Ὦ ξεῖν', ἀγγέλλειν Λακεδαιμονίοις ὅτι τῇδε κείμεθα τοῖς κείνων ῥήμασι πειθόμενοι. Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне, Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли. Эпитафия поэта Симонида Кеосского*
Варн бережно уложил свой топор на колени и ногтем сковырнул запекшиеся остатки крови. Заметив заинтересованный взгляд Вигго, северянин, смочив лоскут ткани, принялся заботливо оттирать сталь от алых бликов. Не выдержав, Ротерштайн-младший подался вперед и начал внимательно рассматривать замысловатый рисунок на лезвии топора Фредерика. — Это ведь не лоремийский язык, — нахмурил свои рыжие брови гном, — что это означает? — Руны, у нас в цитадели есть колдун, он зачаровывает оружие, чтобы маги народов моря не могли его уничтожать щелчком своих пальцев. — Кра-а-асивые. — Это еще что, — усмехнулся Варн, — вот, смотри. Северянин поднес топор к костру, замысловатый рисунок вспыхнул красным, и лезвие приобрело багряный оттенок. — Теперь разрубит все, что угодно. — Незаменимая вещь в хозяйстве, — присвистнул Ротерштайн, — слышь, Хуго, твоей красавице бы понравился, а то она вечно жалуется, что ножи тупятся. Надо ей такой надыбать. Хуго улыбнулся энтузиазму, промелькнувшему в словах брата, и принялся дальше затачивать свою секиру. — Твой топор, конечно, хорош, но погляди, — Вигго выставил перед собой свое оружие, — мои топоры хоть куда, гномья работа, закалены в драконьем огне, выкованы в жерле Берга*. Нет ничего прочнее их, и не слушай ты то, что тебе говорит этот остроухий, в честь которого природа устроила золотой листопад, лучшая сталь у гномов. Что этим белоручкам вообще известно о кузнеце? Лезвия топоров блеснули в теплом свете ярко пылающего костра, вокруг которого сгустились оставшиеся путники. Маршал Востока подался вперед и подставил огрубевшие, смуглые ладони пламени. Тепло ласково коснулось кожи, и Сафар подкинул очередную ветку в костер. Огонь жадно набросился на сухую древесину. Поднявшись на ноги, маркиз оставил гномов с северянином и подошел к Чернозвездному, который в одиночестве стоял на полуразвалившейся лестнице, что вела в обитель Беллума. Остановившись рядом, Сафар проследил за взглядом Звездочета. Он был устремлен поверх верхушек сосен, на небосклон, на котором солнце уже клонилось к горизонту. — Звезды по-прежнему молчат, — обронил Бедвир, — их Король не желает, чтобы мы знали судьбу Амург. — О Короле Звезд не было слышно с момента Великой Войны Древности. — Молчание его силы вовсе не значит, что Король покинул своих подданных. Звезды все еще сияют, шепчут и ждут. Однажды Король вернется. — И вы не знаете когда, как и не ведаете, что уготовано Ее Высочеству. — Мы писцы истории Антикуса, — Бдевир уловил в голосе маршала упрек, — и лишь потом, если посчастливится холодному шепоту долететь до нашего слуха, те, кому раскрываются предназначения. Не путайте нас с предсказателями, вещуньями, ясновидцами, мы не видим будущего, лишь порой наш взор удостаивается чести взглянуть на нити, что в своем небесном чертоге плетет Шелкопряд. Сафар тяжело выдохнул и вслед за Чернозвездным устремил свой взор на небосклон. Насыщенные краски заката уже успели выцвести, и теперь таинственный сумрак, обрамлённый едва виднеющимся искрением звезд, предстал перед измученным, соколиным взором Маршала Востока. Бедвир краем глаза заметил, как неосознанно маркиз дотронулся до пурпурного платка, повязанного на кисти, поверх металлической перчатки. Звездочет и раньше замечал, как Сафар бездумно водил пальцами по приятной ткани, на которой золотыми нитями было вышит ястреб, — символ семьи прелестной леди Изабо. Улыбнувшись кончиками губ, Чернозвездный вновь взглянул на небосклон, на котором медленно начинали разгораться россыпи драгоценных камней. — Зло пробудилось, — глухо обронил Бедвир. — Оно несется по нашим следам, желая вернуть трон поднебесья тем, кто породил его. Наш мир двуличен, — нет света без тьмы, и тьмы без света. Одно не может существовать без другого, таким его создали древние Боги. Куинтус могучий враг, и схлестнётся он в битве с достойным противником. Но пробуждаются еще две силы, их мощь чувствуется в воздухе и земле, в огне и воде, а звезды колышутся на небосклоне. Вопрос лишь в том, кто удостоится чести сражаться под знаменем Антикуса, что знаем мы с вами, маршал. — И что это за силы? Звездочет медлил с ответом. Его взор покинул просторы небосклона и устремился к стволам деревьев. Изогнутые, замшелые, они стояли похожие на застывших навечно стражей. Вдруг недвижные ветви всколыхнулись, зашелестели, и шепот их не был враждебен, он словно предупреждал путников об опасности. — Силы, что нам с вами не ведомы, но Зло уже здесь. Стоило словам сорваться с губ Чернозвёздного, как листва вновь предостерегающе зашелестела, и на поросшие пожухлой травой камни ступили облаченные в черные мантии фигуры, а следом за ними ровными рядами выплыли мертвецы, ведомые силой некроманта. — Враг! Все к оружию! Сафар кинулся обратно в замок. В один миг спокойствие осеннего дня рухнуло, разбилось и распалось на множество осколков. Варн схватился за свой рог, затрубил, и звук раскатился по замку древности. Казалось цитадель былого величия преобразила его, ибо никогда прежде звук рога не было столь протяжным, словно исторгающимся из недр неведомого чудовища. Он был полон чего-то таинственного, отражающего мощь и великолепие древних царств. На горизонте алым светом вспыхнули последние лучи солнца. День умирал.***
