***
На следующий день я сидел в лавке Сэма, пил горячий чай и рассказывал о своем первом году в Хогвартсе. Так же я отдал на проверку неизвестный сверток, который мне подарили на Рождество. Оказалось, там совершенно чистая от непонятных чар мантия-невидимка. Сэм посоветовал мне спрятать подарок. — Ерунда это все. Е-рун-да! — категорично заявил он после того, как я поведал ему о слизеринских предрассудках — Кровь у всех одинаковая — красная. Между прочим, самым богатым волшебником этого столетия считается маглорожденная, Элоиза Минфорд. Даа! Только умерла она, не оставив наследников, вот ее деньги крысы министерские и растащили. А Темный лорд тоже полукровка. Он еще у Горбина работал, тот мне и рассказал. Так то! И Грейнджер твоя вроде толковая. Ничего, что гриффиндорка. Годам к сорока это может и пройдет. Вот! Я, конечно не очень хотел ждать до сорока лет и надеялся, что Гермиона одумается раньше. Хотелось еще поболтать с Сэмом, но он отправил меня за прилавок. Старик умудрился чем-то заболеть и, хоть сейчас уже шел на поправку, решил не распугивать своим видом покупателей. Я всегда с удовольствием помогал ему, и этот раз не стал исключением.***
Так и потянулись мои летние будни. У Дурслей я даже ночевал редко, а все вещи, связанные с волшебством, перенес к Сэму. К тому же, у него в лавке можно было спокойно колдовать, и я усердно оттачивал свои магические навыки. Еще я несколько раз встречался с Гермионой в парке. Я заранее узнал, где она живет, и поэтому найти ее любимые места не составило труда. Я наслаждался этим летом. Что еще нужно для счастья? Гермиона почти рядом, Сэм гоняет не сильно, рыжий письмами не достает… Красота! Вот ведь, как говорится, накаркал. Однажды днём в лавку зашел Люциус Малфой. Он являлся одним из постоянных клиентов, и проблема была отнюдь не в нем. А в том, что за Малфоем — старшим следовал Драко. Моя маскировка могла обмануть тех, кто лично не знал Гарри Поттера. То есть всех посетителей. Но не Драко. Я уже собирался удрать, пока меня не заметили, и развернулся к лестнице, но младший Малфой с недоверием сказал: — Поттер?! Я нехотя поздоровался с Малфоями. Люциус, сохраняя невозмутимый вид, сделал покупки, а затем вышел из лавки, позволяя нам с Драко выяснить отношения. В результате крики, ругань, небольшая драка. Блондин обвинял меня в том, что я ему ничего не говорил и вообще отверг его благородное предложение дружбы. Я кричал, что он все равно бы не понял, а еще он оскорблял Гермиону. Я сам не заметил, как выложил и про связь магии и про неприязнь к Уизли и про остальное. Драко замер в удивлении. Я хмыкнул, рукавом вытер кровь с лица и протянул руку Малфою: — Я понимаю, был неправ. Стоило тебе все рассказать. Извини и… Давай просто забудем. Драко с улыбкой пожал мне руку. В порваной мантии и с фингалом он выглядел совсем не аристократично. Мельком я подумал, что скажет Люциус, увидев сына таким. После этого мы с Малфоем еще поговорили, и он пообещал зайти снова. С тех пор Драко часто заходил. Он попросил отца сделать портключ, а Люциус просто не смог отказать единственному сыну.***
В свой двенадцатый день рождения я проснулся в приподнятом настроении. Еще вчера Дурсли попросили меня исчезнуть на день — два, что я и собирался сделать с превеликим удовольствием, получив приглашение от Драко отметить праздник вдвоем в Малфой — меноре. А на встречу с Гермионой я направился сразу после сытного завтрака (тетя Петунья на радостях разрешила мне похозяйничать в холодильнике). Едва завидев меня, Грейнджер налетела с обьятьями и радостными воплями про мой День рождения. Не смотря на то, что я кажется немного оглох, меня охватила радость, а когда она еще вручила невесть как найденный талмуд по органической химии, человека, счастливее меня, не было на всем белом свете. Целых два часа мы с моей красавицей гуляли вдвоем. Я чувствовал себя просто превосходно. А может, это не проклятье? Я ведь люблю, действительно люблю мою Гермиону, и с каждым днем понимаю это все сильнее! Я не герой! Но рядом с ней я готов забыть об этом! Проводив Гермиону до дома, я с помощью портала перенесся к Сэму. Пребывая в эйфории, я взлетел в свою комнату и мгновенно спустился с небес на землю. На моей кровати сидел незнакомый эльф — домовик. Он был очень странным, постоянно вопил об опасности для меня и пытался разбить голову о предметы моей комнаты. Неизвестно, сколько еще продолжался этот спектакль и чем бы он закончился, но ко мне вбежал Драко со словами: — Гарри, ты… Добби?! Проигнорировав бормотание эльфа, Малфой обратился ко мне за разъяснением. Вдвоем мы