных локонов.***
Когда Офелия вернулась во дворец, начинало уже смеркаться. Идя в благодатном одиночестве по пустующим коридорам, принцесса совсем позабыла про опасность, которая, притаившись, подстерегала ее за поворотом. Взъерошив свои белоснежные локоны, волшебница устало выдохнула, и в следующее мгновение ее запястье оказалось в сильной хватке кузена. — Где ты была? Я искал тебя. С каждым мгновением ее молчания, его пальцы сжимались на ее запястье все сильнее и сильнее. — Не мне перед тобой отчитываться. — Не смей со мной так разговаривать! — Жак, прошу, прекрати все это. Меня выдают за муж, мне уже никогда не быть твоей. Смирись. Юноша упрямо покачал головой. Медленно подняв руку, он коснулся кончиками пальцев ее лица, и волшебницу передернуло от отвращения. Офелии вновь захотелось оказаться вне своего тела, убежать и скрыться от его плоских глаз, которые словно выжигали на ее коже позорное клеймо, от которого нельзя было отделаться. — Я принес тебе подарок. Волшебница ощутила, как ключицы коснулась приятная прохлада драгоценной цепочки. Судорожно выдохнув, Офелия чувствовала, как небольшой камень поднимался все выше и выше. Неожиданно Жак рванул цепочку на себя, и та обвилась вокруг белоснежной шеи принцесса. Руасон резко распахнула глаза и попыталась вырваться, но юноша держал ее в стальной хватке. — Ты вечно будешь моей. Его горячий шепот опалил ухо, и Офелия почувствовала, как на глазах наворачиваются слезы. Внезапно хватка резко ослабла и Руасон упала на ковер, жадно хватая воздух ртом. Когда она смогла подняться на ноги, то увидела перед собой широкую спину, заслонявшую ее от кузена. Скользнув в тень воина, волшебница молча смотрела на противостояние. — Не смей вмешиваться в наши дела, — прошипел Жак, — паршивый ты бастард. По синему плащу с бронзовым драконом, принцесса догадалась, что перед ней рыцарь Фортинского Ордена. Он был высок, статен и от него веяло спокойствием. Пшеничные локоны обрамляли смуглое лицо, навсегда запечатлевшееся на сердце белокурой волшебницы. Рыцарь медленно обнажил меч и наставил его на Жака. — Сделаешь хоть шаг, и я не посмотрю на то, что ты королевской крови. — Псина, — презрительно бросил юноша. Жак угрожающе сделал шаг вперед, и де Ришар поудобнее перехватил меч. Вдруг между ними возникла принцесса, она дотронулась до лезвия фортинца, призывая его опустить меч. — Убирайся, дорогой кузен, иначе я позволю рыцарю из Фортинского Ордена пресечь это раз и навсегда. — Не позволишь, — нагло усмехнулся юноша, — я знаю тебе сложно признаться в этом самой себе, но ты не сможешь меня убить. — Я нет, но вот… Тенебрис. На лице волшебницы промелькнула змеиная улыбка, и Тень возникла словно из ниоткуда. Эдмунд, увидев неведанное создание, схватил стоявшую перед ним принцессу за руку, и та оказалась за его спиной. Пепельное существо угрожающе двинулось на Жака, и в его руке возник вороной меч. Юноша метнул на кузину разгневанный взгляд и поспешно скрылся, гневно шепча что-то себе под нос. Когда все кончилось, рыцарь обратил свои холодные, недвижные глаза к принцессе, и та поразилась насколько эти колющие льдинки резко контрастировали с теплой наружностью юноши. Фортинец поспешно склонился в низком поклоне, но принцесса заставила его подняться легким прикосновением руки. — Эдмунд де Ришар. — Сын герцога Севера, — улыбнулась волшебница, — благодарю за спасение, вы появились очень кстати. — Для меня честь. — Ох, прошу, только без этих высоких слов. — Вы в порядке, Ваше Высочество? Не хотите присесть? Пронзительный взгляд его недвижных, льдистых глаз заставил волшебницу замереть на несколько мгновений. Ее все еще била мелкая дрожь, и как бы Руасон не пыталась ее скрыть, она прекрасно понимала, что это не укрылось от внимательного взгляда рыцаря. — Все хорошо, не предавайте подобной глупости чрезмерной важности, — натянуто улыбнулась в ответ Офелия, пряча взгляд от стыда. — Вы верно проголодались с дороги. Пойдемте, — Руасон поманила фортинца следом за собой, — надеюсь, что вы голодны, ибо я жутко хочу есть. Де Ришар сомневался, но тут перед его глазами вновь возник образ звёздного единорога. Создание вскинуло головой, призывая его идти, и рыцарь сделал шаг. Волшебница подхватила его под руку, и они вместе зашагали в сторону кухни. Зайдя в кухню, Офелия вдохнула полной грудью теплый запах выпечки. Здесь было куда теплее, чем во всем замке, ибо вдоль