Есть опасности, от которых можно только бежать, и это не будет трусостью. Джон Рональд Руэл Толкин «Властелин Колец»
Опустевшее поле брани, наполненное тишиной, пугало пуще гремевшей всего несколько часов назад битвы. Облаченная в черное фигура не спешно прогуливалась меж убитых, ища одну из своих стрел. Владыка настойчиво требовал принести к себе ту самую, первую, что так ласково коснулась плеча принцессы. Оглядывая бездыханные тела гвардейцев, приспешник наконец заметил в стволе одного из деревьев одинокую стрелу с черным оперением. Подойдя к кромке Теневого Леса, юноша замялся, слыша зловещий шепот, выпархивающий из глубины непроходимой чащобы. Быстро выдернув стрелу из толстого ствола, приспешник отбежал подальше, стараясь вырваться из тени Леса. Несколько минут он не отрываясь смотрел на темнеющую кромку древнего Леса, но алый цвет на наконечнике стрелы перетянул его внимание. Юноша судорожно сглотнул, впиваясь взглядом в крохотные капельки крови белокурой принцессы. Борясь с искушением, юный приспешник бережно поднес стрелу своему повелителю. — Владыка. Юнец покорно склонил голову перед Куинтусом, протягивая стрелу с окровавленным наконечником. Взяв ее, изгнанник жадно скользнул взглядом по древку и, поднесся к губам, слизнул кровь со стали. — Да, — судорожно выдохнул мужчина, — это Она. Сжимая стрелу в руке, некромант направился к взятому в плен капитану королевских гвардейцев. Мертвецы успели схватить его раньше, чем он кинулся на собственный меч. Измученный битвой, с раной в боку, весь окровавленный, Вильгельм стоял на коленях со связанными позади руками, и смотрел куда-то перед собой невидящим взглядом. — Хорошая работа, Одиннадцатый, — похлопал по плечу юношу Глава, — впредь твои стрелы должны быть столь же меткими, как и сегодня. — Конечно, Владыка! — просиял от счастья приспешник, — как пожелаете! Изгнанный бог сделал знак рукой и, охранявшие гвардейца фигуры задрали ему голову, заставляя посмотреть на своего Повелителя. Они не увидели ничего хорошего в глазах друг друга. Они оба поняли чем все закончится. — Где столь очаровательную звезду должно передать дангардскому принцу? — Не трать моего времени. Убей меня сразу, мой сын меня уже заждался. — Ты прав. Мне давно нужны новые воины. Куинтус зашел за спину к Вильгельму и, ухватив его за темные волосы, потянул голову на себя. Упершись коленом в спину капитану гвардейцев, низвергнутый бог поднес холодное лезвие к его горлу. Выжидающе взглянув на мужчину, глава ордена недовольно скривил губы, увидев, как гвардеец покорно закрыл глаза и спокойно выдохнул. Некромант не мог терпеть это покорное смирение перед смертью. Медленным, наслаждающимся движением Куинтус провел лезвием по горлу Вильгельма, и солоноватый запах крови тут же ударил ему в ноздри. Послышались сдавленные хрипы, и тело капитана гвардейцев упало к его ногам. Некромант не оторвал своего взгляда от Вильгельма, пока тот не перестал дергаться. Брезгливо вытерев кровь с кинжала о свою мантию, украшенную перьями воронов, изгнанник взглянул на Теневой Лес. — Бегите пока можете принцесса, — по его губам вновь скользнула змеиная улыбка, — от Судьбы не уйти. Вам суждено начать новую эпоху.***
