Ведь тебе должно быть ясно, что ты никогда не будешь человеком, а меж тем ты только то и делаешь, что пытаешься быть им. Анджей Сапковский «Ведьмак. Меч Предназначения»
Оказавшись на последней ступени, де Ришар пошатнулся от усталости. Он еще не привык к своему новому сердцу, то слишком часто билось в груди, отдаваясь во всем теле ноющею болью. Опустившись на каменную ступеньку, рыцарь взъерошил свои пшеничные волосы и шумно выдохнул, пропуская воздух сквозь чуть приоткрытые губы. — Болит? — Едва ли. Руасон присела рядом и украдкой взглянула на видневшийся из-под перепачканной в крови сорочки шрам. Благодаря магии Шелкопряда рана уже начала зарубцовываться, но она вилась на груди бастарда подобно змее, темнея на его смуглой коже, и от него всего еще веяло солоноватым запахом, — ароматом крови. Пальцы Офелии бережно коснулись шрама, и Эдмунд почувствовал приятную прохладу на своей коже. — Ты ведь не чувствовал боли? — Нет. — Ты врешь. — Тебе не нужно этого знать, Офелия, — рыцарь склонился и бережно поцеловал принцессу в лоб, — просто поверь мне, я ничего не чувствовал. Белокурая волшебница кивнула и прильнула к де Ришару. Их сердца бились в груди друг друга, но принцессе было неведомо сколь долго они еще смогут слышать их тихую колыбельную. От неосторожного движения плащ, лежавший на плечах принцессы, спал, и Эдмунд увидел ровный шрам, выглядывавший из-под разорванной темно-серой ткани ее одеяния. — Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. Офелия тепло улыбнулась, она уже было хотела что-то сказать, но в последний миг тихий смех оборвал ее слова, и принцесса с рыцарем изумленно взглянули на коридор. Скрывающийся прежде в тени, Куинтус вышел на свет факелов. — Ах, влюбленные пташки связали себя на веки вечные, это так романтично, — полубог усмехнулся, скользя взглядом по видневшемуся шраму на груди Руасон, — сестрица, как ты могла так надругаться над своим телом? — Как ты…? — Я ведь Бог. — Лишь наполовину, — фыркнула волшебница, — и весьма дурной. — Я Бог Справедливости и Единства! — вскричал некромант, — Я! Я! Я! — А ты его разозлила, — шепнул рыцарь на ухо принцессе. — Кто ж знал, что он такой неуравновешенный. — Твой же брат, ты должна была знать. — Перестаньте шушукаться! Офелия, дорогая сестрица, отдай мне свою кровь, — он протянул руку, — ну же, пойдем со мной, и никто из твоих друзей не пострадает. Не хочешь? — некромант вопросительно вскинул светлыми бровями, видя, как принцесса сильнее сжимает руку рыцаря, — тогда с ними всеми произойдёт тоже, что и с тем воином с Севера. — Фредерик? — Руасон подалась вперед, но де Ришар удержал ее, — что с ним? — Он так кричал, когда мои мертвецы освежевывали его. — Ты хочешь убить собственную и единственную сестру? — Офелия лишь моя двоюродная сестра, — пожал плечами полубог, — тем более от нелюбимой тетушки, да и я потом воскрешу ее, когда Свет и Тьма снова восторжествуют в Антикусе. Моя сестра ведь такая прелестная звезда, ее нельзя так просто потерять. — Да, прелестная, бесспорно самая прелестная, и она моя звезда. Некромант слишком поздно заметил, как льдистые глаза рыцаря вспыхнули ядовитым, звёздным светом. Ослепительная вспышка озарила коридор, заставляя свет факелов померкнуть и всех зажмуриться. Куинтус поспешно распахнул глаза, продолжая щуриться и боясь быть застигнутым врасплох. Но увиденное заставило его невольно отступить на пару шагов назад. Перед некромантом во всей своей звездной красе предстал грифон. Величественный зверь вскинул головой и его орлиные глаза, полные жгучего света, обратились к некроманту. Из-за узкого коридора созвездие не могло расправить свои крылья, но его смертоносный клюв не был стеснен каменными стенами. — Века мы ждали Вас, — послышался голос в голове бастарда, — что прикажете, мой Король? — Задержи его. — Как Вам будет угодно, Ваше Величество. Послышался отвратительный звук, пробегающих ко камню острых когтей. Грифон припал к земле, подобрался и сорвался с места, мелькнув падающей с небосклона звездой. Офелия лишь успела увидеть, как Куинтус взмахнул руками, и грифон скрылся в черном дыме.***
