Цельнометаллический волшебник: Философский камень

      Вернувшись из Запретного леса, Эдвард заставил Гарри пообещать ни с кем не обсуждать случившееся — даже с Гермионой и Роном — пока они не соберутся утром и не поговорят. Мальчик засомневался, а его подруга взбесилась от неизвестности, но Гарри все же дал обещание, а Гермиона согласилась не донимать его.       Троица гриффиндорцев разбудила его самым ранним утром. Они больше не могли ждать, поэтому Эдвард решил взять их с собой на зарядку. Он начал разминку, а Гарри с широко распахнутыми глазами вещал друзьям о том, что произошло в лесу. Мальчик был настолько взволнован, что не мог сидеть и ходил взад-вперед; его по-прежнему бил озноб. Эдвард едва слушал его рассказ, но потом его внимание привлекло знакомое имя.       — Снейп хочет украсть камень для Волдеморта… А Волдеморт ждет в лесу… А все это время мы думали, что Снейп хочет украсть камень, чтобы стать богатым… А Волдеморт…       — Не произноси это имя! — испуганным шепотом попросил Рон. Казалось, он боится, что Волдеморт может их услышать.       Эдвард прекратил заниматься зарядкой, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он хотел остановить Гарри и заступиться за Снейпа, но мальчик уже пропустил мимо ушей просьбу Рона и, скорее всего, проигнорировал бы слова Эдварда.       — Флоренц спас меня, но он не должен был так поступать… Бэйн был в ярости… Он говорил, что Флоренц помешал свершиться тому, что предвещали планеты… Должно быть, они предвещали возвращение Волдеморта… Бэйн считает, что Флоренц должен был позволить Волдеморту убить меня. Я думаю, звезды предсказали мою смерть.       — Да перестань же ты произносить это имя! — прошипел Рон.       — И перестань так драматизировать, — сказал Эдвард, закатив глаза.       — Так что мне только осталось дождаться того момента, когда Снейп украдет камень, — продолжал Гарри. Его глаза лихорадочно блестели, а тело сотрясала мелкая дрожь. — Тогда Волдеморт сможет прийти сюда и прикончить меня… Думаю, Бэйн будет счастлив.       — О, господи боже! — прорычал Эдвард. — Да что ты так зациклился на Снейпе? Ты ему даже шанса показать себя с другой стороны не даешь. И, может, хватит нагонять мрака? Мир не вокруг тебя крутится, Поттер.       Гарри пораженно и возмущенно посмотрел на продолжающего защищать Снейпа парня. Гермиона была страшно напугана, но она все же нашла для друга слова утешения.       — Гарри, но ведь все говорят, что единственный, кого когда-либо боялся Ты-Знаешь-Кто, — это профессор Дамблдор. Пока он здесь, Ты-Знаешь-Кто не придет сюда и тебя не тронет. Да и кто сказал, что кентавры правильно истолковали расположение звезд? На мой взгляд, это обычное предсказание будущего, как по руке или картам. А профессор Макгонагалл говорит, что это очень неточная наука.       — Наконец-то! Кто-то говорит разумные вещи! Гермиона права, Гарри, — фыркнул Эдвард. — Возможно, так по виду и не скажешь, но Дамблдор — очень сильный и умелый волшебник. Никто не посмеет и шагнуть к камню, пока он здесь. У Бэйна же твоего явно какое-то помешательство на звездах. Да, они порой точнее, чем чаинки на дне стакана или видения в хрустальном шаре, но все эти «знаки», посылаемые звездами, каждый волен толковать, как хочет. Все переменчиво, Гарри. Мы сами творцы своей судьбы.       — Но кто-то явно считает, что что-то произойдет, — фыркнул Гарри и вытащил из кармана записку.       Эдвард взглянул на нее, а Рон и Гермиона заглянули ему через плечо. В ней было всего три слова: «На всякий случай», написанных весьма знакомым витиеватым почерком. Эдвард понял, что это прислал Дамблдор. Вот ведь хитрый старый лис. Что он задумал? Он хочет, чтобы Гарри ввязался во все это?       — Когда я прошлой ночью пошел спать, — продолжил Гарри. — Под моим одеялом лежала моя мантия-невидимка. Нас с Гермионой поймали только потому что я забыл ее в астрономической башне, когда мы относили Норберта. Кто-то явно нашел ее и вернул мне.       Эдвард сжал губы и отдал ему записку.       — Я хочу, чтобы вы трое мне кое-что пообещали, — мрачно сказал он тоном, не терпящим возражений. — Я хочу, чтобы вы все были осторожны и тут же приходили ко мне, если что-то — что угодно — произойдет или привлечет ваше внимание. Сообщайте мне обо всем. Я не хочу, чтобы вновь повторилось происшествие с этим сраным драконом.       Гермиона и Рон тут же кивнули, обрадовавшись такому предложению. Гарри же поколебался, но все же кивнул. Эдвард знал, что его слова в защиту Снейпа вызывают в мальчике сомнения, но мог лишь надеяться, что Гарри достаточно умен, чтобы не дать им затуманить разум. Вскоре они вернулись в замок, чтобы ученики успели в последние дни подготовиться к экзаменам.       До конца дня Эдвард составлял задания для экзамена по алхимии и неохотно помогал Квирреллу закончить приготовления для экзамена по ЗОТИ. Странно, но в аудитории парень почти что забывал о том, что этот застенчивый, неуверенный и заикающийся человек — агент Темного Лорда. Эдвард просто не мог подозревать его и обращался с ним, как и с любым другим преподавателем. Возможно, именно поэтому весь год Квиррелл не пытался избегать его, хоть и знал о необычной дружбе алхимика и зельевара. Это играло парню на руку. Значит, он мог присматривать за преподавателем даже тогда, когда Снейпу это не удавалось.       С понедельника все думали лишь об экзаменах. Эдвард был занят больше обычного. Его экзамены прошли довольно просто — он просто сидел и следил, чтобы никто не списывал. Когда все сдали работы, он напомнил ученикам, что все, кроме трех выпускников-семикурсников, могут записаться на его курс в следующем году, если хотят узнать больше о практическом применении алхимии. Куда больше времени занимала помощь Квирреллу на экзаменах по ЗОТИ — письменном и практическом. Все ученики ужасно нервничали — у парочки даже случились нервные срывы. Именно на экзаменах парень начал замечать, что Квиррелл понемногу выходит из своего образа — он все чаще раздражался, волновался и даже злился. Эдвард понял, что после экзаменов останется всего неделя до окончания учебного года и всех отправят по домам. У Квиррелла оставалось всего ничего времени, чтобы добыть камень, и он явно впадал в отчаяние. Парень рассказал об этом Снейпу, и они решили пристальнее следить за ним.       