Эдмунд оглянулся. Поле бойни неумолимо таяло позади, и прежде, чем Лес сомкнул свои объятия, рыцарь увидел предводителя несметного полчища мертвых. Некромант стоял и смотрел им вслед и даже, когда хвойные ветки укрыли скачущих от него, рыцарь все равно отчетливо продолжал ощущать пристальный взгляд его светло-серых глаз на своей спине. Впереди на длинноногом скакуне несся Адриан. Печать на его руке полыхала ярким пламенем, и Чинчинделае искрились неведомым здесь солнечным светом, заставляя Лес расступаться перед беглецами. Они скакали несколько часов, пока лошади не выдохлись и не начали спотыкаться о витиеватые корни деревьев. Натянув поводья, беглецы остановились, чувствуя окружающую их враждебность. Офелия не в силах больше удерживать свой разум на границе мрака, провалилась в забытье. — Ваше Высочество. Де Ришар скользнул взглядом по открывшемуся изгибу белоснежной шеи, но осадил себя хлестким порицанием и, едва выступивший на его щеках румянец, выдал его смущение миру. Скользнув выше, Эдмунд наткнулся на распахнутые глаза Офелии. Они, словно покрылись пылью, сквозь них нельзя было ничего разглядеть, не видно было даже зрачка. Казалось, что она ослепла. — Ваше Высочество! Во рту пересохло, и сердце судорожно сжалось, будто не желая больше биться. С лица волшебницы сошла даже та маленькая толика живительной краски, которая прежде угадывалась в нежно-розовом румянце на ее щеках. Де Ришар поспешно спешился и бережно уложил принцессу на землю. Не выпуская из своих объятий, он укрыл ее плащом. Ему подумалось, что она умерла. Все остальные путники замерли. — Милорд Бедвир! Звездочет поспешно опустился рядом с принцессой и внимательно осмотрел ее озадаченным взглядом своих влажных, старческих глаз, пока Машери тихо плакала, роняя свои слезы на синий плащ фортинца. — Подобного не могло произойти. В Ее Высочестве больше нет благодати Всевышней. Чернозвездный поднялся на ноги и в задумчивости оперся на свой черный посох. Минуту стояла гробовая тишина, а потом глаза старца прояснились, и он обвел всех внушительным взглядом. — Если ритуал не был проведен, это может означать лишь, что Всевышняя пожелала разговора. Все вновь замолчали. В ушах еще стояли звуки битвы, перебиваемые глухой тишиной и горькими всхлипами Машери, сидевшей около тела принцессы. — Нам нужно двигаться дальше, — разбил молчание маршал Востока, — мы не знаем, преследуют ли они нас, кто они и чего хотят. Я не посмею рисковать жизнью принцессы и судьбой всей Лоремии, мы должны во что бы то ни стало доставить Ее Высочество к принцу Этельхельму, иначе не видать нам мира с Дангардом. — Принцессе Офелии нужен покой, — покачал головой Звездочет, — это очень опасно, связь тоньше вуали и, если она оборвется, принцесса может не выжить. Вновь наступило тягостное молчание. Адриан неловко переминался с ноги на ногу, пытаясь поймать взгляд Эдмунда, и когда ему эту удалось, Леруа что-то произнес товарищу одними губами. Де Ришар отрицательно качнул головой, но эльф злостно и настойчиво вновь повторил что-то одними губами, и рыцарь сдался. — Позвольте мне узнать гонятся ли они по нашим следам. Я полукровка, — выдохнул нежелательное признание бастард, — моя мать была колдуньей. Сафар кивнул и Эдмунд, бросив взгляд на принцессу, поднялся с колен. Под пристальными взорами товарищей по оружию фортинец повернулся лицом к той стороне, где недавно кипела нешуточная битва. Поднеся к губам сложенные ладони, рыцарь для видимости прошептал безобидное заклинание, мысленно взывая к неведомым ему силам. В глазах полыхнул жгучий свет, и они покрылись поволокой. Созвездие Лиса вспыхнуло, вековечная пыль спала со звезд, и Теневой Лес исчез. Поначалу взор заволокла мутная пелена, словно вуаль из слез опустилась на глаза, но потом перед де Ришаром возник их прежний лагерь. Прищурившись, юноша смог разглядеть стоящего на коленях командира королевских гвардейцев, он говорил с некромантом. Вильгельм с решительностью отрицательно