Набравшись смелости, Софи украдкой взглянула на Тень, что все также продолжала стоять над ней. Полыхающий синий огонь в его глазах пугал. Вдруг, заметив ее взгляд на себе, пламя окрасилось в белый цвет и фрейлине подумалось, что будь у стража лицо, то она бы увидела проступившую в каждой его черте ярость. Тенебрис злился на нее, злился за то, что она заставила его повелительницу страдать. Машери знала, что это таинственное создание никогда ее не простит. Фрейлина не была уверена, что столь древняя сила умела делать подобные великодушные жесты. Уткнувшись обратно лицом в пестрое покрывало наспех сдвинутых кроватей, девушка тихо всхлипнула. Слишком многое свалилось на ее хрупкие плечи. Кажется, она себя переоценила. Царапина на ладони неприятно саднила, и Машери боялась, что печать Алой Длани сочтет их размолвку с принцессой за измену и казнит ее. Каждое мгновение начинало казаться последним, и Софи тысячу раз успела проклясть себя за опрометчиво сказанные слова. Она никогда не хотела навредить принцессе, навредить Ее Высочеству значило омрачить память Хлои. Внезапно за дверью послышалась возня, а потом крики, — короткие, отрывистые и приказные. Фрейлина вздрогнула, взглянула на дверь и замерла, не зная, что ей делать. Тень даже не пошевелилась. Пепельного стража не касалась мирская возня, творящаяся с ужасным грохотом за дверью опочивальни. Софи нахмурила брови и, решившись, поднялась на ноги. Стоило ей сделать пару шагов к двери, как Тенебрис преградил ей дорогу. — Я лишь хочу посмотреть, что там происходит, — тень качнула головой в ответ. — Тогда сам посмотри. Под ее пристальным взглядом, страж бесшумно отпер дверь и украдкой выглянул за пределы опочивальни. В коридорах творилась настоящая бойня. Мертвые воины были повсюду и смрад, что они источали, устлал каменные дороги. Гномы браво сражались, но их теснили, и часть коридора с опочивальней, уже была в костлявых руках погибшего воинства. — Что нам делать? — побледневшими губами обронила фрейлина. Тенебрис был безмолвен. Он спокойно затворил дверь и жестком указал ей обратно на кровать. Софи не сопротивлялась, она последовала его молчаливому приказу. — Ты спасешь меня? — темные глаза, полные слез, обратились к Тени. — Почему ты просто стоишь? Почему ты до сих пор просто стоишь? Сделай же хоть что-нибудь! Глаза стража полыхнули белым пламенем, он отступил на шаг назад и растворился в тенях. С губ Машери сорвался отчаянный вскрик, и ее страх почувствовали за стенами опочивальни. Что-то с силой ударило в дверь, та не поддалась, но сколько еще ударов она способна выдержать, прежде, чем падет перед натиском мертвых? Софи закрыла рот руками, и теплые слезы покатились по ее разгоряченным щекам. — Ваше Высочество, — тихо зашептала фрейлина, — просите меня, я не хотела вас обидеть. Моя принцесса, прошу простите. Мне очень жаль, что я не смогу извиниться перед вами. Простите. Очередной сильный удар сокрушил дверь, замок щелкнул и Софи почувствовала невыносимый смрадный запах. Машери закрыла глаза руками. Сквозь плотную пелену страха до нее донесся хруст костей, звон проржавевших от времени лат, а потом неожиданно кто-то подхватил ее на руки. Фрейлина вскрикнула, но руки, что ее держали не были холодными, подобно тем, что у трупов, наводнивших подгорное царство. Любопытство вязло вверх над страхом, и Софи осторожно приоткрыла глаза. Тенебрис несся по коридорам, словно таинственный, черный вихрь, опрокидывая мертвое воинство. — Благодарю. Безмолвный страж обратил к ней свой взор, и в этот раз фрейлине показалось, что на толику секунды, но пламя его глаз стало теплым.***
Шквал звуков забивался в уши. Офелия уже успела отвыкнуть от него, и ей не хотелось возвращаться в ту пучину вечного лязга. Хватаясь за тени факелов, принцесса похищала их, обращая свет в пепел, и туннель, по которому они бежали стремительно погружался во тьму. Стремглав преодолев еще один короткий коридор, принцесса остановила рыцаря. — Погоди… мы не можем вечно бегать по этим туннелям, кажется им нет конца. Призови созвездие Единорога, ты ведь сможешь? — Я совсем ничего не знаю о своих силах, не знаю хватит ли их у меня. — Можешь забрать мои. — А как же ты? — У меня есть Тенебрис, — белокурая волшебница протянула рыцарю свои руки, — возьми, несмотря на убеждения деревенщин, принцессы в основном не жадные. — И вы совершенно не