Детективное агентство Доджера Хантера

Он медленно ехал мимо аккуратных домиков и подстриженных газонов. Уотери встретил его почти тридцатипятиградусной жарой и он пожалел, что путешествие на озеро Мэрион так быстро закончилось. Жаль, что он теперь живет не на берегу океана. Ему не хватало воды, хотя он одинаково хорошо себя чувствовал и в зной, и в мороз, стоило только вспомнить Миннесоту, красные носы и по две пары варежек на каждом. Валери стонала, что превратиться в ледышку, на что Шарлотта, гордо задрав носик, парировала, что для этого нужно стоять на одном месте несколько часов и сердце остановится быстрее, чем содержащаяся в клетках человеческого организма вода превратится в лед. Его маленькая зануда в смешных очках и с вечно выпачканными в чернилах кончиками пальцев. Задумавшись, она слюнявила пальцы, перелистывая страницы книги, потом оставляя пятна везде, за что хватались ее цепкие ручки. Пол уговаривал его взять отпуск, как никак восьмая годовщина, и он согласился, о чем не жалел. Боль давно утихла, оставив только тихую грусть и воспоминания, чаще вызывающие улыбку, чем слезы. Он нашел свое место здесь, среди таких разных людей, заменивших ему семью и ставших близкими друзьями. Колючая Энид, потерянное дитя, и ее тень, Дениз, обожающая книги, обе были словно повзрослевшая Шарлотта — умная, но ранимая, знающая, но ищущая саму себя в толпе знакомого и неизведанного. Такой могла бы стать его дочь, если бы дожила до этого дня. Дхарма заменила привычные христианские мессы и проповеди пастора Хоппера, дав ему понимание самого себя и вылечив душу после смерти жены и дочери. Карьера, приторное сочувствие окружающих и желание быть правильным сыном — все осталось в прошлом. Теперь была только «Лавка чудес» и Шива, его кошачье величество. Он побывал в Тибете, Индии и на Шри-Ланке, ища правильный путь и словно сама судьба привела его в Уотери, куда переехал Пол Ровиа — его приятель по любительскому театру, ставший большей поддержкой, чем братья и сестры Иезикиля, его родители и родители Валери, требующие пестовать горе ежесекундно, по капле забирая у него его самого. Смешной и милый Пол, открытый для всего нового, с энтузиазмом поддержал идею лечения травами, собственноручно приготовленными Иезикилем отварами и укрепляющими средствами. Никакого вреда или замены традиционной медицины, только попытка раздвинуть границы привычного. У их маленького предприятия, конечно, были ярые противники, за спиной называющие их шарлатанами. Хершел Грин и Дейл Хорват, люди старой закалки, не принимающие ничего из того, что не было записано в Библии или Анатомии Грея. Бывший лоббист из Вашингтона, Аарон, чьей религией всегда были деньги, влюбившись в Пола, помог им с бизнес-планом и открытием магазина, постепенно набирающего популярность среди местных. Сама Диана Монро, испуганно оглядываясь, прибегала в их крохотную Шамбалу за успокоительным чаем и волшебной настойкой для мужа, у которого была бессонница. А уж Андреа, Розита и Лилли Чамблер регулярно покупали косметические средства и ароматические свечи ручной работы. Специально для маленькой Меган Иезикиль мастерил смешных зверюшек, растворяющихся в горячей воде и тайком покупал ей шоколад, пряча в рюкзачок и делая невинное лицо, когда Лилли замечала. — Из! — Энид повисла у него на шее, радостно бормоча, как сильно скучала и вообще нечего пропадать, когда тут такое происходит. — Что ты имеешь в виду под «происходит»? — спросил он, ласково гладя девочку по голове. Такая чудесная девочка, чьи взгляды на жизнь были невероятны для ее пятнадцати лет, и у нее не было никого, кто бы ее направлял, кто помог бы осознать, какое она благо. Ее родители не сумели оценить щедрый подарок судьбы, уж он то знал. Из дома Иезикиля выскочила Дениз в клетчатом фартуке. — Мы хотели приготовить праздничный обед, как ты любишь, но кажется, я перестаралась с рисом и он… в общем, прости, я куплю тебе новую кастрюлю, — тоном полным раскаяния сообщила девушка. — Пустяки, Дени, это всего лишь посуда, — он обнял за плечи их обеих, пройдя в кухню, по которой будто пронесся ураган. Да, масштаб трагедии явно был недооценен. — Так что там за новости, Энни? Я весь во внимании. — К Аарону и его священным Таро приходила Лори Граймс, Гарета хотят посадить в тюрьму, а еще к нам переехала невероятная женщина! От ее ауры даже Пол в восторге, а его впечатлить сам