покачал головой, а на лице нападающего отразилась явная досада. Он не спеша зашел за спину гвардейца и, упершись коленом в его спину, медленно перерезал мужчине горло. Тело Вильгельма с глухим звуком упало на землю, и теплая, багряная жидкость хлынула наружу, орошая землю. Эдмунд поморщился, почувствовав долетевший до него солоноватый запах крови. Некромант замер на месте, ожидая чего-то, внезапно он взмахнул руками и все мертвые, подчинившись его воле поднялись с земли и неспешно начали сбредаться в одно место. Тряхнув головой, рыцарь вновь увидел перед глазами темно-зеленые хвойные ветки Теневого леса и обескураженный взгляд Фредерика, который, видимо, непрестанно все это время махал рукой у него перед носом. — Он вообще ничего не видит, — протянул Варн. — Я уже не колдую, — бросил рыцарь, — кто бы наш враг ни был, но он не отважится войти в Теневой Лес во время сумрака. — Он брал пленных? Выдержав взгляд маршала Вотока, де Ришар тяжело выдохнул и посмотрел на плотное кольцо окружавших их деревьев. Эдмунд сдался под этим взглядом соколиных глаз и стальными нотками в голосе маркиза Фьона. Что сказать, маршал Востока умел приказывать и ломать юную норовистость своих подчиненных. — Отныне они наши враги, ибо служат ему после своей смерти за нас. — Кем бы он ни был, он ответит за свои злодеяния! Но сначала мы выполним приказ короля, — осадил сам свою природную вспыльчивость маршал, — доставим принцессу живой и невредимой, а сейчас нам нужно подготовить все для ночлега, и впредь я прошу вас быть бдительнее, внимательнее и смертоносней, — его темные глаза предостерегающе сверкнули в свете наступающих сумерек, — теперь нам предстоит сражаться с повелителем мертвых. Небольшой отряд дружно кивнул, а Биваль опустился рядом с Офелией и уткнулся носом в ее плечо, тихо поскуливая. Эдмунд в тайне ото всех обратил взгляд к принцессе, она казалось невероятно хрупкой. Не в силах смотреть на мертвенную бледность ее точенного тела, юноша отвернулся, поспешив провести обряд. Лес уже заметил непрошенных гостей, и мрак начал сгущаться, призывая своих верных слуг.***
Глаза заволокла недвижная, глухая темнота. Она простерла свои крыла, укрывая кремнистый взор. Поначалу Офелию оглушила тишина, затем голова наполнилась шумным дыханием и испуганным биением сердца. Ожидание, переполненное мучительным томлением, наполнилось воспоминаниями, тревогами и смутными желаниями. Пытаясь не потерять себя, разум окунался в них, выныривая на поверхность, чтобы найти себя и запутаться опять. — Офелия, — приятный голос прозвучал откуда-то сверху, — Офелия, мое премилое создание, очнись. Волшебница послушно распахнула глаза на зов. Яркий свет ворвался во взгляд, прогоняя недвижный мрак. Черные перья нежеланно дрогнули и исчезли в белоснежных потоках света. И явился перед лоремийской принцессой Небесный Град необычайной красоты. Хоть видела она его не в первый раз, но девушка не смогла сдержать восторженного вздоха, и он сорвался с ее губ, обратившись в едва уловимое дуновение ветерка. На возвышенности, сотворённой из облаков, стоял созданный из небесного света город. Остроконечные пики, увенчанные сверкающими звездами, устремлялись ввысь. — Принцесса Офелия. Белокурая красавица вздрогнула от неожиданности и, с трудом оторвав взгляд от Града, перевела его на возникшего перед ней воителя. Высокий, статный мужчина с необычайно ясными голубыми глазами смотрел на нее сверху вниз. Если бы Офелия не видела его прежде, то скорее всего приняла бы за одного из генералов небесного воинства, но этот воин был куда более