высокомерны. — Это потому что я кого-то назвала деревенщиной? Де Ришар улыбнулся и взял возлюбленную за белоснежные ладони. Они были ледяными, но это больше не удивляло бастарда. Теперь рыцарь знал, что его принцесса была сотворена из звезды, кою он некогда любил. А свет звезд никогда не был теплым, согревающим или милостивым. Он был слишком древен, чтобы нести подобное внутри себя. — Все, — он отнял свои руки, — хватит. — Ты забрал совсем немного. — Но достаточно. Офелия фыркнула и, подавшись вперед, поцеловала Эдмунда. Рыцарь почувствовал осторожное прикосновение, в ее поцелуях было что-то иное, несвойственное всем другим девам, которых он целовал до нее. Оторвавшись, он взглянул на ее губы, влажные и мягкие, во множествах крохотных трещин которых, казалось застыла какая-то неведомая ему сладость. Король вновь припал к губам своей звезды, ее сила перетекала в его тело, незыблемо отражаясь в пурпурной крови. — Этот способ мне нравится больше. Белокурая волшебница улыбнулась, и рыцарь увидел ее смущенную, в серебристой пыли звезд, существующую только за дымкой таинственного тумана, подвластного лишь ему. Подавшись вперед, де Ришар бережно заправил белоснежный локон за ухо принцессы. Ее красота воистину могла соперничать со светом Луны и Солнца. — Я люблю тебя. Офелия видела, как в глубине глаз бастарда вновь вспыхнул ледяной свет. Он медленно разгорался, набирая силу, и Руасон ощущала на своей коже мягкие прикосновения. — Я бы хотела, чтобы эта погоня длилась вечность. Де Ришар отвел взгляд в сторону, не в силах смотреть в ее кремнистые глаза, полные неотвратимой печали близившейся разлуки. В полутьме коридора заискрились огоньки, и из мрака вынырнул Единорог. Благородное создание норовисто вскинуло головой, призывая своего Короля следовать за ним. Бастард ухватил возлюбленную за руку, и они понеслись следом за созвездием, а звездные мотыльки, порхавшие рядом, освещали им путь. — Осторожней! Эдмунд подхватил Офелию и притянул к себе, отстраняя подальше от края выступа, на который они выбежали. Взгляд принцессы приковался к воистину огромной статуе, возвышавшей из глубины пропасти. Из камня гномьими руками был высечен их древний король, величавый и могущественный, замерший навеки в камне. Белокурая волшебница приглушенно выдохнула, боясь потревожить сон легендарного Анта. — Ваше Высочество! Руасон обернулась на голос и всего в нескольких метрах около другого прохода увидела остальных. Среди них была и Софи, державшаяся рядом с Тенебрисом, чей полыхавший взгляд пристально вглядывался в фигуру своей повелительницы. — Рад, что с вами все хорошо, моя принцесса, — облегченно выдохнул Сафар, — они налетели так неожиданно. — Я в порядке, маршал, милорд Эдмунд был рядом. Маркиз кинул на рыцаря благодарный, но подозрительный взгляд. Бастарду пришлось поспешно выпустить принцессу из своих объятий, и отступить на несколько шагов, почтительно склонив голову. — Вам надо на другую сторону! Путники проследили за взглядом Арнбьёрна, который со своими воинами сопровождал гостей. На противоположном конце моста было небольшой проход, уходивший куда-то в глубь горы. — Вигго и Хуго знают дорогу, они вас выведут. Не теряйте ни минуты, бегите! — А как же вы? — принцесса скинула со своих плеч магию древнего подгорного короля и ухватила гнома за руку, — Куинтус сметет все на своем пути. — Полубог, он или нет, — усмехнулся Арнбьёрн, — но он вероломно вторгнулся в сердце нашего королевства. Безнаказанно ему не покинуть Закатные копи. Бегите, Ваше Высочество, ваша задача добраться живой до Священных земель и спасти Антикус от новой войны. Руасон молча кивнула и осторожно ступила на каменный мост, по которому едва одновременно могли пройти два человека. Впереди всех осторожно шел маршал Востока, следом Адриан, поддерживающий под локоть Софи, потом Вигго, Офелия, следом за ней Чернозвездный, а замыкали колонну Хуго с Эдмундом. Внезапно Машери оступилась, ее нога скользнула с покатого края, и юная целительница начала завалиться в бок. Майорон вовремя ухватил ее за руку и, дернув на себя, спас от смертельного падения. — Чего они его таким узким сделали? — Хочешь сейчас это выяснить?! — огрызнулся Ротерштайн-младший. Офелия аккуратно переступала, идя