Леруа повязал последний кинжал на свой пояс и посильнее затянул наручни. Резко вскинув рукой, эльф довольно улыбнулся, увидев, как лезвие с легкостью выскользнуло из своего укрытия. В замке стояла оглушительная тишина, но Шедмар не мог прийти один. Вдруг стены древней цитадели задрожали, и от холодного камня эхом отразился трубный призыв к оружию. — Они здесь… — Бежим! Адриан ухватил Софи за руку, и они опрометью кинулись по коридору. — А как же остальные? — Белые девы их выведут. Скорее! Они выбежали на лестницу, и Машери едва успевала переставлять ноги, порой соскальзывая с полуразрушенных, стесанных ступенек. Внезапно бег их начал замедляться, поступь майорона смягчилась и стала совсем бесшумной, а в движениях его начало больше угадываться крадущейся грации. Острые кончики ушей дернулись, и эльф замер, заставляя фрейлину остановиться следом. Замок был полон звуков, — громких, резких и пугающих. Поступь множества ног отдавалась от стен лихорадочным эхом, и путники не знали с какой стороны грядет опасность. Казалось, армия мертвецов уже повсюду. — Назад! Леруа резко развернулся, и они побежали обратно вверх по лестнице. Софи лишь краем глаза успела заметить нечто поистине огромное и белое. На сей раз ее испуганный юный разум уже не рисовал ужасных картин, ибо они были реальны и неслись по пятам, опаляя шею своим могильным дыханием. — Только не споткнитесь, леди Софи! Носок ажурных туфелек соскользнул с покатой ступени и фрейлина с тихим вскриком упала на колени. — Леди Софи, — кидаясь к ней, обронил майорон, — я же просил вас не падать. — А кто под ноги то говорит?! Позади раздался зловещий скрежет, и фрейлина обернулась на звук. Возглас ужаса застыл на ее губах. Огромный, белый паук был всего в нескольких шагах от них. Широко распахнутые от поистине леденящего душу страха глаза Машери скользили по созданию, которое давно должно было быть преданно забвению, но вернулось к жизни по зову Некроманта. — Бегите! Эльф грубо подтолкнул Машери в спину, заставляя ее передвигать окаменевшие от страха ноги. Встретившись взглядом с голубым, могильным огнём во множествах глаз паука, майорон выдохнул, медленно обнажая парные мечи. Архан покачнулся из стороны в сторону и сорвался с места. Эльф побежал, с силой оттолкнулся ногами и взмыл. Стальной наплечник проскользнул по панцирю чудовища, вызывая в мир тучу теплых искр. Леруа метнулся вперед, желая отрубить жало, но паук оказался проворнее, чем ожидал эльф. Лезвие меча ударилось об одну из множества ног и взвыло протяжной мелодией. — Потушенный феникс! Эльф отпрыгнул назад, жало мелькнуло совсем рядом, полосонуло по нагруднику, зацепившись за метательные дротики. — Великая Матерь! — воскликнул Леруа, — ну почему вы все вечно портите мои вещи?! Матушка же старалась, вышивала, а ты, мерзкое создание, взяло и испортило все! Вынырнув из-под архана, эльф оказался выше него на пару ступеней. С минуту они стояли и смотрели друг на друга, будто оценивали. Вокруг древнего создания тьмы воздух словно сгущался, становился все более затхлым, тяжелым. Его клыки противно ударялись друг о друга, порождая стрекотание, — частое, колючее, мерзкое. От этого звука по телу майорона волна за волной пробегала волнительная дрожь, которую казалось невозможно было укрыть от множества глаз огромного паука. Эльф сорвался с места. Прыгнул, поднырнул, жало завизжало по лезвию меча. Но старые замки, они коварны, они таят в себе слишком много секретов. Ступенька треснула, разрушилась, и нога Леруа соскользнула. Юноша упал на спину, больно ударившись копчиком, и тут же почувствовал, как паук наваливается на него сверху. Выронив мечи, Адриан схватился руками за клыки, несшиеся навстречу с его шеей. Они дотянулись до лица, распороли только затянувшиеся царапины, и золотые полосы майорона вновь обагрились кровью. Извернувшись, эльф ударил архана ногой по клыкам, и, схватив мечи, резким движением отрубил одну из ног. Паук завалился, полетел вниз, и его стрекотание смокло. Кинувшись наверх, Адриан нагнал фрейлину в одном из коридоров. Ухватив ее за руку, эльф перепорхнул через корни, и потянул Машери следом за собой, но, свернув в новой коридор, Софи чуть было не замерла на месте, увидев, как на другом конце из тени выплыл Харос. — Сюда! Леруа не позволил ей остановиться, они кинулись дальше и свернули в едва заметный проход, скрывавшийся за тонкими, витиеватыми лозами. В туннеле было мрачно и сыро. Свисавшая сверху паутина липла к волосам, плечам, рукам, мешая продвигаться вперед. Внезапно майорон приглушенно вскрикнул и ухватился за свою ладонь. Софи видела, как царапина вспыхнула алым светом, и жилы Адриана взбухли, заливаясь чем-то ярким, красным и горячим. Печать Алой Длани запульсировала, и эльф не в силах терпеть подобную боль упал на колени, распахнув губы в немом крике. — Милорд… Софи обернулась, услышав позади шаги. Темный силуэт пробирался к ним через тонкие стебли лозы. Собрав остатки сил и мужества, Машери заставила Адриана