могущественным. — Невиал*. Повелительница теней ухватилась кончиками пальцев за свое местами порванное платье и присела в глубоком реверансе. Страж поклонился ей в ответ и, развернувшись, размашистым шагом направился по каменному мосту. Офелия помялась на месте, ей не хотелось вновь встречаться с Всевышней, но выбора не было. Тяжело выдохнув, волшебница пошла следом за Невиалом, успевшим пересечь добрую половину моста. Бесшумно ступая по прохладному камню в своих узких туфельках, Руасон изредка отвлекалась на едва уловимо нывшей плечо. В Граде Богов земные чувства доносились, словно из-за плотной пелены тумана. Сойдя с моста, принцесса медленно вошла под сень светлых сводов. И снова на плечах тяжесть, она совершенно не похожа на земную, но давит на сердце куда ощутимее. Раздумывая о свершившейся битве, Офелия очнулась от раздумий, когда Невиал, облаченный в серебристые доспехи, распахнул перед ней массивные двери. — Всевышняя ожидает Вас, — заметив взгляд принцессы, страж предложил, — хотите, чтобы я сопроводил Вас? Офелия поспешно кивнула. Послышался шумный вздох из-под забрала, и небесный рыцарь первый переступил порог. Стоило стражу встать перед ней, как принцесса поспешила спрятаться за его широкой спиной и укрыться в тени. — Ты словно пришла ко мне в первый раз, — заметив идущего к ней стража, обронила Богиня, — снова прячешься за Невиалом. К сожалению, у меня нет времени, чтобы вновь тебя выманивать из его тени сладостями. Так что будь добра прекрати вести себя, как ребенок, и будь той, кем была рождена. Волшебница покорно вышла из-за спины своего молчаливого защитника, не в силах противиться божественной воли небесного создания. Всевышняя стояла посреди сада, наслаждаясь пением порхающих небесных птиц. Она была прекрасна и величава, как и в первый день их встречи. Ее золотистые кудри ниспадали на плечи и мягко струились вниз. Нежно-зеленое платье облекало ее стройную фигуру, а пояс, покоившийся на бедрах был золотой с ярко-голубыми камнями, похожими на незабудки. Повелительно взмахнув рукой, Всевышняя отослала стража врат и перевела взгляд на ожидающую ее внимания лоремийскую принцессу. — Я думала меня будет ожидать поток вопросов, но ты молчалива, впрочем, как и всегда. — Я была лишена благодати, почему я вновь смогла узреть Град и Вас? — Глупышка, — ласково улыбнулась Богиня, — благодать невозможно забрать. Обладав ей раз, ты навсегда остаешься ее носительницей. Офелия задумчиво отвела взгляд от пронзительных небесно-голубых глаз Всевышней. Высокие окна пропускали в прекрасный сад волны света, заставляя тонкий силуэт Богини перевоплощаться в причудливую тень на красочном полу. Голову дурманил аромат множества цветов, привнося приятную тяжесть. Внезапно мерцающий свет окутал белокурую принцессу, и она обернулась к Богине, которая подарила ей теплое мерцание. Всевышняя тепло улыбалась, с легкостью управляя животрепещущей силой. За окнами чудного сада открывался вид на Небесный Град, по улицам которого прогуливались те, кто уже давно покинул мир живых. При взгляде на них, затуманенный разум Руасон пронзила пугающая мысль. — Мои гвардейцы… — Я пыталась предупредить тебя, что Он идет, но… ты не поняла моих посланий. — Кто Он, Некромант? Столь древняя магия должна была исчезнуть вместе с Древними Богами, я не понимаю, зачем Ему я? — Твоя магия столь же древняя, как и некромантия, а нужна ты многим и по совершенно разным причинам, но Ему… Ему ты нужна лишь для того, чтобы попасть к нам на небеса. Ему нужна твоя благодать. — Разве ее можно отобрать? — Нет, — покачала головой Богиня, — но перенять