след в след за Вигго, но она то и дело оборачивалась назад, чтобы проверить все ли в порядке с де Ришаром. Ей казалось, что ее сердце бьется как-то иначе, словно тяжелее, чем прежде. Взгляд белокурой волшебницы упал на пропасть, простирающуюся под ногами. Дно было устлано полотном из ярко сверкавших сапфиров, и если долго всматриваться, то начинало казаться будто внизу едва заметно колышется море. Подняв голову, Руасон заметила лишь одну крохотную отдушину, через которую в пещеру проникал свежий воздух и свет. Лунный луч, попадавший на один из вздымавшихся кристаллов, отражался на иной, освещая пещеру. Внезапно позади послышался грохот, и не успел шум утихнуть, как тотчас протяжно запели боевые трубы, призывая гномов к сражению. — Говорил же, что мне надо идти в конце колонны, — спереди послышалось ворчание Вигго, — вот как мне теперь туда пробраться? Руасон ускорила шаг, но сердце в груди билось иначе, оно не отзывалось на переживания. Сердце будто жило своей жизнью, или точнее, оно жило своей прежней жизнью, отзываясь на чувства человека, которому принадлежало прежде. Волшебница оглянулась на де Ришара, и заметила, что он ухватился за кожаный нагрудник. — Отныне ты мое, — прошептал рыцарь, — подчиняйся мне. Бастард обнажил меч, чувствуя, как волнение, неприсущее ему во время сражения, начинает меркнуть. Обернувшись, Эдмунд увидел, как гномы выстраиваются в боевой порядок, готовясь принять первый удар на себя. Щиты превратились в единую линию, а короткие копья протиснулись в небольшие отверстия, и гномы ощетинились. А затем раздался громкий и волевой голос, затягивающий песнь. Де Ришар улыбнулся, узнав ее, и перед глазами вспылили былые сражения. Тогда ему казалось, что гномы делают все с песней, но потом он в этом просто убедился. Пыль еще не успела осесть, а полчища мертвецов хлынули из зиявшего оскаленной пастью прохода. Песнь резко оборвалась боевым кличем, и гномы дружно шагнули вперед, насаживая живые трупы на копья. Подземные воины теснили скелеты, но внезапно по бокам раздались взрывы и с флангов налетели новые орды. Оказавшись в окружении, гномы выстроили круговую защиту и принялись резко поднимать щиты, впуская по несколько мертвецов в свой круг и разнося их на отдельные косточки. — Где же, где же моя любимая принцесса? — протянул Куинтус, внимательно оглядывая подгорные просторы, — ах, эти чудные белоснежные локоны я всегда узнаю. За ней! Мертвая орда хлынула вперед по приказу своего повелителя. Их больше ничуть не интересовали гномы, и живые скелеты обтекали их строй, подобное воде, струящейся вокруг камня. — Нельзя дать им ступить на мост! Арнбьёрн, ухватившись за клинок, висевший у него на перламутровом поясе, кинулся наперерез. Прыгнув на земляную насыпь, царевич молниеносно соскользнул вниз и оказался вначале моста раньше, чем мертвая орда. — Ваше Высочество! Один из гномов со всего размаху кинул пояс, инкрустированный большими алмазными самородками. Арнбьёрн ловко перехватил его и одним движением закрепил защелку на своих бедрах. Выхватив один из алмазов, царевич со всей силы ударил камнем о статую древнего короля. — Именем моей крови, пробудись и встань на защиту своего народа! Алмазная стружка впиталась в основание, и огромная статуя Анта всколыхнулась, многовековая пыль с его плеч поднялась, и древний царь ожил, встав на защиту Антикуса, который он уже однажды спас. Ухватившись обеими руками за молот, гигант замахнулся и ударил по полчищу мертвых, разбрасывая их в разные стороны. Гномы затрубили, но в суматохе никто не заметил, что Киунтус успел проскользнуть с парой своих верных приспешников мимо каменного гиганта. — Куда же ты бежишь, моя красавица? — крикнул некромант, — остановись и взгляни на меня хоть разок! В ответ на возглас полубога Офелия взмахнула рукой и несколько из его приспешников упали в пропасть, окрасив сапфиры чудным багряным цветом. — Ох! Ты стала лишь еще прекрасней! Красавица! А, Красавица… Офелия! Его пронзительный вскрик громогласным эхом отозвался от стен сапфировой пропасти. Руасон вздрогнула и встретилась взглядом со своим двоюродным братом. Перед ней были серые глаза, полные злобы и жажды крови. Странное спокойствие воцарилось внутри нее, разум охладел ко всем