знаешь, непросто, — затараторила Энид. Иезикиль внимательно посмотрел на раскрасневшуюся девочку. Гарет? С какой стати ее интересует «Спаситель»? Они старались держаться от них подальше, Энни прекрасно знала, что Пол платит немалую сумму, чтобы «Лавка чудес» продолжала существовать без лишних проблем. — Из, ты должен с ней познакомиться, ей тем более какая-то помощь по дому нужна, она купила развалину миссис Латимер, я пойду помогать с уборкой, дамочки из книжного клуба так активно за нее взялись, что пора предупредить Кэрол, что они не только лают, но и кусают, — серьезно произнесла Энид. — Ее имя — Кэрол? Красивое, — кивнул он, — с чего это ты стала такой чистюлей? Признавайся, что тебе пообещали! Энид, слегка покраснев, прошептала: — Аарон разрешил мне проколоть уши и прогулять биологию, если я буду милой и разузнаю про нее побольше. На нее Ниган, говорят, запал, вчера в закусочной тьма народу видели, как они любезничали. — Вот как, — задумчиво произнес Иезикиль, наливая в высокие стаканы сок и прикидывая, сколько часов ему придется потратить на уборку кухни. — Я побегу, у меня массаж через полчаса, — заторопилась Дениз, — а еще тебя спрашивала Доун Лернер, Из. Два дня подряд приходила. — Шериф? Ее отец дружит с Дейлом Хорватом, это что, очередная провокация? — бросила Энид, готовая в эту же секунду бежать и выяснять все. — Тише, детка, скоро выясним, — миролюбиво произнес он. Дениз ушла, а он, прибравшись и проводив Энид в лавку, устроился с Шивой на коленях на цветастом диване. Говорить или нет Полу о упомянутом не к добру Гарете? Лучше сперва поговорить с Мишонн и узнать, что натворил парень и могла ли к этому быть причастна Энни. Хотел бы он посмотреть на… Кэрол. Мало кто в последние пару лет приезжал в Уотери и оставался надолго. Решительный стук в дверь заставил Шиву недовольно повести ушами и соскочить с его колен, удаляясь гордой походкой, полной истинно королевского высокомерия. — Привет, я не хотела вот так врываться, но дело срочное, — выпалила Доун. Форма шерифа необыкновенно ей шла, делая тоненькую фигуру полной поистине царственного достоинства. Власть и сила — вот то, что он заметил в ней с самой с первого взгляда, правда сейчас под голубыми глазами залегли лиловые тени, она нервно стискивала руки и выглядела, как цветок, который сорвали и бросили на солнце. Она не была постоянной клиенткой, но иногда захаживала, когда никого не было и предпочитала его общество Аарону, Полу и даже Дениз. Брала чай с ромашкой и мелиссой, лавандовые свечи и мазь для больных отцовских суставов. Тихая, с всегда непроницаемым лицом. Такая уязвимая сейчас, в огромных голубых глазах застыл страх и сомнения. Жалеет, что пришла? — Входи, Доун. Хочешь воды или чая? — мягко сказал Иезикиль, провожая ее в гостиную и усаживая в мягкое кресло. Его дом был как сплетенный из солнечного света и красоты природы оазис спокойствия. Он постарался, создавая особую атмосферу, прежде всего для себя самого. Яркие самодельные коврики застилали пол из выбеленного дерева, стены были выложены резными деревянными панелями и украшены рисунками восьми благих символов, сделанные руками его друзей из разных стран. Кресло, в которое он усадил шерифа Лернер было привезено из Дубаи и обтянуто китайским шелком охряного оттенка. На камине стояли его любимцы — фигурки кошек, тигров и других представителей животного мира, считавшихся священными в Египте, Китае и Индии. По дому разносился легкий аромат сушившихся под потолком кухни лекарственных трав. — Держи, — он протянул чашку с мятным чаем, отметив, какие у нее ледяные пальцы. Сделав глоток, Лернер на мгновение прикрыла глаза и тихо сказала: — Мы не то, что бы друзья, но ты, пожалуй, один из самых бескорыстных и добрых людей в Уотери и я уверена, что ты сохранишь мою тайну. Мне просто… просто не к кому пойти, а тебе я доверяю. И сумею отблагодарить, если тебе будет что-то нужно. Что угодно. Иезикиль устроился напротив, изучая лицо Доун. Она ему нравилась, даже очень. Ее лучшие черты — смелость и принципиальность почему-то отпугивали большинство людей, считающих ее зазнайкой и не видя девочку, которая отчаянно пыталась стать заметной для самых близкий людей, отмахивающихся от нее как от досадного недоразумения. Он предполагал, что ее мать умерла рано, а отец и дед были возведены на пьедестал полицейской службы. Герои и бесполезная девчонка, ломающая себя ради