возможно. Твоя кровь ключ ко всему, частички благодати содержаться в ней, это грязный способ, но единственный, который Ему в его нынешнем состоянии доступен. Он изопьет тебя подобно кубку, наполненному терпким вином. Он обескровит тебя. Вопреки ожиданиям Всевышней, принцесса осталась неизменна в лице, оно по-прежнему было прекрасно и лучилось чарующими красками юности. Страх ни на мгновение не омрачил ее красоты. Довольно улыбнувшись, небесное создание вновь сделало пригласительный жест рукой, ожидая новый вопрос, который светился в кремнистых глазах ее подопечной. — Кто Он? — Для этого я призвала тебя на Небеса, мне нужно рассказать тебе одну давнишнюю историю. Пойдем, — Всевышняя поманила ее, — ты должна кое-что увидеть.***
Собрав у каждого принадлежавший и по-настоящему дорогой ему предмет, Эдмунд сложил все в небольшую плошку и прошептал заклинание. Содержимое вспыхнуло ярким пламенем, и сгорело в один миг. Тонкая струя дыма поднялась к хвойным кронам и рассеялась под темно-зеленым сводом. Коснувшись теплого пепла, де Ришар высыпал его вокруг лагеря, тихо взывая к милости Короля Леса и Альдаура. Когда ритуал был закончен, фортинцы, прихватив с собой Фредерика направились собирать хворост. Никому не хотелось оставаться в этой глуши без толики света. — Так ты маг, — присвистнул Фредерик, пытаясь разрядить обстановку, — вот это да! — Я колдун, а не маг, — видя вопросительно вскинутые брови северянина, бастард продолжил, — что маг, что колдун такими рождаются, но есть существенная разница, — спокойно произнес рыцарь, не обращая внимания на Леруа, — если маг непосредственно наделен силами, исходящими от Богов, то колдун черпает их косвенно, через первородные элементы природы. — В общем, — снова влез Адриан, — колдун слабее мага. — Значит твоя мать была ведьмой. — Нет, — снова покачал головой Эдмунд, — моя мать была колдуньей. Ведьма черпает силы от темных элементов, — земли и огня, а колдунья от светлых, — воздуха и воды. — Нет, я отказываю это слушать в сотый раз, поэтому я пошел в лагерь, а вы тут как-нибудь сами разберитесь, лучше побольше хвороста насобирайте за приятной беседой, а то не хочется ночью в лес идти за ним, особенно когда тут недалеко полчище мертвых расхаживает. Поспешно забрав у товарищей по оружию весь собранный ими хворост, Леруа медленно и осторожно побрел в лагерь, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону под тяжестью ноши. Стоило эльфу скрыться, как воины вновь принялись за работу, изредка перебрасываясь короткими фразами. Их голоса звучали оглушительно громко в здешней многовековой тишине. Подобрав очередную палку, Фредерик услышал крадущиеся шаги и, резко выпрямившись, оглянулся по сторонам. Рука осторожно потянулась к топору на спине, но де Ришар предостерегающе покачал головой. Поцеловав перстень, фортинец призвал Чинчинделае. Свет от его крохотного тельца в этой глуши был подобен солнцу, и северянин вздохнул чуть свободнее. Подхватив охапки хвороста, юноши медленно направились в лагерь, и лишь когда перешагнули тонкую дорожку из пепла, сердце словно вырвалось из невидимых тисков. — Что там было? — Нам лучше никогда этого не знать. Де Ришар бросил взволнованный взгляд на принцессу. Казалось, она стала еще бледнее, и дыхание ее было тяжелым и прерывистым. В сумеречном свете тени, покоившиеся в уголках ее глаз, словно растеклись и пугающе притаились меж пушистых, белоснежных ресниц. Тенебрис сидел около костра рядом со своей повелительницей, заботливо украшая локоны Офелии черными розами, которые он доставал из мрака. Биваль лежал рядом