тревогам. Сердце Эдмунда подчинило своему ритму ее взволнованное тело. С силой оттолкнув одного из немногих безликих приспешников полубога, принцесса извернулась и перехватив стрелу, вонзила в грудь. Наконечник проскользнул меж брони, пронзив плоть. — Офелия! Принцесса почувствовала, как рядом оказался милый ее сердцу ядовитый, колючий свет. Де Ришар вновь ухватил ее за руку и потянул следом за собой к спасительному проходу, темнеющему на другой стороне пропасти. — Мы должны помочь остальным! — Ты никому ничего не должна, — донеслись до нее слова рыцаря, — никому кроме меня, Амург. Белокурая волшебница безропотно кивнула, подчиняясь своему молодому Королю. Хуго уклонился и одним мощным ударом разрубил несколько скелетов. Вигго бился чуть позади, но все время находился в поле зрения брата. Острое лезвие секиры с легкостью крушило кости на своем пути, но в какой-то момент битвы взгляд Хуго настиг Сафара. Огромный северянин, один из приспешников, сзади ударил маркиза рукояткой по голове и по его губам пробежал кровожадный оскал. Маршал стоял перед ним, лишенный зрения. Ротерштайн-старший кинулся вперед к своему товарищу, отчаянно продираясь вперед. Кто-то ранил его в бок, но гном не почувствовал боли. Проскользнув по узкому мосту, он увидел, как наёмник занес лезвие над головой Сафара. Тот безвольно стоял перед ним, лишенный оружия, смотря, но не видя своей приближающейся смерти. Хуго метнулся к маркизу и на него обрушился сокрушительный удар. Деревянное древко секиры треснуло и лезвие вошло в Ротерштайна едва не перерубив его пополам. — Хуго! Вигго кинулся к брату и с силой оттолкнулся ногами, намереваясь уничтожить врага. Внезапно эльфийская рука ухватила его за шкирку и откинула назад. — Нет! Хуго! Офелия обернулась на крик. Соленая пелена застала глаза, и принцесса вырвалась из хватки рыцаря. Она было кинулась к Адриану и Вигго, но де Ришар не позволил сделать ей и шага. — Ты обещала слушаться меня во всем! — сказал он ей на ухо, стараясь перекричать шум битвы. — Ты должна бежать! — Но… — Ты дала мне королевское слово, Офелия. Руасон всхлипнула и вновь побежала следом за бастардом, мысленно проклиная свои клятвы. Ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать криков Вигго, но это не помогло бы. Горечь уже коснулась путиков. Алая Длань болезненно вспыхнула на их ладонях, возвещая о потере собрата, и эта боль троекратно отразилась на сердце волшебницы, заставив ее вскрикнуть от боли. — Скорее! Фортинец притянул волшебницу к себе в попытке быстрее добраться до спасительного туннеля. Внезапно подземелье содрогнулось, и Офелии почудилось, что сапфировая пропасть будто всколыхнулась, подобно морю. Эдмунд с силой сжал запястье возлюбленной, заставляя ее остановиться. Мёртвые орды вывалились из туннеля, преграждая путь к спасению. Они были в ловушке, меж двух смертей. Волшебнице показалось, что она ощутила все злорадство, которое сейчас источал ее двоюродный брат. — Больше нам некуда бежать, Эдмунд. — Я могу нас спасти. — А остальных? — Не уверен, что у меня хватит сил. Внезапно одна из колонн, подпирающая мост, пронзительно застонала, треснула и начала рушиться. Мост пришел в движение, все содрогнулись, и Офелия ухватилась за Эдмунда. Их глаза встретились, кончики пальцев будто вспыхнули ядовитым огнем, по телу прокатилась волна, подобно тысячам крохотных молний. Созвездие лиса вспыхнуло, тысячелетняя пыль исчезла, и перед глазами принцессы и рыцаря явилась кромешная пустота. И вновь кругом не было ничего, лишь нагая бесконечность, невероятно прекрасная в своем первозданном необузданном Хаосе. Де Ришар оглянулся, испуганное сердце Офелии стучало в его груди, но самой волшебницы нигде не было. Вдруг недалеко впереди мелькнул свет. Он не был похож на тот, что привык ощущать внутри себя рыцарь. Нет, этот свет был иным, теплым, согревающим и манящим. Де Ришар почувствовал, что свет был слишком юн, будто его создали лишь недавно. Приглядевшись повнимательнее, юноша разглядел очертания человеческого, девичьего тела. — Лир, — над головой прошелестел голос, — я ждала тебя. Силуэт распахнул руки, приглашая бастарда. Де Ришар сделал несколько шагов, но вдруг позади раздался вскрик, полный отчаянной мольбы и страха.«Эдмунд!»