Когда неделя подошла к концу, это воспринималось как благословение свыше. В пятницу был самый тяжелый экзамен у Квиррелла, и к вечеру Эдвард был сыт по горло его заиканиями и бормотанием. Мужчина заработался до трясучки, и парень даже задумался, сколько из этого наигранно, а сколько — действительно свидетельства стресса от экзаменов. Когда день подошел к концу, Эдвард был на седьмом небе от счастья и скорее побежал в свой кабинет, решив поужинать там и оставить Квиррелла на Снейпа. Сидя в кресле у камина, он уже начал подремывать, как вдруг его разбудил громкий стук в портрет. Эдвард застонал и посмотрел на часы. Была почти что полночь.       — Черт возьми, Северус, — прорычал парень, подходя к портрету Ала. — Клянусь, если ты опять пришел поворчать на Квиррелла…       — Эдвард! Пожалуйста! Открой! Это очень важно!       Эдвард удивленно моргнул, открыл проход и уставился на… Пустоту? Секундой позже что-то в воздухе заблестело, и перед ним появились взволнованные и запыхавшиеся Гарри, Рон и Гермиона.       — Вы что тут делаете в такой час? — прошипел Эдвард, забегая в кабинет.       — Эдвард, прошу, выслушай, — на выдохе попросила Гермиона.       — Вы знаете, что Дамблдора нет в замке? — спросил Гарри.       — Как нет? — нахмурился Эдвард.       — Вот так! — кивнул Рон. — Профессор Макгонагалл сказала, что он получил срочную сову из Министерства.       — Но мы думаем, что Снейп, — заявил Гарри, но, заметив, что Эдвард собирается возразить, добавил: — Или кто-то другой хочет похитить философский камень. Сегодня — идеальная ночь для этого!       — И он сможет пройти мимо Пушка, потому что Хагрид выболтал ему секрет! — сказал Рон.       — Так, успокойтесь! — крикнул Эдвард, когда они начали говорить все разом. — Гермиона, пожалуйста, расскажи, что именно тут творится.       И она рассказала все, что они успели выяснить. Рон и Гарри время от времени дополняли ее рассказ. Некто, проигравший Хагриду драконье яйцо, долгими речами заставил великана проговориться, что Пушок засыпает под музыку — это объясняло Эдварду, почему директор свистел, когда впервые показывал ему ловушки перед камнем. Потому ученики рассказали, как наткнулись на Макгонагалл и как она сообщила им про сову. Именно поэтому они подумали, что некто — они до сих пор подозревали Снейпа — попробует украсть камень сегодня ночью.       — Мы бы пришли к тебе раньше, но ты не был на ужине, — вздохнула Гермиона.       — И мы теряем зря время! Камень уже могли украсть! — измученно выдохнул Гарри, сминая в руках мантию-невидимку.       — Ладно, я вас услышал, — вздохнул Эдвард.       — Тогда пошли! — сказал Гарри, направляясь к двери.       — Погоди! — крикнул Эдвард.       Рон и Гермиона уже забрались под мантию-невидимку и выбежали с Гарри за дверь. Эдвард фыркнул, схватил волшебную палочку и бросился за ними.       — Ждите, — сказал он. — Дайте хотя бы Снейпа найти.       Он чувствовал, как они с крайнем сомнением посмотрели на него из-под мантии, но все равно поспешил к кабинету зельевара. Снейпа там, однако, не оказалось, и Эдвард впервые почувствовал укол страха. Где его носит? Сегодня ночью что-то явно шло не так. Его ужас усилился, когда он обернулся и понял, что ученики убежали.       — Черт! — прошипел Эдвард и поспешил в коридор на третьем этаже. На лестнице на второй этаж он наконец нашел Снейпа, тяжело держащегося за перила и едва стоящего на ногах. — Ты в порядке? — спросил парень, подбегая к нему на помощь.       — Нет, — прорычал Снейп. — Квиррелл. После ужина он застал меня врасплох и запер за доспехами. Я только что выбрался.       — Отлично, — простонал Эдвард. — Поттер и остальные подумали, что сегодня ночью что-то случится. Они только что прибегали ко мне в кабинет, но сбежали, когда я пошел искать тебя. Наверное, они уже там.       Снейп злобно выругался под нос.       — Ладно, сообщи об этом Дамблдору, а я пойду за ними, — вздохнул он.       — Нет, это ты сообщи Дамблдору, а я пойду за ними. Мне они доверяют, к тому же, лишь я могу отозвать каменные статуи, если они уже добрались до них.       — Думаешь, им это по силам? — фыркнул Снейп.       — Грейнджер — умнейшая ученица со всего первого курса. Я видел ее итоговые оценки. Она сможет пройти через дьявольские силки и решить твою загадку с зельями. Если Уизли в чем и хорош, то в шахматах. А Поттер — самый юный ловец века, так что он справится с летающими ключами Флитвика.       — А что с троллем Квиррелла? — спросил Снейп.       — Даже если сам Квиррелл его еще не убил, то эта троица что-нибудь да придумает, — фыркнул Эдвард. — И хватит уже спорить! Мы теряем время.       Снейп вздохнул, неохотно кивнул и слегка поморщился. Это было неумно. Убедившись, что с коллегой все будет хорошо, Эдвард ринулся на следующую лестницу и в коридор на третьем этаже. Остановившись у двери, он выдохнул и осторожно приоткрыл ее. Пес хрипло рычал, глядя на распахнутый люк. Рядом с ним лежала арфа — несомненно, принесенная Квирреллом. Заклинанием заставив ее играть снова, парень убедился, что трехголовое чудище уснуло и на цыпочках прокрался к люку. Лестницы вниз уже не было. Набрав в рот воздуха, Эдвард прыгнул в люк. Казалось, он падал целую вечность, пока не упал на склизкие дьявольские силки. Парень магией поджег их до того, как растения смогли опутать его, и рухнул на пол.       — Ну, это было весело, — прорычал Эдвард и бросился к следующей двери.       Второе испытание заняло куда больше времени. Алхимик задрал голову и недолго искал нужный ключ, но вот его поимка стала сущим кошмаром. Ему пришлось летать на оставленной в комнате метле, и несколько раз он с нее чуть не свалился, пытаясь поймать проклятый ключ. Наконец — кто знает, спустя сколько времени — он все же схватил ключ и вставил его в скважину. У него чуть сердце не остановилось, когда в следующей комнате он увидел Рона, лежащего среди разбитых шахмат. Эдвард применил останавливающее заклинание — Макгонагалл сказала, что только оно не даст фигурам заново собраться — и быстро подбежал к мальчику. К счастью, Рон был всего лишь без сознания, немного поцарапан и с парой синяков. Тут из соседней комнаты выбежала Гермиона.       — Гарри пошел в последнюю комнату, — Эдвард сжал зубы. — Я прав?       Гермиона испуганно кивнула.       — Снейп пошел за Дамблдором, — сообщил парень. — Мне нужно, чтобы ты отвела Рона наверх. Я побегу за Гарри, пока Квиррелл его не убил.       Гермиона широко распахнула глаза от ужаса.       — Не задавай вопросов, просто иди! — рявкнул Эдвард и поспешил в следующую комнату, даже не обратив внимание на распростертого на полу тролля.       С загадкой Снейпа он разобрался быстро — просто выпил из пустой бутылочки, которая наполнилась, как только он подошел. Эдвард мог лишь надеяться, что с Гарри еще ничего не случилось. Поежился от ледяного зелья, он прошел через огненную дверь.       