одной из стен был вытянут камин. От лежавших под колпаком дров веяло смольным ароматом, заполнявшим залу, и придававшим блюдам душистый запах. Рыжее пламя в камине лизало стенки котелка, подвешенного в одном из вырезов зубчатого крюка. Взгляд Эдмунда невольно упал на подвешенное мясо в верхней части колпака, которое коптилось. В животе прозвучали звонкие призывы, заставившие Руасон тихо посмеяться, а бастарда залиться румянцем смущения. Принцесса ловко проскользнула меж слуг и оказалась около стола, на котором лежала разнообразная утварь. Пробежавшим взглядом по решеткам для жарения, да мучным ситам, волшебница отошла дальше и замерла рядом с длинной серой тканью, под которой остывала свежая выпечка. — Вы бастард, но каков ваш титул? Эдмунд с трудом и постоянно принося свои извинения, пробирался сквозь снующих впопыхах из стороны в сторону слуг. — Я граф. Офелия приподняла ткань и, вытащив на свет подрумянившийся пирог, вдохнула полной грудью исходивший от него аромат. — Тогда, Ваше Высокородие, не хотите ли отведать вкуснейшего во всем Антикусе сырного пирога? Де Ришар обескураженно кивнул и протянул ладони, но те все еще были в латных перчатках, и принцесса, улыбнувшись, подошла совсем близко. Эдмунд смущенно подался вперед и приоткрыл рот, чувствуя вокруг сладкий запах выпечки. — Вкусный не правда ли? Фортинец смущенно кивнул и отвел взгляд в сторону, не смея дальше смотреть на прекрасное лицо волшебницы, улыбающейся ему. Внезапно двери распахнулись и, на пороге появился эльф, облизывавшийся. — Как же здесь пахнет! — Адриан! Леруа радостно улыбнулся и кинулся вперед, заключая девушку в объятия. Покружившись с ней, майорон поставил волшебницу и окинул ее с ног до головы. — Ты что подросла? А это что? — он наклонился и ухватил ее за бока, — жирок? Кто-то ест слишком много сырных пирогов! Руасон возмущенно воскликнула, но тут же звонко засмеялась, откинув голову назад. — Офелия, ты уже успела познакомиться с моим другом, Эд, у нас тот самый именитый рыцарь, из-за которого битва при Кровавом утесе была выиграна. — Ты совершенно прав! Как я могла забыть? Позвольте выразить вам мою признательность, вы мой герой! Де Ришар поперхнулся сырным пирогом от столь громких слов, и поспешил уважительно поклониться, стараясь скрыть яркий румянец смущения, горевший на его щеках, словно занимающаяся заря. — Офелия, ну ты его совсем засмущала. Эдмунда спас громкий лай, раздавшийся у самых его ног. Черный пес мгновенно завладел вниманием принцессы. Она опустилась на колени и принялась ласково гладить Биваля по голове, и де Ришар впервые увидел, как его пес виляет хвостом. Зверь подался вперед и, уткнувшись мордой в шею волшебницы, лизнул ее. Руасон засмеялась, чеша за ухом пса. — Ты и сюда его притащил?! — возмущенно фыркнул эльф, — ну нет, прожорливая псина, я Офелию первый увидел!***
Белокурая красавица в который раз скользнула измученным взглядом кремнистых глаз по темно-синему балдахину, висевшему над головой. Множество созвездий полыхали серебром в лунном свете, проникающем сквозь тонкую щель между плотными шторами. Устало выдохнув, Офелия спустила ноги с кровати и бесшумно приоткрыла дверь своих покоев. Гвардейцы тут же обратили на нее свои сонные глаза и вытянулись. — Ваше Высочество? Руасон улыбнулась стражникам и выскользнула из своих покоев, аккуратно притворив дверь. — Звезды не даровали мне спокойного сна. Я бы хотела прогуляться. Волшебница сделала пару шагов и услышала, как позади оглушительно звякнули латы гвардейцев, последовавших за ней. — Не стоит, — принцесса покачала головой. — Тенебрис присмотрит за мной. В подтверждении ее слов, рядом с Руасон возник пепельный страж. Возвышавшийся над хрупкой принцессой, он выглядел угрожающе и воинственно с висящим на спине вороным клинком. Гвардейцы немного испуганно переглянулись меж собой и, кивнув, покорно отступили к дверям опочивальни белокурой красавицы. Минув несколько коридоров, принцесса остановилась перед большим портретом своего предка. У короля Фридриха были белоснежные волосы, блеклые глаза и бледная кожа. Всем своим видом он походил на призрака, пребывавшего в мире живых. Взглянув на свои ладони, испещренные явственно видневшимся лентами зелено-синего цвета, Руасон тяжело выдохнула. — Тенебрис, зачем эта сила вновь пришла в Антикус? Пепельный страж приблизился к повелительнице, и положил свою руку на плечо белокурой