подняться на ноги и ринулась вперед. Майорон, шатаясь ковылял рядом, едва переставляя ноги, а позади все отчетливее слышались удары черепов друг о друга. Печать на ладони фрейлины отзывалась глухой болью, и из-за страха Софи едва чувствовала ее. — Спрячьтесь, — эльф остановился и указал на крохотный проем, укрытый корнями, — он вас не найдет там. — А как же вы? — Печать все равно убьет меня, — с надрывом, сквозь боль проговорил майорон, — я не жилец. — Но… — Прячьтесь! Софи мешкала мгновение, и, склонившись к эльфу, припала к его губам. Последнее, что увидела фрейлина, прежде чем коренья закрыли ей глаза, были растянутые в улыбке губы Леруа. Время тянулось медленно, секунды превратились в вечность, и Софи показалось, что она успела пережить всю пропасть мучений, уготованную ей Всевышней. Напряженно вслушиваясь в тишину, нарушаемую тяжелым дыханием Адриана, фрейлина все сильнее и сильнее сжимала в руке дарованный эльфом кинжал. Вдруг совсем рядом раздался мерзкий звук, ударяющихся друг о друга черепов, а потом тихая, едва слышная поступь. Из-за лиан Машери ничего не видела, но ее воображение явственно представляло, как Харос приближается к майорону, которому едва хватало сил, чтобы сжимать рукоять меча. Тень легла на чело Адриана, и у Софи перехватило дыхание. Сквозь просветы меж сухими лозами, фрейлина увидела колыхающиеся полуистлевшие лоскуты ткани. — Фортинец, — прошелестел затхлым воздухом Харос, — Чинчинделае тебе не поможет. Машери сама не помнила, как кинулась вперед, выскочила из укрытия. Эльфийская сталь блеснула в ее руке мрачным восторгом, и Харос протяжно взвыл от боли. Испуганно отступив на пару шагов назад, фрейлина замерла, смотря на то, как существо корчится от удара зачарованного кинжала. Внезапно Харос выпрямился, обернулся, и его глаза полыхнули кровожадным мраком. — Беги! Машери сорвалась с места и кинулась прочь. Страх то подгонял фрейлину, то сковывал ее конечности, и ей едва хватало сил, чтобы передвигать ноги. Выпорхнув из темного коридора, Софи полной грудью вдохнула свежий воздух и понеслась дальше. Удары напуганного сердца, бьющегося о ребра, глухим звуком отдавались в голове. Свернув за очередной угол, Машери внезапно узнала его, и проблеск надежды вспыхнул ярким пламенем в груди. Миг она раздумывала, а рука Хароса уже так близко. Софи почувствовала, как его когти сорвали с ее волос красную ленту. Оттолкнувшись из последних сил, фрейлина прыгнула, а существо бросилось, выкинув руки вперед. Упав, Машери прокатилась по каменному полу, но тут же вскочила на ноги, выкидывая перед собой кинжал. — Ха! Темные глазницы лосиного черепа горели, и мрак, таящийся в них, разгневанно метался из стороны в сторону, ударяясь о стенки черепа животного. Харос попался в ловушку. Его ноги увязли в паутине арханов, и Софи усмехнулась, с вызовом взглянув на смотрящую на нее тьму.***
Тени утихомирились, почувствовав, как злость, вспыхнувшая в сердце их повелительницы, погасла. Белокурая волшебница, стоявшая средь обветшалых статуй великих королей прошлого, сама походила на бледный призрак, явившийся из-за завесы тайны. Лишь едва угадывающийся легкий румянец на ее щеках, рушил образ пленительного призрака давно минувших дней. Стоя всего в нескольких шагах от принцессы, рыцарь гадал чем была вызвана эта столь приятная глазу розоватость на щеках Руасон, — промозглым осенний ветром, проникавшим сквозь трещины в сводчатом потолке замка, или тем, что он назвал ее по имени. — Благодарю. Скромно обронила принцесса, пряча свой взгляд в каменных складках плаща короля Руана. Выглянув из-под пышных белоснежных ресниц, Офелия встретилась взглядом с недвижными, ледяными глазами бастарда. Этот был тот миг, когда обоим уже все ясно, но еще слишком рано, чтобы сказать об этом вслух. Внезапно где-то вдали раздался трубный призыв к битве. Он поднялся, устремился следом за ветром, прокатился по холодным коридорам замка и разбился грядущим сражением около ног принцессы и рыцаря. — Он здесь. Тенебрис возник рядом со своей повелительницей и, обнажив меч, обратил его острие на распахнутые настежь врата, через которые можно было проникнуть в тронный зал древнего замка. Путники напряженно вслушивались в оглушительную тишину, пожравшую все звуки. Вдруг где-то совсем рядом раздались отяжелевшие шаги, и Руасон почувствовала, как на нее нашло оцепенение. Казалось, что время растянулось, став подобным вязкой, отвратительной жиже, из которой невозможно выбраться, не лишившись чего-то поистине дорогого. А шаги становились все ближе и ближе, и тут они раздались чуть ли не над самым ухом волшебницы. Офелия натянула тетиву, и на первой ступени показался негаданный враг. — Афэриан? Темный эльф косо улыбнулся и склонился в лишенном всякой эльфийской грации поклоне. Руасон закинула лук за спину и кинулась к давнему знакомому, который едва переставлял ноги, зажимая глубокую рану на боку. Де Ришар подозрительно оглянул темного эльфа, к которому приближалась белокурая красавица. Бастард знал кто это, но прежде никогда не видел. Имея дело с темными эльфами прежде, юноша хорошо уяснил один урок, — с ними нужно держать ухо востро. Неожиданно печать Алой Длани на руке вспыхнула, по телу прокатилась волна боли, будто