По другую сторону его ждала весьма забавная сцена. Квиррелл говорил с Гарри; они оба стояли перед кольцом из двенадцати каменных статуй доспехов Ала, защищающих зеркало Еиналеж. Волшебник явно попал сюда незадолго до мальчика. Эдвард спрятался за колонной и прислушался к их разговору.       — Но Снейп пытался убить меня! — воскликнул Гарри.       — Нет, нет и нет. — Квиррелл категорично замотал головой. — Это я пытался убить тебя, Поттер. Твоя подруга мисс Грейнджер случайно сбила меня с ног, когда бежала к Снейпу, чтобы подпалить его мантию. Я упал, и зрительный контакт прервался. Мне не хватило нескольких секунд, чтобы сбросить тебя с метлы. Конечно, ты бы давно был мертв, если бы Снейп не пытался спасти тебя. Ведь это именно он бормотал себе под нос контр-заклятие.       — Значит, Эдвард говорил правду. Снейп пытался меня спасти.       — Разумеется, — холодно подтвердил Квиррелл. — А как ты думаешь, с чего это он решил судить следующий матч? Он пытался помешать мне сделать это снова. Это на самом деле смешно — ему вовсе не надо было так стараться. Я все равно ничего не мог сделать, потому что на матче присутствовал Дамблдор. А все преподаватели решили, что Снейп хочет помешать сборной Гриффиндора одержать победу. Так что Снейп сам себя подставил и стал весьма непопулярной личностью… Зря терял время, потому что сегодня ночью ты все равно умрешь.       Квиррелл щелкнул пальцами. Появившиеся из пустоты веревки впились в Гарри, чтобы крепко связать его, но Эдвард решил, что с него хватит.       — Я так не думаю, — прорычал он и заклинанием сжег веревки еще до того, как они долетели до Гарри.       — А, Элрик, — нахмурился Квиррелл. — Надо было догадаться, что ты тоже ввяжешься во все это ради своего дружка-ворчуна Северуса.       — Верно, — хмыкнул Эдвард и махнул палочкой. После этого шесть статуй брони Ала ожили и направили копья на Квиррелла. Тот беспокойно оглядел их.       — Полагаю, это твоих рук дело?       — Нравятся? — улыбнулся Эдвард. — Сплав заклинаний и алхимии. Только я и Дамблдор могут отозвать их.       — В самом деле? — пробормотал Квиррелл и поморщился, когда одна из статуй кольнула его в спину.       — Ну, может, нападешь и сам узнаешь? — улыбнулся Эдвард.       Квиррелл прищурился и пробормотал заклинание, отбросившее от него статую. Тут же оживились все остальные — шесть стоявших вокруг зеркала встали в защитные стойки, а пять других понеслись на волшебника с копьями. Пока Квиррелл довольно ловко уклонялся от ударов, Эдвард схватил Гарри и отбежал с ним к зеркалу, под защиту статуй. Незаметно для него мальчик повернулся к Еиналеж.       — Зачем ты хотел убить Поттера на матче, Квиррелл? — крикнул Эдвард.       — Он слишком любопытен, чтобы оставлять его в живых, — рявкнул Квиррелл, особо мощным заклинанием разрушая одну из статуй. — Кто шатался по школе в Хэллоуин? Я чуть не столкнулся с ним, когда хотел посмотреть, кто охраняет камень.       — Так это ты впустил тролля, — пробормотал Эдвард, глядя, как мужчина, с которым он вместе работал целый год, запускает еще одно разрушающее заклинание в атакующие статуи.       — Ну конечно, — сказал Квиррелл, разрушая еще одну статую так легко, будто это было не сложнее, чем заварить чай. — Я наделен особым даром управляться с троллями. Видел, как я обошелся с тем, мимо которого ты прошел по пути сюда? К сожалению, пока все преподаватели искали тролля, Снейп, который уже подозревал меня, пошел прямо на третий этаж, чтобы меня перехватить. И мало того что троллю не удалось убить Поттера, так еще и эта трехголовая псина не смогла как следует укусить Снейпа и хотя бы отхватить ему ногу.       — Но я видел вас со Снейпом в лесу! — выпалил Гарри. Видимо, мальчик до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что зельевар действительно был хорошим.       — Да, — прошипел Квиррелл, взрывая третью статую. — Он следил за мной и пытался выведать, как далеко я готов зайти. Он с самого начала меня подозревал. Пытался меня напугать — как будто это было в его силах! Ведь на моей стороне сам лорд Волдеморт…       — Но мне всегда казалось, что Снейп меня ненавидит, — сказал Гарри.       — О, конечно, — равнодушно подтвердил Квиррелл. — Небо тому свидетель — он тебя ненавидит. Он учился в Хогвартсе вместе с твоим отцом, разве ты этого не знал? Они друг друга терпеть не могли. Но Снейп никогда не желал тебе смерти.       — Но я слышал, как вы плакали несколько дней назад, — не успокаивался Гарри. — Я думал, Снейп вам угрожает…       — О, я в этом не сомневаюсь, — проворчал под нос Эдвард, не понимая, к чему Гарри взялся именно сейчас это спрашивать. Затем он заметил, как лицо Квиррелла исказила гримаса страха, и мужчина растерялся до такой степени, что его чуть не пронзила копьем одна из двух оставшихся статуй. Затем, злобно зашипев, волшебник взорвал их.       — Он здесь ни при чем, — голос Квиррелла чуть подрагивал. — Просто иногда… Иногда мне бывает нелегко выполнять приказы моего господина — ведь он великий волшебник, а я слаб и…       — Вы хотите сказать, что в той комнате он был вместе с вами? — воскликнул Гарри, впервые отвернувшись от зеркала и в страхе уставившись на человека посреди каменных обломков.       — Он всегда со мной, где бы я ни был, — мягко ответил Квиррелл. — Я встретил его, когда путешествовал по миру. Я был молод, глуп и полон нелепых представлений о добре и зле. Лорд Волдеморт показал мне, как сильно я заблуждался. Добра и зла не существует — есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ней… С тех пор я служу ему верой и правдой, хотя, к сожалению, я не раз подводил его. Ему приходилось быть со мной суровым… — Квиррелл внезапно поежился. — Он не склонен прощать ошибки. Когда мне не удалось украсть камень из «Гринготтса», он был очень мной недоволен. Он наказал меня… Он решил, что должен пристальнее следить за мной и постоянно контролировать меня…       — Как? — спросил Эдвард, начиная не на шутку нервничать.       Квиррелл не ответил. Ругнувшись, алхимик послал на него шесть оставшихся статуй, но Квиррелл расправился с ними даже быстрее, чем с предыдущими. Волшебник, весь год притворявшийся слабаком, оказался невероятно силен. Покончив с последней, Квиррелл взмахнул рукой, и Гарри с Эдвардом отлетели от зеркала, связанные веревками.       — Черт! — прошипел Эдвард, дергаясь и пытаясь высвободиться.       — Тихо, Элрик, — скучающим тоном сказал Квиррелл, обойдя кругом зеркало. — Что делает это зеркало? Что оно показывает? Помогите мне, мой господин!       