заинтересованно наблюдая за тем, как рука пепельного создания исчезает в тени пожухлой травы. Опустившись рядом с волшебницей, Эдмунд молча протянул свой темно-синий плащ Тенебрису. Тень благодарно кивнула и бережно укрыла свою повелительницу. — Кушать хочется, — жалостливо протянул Леруа. — Держи, остороухий. Адриан едва поднял взгляд и увидел стоящего Вигго, который протягивал ему небольшой кулек с едой. — Мы с братцем прихватили немного, когда уезжали из Лоноса. Зная как вас потчуют в вашей лоремийской армии, как-то не очень хотелось всю дорогу сидеть на похлебке из риса, да овощей. — Да благословят тебя боги Четырех сторон света, — принял еду эльф, — не хотелось бы помирать на голодный желудок. — Согласен, — отозвался Хуго, — хуже смерти на голодный желудок может быть только… да ничего не может быть. Неожиданно рядом с костром возникла фрейлина. Несколько часов назад потерявшая сестру-близняшку, Софи держалась достойно. Правда землистый цвет ее лица, опухшие красные глаза из-за долгих рыданий и трясущиеся от страха и опасной дороги ноги оставили мало от ее прежней красоты, но мужество, с которым на держалась, невольно заставляла бравых воинов уважать эту хрупкую девушку, попавшую в самую гущу событий. — После пробуждения Ее Высочеству понадобятся силы. Вам нужно будет сходить на охоту. — Да в этой глухомани никто не водится! — воскликнул Адриан, — убивать некого. — Ничего, — кинул ему маршал, — найдешь кого-нибудь. Варн, несмотря на то, что только пришел, решительно поднялся на ноги и взял лук Ее Высочества, мирно покоившийся рядом с ним. Леруа неохотно встал, чувствуя на себе пронзительный взгляд соколиных глаз Сафара. Откинув смольные локоны назад, эльф нахмурил свои брови, недоуменно смотря на протянутый ему Фредериком лук. — А почему сразу мне? — Ну ты же эльф, — дернул плечами северянин. — Что за старомодные предрассудки? — Ты не умеешь? — Конечно, умею, — выхватил лук Леруа, — я же эльф! — Они стрелять и говорить высокопарными речами учатся раньше, чем ходить, — хмыкнул Вигго, выпуская очередной столп дыма.***
Мановением руки Всевышняя распахнула перед Офелией массивные двери, отворившиеся с протяжным скрипом. В лицо белокурой принцессы ударил затхлый воздух. Древний зал был темен и огромен. Зайдя внутрь, Руасон ощутила вековой холод, живший в его почерневших от неумолимого времени фресках. Они украшали всю залу, рассказывая историю давно минувших дней. Офелия осторожно прикоснулась к одной из стен, и тени прошлого охватили ее. — Давным-давно, когда солнце было черным, а на небе и под землей правили Древние Боги, вы оамены, называете это Темными временами, и они действительно были черны. Мои брат и сестра создали этот мир ради забавы, от скуки, им надоела пустота и хаос, бесчинствовавший в ней. Нужны были те, кто почитал бы их, любил, боялся и поклонялся, и тогда они создали Антикус, заложив в его основу двойственность, которая была чужда им самим. Когда голос Всевышней коснулся давних, покрытых пылью воспоминаний, Офелия отчетливо ощутила запах войны. Подобно жгучему дыму, он стоял в воздухе, и боль в словах Богини охватила принцессу прежде, чем слова слетели с губ Первородной Богини. — Я не вмешивалась, да и что я могла одна против них двоих? Самая младшая и всегда лишняя. Многие тогда пали в последнем бою с Темными временами. Твой род, все рода, чьи потомки сейчас сидят на тронах, все ваши предки были теми, кто бились вместе со мной против Древних Богов и их бесчисленных полчищ чудовищ, которых исторгла из своего чрева сама Тьма. — Разве Свет. — Ох, мое чудное человеческое