волшебницы. Офелия улыбнулась. Несмотря на всю трагичность уготованной ей судьбы, она твердо была уверена лишь в одном. Тенебрис ее никогда не оставит. Он всегда будет рядом. Они связан неведомыми им силами, столь древними, что Звездочеты и не помнят о их существовании. Завтра Офелия должна была покинуть замок, выйти за стены и отправиться в путь по Лоремии, пересечь кровавую границу и стать женой данградского принца. Идя босиком по ковровым дорожкам, волшебница ощущала всю мягкость ворсинок. Выпорхнув на небольшую террасу, девушка опустилась на каменную скамью. Оглянувшись по сторонам, Руасон глубоко вдохнула сырой аромат ночи. Ползучие папоротники практически высохли, и синие колокольчики осыпались к ее ногам. — Не спится? Офелия вздрогнула и обернулась на голос. На пороге полутьмы и лунного света стоял фортинский рыцарь. Вспомнив обстоятельства их знакомства, принцесса поспешно и стыдливо обратила взгляд к звездному небу. — Да, — выдохнула Руасон, — меня многое тревожит. Но почему не спите вы, милорд Эдмунд? — Я не привык к таким мягким перинам. Его слова заставили волшебницу улыбнуться, и она пригласительным жестом руки позволила рыцарю опуститься рядом с ней на каменную скамью. Осторожно присев подле Ее Высочества, де Ришар невольно скользнул по принцессе взглядом. На белокурой красавице была легкая белая ночнушка, сделанная из столь тонкой ткани, что юноша видел очертания ее юного тела. Ее безупречная, жемчужная кожа покрылась мурашками от легкого порыва ветра и, расстегнув аграфу, бастард накинул принцессе на плечи свой плащ. Офелия благодарно улыбнулась, но ее все равно продолжала бить мелкая дрожь. — Волнуетесь из-за принца? — Рано или поздно меня бы все равно кому-нибудь отдали, в детстве, — она усмехнулась, — Адриан обещал, что женится на мне, и спасет от гадких, людских принцев. Жаль, что он не сдержал свое обещание. Волшебница поднялась на ноги и медленно подошла к краю террасы. Оттуда открывался вид на крепостные стены и башни замка, черепичные стены домов, укрытые ночным мраком, Храм Святой Реввеки величаво возвышался над Иморитусом. Подняв глаза к ночному полотну, усыпанному звездами, волшебница еще некоторое время смотрела ввысь, а потом взглянула на расстилающееся вокруг лесное покрывало. — Подойдите, — волшебница поманила рыцаря к себе, — вы видите все это? Я никогда прежде не покидала стен Иморитуса. Завтра впервые за свои девятнадцать малых созвездий я увижу королевство, увижу Лоремию в первый и последний раз. Я бы хотела убежать, раньше этого мне не позволяла сделать благодать, теперь пресловутый долг перед Антикусом, народом и самой собой. Вдруг она встрепенулась всем телом и с невероятной ловкостью вспорхнула на каменную изгородь, отделявшую террасу от пропасти. Эдмунд протянул ей свою руку, и волшебница, помедлив, все-таки ухватилась за нее. Рука рыцаря была шершавой, но кожа его была холодной, и Офелия невольно, облегченно выдохнула, радуясь, что не ощущает противных, теплых прикосновений. — Вы, наверное, многое повидали за свою жизнь, — она ненадолго задумалась, а потом добавила, взглянув на фортинца, — как думаете из меня получился бы хороший рыцарь? — Самый прекрасный, которого мне довелось видеть. Офелия обворожительно улыбнулась на слова бастарда, но тут Эдмунд почувствовал знакомый обжигающий холод на кончиках своих пальцев, и перед глазами возникло созвездие Единорога. Волшебное создание пронеслось совсем рядом с каменной изгородью, и порыв ветра, принесенный им на своей гриве, подтолкнул принцессу в спину. Она пошатнулась, качнулась, словно тростинка, и начала падать. Де Ришар подался вперед, но тут кто-то сильно ударил его в плечо, и рыцарь отшатнулся в сторону. Подхватив свою повелительницу, Тенебрис притянул ее к себе, и недвижный мрак в глазах пепельного стража полыхнул предостерегающим белым огнем. Бережно опустив принцессу на каменный пол, Тень возвысилась позади нее, продолжая смотреть на изумленного де Ришара. — Прошу простить, — смущенно улыбнулась Офелия, — Тенебрис порой слишком сильно печется обо мне. Эдмунд кивнул и поклонился. Принцесса вся серебрилась в лунном свете, и походила на прелестную нимфу, плененную чудными веерами звездного блеска. Пышные, белоснежные локоны ниспадали вниз, обрамляя ее очаровательное лицо, увенчанное румянцем смущения, а ее бледно-серые глаза, наполненные холодным сумраком, были обращены только к нему.