узнали, что, во-первых, в Хогвартсе какой-то заговор, угрожающий ученикам, и в этом замешан Люциус, во-вторых, Добби похищал мои письма, которые были возвращены только после прямого приказа Драко. М-да, рыжий мне таки писал, причем много. Но сначала мы должны были разобраться с Добби и с его непонятным желанием меня защитить. Драко приказал ему не приближаться ко мне без приказа хозяина и не пытаться меня защитить каким-либо образом. Затем, выкинув домовика из головы, мы с Драко отправились в Малфой-менор. К дому Дурслей я вернулся лишь два дня спустя. Но родственнички уехали, оставив записку, что их не будет до конца лета, а я могу идти на все четыре стороны. Я решил навестить Гермиону, а остаток лета провести у Сэма. Мне совсем не понравились слова Добби об «ужасных вещах, которые будут твориться в Хогвартсе», поэтому я активнее занялся учебой. Теория сменялась практикой, боевые занятия — зельями и рунами, изучение магических существ — магловской химией… Сэм ничего не говорил, лишь одобрительно качал головой. Он уже поправился и большую часть времени сам стоял за прилавком, предоставляя мне полную свободу действий. Чтобы Дамблдор ничего не заподозрил, я снял комнату в Дырявом котле и иногда в ней появлялся. Так что письмо из Хогвартса пришло на тот адрес. Я уже успел позавтракать и разложить товар, когда школьная сова влетела в окно и сбросила мне в руки конверт. Я договорился встретиться с Гермионой около Гринготтса, чтобы вместе сделать покупки. Великая вещь — телефон! В школе он, конечно не работает, но в лавке Сэма — вполне. Переодевшись, я предупредил Сэма о своем уходе и отправился в Косой переулок. Побродив полчаса просто так, я отправился встречать Гермиону и ее родителей. Мы купили быстро все, и оставались только книги, поэтому наш путь лежал во «Флориш и Блоттс». Очередь там была огромная, и все потому что Локхарт раздавал автографы. Ни я, ни Сэм не считали его писанину достойной внимания и относились к автору с изрядной долей презрения. Интересно, какой «очень умный человек» додумался включить художественную литературу в список обязательной? Улучшению настроения не способствовали и Уизли, налетевшие с обвинениями, мол я, такой нехороший, не отвечал на их письма поллета., а когда они прибыли на Тисовую, и вовсе посмел там не быть. Справедливости ради, когда Добби отдал мне мои письма, я сразу отправил Рону сообщение, что со мной все хорошо, но я был очень занят, поэтому не мог ответить. И зачем, спрашивается, они полезли ко мне домой? И кстати, откуда они знают, где я живу? Это крайне подозрительно! А теперь еще Рон со своей мамашей дуэтом орали на весь магазин, что я неблагодарный мальчишка. Остальные члены семейства стояли в сторонке и с виноватым видом озирались, наверное мечтая провалиться сквозь землю. С неожиданной поддержкой Грейнджеров, мне удалось поставить рыжего и его маму на место. Но, к сожалению, меня заметил Локхарт и захотел сфотографироваться со мной. Его книжки я подарил Гермионе, соврав, что у меня уже есть комплект. На самом деле, я даже не думал приобретать данную макулатуру, решив взять ее в библиотеке. Мы с Грейнджерами уже собирались уходить, как наше внимание привлекла драка между Малфоем и Уизли. На удивление, старшими. Впрочем, Хагрид быстро растащил горе-бойцов, а мы убрались подобру-поздорову. У Дырявого котла я попрощался с Гермионой и ее родителями. Следующая встреча была намечена аж на первое сентября. Но у меня были еще дела. Драко понятия не имел, что нашло на его отца в тот день. Сэм также не смог рассказать ничего путного. А я размышлял, ведь не мог Люциус поддаться на провокацию. Даже я знал, как избежать драки с Уизли, не говоря о Малфое с его огромным опытом в политике. Значит, это какой-то план, и, держу пари, он имеет отношение к предупреждению Добби. Чем больше я думал о сложившейся ситуации, тем больше она мне не нравилась. Так что к первому сентября я накрутил себя до такой степени, что готов был швыряться авадами на каждое резкое движение.***