создание. Богиня протянула ей свои руки, и Офелия неуверенно вложила в них свои ладони. Ее кожа оказалась ледяной, такой же, как и у самой принцессы. — Свет не только согревает, он очень больно жжется, если ты забудешь про осторожность. Они были повержены мной и… — Четырьмя юными Богами, я все это знаю, зачем вы мне это рассказываете? — Затем, что юных Богов на самом деле было пятеро, — глаза волшебницы изумлённо распахнулись. — Именно, самый младший, Куинтус, не пожелал идти со мной против матери и отца. Он хотел, чтобы все оставалось как есть и тогда, после нашей победы, мы низвергли его на землю, лишив части сил и обрекая на вечное скитание среди смертных. — Пятеро… так значит Вы хотели предупредить меня, что он идет за мной. Пять свечей, пять рыб, пять всадников, пять колосьев. — Я пыталась, — Богиня сильнее сжала ее ладони в своих объятиях, — Офелия, мое ты любимое человеческое дитя, если Куинтус вернет себе свои силы, ничто не сможет его сдержать. Ты не должна попасть в его руки, беги быстрее ветра, если не хочешь, чтобы Темные времена вернулись и древние порядки воцарились на земле. Ты должна сохранить свою кровь, дабы солнце не обратилось в черноту, небо не заволокло пеплом, и тьма не разошлась по всему Антикусу, несся вслед за собой скорбь. — Но Вас ведь пятеро против него одного, да и вся небесная рать под Вашим командованием. Почему Вы не можете его победить? — Если он проберется на Небеса, сила Бога Света и Богини Тьмы станет его, ведь все четверо его старших братьев лишены матерью и отцом возможности унаследовать ее. — Тогда спрячьте меня! — Хочешь, чтобы началась война с Дангардом? — Тогда пошлите небесное воинство, чтобы оно защитило меня. — Я не могу, — покачала головой Всевышняя, — это дело смертных, ибо Куинтус сейчас больше человек, чем Бог, а нам нельзя вмешиваться в ваши дела. Я могу лишь предупредить, — она склонилась к ней и бережно заправила выбившийся белоснежный локон за ухо, — и понадеяться на вашу удивительную возможность находить выход там, где его нет, а теперь иди, ты нужна своим подданным, и помни, тень сильнее смерти.***
Сушенные стебли трав и еловые ветки тлели, трещали в мертвой тишине Теневого Леса. Софи подкинула в костер цветастые листья, и на миг пламя окрасилось в кроваво-красный цвет. Душистые клубы сладкого дыма поднялись, и лежавшая в беспамятстве Руасон жадно вдохнула их. Грудь ее по-прежнему тяжело поднималась, и она дышала, словно уставшее дитя, но черты лица смягчились. Губы ее больше не были бледны, а на щеках угадывался бархатно-розовый румянец. — Падение звезды никогда не сулило ничего доброго, — обронил Звездочет, — и сойдутся тени со смертью в бескровной битве, и не будет средь них убиенных и слёз по павшим, — все с замиранием сердца слушали слова старца, чьи седые брови продолжали хмуриться, — я надеялся, что Тень канет в небытие со смертью Фридриха Блеклого*. Теневой король должен был унести тени с собой в могилу, но … свет не может существовать без тьмы. Если Древние Боги пали это не значит, что мы лишились двойственности, которую они заложили во все создания. Мы — свет, а наша тень — тьма. Внезапно поднялся сильный ветер, он выпорхнул откуда-то из чащи и налетел на них. Каждый почувствовал прохладное дыхание, забирающееся под латы. Но вопреки опасениям беглецов, это был не замогильный холод, а небесный ветер. Он ласково коснулся их ран, и те, вспыхнув синеватым светом, исцелились. Царапина на плече принцессы затянулась последней, и волшебница распахнула глаза. Взор ее был мутен и суров. — Не дайте Куинтусу схватить меня!