Цельнометаллический волшебник: Философский камень

      Последняя неделя перед началом нового учебного года прошла довольно быстро. Эдвард пытался влиться в коллектив, но у него то и дело возникали сложности с запоминанием кто есть кто. Однако ему все же удалось завести пару друзей, а к мадам Помфри и к профессорам Макгонагалл, Флитвику и Стебль он вообще обращался по именам. В каких отношениях они со Снейпом — особенно после того разговора в кабинете — он точно не знал, но предполагал, что они более-менее друзья. С преподавателем же, которому парень должен был помогать проводить занятия, все вышло сложнее. Этот мужчина оказался чрезмерно нервным и порой говорил непонятные вещи — по крайней мере в те пару раз, что они виделись.       Летом Эдвард редко бывал в Большом зале, предпочитая есть либо в своей комнате, либо вместе с Дамблдором в его кабинете. Впервые оказавшись в этом месте, он был поражен величием и необычным потолком, но сегодня помещение просто захватывало дух. Его освещали свечи, парящие в воздухе благодаря чарам Флитвика. Как они умудрялись при этом не капать горячим воском, парень решительно не понимал. Вместо одного стола в зале выставили пять, и больших. В самой дальней точке от входа стоял преподавательский стол, а перпендикулярно ему — остальные, еще длиннее, над каждым из которых висели яркие гобелены факультета. Эдвард до сих пор не понял, как по ним распределяют учеников, но знал, что это откроется ему в ближайший час.       За столом он сел между Флитвиком и преподавательницей, чье имя никак не мог вспомнить. Она была тощей, и это впечатление только усиливалось множеством безразмерных балахонов, надетых на нее. Но больше всего внимание привлекали ее огромные очки, из-за которых ее глаза увеличивались в три раза.       — Добрый вечер, Элрик, — с улыбкой сказала она. Эдвард кивнул ей и тоже улыбнулся.       — Ах, да! — подскочил с места Флитвик. — Добрый вечер, Сивилла.       — И тебе, Филиус, — кивнула женщина.       Тут Эдвард наконец-то вспомнил ее. Рядом с ним сидела Сивилла Трелони, профессор прорицания. Этот предмет интересовал парня меньше всего, да и преподаватель его не впечатлил. Он и не мог упомнить, сколько она предсказывала ему скорую кончину или говорила, что он провалит экзамены.       — Взбудоражен, Эдвард? — радостно спросил Флитвик.       — А… Да, — нервно сказал Эдвард.       — Я вижу большую неопределенность, — пробормотала Трелони.       Эдвард раздраженно глянул на нее.       — Признаю, я немного нервничаю, — тихо сказал он.       — Хмм? — промычала профессор прорицания, а потом посмотрела на него своими огромными глазами. — Что? О… О! О, мой дорогой мальчик, я не… Ха-ха… Я говорила не о вас. Я о сегодняшнем распределении.       Эдвард и Флитвик обменялись взглядами, полными сомнения, но ничего на это не ответили, решив вместо этого побеседовать с сидящей рядом с Флитвиком профессором Стебль. За столом собрались еще не все учителя, но Эдвард только сейчас заметил, что в зале начали появляться ученики. Некоторые пялились на него и показывали пальцем, что-то говоря своим друзьям. Парень понял, что, наверное, он сильно выделяется своим красным плащом на фоне темной одежды остальных преподавателей. Он мог лишь представить, что о нем говорят. Вскоре учеников стало еще больше; все они расселись за столы.       В этот момент в зал влетело около двадцати призраков, начавших проходить сквозь стены и болтать с некоторыми учениками. Эдвард встречался с некоторыми летом, но не со всеми — лишнего времени на каких-то призраков у него совершенно не было. Тут Макгонагалл подошла к большим дверям и впустила в зал группу весьма нервничающих на вид учеников, которых подвели к кафедре перед преподавательским столом.       — А, первогодки, — радостно пискнул Флитвик. — Распределение сейчас начнется.       Эдвард молча кивнул, смотря, как Макгонагалл ставит перед учениками стул, на котором лежала довольно-таки потрепанная и помятая остроконечная шляпа. Эдвард с любопытством посмотрел на нее и слегка подпрыгнул, когда вещь дернулась сама по себе и начала… Петь! После ужасающе долгой песни зал взорвался аплодисментами, и шляпа поклонилась каждому столу.       — Значит, им всем надо ее примерить, чтобы она распределила их по факультетам? — спросил Эдвард, видя на лицах первогодок удивление, смущение и радость.       — Верно, — кивнула Трелони, когда Макгонагалл вышла вперед, держа длинный свиток.       — Когда я назову вас, вы наденете шляпу и сядете на стул, — сказала она и объявила первого ученика.       