Я вернулась в офис, не обращая внимания на свой внешний вид. Мне было глубоко наплевать, что обо мне подумают люди, увидев заплаканное лицо. Я вообще в этой жизни никому не обязана что-либо объяснять, если это не противоречит законам страны. Всё остальное - моё личное дело.
– Джиа, ты в порядке? Может, стоит вызвать скорую? – выпалила одна из сотрудниц.
Моя начальница и коллеги, уставились на меня с выпученными глазами.
– Нет. Я в порядке.
– Ты уверена? – начальница подбежала ко мне, протянув свои руки к вороту блузки.
– Что вы делаете? – вырвалось у меня. – Не надо меня трогать. Я же сказала, что в порядке.
– Но у тебя кровь на одежде, – произнесла она.
– Что? – я посмотрела на свою одежду и увидела, что ворот и область груди в крови.
Ёнгук! Это его кровь. Чёрт! Чёрт! Что мне сказать им?
– Джиа, – окликнули меня, отвлекая от мыслей.
– Это… не кровь. Это краска. Там ребята делают плакаты к концерту. Я зашла к ним, чтобы помочь и случайно измазалась. Пустяки.
– Ааа. Ну, тогда ясно. Ты нас напугала. Выглядит как кровь, – высказалась одна из девушек.
Я выдавила из себя улыбку и выбежала из кабинета, под предлогом смыть пятна краски. Я поднялась на четвертый этаж, где находилась группа и забежала в комнату отдыха, но она оказалась пуста. Предполагая все возможные места их нахождения, я остановилась на зале для практики и помчалась туда. Открыв дверь и убедившись, что они там, глазами пыталась найти Ёнгука, но вместо него наткнулась на испепеляющий взгляд Химчана. Увидев меня, он вышел вместе со мной в коридор.
– Судя по твоей рубашке, ты ищешь Ёнгука. Я отправил его в медпункт для перевязки.
– Спасибо, – я была благодарна ему за то, что он не задаёт вопросов. – Он…
– Нет, скорее всего он там один. Иди.
Я спустилась вниз по лестнице на второй этаж и направилась в медпункт. Первый кабинет был пуст. Сделав глубокий вдох, я заглянула во второй и наконец, увидела его стоящим у окна, теребя перебинтованную руку.
– Ёнгук… – услышав мой голос, парень обернулся. – Твоя рука…
– Не твоё дело, – грубо ответил он и на мгновение заострил своё внимание на пятнах у меня на одежде, а затем продолжил. – Тебе лучше уйти, пока никто не пришёл.
– Очень больно? – я приблизилась к нему на расстоянии вытянутой руки. – Рана глубокая?
– Ты явно сейчас не о моей руке спросила, – съязвил лидер.
– Ёнгук, я не оправдываться пришла. Я просто волновалась, что…
– Хватит! – резко перебил меня он. – Мне плевать на всё, что связано с тобой. Выйди, пожалуйста.
– Я понимаю, что ты сейчас зол, но не разговаривай так со мной.
– Да ну? Ты меня оказывается понимаешь? – он подошёл ко мне и слегка наклонился, взглянув в глаза. – Тебе раздеваться не пора? Ах, извини, я забыл. Тут зрителей маловато. А может, устроишь мне приватный танец? Я заплачу, – он говорил это прикрываясь лживой улыбкой, за которой скрывалась боль и надеялся, что эти слова заденут меня, но я сдержалась.
– Извини, но тут нет музыки, – нагло ответила я, прямо ему в лицо.
– Для того, чтобы раздеться, музыка необязательна, – усмехнулся лидер. – Ну, давай же, ты ведь это очень хорошо умеешь.
– Ты тоже.
– Что? – Ёнгук на секунду вышел из роли «злого мстителя» и удивлённо уставился на меня.
– Ты тоже раздевался и не раз.
– Что за бред ты несёшь?
– Сейчас покажу, – я вытащила из кармана телефон и забила в поисковик нужную мне информацию. – Ты тоже делаешь это на сцене перед всеми, – я показала ему несколько отрывков с концерта, где он раздевается, стягивая с себя футболку или майку.
– Это не одно и то же, Джиа.
– Почему? Смотри, вот тут ты соблазнительно танцуешь, снимая с себя майку, а тут льёшь на свой голый торс воду.
– Это… – он растерялся, подбирая слова. – Я не танцую там стриптиз перед всеми, не раздеваюсь за деньги. Это моя…
– Работа? – продолжила я, не дав ему договорить. – Правильно, это твоя работа, а то, что делаю я – моя работа. Ты раздеваешься на сцене так же, как и я. Тебе платят за работу так же, как и мне. Это, во-первых. А во-вторых, я раздеваюсь только до нижнего белья.
– Только до нижнего белья? Это как-то оправдывает то, что ты делаешь?
– Зачем я вообще с тобой разговариваю? Ты всё равно меня не поймёшь.
– Я не хочу тебя понимать. Убирайся, – грозно произнёс Ёнгук, указав мне на дверь.
Я вышла из кабинета, хлопнув со злости дверью.
– Упрямый индюк! – вырвалось у меня вслух, пока я направлялась к офису.
– Кто это так тебя разозлил? – спросил Минхёк, неожиданно появившись рядом.
– О боже, ты напугал меня, – я отшатнулась в сторону. – Тебя что-то давно не видно было.
– У меня скоро дебют в новой группе. Пропадаю на репетициях.
– О, поздравляю.
– Спасибо. Что это? – Минхёк заметил алые пятна на моей одежде.