— Офелия? Рыцарь развернулся, его пронзительный взгляд пронесся по всей бесконечной пустоте, объятой немыслимым Хаосом. Его возлюбленной нигде не было. — Лир, — голос вновь прошелестел над головой бастарда, — ты должен вспомнить. — Вспомнить что?«Эдмунд!»
Де Ришар вновь крутанулся вокруг своей оси, пытаясь найти взглядом возлюбленную. Сердце забилось чаще и стало трудно дышать. Фортинец ухватился за темно-синюю ткань на своей груди и сильно сжал ее, пытаясь выровнять дыхание. — Ты должен вспомнить, Лир. — Вспомнить что? — Кто ты есть. — А кто Вы? — Я есть начало всех начал и конец всему и вся. Я миг, от которого все началось и мгновение, в котором все закончится. Я воплощение жизни, из которой был сотворен Антикус, и я смерть, в которой сей мир найдет свое прибежище. Я Хаос, что породил Вселенную.«Эдмунд!»
Де Ришар качнул головой, пытаясь отогнать голос возлюбленной, забившейся в уши. В глазах потемнело, сердце забилось с бешеной скоростью, и вновь стало трудно дышать, будто кто-то начал сдавливать его горло. — Подойди ближе, Лир, и вспомнишь все. Неведанное создание взмахнуло рукой, и боль, сдавливавшая грудь де Ришара, исчезла. Рыцарь выпрямился и сделал нерешительный шаг в сторону божества, продолжая оглядываться в поисках белокурой красавицы. — Что это за боль? — Сердце, что ты отдал своей возлюбленной, зовет тебя в ее груди. — Офелия… она в опасности. Мост, все падает! — Уйдешь и не узнаешь, как пробудить силу. — Я должен ее спасти. — Уйдешь и умрешь, — голос создания опутал бастарда со всех сторон, — поверь, юный Король Звезд, я знаю. — Я Вам верю. Рыцарь почтительно поклонился и, развернувшись, кинулся прочь. Испуганные удары сердца болезненно отзывались в груди, подталкивая его, заставляя бежать все быстрее и быстрее. Неожиданно черное стекло под ногами фортинца треснуло, и юноша упал в бездну, что в миг разверзлась под ним и поглотила. — Эдмунд! Де Ришар распахнул глаза, испуганное лицо Руасон было перед ним. Подавшись вперед, рыцарь поспешно поцеловал принцессу, даже сейчас вызвав на ее щеках очаровательный румянец смущения. — Ты что-то видел? — Тенебрис! К удивлению волшебницы, пепельный страж повиновался приказному тону рыцаря. Фортинец будто обменялся с Тенью словами, и Тенебрис, кивнув, подхватил волшебницу на руки. — Что вы творите?! — Ты должна жить, несмотря ни на что. — Эдмунд! Руасон вскинула рукой, но тень рыцаря выскользнула из ее повиновения и пальцы принцессы ухватили лишь бесплотный воздух. Тенеберис сорвался с места, крепко держа свою повелительницу. Несмотря на все попытки волшебницы вырваться, хватка стража была несокрушимой. Он в мгновение ока оказался на другом конце моста, оставалось еще немного, а там никакое мертвое воинство не помешало бы Тенебрису. — Осторожней! Офелия недоуменно обернулась. Ей показалось, что средь бесконечного лязга оружия она услышала голос некроманта. Послышался чудовищной силы треск, мост начал уходить из-под ног Тенебриса. Оттолкнувшись от камня, страж подкинул принцессу вперед, сам исчезая во тьме кровожадной пропасти. Офелия даже не успела вскрикнуть. Ухватившись за выступ, принцесса повисла над пропастью. Глаза заволокла слезная пелена, тело напряглось, казалось еще немного и сухожилия разорвутся, а сердце будто пропускало удар за ударом, словно готово было остановиться. — Хватайся! Руасон изумленно подняла глаза вверх и увидела Куинутса, склонившегося прямо над ней. Взлохмаченный, перепачканный в пыли, с глубокими царапинами на лице он протягивал ей руку, но до нее невозможно было дотянуться. Некромант соскользнул ниже, его рука стала еще ближе, за нее можно было ухватиться. Лишь чуть-чуть усилий, и их пальцы бы соприкоснулись, лишь чуть-чуть и он спас бы ее, лишь чуть-чуть и она полностью оказалась бы в его власти. — Чего ты ждешь?! — Руасон показалось, что в серых глазах Куинтуса промелькнул страх. — Хватайся, Офелия! Волшебница почувствовала, как ее пальцы соскальзывают. В последний миг, ее сердце оглушительно ударилось, Офелия было подалась вперед, но стоило некроманту коснуться ее руки, как принцесса разжала пальцы и соскользнула в пропасть. — Не-е-е-ет!***
