Спасение ягненка

Изуку проснулся от ощущения, что кто-то лежит на его руке. С трудом разлепив глаза, Мидория повернул голову в сторону дискомфорта – на краю кровати, держа его руку под головой, спал Тодороки. Он мило сопел и выглядел таким умиротворенным, что Деку невольно им залюбовался. Обведя взглядом палату, юный герой заметил спящего в кресле Кацуки, но тот был полностью противоположен милому Шото. Бакуго развалился на кресле и, закинув голову на спинку мебели, спал с открытым ртом, единственное, что он не храпел. Мидория тихо посмеялся и пожалел, что у него нет с собой фотоаппарата – это было бы самое классное фото! Внимание Изуку привлек шорох рядом, Тодороки проснулся и сонными глазами посмотрел на мягко улыбающегося Мидорию. – Доброе утро, Тодороки, – прошептал Изуку, стараясь не разбудить Кацуки. Шото поднял голову с кровати и потянулся, откидываясь на спинку стула и поднимая руки максимально вверх. Из-за поднятых рук рубашка немного задралась, приоткрывая пресс, но не успел Изуку полноценно осмотреть это зрелище, как Шото опустил руки. – Привет, Мидория, – так же шепотом сказал улыбающийся Тодороки. – Можешь поднять спинку кровати? - виновато поинтересовался Деку. – Конечно могу, – Шото встал со стула. Наклонившись, он нашел рычаг и мягко на него нажал, второй рукой поднимая изголовье кровати. Потом Тодороки немного поменял положение ног Изуку, чтобы тому было более удобно сидеть. И вот, когда эти махинации были проделаны, Шото приблизился к Мидории и обнял его, не сильно, но достаточно, чтобы Деку понял, как за него волновались. Зеленоволосый в свою очередь обнял своего спасителя в ответ. – Я так рад, что ты в порядке, – прошептал Тодороки, немного отстраняясь и смотря в глаза зеленоволосого парня. Быстрее, чем кто-то из них хоть что-то сообразил, их губы соприкоснулись… У Мидории это действие вызвало чувство нарастающего страха, и он упёр руки в грудь Шото, но последний не думал что-либо делать в продолжение; он просто мягко касался губ Деку, закрыв глаза. Изуку боялся, что сейчас всё повторится, но, наблюдая за действиями своего спасителя, он понял, что тот ничего не предпринимает, и немного подался вперёд… Поцелуй Тодороки был не похож на всё, что Мидория испытывал раньше. Этот поцелуй был мягче и теплее, чем с Кацуки, и вызывал трепет, в отличие от поцелуя с Томурой Шигараки… Изуку прикрыл глаза, чтобы насладиться этим сказочным, но не настойчивым поцелуем. Это было нечто что иное, как простое детское касание губ, но даже оно вызвало в Мидории возвышенные чувства к целующему его парню… Их поцелуй прервался так же неожиданно, как и начался – виной этому был Бакуго, который заговорил во сне. Он бормотал что-то о победе над всеми злодеями и становлении лучшим героем. Тодороки повернул голову в сторону источника этого бреда и, выпрямившись, покачал головой, а Деку в это время пытался унять дрожь в теле. Эта дрожь была вызвана не страхом. В сердце Мидории зародилось более приятное чувство. Шото посмотрел на Деку и смущённо прошептал, улыбаясь: – Это был мой первый поцелуй и я рад, что он достался тебе… Мидория, я… – Ка-а-а-ак же хорошо я поспал! – со стороны кресла раздался зевок. Бакуго проснулся и разрушил всю атмосферу. Он поднялся с кресла и немного размял плечи, подходя к Деку. – Доброе утро, Кач-чан, – проговорил Изуку, осматривая Кацуки с головы до ног и немного пугаясь взгляда своего друга детства. – Утро? Сейчас уже вечер. Ты продрых всю ночь и сегодняшний день. Ты, тупой задрот, раз ты очухался, то я пошел к Исцеляющей Леди, – сказав это, Бакуго направился к двери, широко зевая. – Спасибо, что спасли меня! – поклонившись, сидя на кровати и сжимая руками края одеяла, искренне и четко сказал Мидория. – Чё? Мне бы совесть не позволила оставить такого задрота, как ты, этим ублюдкам! – грубо ответил Кацуки, но Шото заметил, как, выходя из палаты, блондин улыбнулся. Но Изуку этого не увидел, ведь его голова была опущена. Когда Бакуго ушёл, Тодороки сел на своё место и обратился к Мидории. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? – Нет, все хорошо, только вот странное чувство в животе… Шото обеспокоенно посмотрел на Деку, положившего руки на живот, и уже хотел попросить описать это чувство, но желудок Мидории дал понять, почему он болит… в напряжённой тишине комнаты раздалось голодное урчание. Изуку опустил красное лицо ближе к груди и тихо смущенно извинился. Тодороки засмеялся, но тут же сам попросил прощения за вспышку неадекватного поведения. – Я уже было испугался, что у тебя случился рецидив, – отсмеявшись, произнес Шото, смахивая небольшие слезинки с уголков глаз. Мидория все ещё смущённо смотрел на белое одеяло, как будто на нём был написан смысл жизни. Тодороки пересел на кровать и положил свою ладонь на руки Деку, переминавшие ни в чем не повинную ткань. Зеленоволосый поднял голову и его глаза вновь пересеклись с гетерохромными глазами Шото. Они сидели в абсолютной тишине и просто смотрели друг на друга, пока Тодороки не приблизил свои губы к щеке Мидории и невесомо коснулся её. – Что ты хочешь кушать? – шепотом спросил Шото, не отодвигаясь от милого и все еще красного личика Мидории. – Ну, может омлет с беконом? – не поднимая головы, ответил Деку. – Хм, отличный выбор, Мидория. Я сейчас приду, не скучай, – медленно поднимаясь с кровати, сказал Шото, но выйти в коридор или даже просто подойти к двери ему не позволили. Дверь с треском ударилась об стену и, отскочив назад, треснула входящего в палату Всемогущего, разбивая ему нос. Такова месть за сломанный больничный инвентарь. Всемогущий схватился за нос и повторно вошел в палату, но уже аккуратно открыв дверь. – Юный Мидория! – с разбитым носом, капающей кровью и слезами на глазах, Тошинори подбежал к кровати Изуку и, обняв его, зарыдал во все горло, пугая проходящий мимо палаты персонал больницы и капая кровью на безупречно белую простынь. Но его рыдания были прерваны вошедшей в палату Исцеляющей Леди. – Ты в больнице, веди себя потише! – отругала сильнейшего героя пожилая женщина, – Тошинори, отойди от Мидории, дай я его осмотрю. Пусть и без особого желания, но Всемогущий все же отпустил Изуку из своих объятий и отошел от его постели, пропуская врача к пациенту. Исцеляющая Леди начала осмотр Мидории, когда в палату зашел Бакуго и увел с собой Тодороки. Выйдя в коридор и в полной тишине пройдя его большую половину Кацуки, остановился и заговорил, – Я поговорил с Исцеляющей Леди, она рассказала, что внутри Деку сейчас очень сильная мутация из-за спермы этого ублюдочного монстра. Деку долго не протянет, – без особой радости, ни с того ни с сего, выпалил все на одном дыхании Кацуки. Тодороки окатило холодом от этих слов; он вспомнил, каким живым выглядел Мидория сейчас в палате, и новость, что его возлюбленный снова может быть в опасности, была для него самым страшным кошмаром. – Н-но Мидория выглядит здоровым, только немного ослабшим, но здоровым... – отказываясь верить в злую шутку судьбы произнес Шото. – Мне тоже в начале это показалось бредом, но если посмотреть анамнез Деку, то странно, что он вообще выжил. Я не удивлюсь, если у него какая-то дрисня с внутренними органами. – Мы что-нибудь сможем сделать? Сколько у нас времени? - судорожно ища в своей голове пути решения, спросил Шото. – Времени у нас месяц, а вот способ, который мне сказала Исцеляющая Леди, тебе не понравится, – выдержав достаточно долгую паузу и заставив тем самым чуть ли не сойти с ума Тодороки, Кацуки всё же сказал, – Спасти Деку можно… если заменить всю сперму Ному. И, да, не делай такое лицо, ты всё правильно понял, надо трахнуть Деку… За эти слова Кацуки чуть не словил удар по челюсти. Тодороки был, мягко говоря, в ярости. – Ты хочешь изнасиловать Изуку?! После всего что он пережил? - прорычал Шото, смотря в глаза не менее яростного Кацуки. – А что, есть другой вариант?! Если такой умный – давай, предлагай! Мне самому паршиво от этой затеи, но это, возможно, единственный способ спасти Деку! Если ты не можешь – значит я сделаю всё сам! – Не смей! – А то что?! Два юных героя смотрели волком друг на друга. Первым сдался Шото – он прекрасно понимал, что не знает другого способа и ничего не может предложить, а если нет альтернативы, то и выбирать не приходится. – Я ведь не смогу переубедить тебя? Ты всё сделаешь по-своему? – с немалым осознанием, насколько ему были противны эти слова, подытожил Шото. – Да, лучше он будет ненавидеть меня, но он будет жить… – И всё же, я считаю, что это неправильно… – опуская глаза и разжимая кулаки, тихо сказал Тодороки. Бакуго тоже опустил голову, но по его взгляду, устремленному в пол, было видно, что он не отступится и сделает всё, что задумал… Два юных героя разошлись по разным сторонам, каждый остался при своем мнении, вот только в душе одного билась решимость исполнить задуманное, а второй был готов умереть, лишь бы избежать гнусного, но возможно единственного способа спасти того, кто ему дорог.