Эдвард смотрел, как шляпа раскидывала первогодок по факультетам, и это было так нудно, что он чуть не задремал. Чувство неожиданности и новизны ситуации уже давно покинуло его, и теперь он просто ждал, когда все закончится, чтобы можно было поесть.       — Гарри Поттер!       Эдвард слегка дернулся, услышав имя того, за кем должен был присматривать. Он тут же глянул на нервного одиннадцатилетнего мальчика, идущего ко стулу. Весь зал наполнился шепотками.       — Она сказала «Поттер»?       — Тот самый Гарри Поттер?       Эдвард с некоторой симпатией наблюдал, как на бедного мальчика надели шляпу; весь зал тут же затих. Шляпа, казалось, всеми силами раздумывала, на какой факультет его распределить, но потом громко объявила:       — Гриффиндор!       Эдвард заметил, как Макгонагалл слегка улыбнулась и выпрямилась от гордости. Стол Гриффиндора взорвался радостными криками, приветствуя Поттера громче всех первогодок. Высокий рыжий парень со значком старосты встал со своего места и посадил мальчика за стол, а два других рыжих парня вопили так громко, что даже до Эдварда доносилось. Вскоре за стол подсел еще один рыжий мальчик, и алхимик понял, что все они — братья. Закончив распределение, Макгонагалл унесла стул и Шляпу и заняла место рядом с Дамблдором. Директор же встал и широко раскинул руки.       — Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!       Эдвард прыснул и присоединился к радостным крикам и аплодисментам. Стоявшие на столе тарелки магически наполнились едой, но уже привыкший к этому алхимик тут же взялся за нож и вилку и продолжил разговор с Флитвиком и Стебль. Время от времени он поглядывал на Гарри Поттера, который теперь разговаривал с привидением Гриффиндора — Почти Безголовым Ником.       Когда они перешли к десертам, парень заметил, как Поттер внезапно хлопнул себя ладонью по лбу и зажмурился, как от боли. Проследив, куда смотрел мальчик, Эдвард уткнулся взглядом в пристально смотрящего на Поттера Снейпа и нахмурился. За всей этой холодностью явно читалась неприязнь. Рядом с профессором зельеварения сидел Квиррелл, нервно пытающийся завлечь Снейпа в разговор. Эдвард посмотрел на Поттера и заметил, что тот о чем-то спрашивает рыжего старосту, то и дело поглядывая на двух преподавателей.       Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли.       — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить магию на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.       Эдвард изогнул бровь, услышав последнюю фразу, и посмотрел на старого волшебника. Дамблдор лишь тихо охнул, словно только что что-то вспомнил.       — А еще я хотел бы представить вам профессора Эдварда Элрика. С этого года учащиеся с третьего по седьмые курсы смогут дополнительно заниматься алхимией. Те, кого интересует этот предмет, могут записаться на него у деканов. А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн!       Эдвард мысленно простонал и заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки. Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.       — Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали!       Эдвард еле выдержал еще одну песню, которую каждый пел на свой манер, размывая гимн в огромный шум, действующий ему на нервы. Когда все закончилось, парень уже хотел закатить глаза, но тут директор опять заговорил:       — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш!       Ученики повставали из-за столов и начали расходиться; первогодки шли за старостами факультетов. Уже после всех стали расходиться преподаватели. Эдвард пошел к боковой двери, намереваясь попасть прямо в подземелья, и столкнулся со Снейпом, явно пребывающим в дурном настроении.       — Элрик, — быстро кивнул ему профессор.       — Снейп, — кивнул ему парень.       Они молча шли по коридорам и лестницам мимо различных портретов, пока не оказались в компании пары учеников, ищущих Гостиную Слизерина. Эдвард старался туда не попадать — слишком уж там было холодно и неуютно, и из-за этого у него начинали болеть места соединения автоброни с телом. Алхимик с некоторым удивлением заметил, как Снейп отчитал учеников, прежде чем пойти дальше.       — Вы сегодня строже обычного, — пробормотал на ходу Эдвард.       — Все дело в Квиррелле, — Снейп мрачно смотрел вперед.       — В Квирреле? — Эдвард удивленно моргнул. — Я думал, вы это из-за неизбежного прибытия Поттера.       Снейп посмотрел на парня.       — Мальчишка — копия своего отца. Я уже это вижу, — прорычал он. — От него будут одни беды.       — Вы не обменялись с ним и словом, а уже ненавидите, — пробормотал Эдвард. — А что с Квирреллом?       — Он весь вечер действовал мне на нервы, — усмехнулся Снейп. — Не может и двух слов сказать, чтобы не начать заикаться, — а еще преподаватель. Он попросту не может взять себя в руки.       — Видимо, то, что он сидел рядом с вами, ситуации не сильно помогло, — хихикнул Эдвард. — Вы умеете наводить ужас.       — На тебя, похоже, это не распространяется, — фыркнул Снейп.       — Большую часть жизни я провел с такими, как вы, — хмыкнул Эдвард. — Меня не так легко запугать.       — Полагаю, это пошло тебе на пользу, — произнес Снейп. — Будем надеяться, целый класс учеников тебя тоже не ужаснет.       — Это мы узнаем только через неделю, — сказал Эдвард, когда они дошли до кабинета Снейпа. — Но мы завтра с вами все равно увидимся на занятии — директор посоветовал мне посетить ваши с Минервой пары.       — Вы уже с ней по имени общаетесь? — Снейп изогнул бровь.       — Да. А что такое? — Эдвард пожал плечами. — Я же теперь учитель. Я со многими по именам общаюсь. Что в этом такого? Я не привык, чтобы меня звали профессором или мистером Элриком, поэтому попросил всех называть меня по имени. Мне бы хотелось, чтобы и вы звали меня Эдвардом. Когда я слышу свою фамилию, то вспоминаю о том ублюдке, который оставил нас и бросил нашу мать больной. Видимо, мне придется привыкать к ней, когда начну преподавать.       Снейп нахмурился.       — Я никогда не любил отца, — объяснился Эдвард, заметив выражение его лица. — Особенно после того, что он сделал. Он даже не вернулся на похороны своей жены. Нам с братом пришлось выживать самим и начать изучать алхимию.       Снейп молча слушал парня. Эдвард замолчал и нахмурился, но потом рассмеялся. Профессор зельеварения изогнул бровь.       — Простите, Снейп, — хмыкнул Эдвард. — Не хотел вот так вываливать это. Не знаю, зачем я вообще это сказал. Я не привык говорить о прошлом. Мне всегда говорили, что я могу вспылить по любому поводу, но, видимо, при упоминании отца я просто взрываюсь.       Снейп лишь кивнул и открыл дверь в свой кабинет.       — Доброй ночи, Снейп, — вздохнул Эдвард и дошел до своего кабинета, как вдруг профессор окликнул его.       — Северус.       — Что? — парень моргнул.       — Можешь называть меня Северус, пока мы не при учениках, Эдвард, — сухо сказал Снейп. — Я буду звать тебя по имени, если ты так же отнесешься ко мне. Это же следует твоему алхимическому правилу равноценного обмена?       Мужчина ушел до того, как Эдвард успел что-то сказать. Парень хихикнул. А Снейп оказался весьма интересен в общении.

____________________________

      На следующее утро Эдвард поднялся крайне рано. Потянувшись, он вылез из кровати и магией наколдовал себе кофе в термос. Пройдя по теперь уже знакомым коридорам и школьной территории, парень вышел к озеру; от прохладного воздуха у него тут же разболелась плоть под автоброней. Солнце еще не встало из-за гор, и Эдвард, глянув на карманные часы, понял, что сейчас немногим больше пяти утра. Убрав часы в карман, он снял черный плащ и приступил к разминке.       За последние недели это уже вошло в привычку — тренировки не давали мышцам ослабнуть, потерять гибкость и силу, а заодно помогали разогреть протезы. Чтобы затхлый воздух подземелий не разрушил металл, Эдвард зачаровал автоброню сложными комбинациями различных защитных заклинаний и алхимических рун, благодаря которым на протезы не могла бы воздействовать чужая магия.       Теперь Эдварду приходилось тренироваться в тунике с длинными рукавами и штанах. Обычно он занимался разминкой босой и с голыми руками, но, с приездом учеников, больше не мог позволить себе подобной роскоши. Металлические протезы могли вызвать слишком много нежелательных вопросов — а на него и так из-за возраста было обращено излишне много внимания. После часа упражнений Эдвард вздохнул, взял термос и допил кофе. Вернувшись в замок, он принял душ и, полностью переодевшись в обычную одежду, пошел в Большой зал на завтрак. Открыв карманные часы, он заметил, что уже семь утра. Занятия начинались в восемь, поэтому времени у него было предостаточно. Войдя через боковую дверь, парень заметил, что в помещении полно взбудораженных учеников, обсуждающих с друзьями расписания занятий.       — Эдвард! Сюда!       Парень моргнул и огляделся, пока не заметил сидящих рядом Флитвика, Стебль, Макгонагалл и Снейпа. Эдвард улыбнулся четверым деканам и поприветствовал их.       — Нервничаешь? — сочувственно спросила Стебль.       — Едва ли, — с улыбкой ответил Эдвард. — Скорее, в нетерпении. Мне не о чем беспокоиться до следующей недели.       — Вот это настрой! — чирикнул Флитвик. — Тыквенного сока?       — Да, спасибо, — сказал Эдвард и взял из его рук стакан.       — Уже решил, на каких занятиях будешь присутствовать? — спросила Макгонагалл.       Эдвард думал насчет этого прошлой ночью и планировал, держа в голове расписание занятий Поттера, которое ему послал директор с домовым эльфом после пира.       — Думаю, я посещу первое занятие Помоны, — сказал Эдвард, смотря на улыбающуюся профессора Стебль. — Потом помогу Квирреллу подготовиться к занятиям, посещу занятие заклинаний Филиуса и перед обедом буду на трансфигурации у Минервы. Потом опять пойду помогать Квирреллу и в конце дня посещу зельеварение с первогодками с Гриффиндора и Слизерина.       — Ах, да, — сказала Стебль. — У Квиррелла же занятия только днем, да?       — Бедняга нервничает, — вздохнул Флитвик. — Он впервые преподает ЗОТИ.       — А я думал, он уже несколько лет преподает здесь, — нахмурившись, сказал Эдвард.       — Да, это так, — согласилась Макгонагалл. — Но он преподавал маггловедение, после уезжал, а в этом году был назначен на ЗОТИ.       — Бедняга вернулся весь на иголках, — вздохнула Стебль. — Надеюсь, он будет в порядке.       — Неудивительно, что Дамблдор приставил Эдварда именно к нему, — прошипел Снейп.       — Северус, — увещевала Макгонагалл, — то, что на эту должность не назначили тебя…       Снейп резко поставил кубок на стол.       — Прошу меня извинить, — бросил он и ушел, шурша своей длинной черной мантией.       — И что это сейчас было? — спросил Эдвард.       — Больная тема, — нервно хмыкнул Флитвик. — Он сам хотел преподавать ЗОТИ, но мы никак не могли найти ему замену, как профессору зельеварения. А тут наняли Чарити, чтобы она вела маггловедение, поэтому должность досталась Квирреллу. Северуса все это сильно огорчило.       — Понятно, — сказал Эдвард. Неудивительно, почему на пиру невротик его так бесил.       После завтрака Эдвард и Стебль пошли в оранжереи, где их ждали первогодки — с Пуффендуя и Гриффиндора. Большинство учеников смотрели на Поттера. Помона радостно поприветствовала учеников, и те ответили ей тем же. Многие ученики тут же обратили внимание на удивительно молодого профессора, но Эдвард не обратил на это внимание. Он привык, что на него смотрели, особенно когда он стал государственным алхимиком. Нет, чужие взгляды его ничуть не заботили — зато заботил явно нервный вид Поттера. Улучив момент, он подошел к мальчику, работавшему в паре с рыжим Уизли.       — Ты в порядке? — спросил парень.       Поттер практически подпрыгнул от испуга.       — Что? — спросил мальчик, бешено моргая.       — Ты выглядишь каким-то напряженным, и я уверен, что не из-за растений, — Эдвард улыбнулся. — Что-то не так?       — Нет, профессор, — промямлил Поттер, весь покраснев от смущения. — Думаю, я просто немного нервничаю… Просто… Я мало знаю о магии…       — А, — Эдвард вздохнул. — Уверен, у тебя все получится. Большинство учеников не понимают, что делают. Я точно не понимал, когда начал изучать магию. Уверен, у тебя выйдет намного лучше, чем у меня в первую неделю.       Поттер улыбнулся и поблагодарил его, а потом, уже расслабившись, пошел помогать Уизли. Эдвард заставил себя подойти и к другим столам, чтобы не делать из мальчика исключение. Одна гриффиндорка знатно раздражала и поражала его. Эта мисс Грейнджер, если он правильно запомнил, была умна, но по-всезнайски умна. Эдвард ненавидел всезнаек. Она одна могла ответить на любой вопрос Стебль, но при этом постоянно подзывала к себе и напарнику — неуклюжему парню по фамилии Долгопупс — либо Эдварда, либо Стебль, чтобы спросить, все ли они делают верно. И это Эдварда поражало больше всего. Девочка явно знала, что делает, но почему-то ей требовалось, чтобы кто-то это подтвердил. Поэтому, когда Стебль отошла в другую часть оранжереи, парень подошел к гриффиндорке и сказал так тихо, чтобы только она услышала:       — Слушайте, мисс Грейнджер, вы, вроде бы, умны, а потому должны понимать, что так продолжать нельзя. Вы очевидно знаете, что делать, так что перестаньте отвлекать профессоров и просто займитесь делом.       Девочка покраснела и пробормотала извинения. Больше она никого не подзывала. Чувствуя себя виноватым, парень для равного счета сделал замечания и паре других учеников. Помона несколько раз одернула его и после занятия вежливо напомнила, что это лишь первогодки на своем первом занятии. Эдвард извинился и пошел помогать Квирреллу. Тут от него особенно ничего не требовалось — похоже, мужчина планировал просто провести лекцию, на которой парень мог лишь запоминать, что они будут преподавать в ближайшее время. До занятия Флитвика еще оставалось несколько минут, поэтому Эдвард решил покамест походить по коридорам. Пару раз наткнувшись на Филча, парень решил, что будет разумнее просто посидеть в аудитории.       