Драбблы.

      Не то чтобы Нил не любил праздники, просто не выделял их в особые дни. В некоторые религиозные праздники он, конечно, вёл себя, как завещали их предки давным-давно, но вовсе не оттого, что верил в какого-то седого старика сверху, он же человек науки, а не глупых сказок.       Зато Харрисон любил праздники. Любил творить всякую чушь, прикрываясь ими, или втягивать Нила в какие-нибудь авантюры. Дать бы ему волю, так раз в неделю точно бы что-то праздновал, какие-нибудь «первые выходные» или типа того.       Возвращаясь домой в свой День Рождения, Нил не просто чувствовал, он знал, что что-то будет. Ну, не смог бы Харрисон обойтись без этой нарочитой театральности, не поставить очередное шоу. Хотя, это не раздражало, чему всегда удивлялся Нил. Он любил Харрисона, он пиздец, как его любил, но одновременно не мог переступить через себя и не огрызаться на него.       Но сегодня всё казалось ещё более странным, чем обычно. Свет в окнах и то не горел. Не похоже на Харрисона, совсем не похоже. И ведь не до конца понятно что именно происходит. То ли это входит в часть его плана, то ли ещё просто не освободился, то ли что-то с ним случилось. В последнее не хотелось верить, даже думать об этом не хотелось. Харрисон может и правда раздражал иногда, но всё равно оставался тем «любимым придурком», не желать же ему чего-то плохого. Нил не понимает почему начинает волноваться, поэтому почти бежит домой. Как минимум, надо проверить этого идиота там, а то кто ж знает?       Он практически влетает в квартиру, но даже не успевает начать звать Харрисона, как замечает того, свернувшегося в кресле и мирно спящего. И вот теперь Нил точно не понимает чего хочет больше, обнять его от радости, что с ним всё в порядке, или наорать из-за того, что заставил так волноваться. Ну, подумаешь, что тот и не знал об этом, будто это проблема. Но Харрисон и правда просто спит, жалко будить, он милее в несколько раз, когда молчит. Как впрочем и Нил. — Эй, — он легонько касается его плеча, но парень подскакивает, как ужаленный. — Нил, я… — он моргает, постепенно просыпаясь. — Блин, прости, так замотался, что ничего ни придумать, ни сделать не успел. Ты же не злишься? — Нил отрицательно мотает головой. Ну, невозможно злиться на этого мудака, когда он настолько милый. — Я завтра устрою тебе праздник, обещаю. — Ой, да с тобой каждый день — праздник, угомонись уже, — Нил только усмехается, понимая какую глупость сморозил.       Половина следующего вечера у него уходит на то, чтобы убрать из волос все самодельные конфетти и маленькие ленточки серпантина из волос, потому что один умник хорошенько вымазал их в клею, под почти что истеричный смех Харрисона.       Но Нил даже не злится.       Ну, вот как злиться на этого чудика, когда он настолько милый?       Поэтому Нил берёт вторую хлопушку Харрисона и хлопает ровно над ним. Мусор из волос они потом выгребают вместе.       «С Днём Рождения!»