Гарри и Эдвард похолодели от ужаса. В комнате раздался незнакомый им голос. Казалось, что он исходит из самого Квиррелла.       — Используй мальчишку… Используй мальчишку…       — Так, Поттер, иди-ка сюда, — Квиррелл повернулся к Гарри и хлопнул ладонями; веревки упали на пол. Гарри медленно поднялся на ноги, тогда как Эдвард остался связанным. — Иди сюда, — поторопил Квиррелл. — Загляни в зеркало и скажи мне, что ты видишь.       Гарри медленно подошел, встал перед зеркалом и уставился в него. Спустя пару секунд мальчик был ошарашен, словно не мог поверить своим глазам. Квиррелл это заметил.       — Ну и что? — нетерпеливо спросил Квиррелл. — Что ты там видишь?       — Я вижу, как я пожимаю руку Дамблдору — дрожа, выпалил Гарри. — Я… Выиграл для Гриффиндора соревнование между факультетами.       Квиррелл снова выругался.       — Отойди отсюда! — скомандовал он.       Гарри шагнул в сторону и начал подбираться к Эдварду, но не успел он сделать и пяти шагов, когда вновь раздался резкий голос.       — Он врет… Он врет…       — Поттер, иди сюда! — крикнул Квиррелл. — Говори правду! Что ты там видел?       — Дай мне поговорить с ним… — прошипел голос. — Я хочу видеть его лицо, и чтобы он видел меня…       — Но, повелитель, вы еще недостаточно сильны! — запротестовал Квиррелл.       — У меня достаточно сил… Для этого вполне достаточно…       Гарри словно прирос к месту, а Эдвард в оцепенении смотрел, как Квиррелл начинает разворачивать свой тюрбан. Что вообще происходит? Наконец, ткань упала на пол. Без нее голова Квиррелла, сильно уменьшившаяся в размерах, выглядела как-то странно. И тут Квиррелл медленно повернулся к ним спиной. У Эдварда мурашки побежали по коже от увиденного. Там, где должен был находиться затылок Квиррелла, было лицо, самое страшное лицо, которое алхимик когда-либо видел. Оно было мертвенно-белым, вместо ноздрей — узкие щели, как у змеи. Но страшнее всего были глаза — ярко-красные и свирепые.       — Гарри Поттер, — прошептало лицо.       Бедный мальчик окаменел от страха.       — Видишь, чем я стал? — спросило лицо. — Всего лишь тенью, химерой… Я обретаю форму, только вселяясь в чужое тело… Всегда находятся те, кто готов впустить меня в свой мозг и свое сердце… Кровь единорога сделала меня сильнее… Ты видел, как мой верный Квиррелл пил ее в лесу… И как только я завладею эликсиром жизни, я смогу создать себе свое собственное тело… Итак, почему бы тебе не отдать мне камень, который ты прячешь в кармане?       Гарри, спотыкаясь, попятился к Эдварду, который вновь обрел силы, чтобы выпутаться из веревок. Он даже свел руки вместе, если бы это как-то могло помочь ему преобразовать автоброню.       — Не будь глупцом, — прорычало лицо. — Лучше присоединяйся ко мне и спаси свою жизнь… или ты кончишь так же, как и твои родители… Они умерли, моля меня о пощаде…       — Лжец! — крикнул Гарри.       Квиррелл пошел спиной вперед, чтобы Волдеморт мог видеть Гарри. На белом лице появилась улыбка.       — Как трогательно, — прошипело оно. — Что ж, я всегда ценил храбрость… Ты прав, мальчик, твои родители были храбрыми людьми… Сначала я убил твоего отца, хотя он отважно сражался… А твоей матери совсем не надо было умирать… Но она старалась защитить тебя… А теперь отдай мне камень, чтобы не получилось, что она умерла зря.       — Никогда! — Гарри метнулся к Эдварду.       — Поймай его! — завопил Волдеморт.       Гарри умудрился добежать до Эдварда и даже попытаться развязать на нем веревки, но к нему тут же бросился Квиррелл и, схватив за запястье, потянул за собой. Мальчик закричал от боли и изо всех сил попытался вырваться, и, к удивлению Эдварда, волшебник его отпустил. Мужчина скорчился от боли, прижимая к себе дрожащую руку. Эдвард почувствовал, что веревки уже не так сильно сдерживают его, хлопнул ладонями и преобразовал броню в клинок, тут же разрезая путы.       — Лови его! Лови его! — снова завопил Волдеморт, и Квиррелл кинулся на Гарри и сбил его с ног. Они оба завыли от боли.       — Повелитель, я не могу держать его — мои руки, мои руки!       — Тогда убей его, глупец, и покончим с этим! — хрипло выкрикнул Волдеморт.       Эдвард вскочил на ноги как раз в тот момент, когда Гарри рванулся вперед и ударил Квиррелла по лицу. Волшебник упал, вопя от боли; все его лицо покрылось ожогами. Эдвард понял, что Квиррелл не мог коснуться мальчика, не испытывая дичайшей боли. Видимо, Гарри тоже это осознал — он вскочил на ноги и вцепился профессору в руку. Квиррелл заверещал и попытался стряхнуть его с себя. Видимо, прикосновение приносило боль и мальчику — он весь сжался, скривился, и волшебник все же смог сбросить его с себя. Мальчик без сознания упал на пол.       Эдвард метнул в Квиррелла заклинанием, отбросив его в зеркало. Стекло потрескалось; его осколки посыпались на тело мужчины. Эдвард окинул его взглядом и поспешил к мальчику. К счастью, Гарри был жив.       — Снейп был прав, — фыркнул Эдвард. — От тебя одни беды.       Эдвард глянул на Квиррелла, думая, стоит ли проверить и его состояние. Не желая оставлять Гарри, алхимик восстановил одну из разрушенных статуй и наложил защитные чары на нее и на мальчика. Когда парень приложил пальцы к горлу мужчины и понял, что он мертв, из трупа начали выходить клубы дыма. Эдвард отпрянул и выставил вперед палочку. Серый дым принял форму лица, бывшего на затылке у Квиррелла. Оно зарычало и понеслось на Эдварда. Парень окружил себя волшебным щитом, и дым, отскочив от него, ринулся к Гарри. Но на пути у него встала каменная статуя, и чары на ней отбросили злобно воющий дым.       Остатки Волдеморта вылетели из комнаты. Эдвард подождал минуту и огляделся. Квиррелл мертв, Гарри без сознания, а сам он понятия не имеет, как отнести мальчика в больничное крыло. Но сначала стоило разобраться с главной проблемой. Волдеморт сказал, что камень в кармане у Гарри. Нагнувшись, Эдвард залез рукой ему в правый карман и вытащил на свет красный камень. Как только он сделал это, раздались приближающиеся шаги. Опять выставив вперед палочку и подозвав статую, Эдвард спрятал камень себе в карман, но, к счастью, к нему бежали Дамблдор и Снейп.       — Вы не очень-то торопились! — крикнул он, отзывая статую.       — Как Гарри? — беспокойно спросил директор.       — Без сознания, но, похоже, в порядке, — нахмурился Эдвард. — Квиррелл мертв. Давайте отнесем мальчика в больничное крыло, пока еще чего-нибудь не случилось. Я расскажу, что тут было, только после того, как Гарри будет в безопасности.       — Хорошо, — кивнул Дамблдор.