Зайдя внутрь, он оказался более чем удивлен. Маленький профессор складывал книги в стопку, чтобы видеть учеников из-за своего стола. Эдвард молча встал рядом с ним, не обращая внимания на шепотки гриффиндорцев и еще не встречавшихся с ним когтевранцев. На самом первом уроке Флитвик, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошел до Поттера, то возбужденно — и крайне непрофессионально — пискнул и исчез из вида, свалившись со своей подставки. Эдвард подавил смешок и бросился к профессору, чтобы помочь ему забраться обратно. Краем глаза алхимик заметил, как Поттер обмяк в кресле, покраснев от реакции преподавателя заклинаний. Все остальное занятие прошло нормально, и Эдвард пошел с первогодками к Макгонагалл.       Эдвард знал, что ожидать на занятии по трансфигурации, но не смог не пожалеть бедных первогодок, когда профессор произнесла очень суровую речь, как только ученики расселись по местам. Подобное она говорила и Эдварду, когда тот только начинал обучаться магии.       — Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.       Затем профессор Макгонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Эдвард едва не рассмеялся, когда увидел, как все разочаровались, узнав, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро. Когда ученики записали несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть, Эдвард помог Макгонагалл раздать каждому по спичке, которую нужно было превратить в иголку. Пока ученики были заняты этим, профессор дала Эдварду пару советов по тому, как вести занятие и дала несколько подсказок, как добиваться хорошей дисциплины на занятии, после чего они оба помогли ученикам с трансфигурациями. К концу урока только у Гермионы Грейнджер спичка немного изменила форму — профессор Макгонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей. Эта улыбка поразила всех не меньше, чем превращение стола в свинью, — ведь казалось, что профессор Макгонагалл вовсе не умеет улыбаться. Эдвард тоже должен был признать, что впечатлен, — при обучении у него ушло больше часа, чтобы добиться такого результата.       Когда занятие закончилось, Эдвард и Макгонагалл прошли в преподавательскую и пообедали с тремя другими деканами. Снейп пребывал в дурном настроении и едва ли сказал хоть слово за все время. Флитвик со Стебль с интересом слушали, что он думает об их занятиях. Когда обед закончился, Эдвард вновь спустился в подземелья, чтобы помочь Квирреллу. Первым было занятие у третьекурсников Пуффендуя и Когтеврана, и Эдварду не пришлось много чего делать. Он просто сидел слева от Квиррелла и подсказывал ему или направлял в нужное русло, когда бедняга начинал опять заикаться и заговариваться. Три следующих занятия ничем не отличались. Когда, наконец, занятия у Квиррелла закончились, Эдвард пожелал нервничающему профессору доброго вечера и направился на последний урок Снейпа. После зельеварения уже ждал ужин, и тогда бы этот бесконечный день закончился.       Снейп едва ли заметил, как Эдвард зашел в аудиторию. Преподаватель кивнул парню и указал ему на стул рядом со своим столом. Алхимик нахмурился, но просто сел, смотря на заходящих на занятие первогодок.       — Смотрите! Он с нами сегодня уже в четвертый раз! — прошептал какой-то мальчик с верхних рядов. — Интересно, почему профессор Элрик проводит с нами так много занятий?       Эдвард подавил вздох. Возможно, ему стоит как-то пересмотреть, какие занятия он посещает, и постараться поменьше пересекаться с Поттером. Снейп начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Эдвард чуть не простонал, когда он остановился, дойдя до фамилии Поттер.       — О, да, — негромко произнес он. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.       Троица слизеринцев издевательски захихикала, прикрыв лица ладонями, и Эдвард тут же взял их на заметку, как возможных хулиганов. Снейп закончил знакомство с классом и обвел взглядом учеников.       — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.       — Это было прекрасно, профессор Снейп, — улыбнулся Эдвард смотрящему на него профессору зельеварения. — Очень поэтично. Ну, до слов про стадо болванов.       — Желаете что-то добавить, профессор Элрик? — усмехнулся Снейп.       — О, нет, — Эдвард продолжал улыбаться. — Думаю, вы более чем полностью описали процесс приготовления зелий. Это не наука, а искусство, чудесное действо, пока у тебя есть голова на плечах и ты в состоянии следовать изложенным перед тобой инструкциям.       Снейп напряженно кивнул и повернулся к классу. Взгляд его черных глаз скользил по ученикам, выискивая жертву. Эдварду не надо было и гадать, чтобы знать, на кого падет его выбор.       — Поттер! — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?       Бедный Поттер посмотрел на своего рыжего друга, который казался таким же озадаченным. Конечно же, Грейнджер тут же подняла руку. Эдвард не знал, хочется ли ему больше закатить глаза или возразить на несправедливое отношение к Поттеру. Серьезно, какой ребенок одиннадцати лет будет зубрить учебник… Кроме этой Грейнджер.       — Я не знаю, сэр, — ответил Гарри, умудряясь неотрывно смотреть на своего мучителя.       На лице Снейпа появилось презрительное выражение.       — Так, так… Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер, — Снейп упорно не желал замечать поднятую руку Гермионы. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?       Грейнджер продолжала тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места. Эдвард нахмурился, смотря на Снейпа, но тут же повернулся к трем слизеринцам, которые сотрясались от беззвучного смеха от вида мучений Поттера.       — Я не знаю, сэр, — признался мальчик, все еще смотря на преподавателя.       — Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер? — искоса посмотрел на него Снейп.       Эдвард должен был признать, что Поттер держался очень храбро. Профессор зельеварения явно несправедливо измывался над ним, но мальчик не отводил взгляда. Алхимик был честно впечатлен. Снейп продолжал игнорировать дрожащую от волнения руку мисс Грейнджер.       — Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? — спросил он.       Грейнджер, не в силах больше сидеть спокойно, встала, вытягивая руку к потолку.       — Я не знаю, — тихо произнес Гарри.       Один из слизеринцев наконец-то не выдержал и громко расхохотался. Эдвард тут же ухватился за этот шанс.       — Ну, похоже, профессор, этот молодой человек знает ответ, — Эдвард, улыбаясь, подошел к бледнеющему блондину. — Как вас, мистер…       — Малфой, сэр, — медленно сказал мальчик. Снейп нахмурился, но алхимика не прервал.       — Малфой, — Эдвард кивнул, запоминая фамилию. — Мистер Малфой, может, вы ответите на вопрос профессора?       Малфой покраснел и покачал головой.       — Нет, сэр.       — Хмм, — хмыкнул Эдвард, покачал головой и выбрал другого ученика — теперь гриффиндорца, чтобы все было по-честному. — А вы, мистер…       — Томас, — нервно ответил мальчик. — И, нет, сэр, я тоже не знаю.       Эдвард тяжко вздохнул.       — Неужели никто, кроме мисс Грейнджер, не соизволил прочесть учебник? — когда ему никто не ответил, он повернулся к Снейпу и с большим сожалением вздохнул. — Похоже, вам действительно досталось стадо баранов, — сказал он, пожав плечами.       — Тогда, может, вы скажете классу ответы на мои вопросы, профессор? — усмехнулся Снейп.       — Разумеется, — тут же ответил Эдвард, медленно дошел до стола профессора и неторопливо откинулся на его кресле. — Из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А что до волчьей отравы и клобука монаха, может, нам скажет мисс Грейнджер, пока она еще не взорвалась?       Девочка покраснела, но села и четко ответила:       — Волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит.       — Верно, — Эдвард улыбнулся. — Думаю, за это можно дать пять баллов, профессор?       Снейп довольным не выглядел, но все равно кивнул.       — Пять баллов Гриффиндору, — сухо сказал он, но, спустя минуту молчания, рявкнул: — Ну? И почему вы еще это не записываете?       Тут же зашуршали перья по пергаменту.       — Профессор Элрик? — непринужденно сказал Снейп, и Эдвард занервничал.       — Да, сэр?       — Хочу напомнить, что вы лишь наблюдаете за занятием. Если мне потребуется ваша помощь, я так и скажу, — холодно сказал Снейп и продолжил до жуткого доброжелательно: — Хотя, полагаю, ваше поведение простительно. Вы все же, не зная никакой магии, кроме вашей алхимии, смогли полностью пройти материал всех семи курсов обучения и выдержать испытания Министерства за каких-то два месяца. Это весьма поразительное достижение. И, если я правильно помню, в зельях вы были сильнее всего. Должен признать, что вы были одним из моих лучших учеников.       Эдвард не ожидал такой похвалы. А слышать ее именно от Снейпа было еще более жутко.       — Спасибо, профессор Снейп, — сказал он, вежливо склонив голову. — Не знал, что вы настолько хорошего мнения обо мне.       Снейп слегка ухмыльнулся.       — О, я и не сомневался в вашем таланте, — сказал он. — Я не дурак. Я способен различить гения в толпе. Вы на самом деле необычайно одаренный волшебник, Элрик.       Теперь Эдварду ощущал себя совсем неудобно. Было лучше, когда Снейп не хвалил его. Подобное поведение лишь наводило дрожь. И к чему он говорит все это? Особенно перед всеми учениками, которые точно слышат каждое его слово? И тут до него дошло. Ученики! Краем глаза Эдвард заметил, что они перешептываются и восторженно смотрят на него. Как только занятие закончится, слова Снейпа вмиг разлетятся по всей школе… Черт. А Снейп был крайне умен.       Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов, с которым Эдвард когда-то без труда справился. Из-за пламенной речи профессора Эдвард вынужденно ходил за ним следом и следил, как ученики взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Снейп раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал. Из-за этого Эдвард помог тем, у кого нашлись косяки, и отметил подобные у Малфоя. В какой-то момент подземелье наполнилось ядовито-зеленым дымом и громким шипением. Долгопупс каким-то образом умудрился растопить котел своего напарника, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Долгопупс, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри.       — Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?       Бедный мальчик вместо ответа сморщился и заплакал — теперь и нос его был усыпан красными волдырями.       — Профессор Элрик, отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнес Снейп и повернулся к Поттеру и Уизли, работавшим за соседним столом. — Вы, Поттер, почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то вы будете выглядеть лучше его? Из-за вас я сниму одно очко со счета Гриффиндора.       Поттер уже открыл рот, чтобы возразить, но Эдвард остановил его.       — На вашем месте я бы не нарывался, — прошипел он Поттеру на ухо, помогая Долгопупсу подняться с пола. — Профессор Снейп сегодня не в лучшем настроении и, если он разозлится, то может очень сильно навредить.       Сказав это, Эдвард отвел бедного мальчика в больничное крыло, где о том начала заботиться мадам Помфри. Алхимик не стал возвращаться в подземелья — занятие все равно должно было скоро закончиться. Он побеседовал с медсестрой и как мог постарался успокоить Долгопупса. Он даже предложил мальчику помочь с зельеварением, если ему это потребуется.       — Ох, Эдвард, дорогой, — выдохнула мадам Помфри. — Не мог бы ты, пока я занята, отнести это лекарство Хагриду? Это для его пса, Клыка. Он съел не тот гриб в Запретном лесу. Сейчас ему лучше, но я забыла отправить новую порцию лекарства. Лучше полностью вылечить болезнь. Скажи Хагриду, что это надо пить еще три дня. Он знает, как дать это псу.       — Конечно, без проблем, — сказал ей Эдвард.       Делать ему было все равно нечего, поэтому он направился по школьной территории к дому Хагрида. Похоже, у великана сейчас были гости — из хижины слышались еще два голоса, кроме знакомого баса. Когда дверь открылась, пес тут же выскочил наружу и повалил Эдварда на землю, чуть не выбив у него из рук лекарство. И почему большим собакам так нравится сбивать его с ног? Сначала Александр, теперь эта огромная зверюга, с которой только на кабанов охотиться! От мыслей о псе и Нине у Эдварда стало больно на сердце, но ему пришлось забыть про это ноющее чувство в груди. Эта чертова собака была в разы тяжелее Александра.       — Назад, Клык, назад! Уйди же, дурачина, — зычно крикнул Хагрид. — В порядке, Эд?       — Да, — простонал Эдвард, но великан все равно поднял его и попытался отряхнуть. Сумев убедить Хагрида, что все в порядке, парень передал великану лекарство и применил пару заклинаний, чтобы очистить одежду.       — Спасибо за помощь, — улыбнулся Хагрид. — Зайдешь чаю попить?       Эдвард пожал плечами и зашел в хижину, в которой обнаружил Поттера и самого младшего Уизли. Похоже, они сами только что пришли.       — Поттер. Уизли, — Эдвард улыбнулся им и приветственно кивнул.       — Профессор, — кивнули они ему.       — Пожалуйста, называйте меня Эдвардом, — вздохнул парень. — По крайней мере вне занятий. Я же не намного старше вас.       — Значит, я был прав, — спросил Хагрид, глядя на веснушчатое лицо рыжего мальчика. — Еще один Уизли, а? Я полжизни провел, охотясь на твоих братьев-близнецов.       