– Это… – я засомневалась, стоит ли вообще говорить ему, но желание поделиться с кем-то преодолело недоверие. – Кровь.
– Так, стоп, – Минхёк остановил меня в тот момент, когда мы подходили к лифту. – Что случилось? Пойдём в медпункт.
– Нет, это не моя кровь, а Ёнгука.
– В смысле? – парень поменялся в лице. – Что произошло? Он в порядке? Пойдём-ка, надо поговорить.
– Да, он в порядке. У меня работа. Я и так слишком задержалась.
– Ох, прости. Я совсем забыл. Во сколько ты закончишь? Давай встретимся и поговорим?
– Я закончу в пять часов.
– Хорошо, тогда в пять приходи в студию на втором этаже.
Я кивнула в знак согласия и зашла в лифт, помахав другу на прощание.
***
Встретившись после работы со своим другом, которому всё же решила довериться, я рассказала ему о произошедшем. А также поведала о своём прошлом и почему выступаю в клубе. Минхёк внимательно слушал меня, моментами искренне сочувствуя мне.
– Любая другая девушка, оказавшись на твоём месте, уже давно бы загнулась от этого тяжёлого бремени. Ты очень сильная, Джиа.
Я посмотрела на него и, не скрывая своих эмоций заплакала. Он обнял меня и стал по-дружески хлопать меня по спине, успокаивая мой плач. Когда я более менее успокоилась, то заметила, что он странно смотрит на меня, будто хочет что-то спросить, но не решается.
– Давай, я вижу, что ты хочешь что-то спросить, – вытирая слёзы, произнесла я.
– Нет. Лучше не надо. Ты можешь не так меня понять.
– Да спрашивай уже.
– Ну хорошо. Я заранее прошу прощения за свой вопрос, – он потёр лоб от неловкости. – Ты…
Я сразу поняла, о чём речь и опередила его.
– Нет, Минхёк. Я только танцую. И только на сцене. У меня договор. Я раздеваюсь исключительно до нижнего белья, танцую лишь на сцене и не предоставляю никаких индивидуальных интимных услуг.
– И тебе ни разу не предлагали нарушить условия? Не говорили, что повысят зарплату?
– Джунхо никогда мне не говорил такого, потому что он знает, что я не поменяю своего решения. Но мне очень часто предлагали огромные деньги посетители клуба, лишь бы я станцевала приватный танец. Были и такие, кто хотел намного большего, – я вспомнила Лео и сразу вздрогнула.
– Почему бы тебе не бросить работу в клубе и найти что-то более приличное?
– Мне нужны деньги. Очень много денег. Я уже говорила, что без образования не смогу найти хорошую работу и зарабатывать столько, сколько мне платят в «Breathe». Этот клуб – моя единственная надежда. А работа в агентстве – прикрытие от зорких глаз окружающих.
– Сколько тебе нужно? Я могу…
– Нет, – перебила его я. – Не нужно. Там очень большая сумма и я должна сама решить эту проблему.
– Но, Джиа…
– Я больше не хочу ни от кого принимать помощи. Я справлюсь, спасибо.
– Если тебе что-нибудь понадобиться, что угодно, звони в любое время.
– Спасибо. Я правда это ценю, – я улыбнулась ему.
– Что ты будешь делать с Ёнгуком? – поинтересовался он.
– А что я могу? Он уже сделал выводы обо мне, а у меня больше нет сил и желания, объяснять ему. Он не станет меня слушать. Бессмысленно разговаривать с ним.
– Если Ёнгук действительно любит тебя, то поймёт. Пусть не сразу, но поймёт. Дай ему время.
– Не знаю, Минхёк. Я люблю его, но раз он разочаровался во мне, я не буду за это злиться на него. Кто я такая чтобы осуждать его? Пусть всё идёт по течению.
Мы ещё очень долго разговаривали в студии, но мне пора было на работу в клуб, поэтому я вызвала такси и уехала.
***
– Ну, что готова зажигать? – спросил Джунхо, торжественно зайдя в гримёрку.
– Как и всегда, босс.
– Не забывай! Я тебе конечно босс, но друг в первую очередь, так что если почувствуешь себя плохо, то сразу слезаешь со сцены.
– Я помню, – ответила я, заканчивая наносить последние штрихи к своему образу.
Сегодня был понедельник, но, несмотря на это, людей в клубе было очень много. Я вышла на сцену, сделала глубокий вдох, а на выдохе подняла глаза на зал и увидела за первым столиком Ёнгука. Он сидел один, наливая себе в стакан очередную порцию виски. Заметив мой взгляд, лидер поднял свой напиток перед собой и демонстративно полностью осушил его. Зазвучало начало песни Taemin – Move. Я стала танцевать, а он смотрел на меня, опрокидывая стакан за стаканом. Первый, второй, третий стакан, а дальше я потеряла счёт. Он выпил почти всю бутылку, и, налив последнюю, уже не контролировал себя, но продолжал следить за мной. Как я снимаю с себя одежду за одежду. Мой номер почти подошёл к концу. Я осталась в чёрном нижнем белье и больше не могла смотреть на то, как он губит себя по моей вине. В момент, когда моё выступление закончилось, я подошла к его столику и, выхватив у него из рук стакан, выпила содержимое до последней капли. Ко мне подошёл здоровый мускулистый мужчина из охраны, и, накинув на мои плечи халат, попросил удалиться за кулисы. Ёнгук, так и остался там, пребывая в ступоре, в замешательстве от моей выходки.