Я пробирался через толпу людей на вокзале, высматривая Гермиону и ругаясь в полголоса. Мордред бы побрал эту толпу! Наконец заметив знакомую шевелюру, я устремился к своей цели. К моему неудовольствию, девочка мирно болтала с Роном Уизли. И только мои занятые руки спасли нос рыжего. Поприветствовав Гермиону и Рона, я забрал у нее чемодан и направился на поиски свободного купе. Поездка прошла спокойно, распределение тоже. Правда, присутствие Локхарта раздражало, тем более, Гермионе он, похоже, нравился. На меня как-то странно косился первокурсник с Гриффиндора, Колин Криви. Но что плохого он мог сделать? Уже засыпая, я позволил себе мысль о том, что может в этом году все обойдется… Увы, то, что надежды были тщетны, я понял уже следующим утром, когда Криви пришел на завтрак с фотоаппаратом и устроил мне фотосессию. Не успокоился он ни после моей просьбы оставить в покое, ни после снятых профессором Снейпом баллов. Этот… фанат таскался за мной повсюду, по двадцать раз в день спрашивал, как у меня дела. Хорошо, хоть мне удалось наложить заклинание на его фотоаппарат, чтобы он не мог работать. А Локхарт подтвердил свою некомпетентность, на первом же занятии выпустив пикси, с которыми справились мы с Гермионой. В остальном, Хогвартс ничуть не изменился. Снейп также снимал баллы с Гриффиндора, Макгонагалл пыталась обучить нас трансфигурации, Бинс действовал, как хорошее снотворное, а Дамблдор загадочно поблескивал своими очками. С Драко мы почти не разговаривали наедине, зато когда он ссорился с Роном, Малфой больше не оскорблял ни меня, ни Гермиону. Словом, обычные школьные будни. До Хэллоуина. О нападении мы узнали одновременно со всеми. Некто заколдовал кошку Филча и написал на стене, что Тайная комната снова открыта. И тут рыжему в голову пришла «гениальная» идея — найти наследника Слизерина. Ему что, мало прошлого года?! И главное, он-то в отключке валялся, а меня, между-прочим, убить хотели! Теперь я твердо решил, что расследование — расследованием, а свою жизнь я опасности не подвергну! И если Гермиона полезет слишком далеко — оглушу. Будет злая, но живая. Через какое-то время Рон и Гермиона твердо решили, что наследник Слизерина — Малфой. А что? Он маглорожденных ненавидит? Ненавидит! Он сам чистокровный слизеринец? Да! О том, что почти все слизеринцы чистокровные и ненавидят маглорожденных, никто не подумал. Кстати, Малфой еще далеко не самый плохой вариант. Уличив момент, я расспросил Драко о слухах, касающихся наследника. Он ничего не знал, но прибавил, что его отец явно в курсе, и Люциус советовал сыну держаться от этого всего подальше. Также Драко поведал, что комнату открывали пятьдесят лет назад, и тогда умерла маглорожденная. Наследника якобы поймали и исключили. Тем временем, Гермиона решила сварить оборотное зелье и выяснить у Драко напрямую, является ли он наследником Слизерина. Для этого мы ограбили профессора Снейпа, чудом не попавшись на этом. Однако, меня беспокоило другое. Наследником Слизерина называл себя Волдеморт. А учитывая, что он не умер, выводы напрашиваются неутешительные. Впрочем, я сомневался, что Волдеморт стал бы тратить время на кошку завхоза. А еще перед каждым нападением я слышал голос. И либо я схожу с ума, либо есть другое логичное объяснение. После того, как окаменел Колин, в школе открылся дуэльный клуб. Но на первом же занятии стало понятно, что он яйца выеденного не стоит. Произошло побоище. Не магическая дуэль, а именно побоище. Поскольку пары были составлены из двух враждующих факультетов, не удивительно, что дети воспользовались шансом навредить друг другу. А Малфой вообще отличился! Во время нашей показательной дуэли он выпустил змею! Я с трудом поборол себя и не заговорил с ней. Неизвестно, что бы подумали ученики, если б я не удержался. В итоге, половина участников отправилась в Больничное крыло, а клуб закрыли. До Рождества было еще несколько нападений. На волне паники началась подпольная торговля амулетами. Я нервничал и старался не отходить от Гермионы надолго. Единственное, что обнадеживало, так это то, что все жертвы были живы. Мне самому было интересно, почему. И долго ли наследник будет столь снисходителен? Почему в прошлый раз умерла девочка? Хотя, вроде только одна. И если в этот раз кому-то суждено погибнуть… На этом моменте я всегда гнал мысли прочь, ибо я боялся… Боялся за себя, за Гермиону… За Гермиону даже больше. Я не пережил бы ее смерти. Нет! Она не умрет! Тревожное ожидание мучало, сводило с ума. Если бы не необходимость ходить на занятия, я схватил бы Гермиону и заперся в спальне, окружив ее самыми мощными чарами. И плевать на сопротивление. Собственно говоря, я был не далек от этого.***
В Рождество состоялось настоящее бегство из замка. Ученики не желали оставаться в опасности и ехали домой. Я надеялся, что Гермиона тоже уедет. Но наше золотое трио выбрало именно это время, чтобы выведать слизеринские секреты. Я хотел придушить Малфоя. Почему бы ему не отправиться куда-нибудь… домой! Но он остался, и однажды за обедом Гермиона заявила, что зелье почти готово, но нужно добыть частичку того, в кого мы хотим превратиться. И мы с рыжим отправились на дело…