Навсегда

Иногда он смотрел на него так часто, что просто не замечал. Насколько он красивый и светлый, будто в нём уместилось тепло всего мира. Насколько чистый и преданный, словно может отдать за него свою жизнь, ничего не попросив взамен. Ему в самом деле ничего не нужно было, кроме него. Только он. Только Крис Шистад. Только для Исака Вальтерсена. — Почему ты так странно смотришь? — весенний ветер треплет его светлые волосы, а улыбка сливается с солнцем. После школы Исак состриг свои кудряшки и выглядел, как молодой мужчина. Крис никогда не любил весну, пока не встретил его. Он знал его раньше, в школе Ниссен. Когда Вальтерсен был замкнутым в себе подростком, который прятал под мешковатыми кофтами свое тело и сердце, мечтающее о большой любви. Исак ни с кем не встречался до тех пор, пока не выпустился. Те чудаковатые поцелуи по углам, под покровом неоновых огней и раздражающе громкой музыки не в счёт. Крис даже видел парочку его ухажеров и никому выше тройки не ставил. Скучные, зажатые, неприметные. Таких парней в каждой школе Осло было хоть пруд пруди. Кристофер Шистад — другое дело. На него западали все, кто хоть на миг позволял себе представить, что у них может что-то получиться. Исаку подобная роскошь и не снилась. Он был твёрдо уверен в том, что такой, как Крис, даже не посмотрит в его сторону. Крис посмотрел, когда они встретились на тусовке старых друзей. Вальтерсен как раз закончил первый курс. — Да так, вспоминаю кое-что, — Шистад мечтательно улыбается, перехватывая его ладонь. Исак совсем недавно привык к его открытым касаниям, взглядам. Потому что Крис не стеснялся, а гордился. Каждой минутой, проведённой рядом с ним. Каждым днём, который Исак посвящал только ему. — Например? — Исак выбирает для них самое козырное место на летней террасе. Шистад неохотно выпускает его руку, но внимательный взгляд Исака исчезает где-то на страницах меню. Он водит пальцем по названиям блюд, по-детски закусив губу, а Крис не может стянуть улыбку с лица. Рядом с Вальтерсеном он всегда другой, и его ледяной ужас охватывает от одной только мысли об этом. Не может человек так сильно измениться. Нельзя кого-то подстроить под себя, замазав лишние стороны. Оставив только самое необходимое, по-настоящему светлое. Шистад никогда не был хорошим человеком, и с его характером любые метаморфозы — как хождение по лезвию ножа. Опасно для жизни. Но Исак до сих пор живой. До сих пор рядом с ним. И, кажется, любит? — Не могу вспомнить, когда я так жестко вляпался, — Крис задумчиво хмурит брови, и Вальтерсен переводит на него взгляд. — Мы с тобой и толком знакомы не были. — Помнишь, что ты мне сказал на той вечеринке летом? — Исак выводит круги на тыльной стороне его ладони, и Шистад размякает от его прикосновений, как пластилин. Снова. Он влияет на него неосознанно, и Крис никогда не знает, что случится в следующий момент. Что будет с ним? Потеряет контроль? Откажется от всего, что имеет? Или отдаст Исаку себя навсегда? Это будто не его мысли. — Что? — Крис ерошит ладонью челку, заправляя длинные пряди назад. Ещё минута, и Вальтерсен его раскусит. — Ты сказал, что я должен выбрать такого парня, который будет полной моей противоположностью, — Исак заказывает любимый американо и кусочек клубничного торта. Легкий, улыбчивый, уютный. Невозможно не чувствовать себя счастливым рядом с ним. — Когда мне будет плохо, с ним я до колик буду смеяться. Когда буду валиться с ног от усталости, он примостится рядом и обнимет крепко-крепко. Когда все будут против, он будет за меня горой. Крис удивленно жмурится. Надо же, Исак почти дословно помнит тот разговор. Их первый разговор, с которого всё и началось. — Так вот, — Вальтерсен пододвигает свой стул поближе к Крису, — теперь у меня есть такой парень. Шистад ничего не отвечает, потому что всё ещё не привык говорить о своих чувствах свободно. Да и нет в этом необходимости, пока он смотрит на Исака так тепло и верно. Так, как никогда бы не позволил себе посмотреть на какого-то парня. Исак не такой, как другие, и Крис не сомневается в том, что сделал правильный выбор.