по каждой вене вместо крови разлился огонь. Эдмунд стянул с руки перчатку. Ладонь невыносимо жгло, и рыцарь медленно перевел взгляд на темного эльфа. Офелии оставалось до него всего пару шагов. Белокурая волшебница протянула руку. По губам Афэриана скользнула змеиная улыбка, и его глаза вспыхнули, словно темные алмазы. Эльф кинулся вперед, де Ришар ухватил волшебницу за руку и дернул на себя. Лезвие кинжала лишь слегка коснулось щеки девушки, оставив на бархатной коже царапину. — Афэриан…? — Он уже не тот, кем вы его когда-то знали, — отозвался рыцарь, не сводя пристального взгляда с темного эльфа, — отныне он прислужник Мрака. — Какие громкие слова для такого червяка. — Этот дурень потребовал Иратума? — эльф не отозвался, — ты должен быть мертв. — Мой братец довольно слабохарактерный. Печать вспыхнула, новая волна боли прокатилась по телу, и бастард невольно поморщился, продолжая держать лезвие напротив горла темного эльфа. — Вы дали клятву Алой Длани, — протянул Афэриан, — значит… — Либо ты, либо твой брат. Темный эльф грустно усмехнулся и, выронив кинжал, раскинул руки в стороны. — Так просто? — Я все-таки его старший брат, — пожал плечами Афэриан, — ему не стоит расплачиваться за мои ошибки, да и давно уже пора было с этим покончить. Я ввязался в то, чего не понимал. Видимо, Ирис была права, мертвые должны оставаться мертвыми. Офелия с испугом смотрела на происходящее, не в силах ничего изменить. Темные глаза Афэриана обратились к волшебнице, и он виновато растянул губы в улыбке. Прикрыв глаза, эльф с упоением прислушивался к скользящему звуку стали. — Офелия, — Руасон вздрогнула от хриплого голоса темного эльфа, — не позволь Адриану совершить ту же ошибку, что и я. Принцесса кивнула, и Афэриан вновь покорно закрыл глаза. Замахнувшись, де Ришар вогнал клинок в плоть темного эльфа. Рыцарь слышал, как над его ухом, мечник захрипел, а затем последовал этот отвратительный звук булькающей во рту крови. Тело темного эльфа начало обмякать и, аккуратно подхватив его, Эдмунд опустил на пол, поддерживая под шею. Медленно вынув меч, бастард положил его рядом с собой, наблюдая за тем, как эльфа покидают последние жизненные силы. Он хотел было еще что-то сказать, но вместо слов из его рта вылетели капли крови, а в уголках появились алые пузыри. Де Ришар видел, как в глазах эльфа потухла последняя искра, и Афэриан устремил невидящий взгляд ввысь. — Добрых снов, — рыцарь бережно опустил веки эльфа, — твой путь окончен. Судорожно пропустив воздух сквозь чуть приоткрытые губы, де Ришар сокрушённо покачал головой и легким движением руки вытер кровь с клинка. Поднявшись, фортинец медленно обернулся и тут же оказался в плену кремнистых глаз принцессы. Он скользнул по нему всему и остановился на пятнах эльфийской крови, оставшейся на рыцарском одеянии. Офелия молча кивнула, сделала осторожный шаг и носки ее ботинок окрасились в багряный цвет.***
Спокойствие древности было нарушено, и тихая песнь белых дев смолкла где-то в дали. Повсюду слышался лязг металла, испуганные лошади унеслись куда-то в глубь замка, и стук их копыт затерялся во множествах коридоров. Сталь топора вновь сверкнула, снова и снова ее свет мелькал средь нахлынувших на маленький отряд костей. Каждый чувствовал, как печать ноет на ладони, призывая их исполнить свой долг, лишь сердце майорона сжималось в смертельных тисках. Кровавая Длань не прощала милосердия. Но боль угасла так же неожиданно, как и вспыхнула. В пылу сражения никто не позволил себе допустить мысли, что их товарища не стало. Трупный запах стоял в воздухе плотной дымкой, из-за него невозможно было дышать. Отплевываясь, Фредерик проскользнул чуть вперед, сразил нескольких скелетов одним ударом и вернулся к отряду. Они медленно отступали, ощетинившись подобно змеиному клубку. Жаль только вот мертвым яд был уже не страшен. Хуго перехватил секиру, не спуская взгляда с огромного архана. Паук кинулся на него, но гном увернулся. Разбежавшись, Ротерштайн с воинственным кличем подкинутый в воздух Варном, оказался на загривке. Острое лезвие со всей ласковостью коснулась шеи существа, разбивая позвонки. Отрубленная голова зверя упала в нескольких шагах и откатилась в сторону. — Бегом! Бегом! Путники продолжали нестись по коридорам, стараясь отбиваться от полчища мертвых, которое неустанно следовало за ними. Завернув за очередной поворот, до слуха Сафара донеслось мелодичное пение, то были белые девы, что звали их следом за собой, указывая путь. — Туда! Всем туда! Чернозвездный бежал первым, освещая своим посохом путь, гномы послушно следом за старцем проскользнули в узкий коридор. — Фредерик! Чего ты ждешь?! Лезвие северянина вошло в спину врага. Мощный удар сокрушил хребет и перерубил его пополам. Варн уже было кинулся к товарищам, но замер, услышав медленное, тягучее, замогильное пение. Затхлый воздух выполз из-за колонн, и маркиз тоже инстинктивно повернулся лицом к надвигающейся опасности. Стонущие и жалобные напевания приближались, и как бы Сафар не храбрился, кровь в его жилах все равно холодела от страха, которому сложно было найти объяснение. Когда маршал увидел выбирающегося в коридор Умертвия, холодный и липкий пот выступил на его лбу. Укрытое завесой смерти, оно нашло маркиза своими глазами, наполненные тьмой, и поползло в его сторону, ведя следом за собой полчище мертвых. Отчетливо видневшиеся позвонки на его спине, передвигались, отзываясь на каждое движение. Оно облизнуло свои высохшие, потрескавшиеся губы, и двинулось на маркиза. Зловонное дыхание окружило Сафара со всех сторон, и он пошатнулся, чувствуя, как в ногах поселилась странная слабость.***