Кругом было темно. Эдмунд падал в сапфировую пропасть, а вокруг были слышны крики его спутников. Все, кроме крика возлюбленной. Де Ришар улыбнулся кончиками губ и закрыл глаза, он помнил слова таинственного создания, и он готов был принять их. Внезапно в один миг все озарила ослепительная вспышка. Падение замедлилось, фортинец почувствовал будто его поддерживает какая-то сила. — Всем замереть! — послышался приказной тон Звездочета, — если не хотите разбиться, не смейте шевелиться! Прошло несколько минут прежде, чем Эдмунд почувствовал, как тело коснулось камня. Поднявшись на ноги, бастард оглянулся, но кругом была лишь кромешная темнота. Рядом послышался стук, а потом посох Чернозвездного вспыхнул. — Ваше Высочество! — взволованный голос маршала востока разбил тишину, — где Ее Высочество? — Офелия должна быть в безопасности. — Как ты смеешь называть принцессу по имени?! Сафар угрожающе подался вперед и ухватил фортинца за плащ, словно какого-то оборванца. В холодном свете посоха Звездочета, его соколиные глаза полыхнули неподдельной яростью, и маршал занес руку для удара. — Давайте не будем горячиться, — влез между ними Адриан, — мы все только что чуть было не умерли. Эдмунд просто забылся от страха, так ведь, Эдмунд? — эльф ткнул товарища в бок, призывая подтвердить сказанные слова, но де Ришар лишь молча продолжал сверлить взглядом маршала. — Ты всегда находишься слишком близко к принцессе. — Именно поэтому Офелия до сих пор жива. — Да как ты смеешь?! Перебранку прервал донесшийся сверху крик. Все взгляды обратились вверх, и с губ Софи сорвался приглушенный стон. Сложно было не узнать развивающиеся белоснежные локоны. — Бедвир, сделайте что-нибудь! Чернозвездный вновь стукнул своим посохом, свет вспыхнул сильнее. Луч разорвал окутывающую бездну тьму и ласково коснулся точенного тела белокурой волшебницы. Падение замедлилось, крик оборвался, и через несколько мгновений Офелия плавно опустилась на сапфировый пол. — Ваше Высочество! Маршал кинулся к принцессе, и внимательно осмотрел ее. Удостоверившись, что Ее Высочеству ничего не угрожает, Сафар вновь кинул грозный взгляд в сторону рыцаря, осмелившегося сделать шаг в сторону Руасон. Волшебница недоуменно взглянула на де Ришара, потом на маршала Востока, но до ее слуха донесся тихий всхлип, старательно скрытый шебуршанием одежды. — Вигго! — принцесса упала на колени рядом с гномом и крепко его обняла, — мне так жаль, прости меня. — Ваше Высочество! Ротерштайн обнял волшебницу в ответ и, уткнувшись в ее плечо, тихо заплакал. — Прости меня. — Вы не должны извиняться. Вигго отстранился, и Руасон увидела его влажные глаза, блиставшие самыми настоящими изумрудами. Аккуратно взяв белоснежную ладонь принцессы, гном накрыл ее своими, и Офелия почувствовала всю их грубость и шершавость. — Таков был его долг. Таков остается наш долг. Волшебница с усилием кивнула и с трудом поднялась на ноги, чувствуя, что сил у нее осталось совсем немного. — Нам нужно бежать дальше и как можно скорее. — Мы не можем вечность бежать от Куинтуса, — глухо обронил рыцарь, — мы должны убить его. — Мы дадим ему бой, — согласно кивнул гном, подозрительно оглядываясь по сторонам в полутьме, — но только не в этом подземелье. — Почему? — дрожащим голосом обронил эльф, хватаясь за свои мечи, — с этим подземельем что-то не так? — Оно очень древнее и раньше здесь было царство троллей. — Но вы же с ними расправились? — Да, давным-давно, но это запретные земли, сюда нельзя спускаться. — И почему это? — Поговаривают тут видели парочку другую троллей. — Парочку?! Нет-нет-нет, — яростно замотал головой майорон, — только не тролли, они же