Хагрид предложил им кексы. Эдвард знал, чего стоит ждать, и быстро отказался, сославшись на то, что только что поел, а вот Поттер и Уизли чуть себе зубы о кексы не сломали. Но они делали вид, что все им очень нравятся, и рассказывали Хагриду, как прошли первые дни в школе. Эдвард добавил от себя пару замечаний по некоторым занятиям и терпеливо ответил на все вопросы учеников. Упоминать про похвалу Снейпа ему не очень хотелось, но ему пришлось подтвердить, что профессор не соврал, а когда великан добавил, как они с директором познакомились с алхимиком, оба мальчика точно поверили, что Эдвард гений. Да, это было лестно, но парню было куда проще, когда Поттер рассказал об остальном занятии по зельеварению — особенно про то, как Снейп завалил его вопросами, на которые он не знал ответов. Хагрид посоветовал мальчику не беспокоиться, потому что Снейпу не нравится подавляющее большинство учеников       — Но мне кажется, он меня ненавидит.       Эдвард внутренне вздрогнул. Если Снейп и дальше будет так третировать мальчика, ему придется поговорить с профессором зельеварения.       — Да ерунда это! — возразил Хагрид. — С чего бы это ему?       Эдвард вздохнул, заметив, что Хагрид, произнося эти слова, чуть-чуть отвел взгляд в сторону.       — А как твой брат Чарли? — поспешно поинтересовался Хагрид, повернувшись к Рону. — Мне он жутко нравился: уж больно хорошо он со зверьем умел обращаться.       Эдвард фыркнул, краем глаза следя за Поттером. Похоже, мальчик на смену темы тоже не купился. Пока Уизли рассказывал, как его брат работает с драконами, Поттер взял кусок бумаги, лежавший на столе под чехлом для чайника. Как видел Эдвард, это была вырезка из «Пророка». Мальчика в ней что-то заинтересовало, и он удивленно вскрикнул.       — Хагрид! — воскликнул Поттер. — Ограбление «Гринготтса» произошло как раз в день моего рождения! Возможно, грабители проникли туда, как раз когда мы с тобой там были!       — Ограбление? — нахмурился Эдвард. — Какое ограбление?       Он заметил, что Хагрид избегает взгляда мальчиков. Великан промычал что-то нечленораздельное и предложил им еще один каменный кекс. От этого будущий профессор алхимии еще сильнее нахмурился. Хагрид явно что-то знал об ограблении. Парень это чувствовал. Поттер вновь сел читать статью.       — Поттер, можно мне посмотреть? — спросил Эдвард.       Мальчик удивленно посмотрел на него, но все равно передал вырезку. Эдвард принялся читать.       ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ О ПРОИСШЕСТВИИ В БАНКЕ «ГРИНГОТТС» — гласил заголовок статьи.       Продолжается расследование обстоятельств проникновения неизвестных грабителей или грабителя в банк «Гринготтс», имевшего место 31 июля. Согласно широко распространенному мнению, это происшествие — дело рук темных волшебников, чьи имена пока неизвестны.       Сегодня гоблины из «Гринготтса» заявили, что из банка ничего не было похищено. Выяснилось, что сейф, в который проникли грабители, был пуст, — по странному стечению обстоятельств, то, что в нем лежало, было извлечено владельцем утром того же дня.       Мы не скажем вам, что лежало в сейфе, поэтому не лезьте в наши дела, если вам не нужны проблемы, — заявил этим утром пресс-секретарь банка «Гринготтс».       Прочитав статью, Эдвард отложил вырезку на стол. Странно, что он раньше об этом не слышал. Вроде бы, событие-то крупное. Хоть в этом мире он и чужой и еще не ко всему привык, но он много чего слышал о «Гринготтс», а Хагрид как-то говорил, что из этого банка сложнее всего что-либо похитить. Простившись с великаном, Эдвард сопроводил мальчиков на ужин в замок. Он вновь едва сдержал смех — карманы их были набиты каменными кексами, от которых они из вежливости не смогли отказаться.       — Значит, — сказал Эдвард. — Поттер, что тебя так волнует в этом случае с банком?       Мальчик моргнул, посмотрел на него, а потом опустил взгляд, явно думая, говорить ему или нет. Наконец, собравшись с мыслями, Поттер рассказал, что его так забеспокоило.       — Когда я впервые попал в Косой Переулок, Хагрид отвел меня в этот банк, — медленно сказал он. — До того, как мы дошли до моей ячейки, Хагрид заглядывал в семьсот тринадцатую. Он кое-что извлек из сейфа — маленький коричневый сверток. Хагрид не сказал, что там, но это явно что-то важное.       Эдвард кивнул.       — Похоже, он забрал сверток как раз вовремя, — заметил он. — Вор собирался забрать именно его.       Больше они на эту тему не говорили, и Эдвард отвел мальчиков в Большой зал. Они тут же сели за стол Гриффиндора, а алхимик пошел к мадам Помфри и сообщил, что передал лекарство.