того, чтобы стать хоть немного на них похожей. Они были в чем-то похожи, пока он не перестал пытаться оправдать чьи-то ожидания, кроме разве что Шивы, которая ожидала ежедневной ласки и раз в неделю особого лакомства. — Мы — друзья, Доун. Если ты хочешь, чтобы я был твоим другом, я буду. А теперь расскажи, что тебя так сильно тревожит. Ты на тень похожа, а меня не было всего-то три недели, — ласково сказал он. Она чувствовала, как ей уютно в обществе Иезикиля, которого люди с предубеждением считали странноватым чудаком. Дейл Хорват вообще объявил ему открытую войну, грозя обратиться в полицию, если его лечение нанесет хоть малейший вред. И плевать он хотел на то, что «этот шарлатан с дредами» не считал себя врачом и никогда не советовал ничего, что могло поставить под сомнения официальную медицину или умалить ее достижения. Глубоко вдыхая аромат свежей мяты, она понемногу успокаивалась, даже тошнота отступила. Смотря в темные лучистые глаза мужчины со смешными дредами ниже плеч и такими сильными руками, за которые хотелось ухватиться, чтобы не упасть, она не сдержалась и пара слезинок быстро стекли по щекам. — Я беременна, Из. И я совершенно растеряна. Понятия не умею, что делать. Отец… отец убьет меня, а дедушка просто… просто выставит из дома! Вся карьера, все то, чего я добилась оказалось разрушено одной глупой ночью… даже не ночью, а парой часов. О чем я только думала! — девушка всхлипнула, оставив чашку и закрыла лицо руками. Вздохнув, он покачал головой. «Кто же этот парень? Я не замечал, чтобы она с кем-то встречалась». — Отец ребенка знает? — спросил он. Девушка мотнула головой и разрыдалась еще сильнее. Соскользнув с кресла, он опустился перед ней на колени, ласково поглаживая снова темные волосы, выбившиеся из строгой прически. — Ты растеряна и это нормально, неожиданные новости кого угодно выбьют из колеи, — медленно произнес он, продолжая утешающе водить рукой по ее голове. Так он успокаивал Шарлотту, когда ее дразнили в школе или ей снился кошмар. — Я не хочу этого ребенка, Из. Это ошибка, — она подняла на него мерцающие слезами голубые глаза и прерывисто дыша, попыталась взять себя в руки. — Это был просто секс, я не собираюсь говорить ему… да ему и наплевать. Он скажет, чтобы я сделала аборт и будет прав. — Он женат? — поколебавшись, спросил Иезикиль. — Нет! Я бы никогда… ни за что, — ужаснула она, — но у него есть… подруга… если кумушки Уотери обладают достоверной информацией. Он рассмеялся, неосознанно стирая слезинки с ее щеки и не замечая, как заалели обычно такие бледные щеки. — Ты хочешь сделать аборт? Не скажу, что я одобряю, но вряд ли ты пришла послушать мои речи о ценности каждой жизни, — проговорил он, нежно погладив напоследок ее щеку и снова садясь напротив. — Может быть ты… она запнулась, — знаешь средство, чтобы… ну… — Чтобы избавиться от ребенка? — подсказал он, нахмурившись. — Да, — Доун стало стыдно, но она просто не могла не обратиться к нему с этим вопросом. Иного выхода она не видела. — Вообще-то знаю, но это небезопасно, — он рассеянно перебирал свои скрученные волосы, — раньше, да и во многих культурах сейчас это обычная практика, но я не стал бы рисковать… даже на маленьком сроке. — Если я пойду в больницу, все узнают. И он узнает, и папа с дедушкой… Я не переживу такое, Из. — Могу я подумать пару дней? Я не говорю нет, но хочу посоветоваться с одним другом из Китая, — ответил Иезикиль. — Спасибо! — Доун быстро, словно боясь передумать, сжала его широкую ладонь. — Я не прошу о большем. После ее ухода он, словно в оцепенении, изучал бесконечный узел, привезенный со Шри-Ланки. Женщина, нарисовавшая его, любила повторять, что каждая душа связана незримыми нитями с сотнями других душ и что все мы сплетены величайшей силой, имя которой — любовь. Чего же хочет от него вселенная, приведя Доун Лернер и ее еще не рожденного ребенка именно к нему? Он должен спасти его или дать ему возможность уйти, чтобы родиться там, где его будут ждать? В дверь снова постучали. «Стоило только вернуться, как отбоя нет от визитеров», — усмехнулся он и улыбнулся Лилли и Меган, с визгом прыгнувшей ему на шею. Стоящая рядом незнакомая миловидная женщина в восхищении осмотрела его дреды, просторную рубашку со штанами из грубого полотна и мехенди на левой руке, сказав: — Беру свой скептицизм обратно, Меган. Твой друг и правду самый интересный человек в Уотери.