Древние короли дрогнули перед силой, что шагала по темным коридорам. Офелия попятилась, и рыцарь увидел, как тени, вынырнув из своих укрытий, упокоились у ног своей повелительницы. Сердце волшебницы созывало пепельные легионы, дабы дать бой со смертью. Руасон оглянулась по сторонам в поисках путей отхода. Но из тронного зала был лишь один выход, и тьма уже просачивалась через него. Отступив на шаг назад, принцесса обратила взор к статуям королей прошлого. Обители величия ее предков суждено было стать для нее гробницей. — Мы в ловушке. Де Ришар растеряно оглянулся. Шерсть на загривке Биваля встала дыбом, и пес, припав к земле, тихо зарычал, не сводя глаз со врат. — Ладно, — буркнул себе под нос фортинец, — я попробую. Тряхнув руками, юноша прикрыл глаза, и, оказавшись в полутьме своего сознания, молча воззвал к неведомым ему силам, что пробуждались по собственному хотению. В ответ ему была тишина. До боли прикусив нижнюю губу, де Ришар вновь окликнул силы созвездий, являвшихся к нему во сне и наяву. Тихо выругавшись себе под нос, Эдмунд отбросил в сторону попытки воззвать к неведомому и сильнее сжал знакомую рукоять меча. — Ваше Высочество, вам лучше держаться позади меня. — При всем моем уважении, я все-таки сильнее тебя Эдмунд. — А при всем моем уважении, — нервно огрызнулся рыцарь, — вы обещали слушаться меня во всем. Руасон недовольно скривила губы, но ей не оставалось ничего, кроме как подчиниться просьбе фортинца. Королевские особы всегда держали свое слово, и поэтому никогда его не давали. Выглядывая из-за широких плеч Тенебриса и де Ришара, принцесса едва могла видеть врата, но хладный поток воздуха прокатился по всему тронному залу, впившись своими бледными пальцами к теплое, бьющееся сердце. В один миг все стало невыносимым, — запах, шаги, звук собственного тревожного дыхания. Волшебница стала противна самой себе. Вечно стоящая за чужими спинами, вечно прикрывающаяся другими, вечно кем-то защищаемая, она обладала достаточной силой, чтобы защитить их всех, но ценность ее жизни превозносили. Офелии захотелось оттолкнуть Эдмунда, выйти вперед и принять бой, но она была принцессой. Ей не положено. Меч не ее удел. Шаги стали невыносимо громкими, и Руасон не могла вспомнить в какой момент их не стало слышно. Все смолкло, и было слышно, как Биваль тихо рычит рядом с ногами фортинца. Минута невыносимого ожидания, а потом явился Он. Почувствовав внутри себя позорно вспыхнувший страх, волшебница спрятала свой взор за спинами. Она не видела, как полубог медленно поднимался по ступенькам, как он остановился на последней из них, как по его губам пробежала змеиная ухмылка. Но волшебница всем своим существом чувствовала его приближение, а потом тронный зал огласил его смех, — мертвый и холодный. Тело де Ришара напряглось, и Руасон осторожно повела пальцами, нащупывая пепельные тени, упокоенные в обители древнего величия. — Так-так-так, — усмехаясь, обронил Куинтус, — а вот и моя очаровательная принцесса, которая так старательно бежит от меня и все равно не может убежать. Офелия осторожно выглянула из-за своих стражей. Куинтус больше не скрывал своего лица под капюшоном. Он нахально улыбался ей в лицо, но улыбка его выглядела мертвой, настолько же безжизненной, как и все его подопечные. Быстро бегающие глаза некроманта, наверно единственный оплот жизни в его теле, пугали белокурую волшебницу, но та старалась не подавать виду. — Вы боитесь меня, Ваше Высочество? Верно, вы боитесь, вы боитесь, — повторил некромант, смакуя слова на своих губах, — Всевышняя поведала вам кто я и зачем мне вы. — Ты никогда не получишь крови принцессы. — Какая самоуверенность, — улыбнулся Куинтус, — сколь много же у вас этих верных псов, а сколькими вы готовы еще пожертвовать во имя своего славного имени? Молчите… что ж, люди научили меня не гнушаться убийств. Руасон моргнула, и некромант исчез. Его присутствие отражалось от стен, и волшебница не могла понять где он. Его словно совсем не было, но одновременно он был повсюду. Чувства были обострены до неприличия, тени метались по полу, ища некроманта и, тут Он вынырнул словно из ниоткуда. Офелия не успела даже вскрикнуть, как Тенебрис оттолкнул ее в сторону, и костяной меч с мерзким звоном ударился о вороную сталь. — Офелия, беги! Волшебница кинулась к вратам, но было глупо думать, что Куинтус пришел один. В нос ударил противный трупный запах. От стоявшего вокруг смрада, молниеносно заполнившего узкие коридоры, у принцессы закружилась голова. Что сказать, она была изнежена, запаха деревни никогда не чувствовала, а от подобного зловония даже у самых стойких бы подкосились ноги. Руасон стало дурно, с трудом подавляя рвотные позывы, девушка мановением руки украла тени у первых рядов мертвых воинов, и те пеплом осыпались на каменный пол. Напрасно принцесса