____________________________

      Часами позже Эдвард сидел в кресле в кабинете директора и обсуждал случившееся с Дамблдором, Снейпом и Макгонагалл.       — Святые угодники, — выдохнула Макгонагалл, когда он закончил рассказ.       — А что с камнем, Эдвард? — спросил Дамблдор.       — Вот он, — парень сжал зубы и вытащил камень из кармана. — Мне стоило больших усилий, чтобы не уничтожить его на месте, директор. Его стоило уничтожить многие годы назад. И ничего бы из этого не случилось.       — Понимаю, — вздохнул Дамблдор. — Но…       — Нет! Никаких «но»! — рявкнул Эдвард. — Из-за того, что вы не решились уничтожить камень и настояли на том, что его нужно спрятать в школе, три ученика — три первогодки! — оказались втянуты в это дело и сильно пострадали. Господи боже, они втроем смогли все разнюхать и пройти целый лабиринт загадок, который мы строили целый год! Дамблдор, Поттер мог погибнуть! Я предупреждал, что из этого ничего хорошего не выйдет, и я считаю, что у меня есть полное право уничтожить эту вещь. И даже не смейте меня отговаривать!       Повисла долгая тишина, но потом директор все же вздохнул и кивнул.       — Хорошо, Эдвард. Уничтожь его. Я сообщу Фламелю о случившемся.       — Да уж, пожалуйста, — рявкнул Эдвард и выбежал из кабинета. Он больше не мог ждать. Он убежал в подземелья и принялся разрушать камень. Это было до жалкого легко. Сначала он со всей злости раскрошил его Экспульсо, а потом растер осколки в порошок и бросил его в кислоту. С удовольствием видя, как шипят и кипят остатки камня, он немедленно избавился от всего в котле очищающим заклинанием. Весь процесс до странного успокаивал.       Покончив с этим, он пошел в спальню и проспал все утро. Поднялся в Большой зал он только к обеду, после чего заглянул в больничное крыло, чтобы проведать Гарри. Мадам Помфри немного побранила его, но все же пустила к мальчику. У его кровати уже толпились гриффиндорцы — в том числе Рон и Гермиона. Похоже, эти двое уже успели растрепать остальным о том, что произошло, и вся школа уже более-менее знала о событиях прошлой ночи. Заметив Эдварда, они кинулись его расспрашивать о том, что же произошло в последней комнате, но парень отказался отвечать на любые вопросы, и дети были вынуждены уйти.       Затем Эдвард сам — к большому недовольству мадам Помфри — осмотрел свои раны, стараясь не попадаться на глаза ученикам. Прокравшись в подземелья, он занялся выставлением оценок, а в Большой зал выходил только поесть и только в компании Снейпа. Алхимик решил навестить Гарри позже, когда закончится время для посещения. Вместе с ним к мальчику приходил Дамблдор. После уничтожения камня отношения у них с алхимиком улучшились — в основном потому что директор при взгляде на Эдварда всегда выглядел виноватым и смущенным. Как Дамблдор и обещал, он сообщил обо всем Фламелю; старик, похоже, ожидал, что нечто подобное произойдет, и смирился с этим.       Гарри очнулся лишь утром третьего дня. Эдвард подремывал на стуле, но слышал, как директор что-то говорит. Парень решил не открывать глаз.       — Доброе утро, Гарри, — произнес Дамблдор.       — Сэр! — выдохнул мальчик. — Камень! Это был Квиррелл! Камень у него! Сэр, торопитесь…       — Успокойся, мой дорогой мальчик, ты немного отстал от времени, — сказал Дамблдор. — Камень не у Квиррелла.       — Но тогда у кого? Эдвард его забрал? Сэр, я…       — Гарри, пожалуйста, тихо, иначе мадам Помфри выставит меня отсюда.       Повисла тишина, и Эдвард даже хотел открыть глаза, чтобы увидеть, что происходит.       — Знаки внимания от твоих друзей и поклонников, — сказал Дамблдор после долгого молчания. — То, что произошло в подземелье между тобой, Эдвардом и Квирреллом — это строжайший секрет, и потому нет ничего удивительного в том, что его знает вся школа. Кстати, я полагаю, что именно твои друзья, Фред и Джордж Уизли, попытались передать тебе в подарок сиденье от унитаза. Не сомневаюсь, они полагали, что тебя это развлечет. Однако мадам Помфри сочла это несколько негигиеничным и конфисковала сиденье.       — Я давно здесь?       — Три дня. Мистер Рональд Уизли и мисс Грэйнджер будут весьма счастливы, что ты наконец пришел в себя. Они были крайне обеспокоены твоим состоянием.       — Но, сэр, а как же камень…       — Я вижу, что он волнует тебя больше всего остального. Что ж, поговорим о камне. Профессору Квирреллу не удалось отобрать его у тебя. Когда я прибыл, Эдварду уже удалось взять контроль над ситуацией.       — Вы были там? Вы получили сову, которую послала Гермиона?       — Этого и не требовалось. Эдвард попросил профессора Снейпа послать мне сову, как только узнал, что он уже бежит за тобой. Должно быть, мы с совой разминулись в воздухе. Как только я прибыл в Лондон, сразу стало очевидно, что я должен находиться как раз в том месте, которое я покинул. Я прибыл как раз в тот момент, когда Эдвард расправился с Квирреллом и забрал у него камень.       — Он в порядке?       — В полном, как видишь, хоть и устал.       — А камень?       — Уничтожен. Эдвард тому свидетель.       — Уничтожен? Но ваш друг, Николас Фламель…       — О, так ты знаешь о Николасе? — судя по голосу Дамблдор был очень доволен этим обстоятельством.— Ты все разузнал, не так ли? Что ж, мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше. Впрочем наша беседа ни на что бы не повлияла. Эдвард был так решительно настроен против камня, что уничтожил его еще до того, как я успел поговорить с Николасом.       — Но это означает, что он и его жена умрут, не так ли?       — У них имеются достаточные запасы эликсира для того, чтобы привести свои дела в порядок. А затем — да, затем они умрут, — Дамблдор улыбнулся, видя непонимание на лице Гарри. — Такому молодому человеку как ты, это кажется невероятным. Но для Николаса и Пернеллы умереть — значит лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Для высокоорганизованного разума смерть—это очередное приключение. К тому же камень — не такая уж прекрасная вещь. Представь себе — он может дать столько денег и столько лет жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим. Алчность — ужасная вещь, Гарри, и Эдвард первым тебе скажет о том, как она бывает опасна и чем грозит человеку философский камень. Он совершенно не стоит тех жертв, которые требуются для создания такого мощного артефакта. Эдвард был прав, настояв на его уничтожении. Жаль, что я не прислушался к нему раньше.       Воцарилась тишина. Эдвард открыл глаза лишь в тот момент, когда вновь заговорил Гарри.       — Сэр! Я тут подумал… Сэр… даже если камень уничтожен, Вол… Я хотел сказать, Вы-Знаете-Кто…       — Называй его Волдемортом, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.       — Да, сэр. Я хотел спросить: ведь теперь Волдеморт будет искать другой способ вернуть себе силы, правда? Я имею в виду, ведь он не исчез навсегда?       — Нет, Гарри. Он все еще где-то здесь, возможно, ищет новое тело, в которое мог бы вселиться… Так как он не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить. Он бросил Квиррелла умирать — ведь он безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. Однако ты не должен огорчаться, Гарри, пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти. Но в следующий раз найдется кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. И это несмотря на то, что наша борьба против него кажется заранее проигранной. А если его возвращение будет отодвигаться все дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать.       Гарри какое-то время молчал.       — Сэр, есть еще кое-что, что я хотел бы узнать, если вы мне расскажете, — тихо, но настойчиво произнес он. — Я бы хотел знать всю правду…       — Правду. — вздохнул Дамблдор. — Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Однако я отвечу на твои вопросы — если, конечно, у меня не будет достаточно веской причины для того, чтобы промолчать. Если я не смогу ответить, прошу меня простить: я промолчу, потому что ложь недопустима.       — Хорошо. Волдеморт сказал, что убил мою мать просто потому, что она пыталась не дать ему убить меня. Но я не могу понять, зачем ему вообще понадобилось убивать меня?       Эдварду тоже хотелось узнать, что на это скажет Дамблдор. На сей раз старик вздохнул куда глубже, и парень понял, что на прямой ответ надеяться не стоит.       — Увы, Гарри, на этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере, сегодня и сейчас. Однажды ты узнаешь… А пока забудь об этом. Когда ты будешь старше… Я понимаю — наверное, это звучит неприятно… Тогда так когда ты будешь готов, ты все узнаешь.       — А почему Квиррелл не мог прикоснуться ко мне?       Еще один хороший вопрос. На него, похоже, директор мог ответить.       — Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя. Если на свете есть что-то, чего Волдеморт не в силах понять, — это любовь. Он не мог осознать, что любовь — такая сильная любовь, которую испытывала к тебе твоя мать — оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим… Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже. Именно поэтому Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделивший свою душу с Волдемортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.       Вновь повисла тишина, и Эдвард решил, что сейчас точно не стоит открывать глаза. Он слышал, как тихонько всхлипывает Гарри, и понимал, что ему нужно пережить это в одиночестве.       — А мантия-невидимка, —спросил он, когда к нему вернулся дар речи. — Вы знаете, кто мне ее прислал?       — Когда-то твой отец оставил ее мне. А я подумал, что, возможно, она тебе понравится, — весело сказал Дамблдор. — Полезная вещь… Твой отец в основном использовал ее для того, чтобы тайком пробираться на кухню в поисках еды, когда учился здесь.       — И еще кое-что…       — Давай.       — Квиррелл сказал, что Снейп…       — Профессор Снейп, Гарри.       — Да, верно, Квиррелл сказал, что он меня ненавидит, потому что он ненавидел моего отца. Это правда?       — Да, они испытывали друг к другу сильную неприязнь. Примерно как ты и мистер Малфой. А затем твой отец сделал кое-что, чего Снейп так и не смог ему простить.       Женился на Лили? — подумал Эдвард.       — Что? — выдохнул Гарри.       — Он спас ему жизнь.       — Что?       Эдвард фыркнул и не смог сдержаться. Он так сильно расхохотался, что чуть не упал.       — Серьезно? Боже, это бесценно, — прохрипел он.       — Как мило, что ты к нам присоединился, Эдвард, — сказал Дамблдор, весело и понимающе глянув на него. — Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли. Профессор Снейп не мог смириться с тем, что остался в долгу перед твоим отцом, Гарри. Я думаю, что именно поэтому он приложил столько усилий к тому, чтобы спасти тебя. Профессор Снейп верил, что таким образом он вернет долг твоему отцу. И спокойно сможет продолжать ненавидеть память о нем…       Смущенный Гарри покачал головой.       — И, сэр, еще один вопрос…       — Всего один?       — Как мне удалось достать камень из зеркала?       — А! Рад, что ты задал этот вопрос. Это была одна из моих самых гениальных идей.       — Особенно с учетом того, что это вы решили спрятать камень в стенах школы, — сухо сказал Эдвард.       Директор поморщился, но лишь кивнул.       — Видишь ли, я сделал так, что только тот, кто хочет найти камень — найти, а не использовать, — сможет это сделать. А все прочие могли увидеть в зеркале, как они превращают металл в золото и пьют эликсир жизни, но не более того. Иногда мой мозг удивляет меня самого… А теперь достаточно вопросов. Я предлагаю тебе заняться этими сладостями. О! Драже на любой вкус «Берти Боттс»! В юности мне не повезло: я съел конфету со вкусом рвоты. И боюсь, что с тех пор я несколько утратил к ним интерес. Но вот эта конфетка кажется мне вполне безобидной, как ты считаешь? — он улыбнулся и закинул в рот золотисто-коричневую карамельку. И тут же поперхнулся. — Не повезло! — выдавил он. — Вкус ушной серы!       Эдвард и Гарри хихикнули. Вскоре директор ушел, и парень с мальчиком продолжили доедать конфеты. Эдвард старательно избегал пробовать белые — ничего, так отдающего молоком, он пробовать не собирался. После этого алхимик согласился на очередной осмотр, чтобы подольше остаться в больничном крыле и отдохнуть. Позже тем же днем к ним попытались зайти Рон и Гермиона, но мадам Помфри не собиралась их пускать.       — Ну пожалуйста, всего на пять минут, — умоляющим тоном произнес Гарри.       — Это исключено.       — Но ведь вы пустили ко мне профессоров Дамблдора и Элрика…       — Разумеется, но это совсем другое дело, ведь профессор Дамблдор — директор школы. А профессору Элрику и самому требовалось лечение. Сейчас вам обоим нужен отдых.       — Мы и так отдыхаем, правда, лежим и все такое. Ну пожалуйста, мадам Помфри…       — От пяти минут он не умрет, — улыбнулся женщине Эдвард. — Ему просто нужно увидеться с друзьями, которые за него переживают. В последний раз Поттер видел мистера Уизли, когда тот потерял сознание.       — О, ну хорошо! — смилостивилась мадам Помфри. — Но ровно пять минут, — она открыла дверь, впуская в палату Рона и Гермиону.       — Гарри! Эдвард! — Гермиона, казалось, хотела заключить их в объятия, но явно сдержалась. — О, Гарри, мы были уверены, что ты… Дамблдор был так обеспокоен…       — Вся школа говорит о том, что случилось, — сообщил Рон. — А что там произошло на самом деле? Эдвард нам не сказал.       — Правда? Почему? — спросил Гарри, посмотрев на Эдварда.       — Не люблю, когда из меня что-то выпытывают, — нахмурился парень. — К тому же, я хотел дождаться, когда ты очнешься.       — Ну серьезно, что произошло? — простонал Рон.       