обожают мясо эльфов. Не сирены, так тролли! Почему в этом путешествии все хотят съесть меня?! Взволнованность Леруа вызвала на губах путников улыбку и разрядила царившую вокруг небольшого отряда напряженность. Вдруг со всех сторон послышались шорохи, казалось, будто камень оживал. Путники чувствовали на себя взгляды молчаливые и враждебные. Они устремлялись на них отовсюду, смотрели из тьмы, пока безмолвно, но недалек был тот миг, когда обладатели взглядов перейдут в наступление. — Отсюда есть выход? — Да, — отозвался Вигго, сильнее сжимая рукояти топоров, — но до него еще надо будет добраться. — Десять. — Что десять? — Я вижу десятерых, — обронил эльф. — Трое справа, четверо слева, еще трое сзади и один спереди. Для троллей они довольно бесшумны, и не буду скрывать, меня это пугает. — Они приспособились жить в тишине. Словно в подтверждение его слов, рядом с де Ришаром что-то мелькнуло. Рыцарь лишь успел дотянуться до рукояти своего меча, но внезапно рядом с ним возник Тенебрис. Когти полоснули по темной стали пепельного клинка, и тролль скрылся во тьме. — Нам с ними не справиться в темноте. Милорд Бедвир, вы не могли бы подсветить? — Я вам что ходячий светоносец? — буркнул Звездочет, — я слишком далеко от звезд, сильнее посох не загорится. — Тогда мы здесь умрем. Стоило Вигго обронить эти слова, как враждебные взгляды пришли в движение. Маленький отряд ощетинился, готовясь принять удар, но каждый знал, что против троллей их оружие не поможет. В слабом свете Звездочета возник Тенебрис. Пепельный воин обнажил свой меч и, взглянув на свою повелительницу, приготовился. Все произошло мгновенно. Офелия в испуге закрыла глаза, чувствуя, как опасность окружает ее со всех сторон. — Мы все еще живы! Радостный крик Леруа заставил принцессу открыть глаза. — Тенебрис! Офелия метнулась к своему стражу. Рана, нанесенная некромантом, открылась и черная кровь окрасила белоснежные пальцы Руасон. — Не лезь больше в битву. — Но он единственный, кто может нас спасти. — Если он умрет, то никого не спасет! — грозно вскрикнула принцесса, смиряя всех пронзительным взглядом своих кремнистых глаз, — я не позволю ему истечь кровью. Внезапно путники почувствовали за своими спинами всплеск небывалой силы. Они обернулись, Эдмунд стоял неподвижно, и его глаза полыхали ядовитым пламенем тысячи звезд. Они рождались, умирали и вновь возрождались из пепла, в котором погибали. Во славу своего Короля, вновь обретенного. — Этого не может быть… — пролепетал Звездочет, — не может быть… Де Ришар взмахнул руками, и по его повелению над головами путников, под их ногами, повсюду вспыхнули крохотные огоньки, похожие на звезды, но это не могли быть они, ведь путники были глубоко под землей, слишком глубоко. Таинственные огни начали разгораться все сильнее и сильнее. Их свет становился ярче, троллей стало видно, они совершенно не скрывались, хоть и были встревожены светом, которого давно не видели. Путники тоже были недвижны, будто сами обратились в камень. Только Чернозвездный водил глазами по пещере, в которой они оказались волей судьбы. Старец не мог в это поверить, но память ему не врала, собственные глаза ему не могли врать. Каждый огонек был отражением звезды, что вправду горела на ночном небосклоне. Офелия завороженно вздохнула. Вся пещера была сотворена из сапфира, и все это походило на колышущееся сапфировое море, в котором отражались звезды. Огни становились все ярче, а свет от них нестерпимей. Тролли не стали ждать, они кинулись вперед, глаза рыцаря вспыхнули далёким светом звезд и те отозвались на его зов. Вспышка была нестерпимо яркой, и тролли обратились в камень. Взглянув на белокурую волшебницу ясными глазами, Эдмунд улыбнулся, а в памяти прозвучали слова, что обронило таинственное создание, прежде, чем ее голос навсегда смолк в голове рыцаря.«Я рада, что мои первые создания, оказались столь прекрасно влюбленными».