искала в остекленевших глазах толику страха перед ее могуществом. Орда мертвых туш — бессознательных, невольных, облаченных в разглашающуюся плоть, они продолжали шествовать на нее, ступая по пеплу своих предшественников. — Поглядите-ка кто это тут у нас, — послышался из глубины коридора сладкий голос, — очаровательная принцесса. На тусклый свет одиноко горящего факела выплыли служительницы тьмы. Обе ведьмы были черноволосыми, с тонкими орлиными носами, большими, темными пронзительными глазами, казавшимися совершенно черными при лежавшей на них тени от паутин. От красавиц веяло страхами, пришедших следом за ними из запретных земель. Ведьмы улыбнулись, растянув рубиново-красные губы, и эта улыбка вызвала внутри Офелии странную тревогу. Глаза одной из ведьм, на вид старшей, блеснули, но по ее озадаченному выражению лица, белокурая красавица поняла, что ее магия не сработала. — Ох, — обронила Ивонет, — сердце белокурой принцессы украдено отважным рыцарем. — Обреченная любовь, — вторила сестре Ирис, — она самая вкусная из всех. Они пошептались между собой, а потом рассмеялись, таким странным смехом, что плоть, исполненная добрыми порывами, не могла исторгнуть. Старшая кокетливо покачала головой, а другая подзадоривала ее. — Вашим сердцам ничего неведомо. Ведьмы поморщились, но в следующее мгновение Ивонет засмеялась с грубой игривостью. Ирис подхватила ее смех, и он оказался столь безрадостным и бездушным, что волшебница почувствовала, как по телу пробежала волнительная дрожь. — Ох, Ваше Высочество, о любви нам ведомо, куда больше вашего или… — ведьмы недобро переглянулись, — может быть вас многому научил ваш кузен? Как далеко вы зашли? В глазах Ивонет вспыхнул огонек, и кончиком языка она насмешливо облизала чувственные губы.***
Де Ришар почувствовал, как во рту появилась знакомая солоноватость. Сплюнув кровь, рыцарь вскочил на ноги, и, увернувшись, поднырнул под костяным мечом, которым Куинтус орудовал с поразительным мастерством. Фортинцу прежде не доводилось встречать столь искусного противника, даже Тенебрис успел заполучить пару красноречивых царапин. — Слава бежит впереди тебя, фортинец. Я ожидал большего. Кровожадная улыбка украсила бледное лицо некроманта, и острие скользнуло вперед. Эдмунд начал уклоняться, но было слишком поздно. Юноша почувствовал, как меч проскальзывает меж латами, рассекает плотную ткань фортинского ордена. Острие едва успело коснуться теплой плоти, как рыцарь почувствовал сильный толчок в бок. Откатившись в сторону, Эдмунд упал на каменный пол. Ударившись головой, он на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, в глазах вновь была темнота. Кромешный мрак простер свои крыла и укрыл ими глаза рыцаря. Эдмунд чуть было не выронил из рук меча, но тут в один миг мириады крохотных точек вспыхнули в его сознании. Звезды заискрились, первородные светила состарились, покрывшись древней пылью, и созвездие Единорога сошло с ночного полотна. Де Ришар снова услышал уже знакомое трепетание крыльев, и перед ним запорхали мотыльки. Звездный свет пыльцой падал с их крыльев, а тельца светились холодным, манящим мерцанием. В мгновение ока они обратились в Тенебриса, стоявшего на коленях. Меч пронзил его насквозь, а Куинтус стоял над Тенью и кажется усмехался. Пыльца не позволяла видеть четко, лишь силуэты, но этого было достаточно. Некромант уперся ногой в плечо Тенебриса, и снял пепельное тело с меча. Бастард вскочил на ноги, и костяной меч со звоном схлестнулся со светлой сталью. Воспользовавшись моментом, Тенебрис исчез, растворившись в первой тени, до которой ему удалось добраться. — Что она нашла в тебе? — некромант внимательно вгляделся в пустой взор рыцаря, — благородство? Неужели Ее Высочество полюбило тебя из-за этого скучного, пресловутого благородства? Де Ришар откинул некроманта, продолжая видеть его в звездной пыльце мотыльков. Полубог оскалился, его белоснежные клыки сверкнули жемчужным блеском. Вдруг сзади послышались шаги, обернувшись, рыцарь увидел несущуюся к нему Офелию. — Ваше Высочество решила-таки пожаловать на наш скромный бал. Куинтус элегантно поклонился, будто приглашая волшебницу на танец. Некромант отвлекся, и де Ришар, подгадав момент, напал на него. Раньше бы славный фортинский рыцарь так не поступил, не воспользовался слабостью противника перед прелестной девой, но на кону стояло слишком многое. Эдмунд не смел позволить, чтобы Антикус пал из-за его хваленного благородства. — Придется подождать, принцесса, сегодня так много претендентов на танец с вами. На призывной крик некроманта из распахнутых врат вышел Умертвий. Офелия поморщилась при виде этого бледного и тощего тела, чья душа была так сильно искалечена, что его душа столь сильно была извращена небесами в назидание другим. Оно облизнулось, почувствовав сладкую кровь, и сорвалось с места. Офелия с трудом ухватилась за тень Умертвия и вскинула рукой, сжимая ладонь. Тень бледного существа метнулась в сторону от тела и с протяжным стоном чудовище потеряло ее. Офелию передернуло от вида. Кости входили и выходили из суставов, мышцы порвались, не выдержав без воли хозяина, тело распалось на части. — Ох, — выдохнул некромант, — кажется, я влюбился, принцесса, мы так с вами