Это был один из тех редких случаев, когда правда оказывается куда более странной и волнующей, чем самые нелепые слухи. Гарри рассказал им все — про Квиррелла и зеркало, про каменные статуи Эдварда, Волдеморта и камень. Рон и Гермиона были очень хорошими слушателями. Они изумленно открывали рты как раз тогда, когда Гарри от них этого ждал. А когда он рассказал им о том, что пряталось под тюрбаном Квиррелла, Гермиона громко вскрикнула.       — Значит, камня больше нет? — спросил Рон.       — От него и пылинки не осталось, — мрачно сказал Эдвард.        — Значит, Фламель умрет?       — Я тоже задал этот вопрос, — кивнул Гарри. — А Дамблдор сказал — как он выразился, Эдвард? Он сказал, что для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение.       — Вроде того, — пожал плечами Эдвард, не особенно заботясь о Фламеле и философском камне. Неужели нет других тем для обсуждения?       — Я всегда говорил, что он сумасшедший, — с обожанием в голосе откликнулся Рон. — Поверить не могу, что камень просто взяли и уничтожили.       — А с вами что было после того, как мы расстались? — поинтересовался Гарри.       — Ну, после того, как Эдвард нашел нас, я вернулась назад, привела в порядок Рона — это оказалось непросто. — Гермиона закатила глаза. — А потом мы поспешили туда, где спят совы. Но на выходе из школы столкнулись с Дамблдором и профессором Снейпом. Директор уже все знал, представляешь? Он просто спросил: «Гарри пошел за ним, да?» и полетел на третий этаж вместе со Снейпом.       — Ты думаешь, он специально так все подстроил? — спросил Рон. — Раз это он прислал тебе мантию-невидимку и все такое…       — Надеюсь, ты ошибаешься, — прорычал Эдвард. — Иначе нам с ним придется куда серьезнее поговорить. Я и так был зол на него за то, что он не только сохранил камень, но и спрятал его здесь, в школе.       — Ну, знаете! — взорвалась Гермиона. — Если это он… Я хочу сказать, это ужасно, ведь Гарри могли убить…       — Да нет, все было правильно, — задумчиво ответил Гарри. — Дамблдор — странный человек. Я думаю, что он просто хотел дать мне шанс. И что он, в общем, знает обо всем, что здесь происходит. Полагаю, он был в курсе того, что мы задумали, но решил не останавливать нас, а кое-чему научить, подготовить к тому, что должно было случиться. Не думаю, что я случайно нашел зеркало и понял, как оно действует. Мне даже кажется, это он решал, есть ли у меня право встретиться один на один с Волдемортом.       — Это возможно, — прорычал Эдвард. — Он просил меня присматривать за тобой с самого начала года.       — Так вот почему ты так часто посещал наши занятия на первой учебной неделе! — выдохнула Гермиона. — Ты следил за Гарри!       — И да, и нет, — пожал плечами Эдвард. — Мне требовалось сидеть на занятиях, чтобы понять, как преподают в Хогвартсе. Можно сказать, я убил двух зайцев одним выстрелом.       — Так директор знал, что я буду в порядке, потому что ты всегда находился рядом? — нахмурился Гарри.       — Нет. Скорее всего, он понял это, потому что мы со всеми вами подружились, — фыркнул Эдвард. — Честно, Гарри, не весь мир вокруг тебя крутится. Я побежал бы спасать и Рона, и Гермиону.       Гарри смущенно улыбнулся, а его друзья просияли.       — Нет, Дамблдор действительно псих! — гордо воскликнул Рон. — Слушай, Гарри, тебе тут не следует залеживаться — завтра будет банкет по случаю окончания учебного года. Конечно, особенно праздновать нам нечего — разумеется, соревнование между факультетами выиграл Слизерин, да и в квиддиче мы не преуспели. В последней игре, которую ты пропустил, нас начисто разнесли ребята из Когтеврана — как паровым катком раскатали. Но еда на банкете будет вкусной, это я тебе обещаю.       В этот момент в комнату ворвалась мадам Помфри.       — Вы уже пятнадцать минут тут сидите, — строго заявила она. — А теперь — марш отсюда!

____________________________

      Отоспавшись ночью, Гарри и Эдвард почувствовали себя значительно лучше. Алхимику уже разрешили покинуть больничное крыло и поэтому он ждал Гарри, чтобы вместе пойти на банкет.       — Я хотел бы пойти на банкет, — умолял мальчик мадам Помфри, когда та раскладывала на столике рядом с его кроватью многочисленные коробки со сладостями. — Я могу пойти, правда?       — Профессор Дамблдор говорит, что я должна вас отпустить, — судя по тону, мадам Помфри не одобряла решение Дамблдора и считала, что банкеты очень опасны для здоровья. — Да, к вам пришел еще один посетитель.       — О, прекрасно! — воскликнул Гарри. — Кто это?       В ту же секунду в дверь протиснулся Хагрид. Он кое-как примостился рядом с Гарри, покосился на него и вдруг разрыдался. Мадам Помфри неодобрительно глянула на него, но оставила их наедине.       — Это… Все… Моя… Чертова… Вина! — выдавил он сквозь слезы, закрывая лицо руками. — Это ж я сказал этому чудовищу, как Пушка усыпить! Я сам! Ты же умереть мог! И все из-за какого-то яйца драконьего! В жизни больше пить не буду! Меня вообще надо гнать отсюда и к маглам, чтоб я с ними жил!       — Хагрид! — выдохнул Гарри, и они с Эдвардом были потрясены видом плачущего великана, буквально трясущегося от рыданий; по его лицу катились огромные слезы, скрываясь в густой бороде.       — Господи боже, да возьми ты себя в руки! — фыркнул парень.       — Хагрид, успокойся, он бы все равно узнал, — произнес Гарри, пытаясь утешить друга. — Ведь мы же говорим о Волдеморте. Даже не выведай он все у тебя, он бы все равно все узнал.       — Но тебя ж убить могли! — простонал Хагрид. — И не произноси ты его имя!       — Волдеморт! — во весь голос прокричал Гарри. Эдвард отдернулся, а Хагрид был так поражен, что даже перестал плакать. — Я встречался с ним, я видел его лицо, и потому я буду называть его по имени. И хватит плакать, Хагрид, выше нос. Мы спасли камень, а Эдвард его уничтожил, и он не сможет его использовать. Ты лучше съешь шоколадку, у меня их тут сотни.       Хагрид шмыгнул носом и вытер его рукавом.       — Ты мне тут напомнил кое о чем. Подарок у меня для тебя есть.       — Надеюсь, это не бутерброд с мясом горностая? — обеспокоенно спросил Гарри, и тут Хагрид наконец-то улыбнулся.       — Не. Дамблдор мне вчера специально выходной дал, чтоб я все сделал. Ему, если по правде, уволить меня надо было, а он… Короче, вот, держи…       То, что Хагрид вытащил из кармана, было похоже на книгу в красивом кожаном переплете. Гарри с интересом раскрыл ее, а Эдвард с любопытством заглянул ему через плечо. Книга оказалась волшебным альбомом для фотографий. С каждой страницы им улыбались и махали руками родители Гарри.       — Я вчера весь день сов посылал ко всем, с кем твои родители в школе дружили… Чтоб фотографий прислали, потому как нет у тебя ни одной… Ну что, нравится тебе?       Гарри не смог ничего ответить. Хагрид беспокойно глянул на Эдварда, но парень лишь покачал головой и успокаивающе улыбнулся ему.