похожи! Офелия призвала к себе на помощь все свое королевское мужество, которое в ней взращивалось с самого детства. Пальцы Руасон напряглись, и она ухватилась за тень Куинтуса. Как и в прошлый раз ее тело содрогнулось от древней силы, которая упала на ее плечи невероятной тяжестью. Но в этот раз она ни за что не собиралась отступать, ибо битва только началась. — Тебе меня не удержать. — Я клялась защищать свой народ и использовать свою силу во благо! — Я тоже использую силу во благо! — У нас разное благо! Офелия пошатнулась и на долю секунды ослабила хватку. Воспользовавшись лазейкой, Куинтус выскользнул из ловушки белокурой волшебницы и было кинулся на нее, но явившийся Тенебрис его перехватил, встав между ним и своей повелительницей. Руасон отпорхнула назад и упала, больно ударившись коленями об каменный пол. Волшебница почувствовала вокруг себя присутствие чего-то древнего и злого, но самое странное было то, что оно исходило не от Куинстуса, а от кого-то другого. Резко обернувшись, девушка увидела де Ришара. Эдмунд не знал, как ему это удалось, но мотыльки выпорхнули из полутьмы его сознания и вырвались в реальность. Офелия с Куинтусом удивленно вскинули своими светлыми бровями, смотря на белесых мотыльков, порхающих по всему тронному залу. — Эта сила… Созвездие Единорога норовисто вскинуло головой и поскакало за статую короля Руана. Де Ришар проводил его взглядом и подскочил к белокурой волшебнице, пытавшейся помогать Тенебрису в бою с некромантом, порой одергивая тень Куинтуса. — Как только я дам сигнал, вы побежите к королю Руану, за ним найдете тайный проход. — А что потом? — Он выведет вас. — А вы? — Я задержу Его. — Да-да, герой, пасть, спасая принцессу, так благородно и так предсказуемо, но никто больше не умрет из-за меня. Теневые нити, что сдерживали полубога, натянулись до предела. Пальцы столь больно напряглись, что казалось будто по костям сейчас побегут трещины. Офелии прежде не доводилось делать подобного, но попробовать стоило. Тени сводчатого потолка оторвались и накинулись на Куинтуса, они обволокли его подобно плащу, и некромант скрылся под грудой теней. — Короли, что правят прошлым, прошу услышьте мой зов и придите на помощь той, что правит настоящим. Де Ришар удивленно распахнул глаза. Статуи древности дрогнули, в тишине было слышно, как покатились камешки, они упали с пьедесталов, а следом за ними с грохотом сошли и сами короли. Офелия вскинула руками, тени статуй повиновались своей повелительнице, короли обнажили оружие, и понеслись на некроманта, которому удалось вынырнуть из-под пепельного плаща. — Они выиграют нам пару мгновений. Рыцарь схватил принцессу за руку и кинулся к статуе первого короля Лоремии.***
Фредерик поудобнее перехватил щит. Один он уже разбил, в битве с Умертвием, но северяне всегда носили два щита, и благо он успел схватить его с гнедого жеребца, прежде чем тот унесся в глубь замка. Полчище мертвых бежало следом за ними, они не отставали ни на мгновение. Чернозвездный замер, резко развернулся и его черный посох ударился о каменный пол. Сильная волна прокатилась по коридору, захватив его полностью и разбила несколько первых рядов мертвых, откинув их назад. Сквозь крохотные окошки пробивался тусклый свет звезд. Усмехнувшись, старец вновь взмахнул посохом, камень на его верхушке ярко загорелся, и звездные псы откликнулись на зов Бедвира. Семь, — искрящихся, холодных, оскалившихся зверей преградили путь полчищу мертвых. Своим приказом Звездочет послал их вперед, а сам побежал дальше, зная, что псам ничего не угрожает, ибо созвездия бессмертны, как и Боги. Острые клыки рвали гнилую плоть, и звери сражались с ожесточенностью, чувствуя за собой силу приходящего сумрака. Но мертвецам была не страшна их опаляющая кости шкура, ни яд, что таился в их клыках, мертвые не знали ни страха, ни боли. Сопротивление было сломлено, но созвездия успели выиграть достаточно времени. Путники завернули за очередной угол и резко остановились, чуть было, не сорвавшись в пропасть. Мост был наполовину разрушен, бежать было некуда, разве что прыгать. Путники обернулись на звук приближающейся орды мертвых. Оттолкнувшись Чернозвездный перепрыгнул на другую сторону. Встав на одно колено, Варн выставил над собой щит и, почувствовав, как того коснулась нога, резко выпрямился, подкидывая Хуго. Гном перелетел через пропасть и оказался рядом со Звездочётом. — Вигго, ты следующий. — Кто-то должен будет их задержать. — Да, — согласно кивнул северянин, — и это буду я. — Но… — Я берсерк, выиграю вам достаточно времени, чтобы вы скрылись. — А я тебе помогу. Вигго поудобнее перехватил свои топоры. Фредерик тепло улыбнулся самоотверженности друга и, схватив его за шкирку, резким движением перекинул через пропасть. Послышался мужественный крик испуга, а потом Ротерштайн возмущенно вскочил на ноги. — Ты чего творишь, тупая глыба льда?! — Двоим нам умирать здесь незачем, — отозвался Варн. — Мы выберемся, — Сафар положил руку на плечо к северянину, — бежим. — Спасите принцессу и Антикус. Маршал Востока кивнул и, сжав плечо товарища, отвел взгляд. Маркиз перепрыгнул на другую сторону и, маленький отряд, ставший еще меньше, проводил своего друга долгим, полным сожаления и гордости