____________________________

      После долгих пререканий с мадам Помфри, настоявшей на последнем осмотре, Гарри и Эдвард отправились на банкет. Когда они вошли в Большой зал, все факультеты уже были там. Поскольку соревнование между факультетами в седьмой раз подряд выиграл Слизерин, то зал был оформлен в зелено-серебряной цветовой гамме. На стене за преподавательским столом висело огромное знамя Слизерина, на котором была изображена змея. Стоило им войти в дверь, как в зале наступила полная тишина, а в следующую секунду все одновременно заговорили.       — Пф, — фыркнул Эдвард. — Как будто ни разу со знаменитостями не встречались.       Гарри хмыкнул, быстро подошел к своему столу и сел между Роном и Гермионой, а Эдвард пошел к преподавательскому столу и занял пустующее место Квиррелла. Сидящий рядом Снейп слегка улыбнулся ему и кивнул вместо приветствия. Буквально через несколько секунд в зале появился Дамблдор. Все расселись по местам, и разговоры стихли.       — Итак, еще один год позади! — радостно воскликнул Дамблдор. — Но перед тем как мы начнем наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовней. Итак, позади остался отличный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас все лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра. А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Начнем с конца. Четвертое место занял факультет Гриффиндор — триста двенадцать баллов. Третье — Пуффендуй, у них триста пятьдесят два балла. На втором месте Когтевран — четыреста двадцать шесть баллов. А на первом Слизерин — четыреста семьдесят два балла.       Стол, за которым сидели слизеринцы, взорвался громкими криками и аплодисментами. Снейп несколько удивленно улыбнулся, глядя на них, и вежливо захлопал вместе с остальными преподавателями.       — Да, да, вы прекрасно потрудились, — произнес Дамблдор, обращаясь к сидевшим за столом Слизерина. — Однако мы не учли последних событий…       Зал затих. Слизеринцы улыбались уже не так радостно. Даже у Снейпа было такое лицо, словно он проглотил целый лимон. Дамблдор громко хмыкнул.       — Итак, — продолжил он. — В связи с тем, что в свете последних событий некоторые ученики заработали некоторое количество баллов… Подождите, подождите… Ага… Начнем с мистера Рональда Уизли…       Эдвард улыбнулся, видя, как Рон побагровел и стал похож на обгоревшую на солнце редиску.       — За лучшую игру в шахматы в истории Хогвартса я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят баллов.       Крики, поднявшиеся за столом Гриффиндора, наверное, долетели до заколдованного потолка. По крайней мере, звезды на потолке задрожали. Эдвард отчетливо слышал, как старший из братьев Уизли безостановочно выкрикивает:       — Это мой брат! Мой младший брат! Он выиграл в заколдованные шахматы Макгонагалл!       Эдвард хихикнул и, посмотрев на сидевшую рядом со Снейпом Макгонагалл, изогнул бровь. Профессор фыркнула, закатила глаза, но все же не сдержала довольной улыбки. Наконец снова наступила тишина.       — Далее… Мисс Гермиона Грейнджер. За умение использовать холодную логику перед лицом пламени я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят баллов.       Гриффиндорцы вновь разразились дикими криками. Эдвард не видел Гермиону, но предполагал, что она чуть не плачет от смущения.       — Говорил же, что она решит твою загадку с зельями, — хитро сказал парень Снейпу.       — Ой, да заткнись ты, — фыркнул Снейп.       — Теперь мистер Гарри Поттер, —объявил Дамблдор, и в зале воцарилась абсолютная тишина. — За железную выдержку и фантастическую храбрость я присуждаю факультету Гриффиндор шестьдесят баллов.       Поднявшийся шум был попросту оглушительным. Все, кто умел считать и одновременно хрипло вопить, — даже сам Эдвард — уже поняли, что у Гриффиндора теперь четыреста семьдесят два балла — сколько и у Слизерина. Они почти выиграли соревнование между факультетами. Дамблдор поднял руку. Зал начал затихать.       — Храбрость бывает разной, — Дамблдор по-прежнему улыбался. — Надо быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу. Но не меньше отваги требуется для того, чтобы противостоять друзьям! И за это я присуждаю десять баллов мистеру Невиллу Долгопупсу.       Эдварду пришлось зажать уши, когда весь зал — за исключением слизеринцев — взорвался криками и аплодисментами. Эдвард злобно захихикал, глядя, как бедный Невилл, весь белый от изумления, исчез под кинувшимися обнимать его учениками.       — Таким образом, — громко прокричал Дамблдор, пытаясь заглушить аплодисменты. — Нам надо сменить декорации.       Он хлопнул ладонями, и свисавшее со стены зелено-серебряное знамя стало ало-золотым, а огромная змея исчезла, и вместо нее появился гигантский лев Гриффиндора. Эдвард широко улыбнулся, глядя, как Снейп протянул руку профессору Макгонагалл и начал трясти ее с вымученной улыбкой.       — Ах, да, — сказал Дамблдор. — До того, как мы начнем пировать, я бы хотел сделать еще одно объявление.       Зал притих. Кому еще он собирается подарить баллы?       — К сожалению, этого товарища я не могу наградить баллами, — директор улыбнулся и повернулся к Эдварду. — Профессор Эдвард Элрик, с самой нашей первой встречи, я знал, что вы — выдающийся молодой человек. Всего за два месяца вы оправдали все мои ожидания и выучились колдовству до такой степени, что смогли пройти экзамены Министерства магии и начать преподавать здесь. На прошлой неделе инспекторы из Министерства высоко оценили вас, и вы вновь заслужили право быть среди преподавателей. Я бы уже сейчас предложил вам работу, но, в силу вашего юного возраста, мне придется повременить с этим до следующего года. Однако, с учетом недавних событий и жарких обсуждений со всеми преподавателями, а также в качестве награды за смелость, которую вы проявили, чтобы спасти учеников, мы решили отправить вас в летний отпуск в Германию. Да, это немного, но это все, что мы можем предложить, кроме нашего уважения, благодарности и надежды, что вы останетесь с нами на долгие годы в качестве ценного коллеги.       Эдвард едва удержался на ногах, когда весь Большой зал вновь наполнился радостными криками и аплодисментами. Он слышал, как Гарри, Рон, Гермиона и Невилл вместе с близнецами Уизли свистят во все глотки. Парень не мог подобрать слов, поэтому лишь улыбнулся и низко поклонился директору. Снейп похлопал его по спине, а Макгонагалл, Стебль и Флитвик просияли, видя, как он оценил их подарок. Эдвард был рад, что минутой позже начался банкет, и он смог радостно засесть за еду.

____________________________

      Как только банкет подошел к концу, Эдвард, как и остальные преподаватели, разошлись по своим кабинетам, стараясь закончить оценивать экзаменационные работы. Со смертью Квиррелла на парня свалилось еще больше работы, но, к счастью, тут на помощь вызвались Макгонагалл, Стебль, Флитвик и даже Снейп. Оценки выставили, работы раздали, и Эдвард с Гарри, Роном и Гермионой устроили небольшой праздник в последнюю ночь, когда ученики могли оставаться в Хогвартсе. Парень не мог поверить, что уже прошел целый год.       Следующим утром он видел, как троица села на поезд и уехала из школы. Замок остался жутковато пустым, и парень бесцельно бродил по коридорам, пока не вернулся в свой кабинет. Он знал, что теперь у него наконец-то появился шанс вновь заняться поисками пути домой, но после всего случившегося ему хотелось просто отдохнуть.       Весь день он общался с коллегами и пожелал большинству из них хорошего лета — многие покидали школу на каникулы. Первым улетел Снейп, вскоре за ним уехали и Флитвик со Стебль, пожелав ему отдохнуть в Германии. К концу недели замок опустел ещё сильнее. Похоже, весь год в нем жила лишь Трелони, и, хоть Эдвард ее терпеть не мог, за год он все же привык к ней.       Теперь все напоминало те времена, когда алхимик впервые оказался здесь. Эдвард с легкостью закончил оставшуюся программу седьмого года, которую недоучил прошлым летом, и всю первую неделю лета провел в своем кабинете, думая, что ему делать дальше. Этот мир становился ему родным. Хоть он и ужасно скучал по брату и друзьям, спешить домой ему не хотелось. Может, ему стоило остаться и наслаждаться тем, что мог предложить этот мир? Кто знает — может, его старая жизнь может продолжиться в новой?