взглядом. — Фредерик! Вигго поднял два своих топора над головой и издал воинственный клич. Он прокатился по холодной зале, на миг придав ей былую краску живости. Фредерик улыбнулся и, подняв свой топор, вторил кличу. Глубокий, громкий, он вырвался наружу, отдался от стен, прозвенел песней вьюг Севера и умолк. Обернувшись, Варн увидел, как первые мертвецы ступили на лестницу. Вдохнув пары, северянин усмехнулся, на глаза вновь опустилась красная поволока. В миг жизнь потеряла свой прежний смысл, в сердце вновь было лишь одно желание, — отнять, как можно больше жизни, сразить, как можно больше врагов, пролить, как можно больше крови. И Фредерик знал, как исполнить заветное желание берсерка. Он подумал об этом, как только ступил на лестницу, ему нужна была лишь сила великого воина. И северянин стоял на месте, тяжело дыша, поджидая своих врагов, ждал, сдерживая кипение в венах, ждал, когда несметное воинство погрузится на ступени, подобно челнам, дабы отплыть в свой последний путь. Вот, они совсем близко, они уже здесь, Варн сразил первых врагов, их все больше и больше, они заполонили все, везде только они, трупы, гниющая плоть, разлагающаяся, смердящая. — За Лоремию! Фредерик ударил топором в камень. Тот не поддался, надо было еще, больше силы, больше ненависти, больше любви. И северянин бил в пол, бил, бил, бил, снова и снова, скелеты прыгали на него, он их скидывал, сталкивал в пропасть, крушил, и те осыпались костями к его ногам. — За Антикус! Фредерик со свей силы ударил в пол, и он треснул. Трещина побежала по камням, подобно молнии, она разрезала каждую ступень, добралась до вершины, и лестница рассыпалась. Варн улыбнулся. Пол ушел из-под ног, северянин полетел в пропасть, и мрак пожрал его.***
В конце темного коридора забрезжил свет. Вынырнув из полутьмы, перед глазами путников предстала витиеватая лестница, уходящая далеко ввысь. Взбежав по ступенькам, принцесса с рыцарем замерли на открытой площадке сторожевой башни. Бежать было больше некуда. Де Ришар подошел к краю и взглянул вниз. Полуразрушенная сторожевая башня была увита дикорастущим плющом, который практически достигал самой вершины. — Вы можете спуститься по лианам вниз, — радостно произнес бастард, — давайте я вам помогу дотянуться до первых ростков. — Ты ранен, я не оставлю тебя на верную гибель. — Останетесь со мной, погибнете, а вместе с вами и надежда на мир между Данградом и Лоремией. — О каком мире может идти речь? Эдмунд, на кону твоя жизнь, и я вовсе не хочу, чтобы ты потерял ее. — Это мой долг, — недоуменно вскинул бровями рыцарь, — и я почту за честь исполнить его во имя Вас. — Но… — Вы должны бежать, Ваше Высочество. Если вы не хотите делать это ради Антикуса, то простите мне эту дерзость, но я попрошу вас сделать это ради меня, — де Ришар замялся, но тревога в глазах волшебницы подхлестнула его, — я люблю вас и не желаю вам смерти из-за волнения за человека подобного мне. Внутри юноши ледяным пожаром полыхнул страх быть отвергнутым сейчас и не быть ею любимым никогда в жизни. Руасон обворожительно улыбнулась. Эдмунд заключил волшебницу в свои объятия. От нее веяло ночными цветами, ушедшим солнцем и сновидениями. Его лицо оказалось совсем рядом, Руасон покорно прикрыла глаза, и в следующее мгновение Офелия почувствовала прикосновение к своим губам. Поначалу осторожное и неуверенное, а затем более чуткое и чувственное. Стоило рыцарю отстраниться, как все его существо просило еще, но он замер. Его взгляд скользил по ней, и она вся будет серебрилась в рассеянных лучах лунного света. А она смотрела в ответ немного стыдливо, видя в его очертаниях прежде незнакомую влюбленную робость. — А теперь полезай вниз по лианам. Офелия покачала головой и, подавшись вперед, вновь прильнула к сухим губам рыцаря. Он дрогнул, но притянул волшебницу к себе. Когда у них обоих нашлись силы отстраниться друг от друга, белокурая красавица судорожно выдохнула, и они соприкоснулись лбами, закрыв глаза. Снизу послышалась возня, Куинутс пробирался наверх. Эдмунд взглянул вниз, пространство вокруг замка кишело мертвецами. Теперь и вправду бежать было некуда. Рядом с волшебницей возник Тенебрис, раны его исцелились, и он готов был биться. Офелия украдкой взглянула на де Ришара, раздумывая сможет ли он пережить путешествие в царство теней. Она уже было хотела взять бастарда за руку, но тот вытащил книгу о Короле Звездочетов и, найдя нужную страницу, обратил свой взор к небу. — Чем бы ты ни было, откликнись на мой зов. Я приказываю тебе явиться! Казалось, что сумеречные небеса задрожали, звезды затряслись, послышался оглушительный звон. Белокурая волшебница подняла взор к небосклону, дыхание будто пресеклось. Созвездие Пегаса всколыхнулось и сорвалось с темнеющего неба. Тряхнув головой, волшебное создание преобразилось, и шерстка его замерцала чистым серебром. — Это что пегас? — Прыгай! — Они же вымерли. — А этот живой. — Звезды с неба не сходят. — Ну, ты же сошла, прыгай! Рыцарь схватил принцессу за руку, они прыгнули, и пегас подхватил их. Обернувшись, де Ришар увидел стоящего на вершине башни Куинтуса. Их взгляды встретились, и по губам некроманта пробежала змеиная ухмылка. — Мы увидимся раньше, чем вы думаете, Ваше Высочество.