***
Они задержались на сутки. Перед отъездом Геральт зашёл к хозяину корчмы. — Это за работу, — сухо сказал ведьмак и протянул мужчине кошель с деньгами. — Рад услужить, — ответил хозяин, пряча деньги в карман. Геральт вышел из корчмы и нашёл девушку, которая уже отъехала на край деревни. Она не спешилась. Продолжая сидеть в седле, она смотрела на пыльную дорогу. Геральт вывел её из раздумий. — Пора домой, Цири. Девушка ничего не ответила. Пришпорив коня, она помчалась по дороге, оставляя за собой клубы пыли. Геральт тяжело вздохнул и поспешил за своей дочерью.Горькая правда
13 марта 2018 г. в 10:12
Геральт проснулся рано, до рассвета. В последнее время он плохо спал. После полученного два дня назад письма от той, по следу которой он и Цири ехали уже более двух недель, сон не шёл в голову. Причём получил он письмо тайно. Ворон застал его одного, ночью, когда Цири спала. Геральт воспринял это явление как указание того, что Йеннифэр не хотела, чтобы Цири знала о их переписке. И только ознакомившись с содержанием письма, понял почему.
Дорогой Геральт
После недавно полученного от тебя письма, я надеюсь, что ты уже добрался до Элландера и встретился с нашей общей знакомой. Знаю, что ты ждешь объяснений, но я все равно не скажу где я. Прости. Надеюсь ты поймешь. Однако прошу тебя выслушать мою просьбу. Единственную просьбу, Геральт. Надеюсь, ты поймешь, как тяжело мне писать эти строки. Но я должна. Геральт, не знаю увидимся ли мы когда-нибудь, надеюсь, что нет. Ибо в следующую встречу я уже не смогу смотреть тебе в глаза. Не ищи меня. Я не хочу, чтобы меня искали. Нас больше ничего не связывает и никогда не будет. Я ошиблась, думая, что смогу закрыть глаза на действительность. Ты — мутант, а я чародейка. Мы не сможем быть вместе. Будем честны, мы никогда и не были. Если сможешь — забудь. Забудь все, что было между нами. Это была ошибка. Надеюсь, ты поймешь и простишь меня.
Еще одна, последняя просьба. Скажи Цири, что я умерла. Убеди ее в этом. Обмани, соври, сделай все, чтобы она не искала меня. Если ты когда-то любил меня, то сделай это. Это последнее, что я прошу. Возможно когда-нибудь ты ещё вспомнишь обо мне.
Прощай,
Твоя подруга, Йеннифэр.
В первую секунду после прочтения он наотрез отказался верить во все, что писала Йен, но прочитав еще раз, а затем еще раз, он начал находить смысл ее слов. И это разжигало в нём ненависть и злость. Он пытался подавить это чувство, скрыть в себе. Но правда была такова. Она нашла кого-то получше. Она уехала, только бы не видеть его. Он знал, что это случится. Он знал, но отказывался верить. Теперь правда предстала перед ним в своем истинном обличье. И он понял, что искренне ненавидит правду. Искренне презирает. Что ему больше нравилась сладкая ложь. Что она давала надежду. А правда рушит эти надежды.
Он не сказал Цири ни слова о письме. Письмо он хранил в кармане куртки, под сердцем. Но оно уже не согревало, как то было прежде. Теперь этот обрывок бумаги наводил тоску. Ту тоску, от которой сходят с ума.
На третий день Геральт понял, что хочет побыстрее покончить со всем этим. Когда путники зашли в очередную корчму, располагавшуюся на Большаке близ деревни, Геральт вновь спросил у хозяина, не видел ли тот женщину с темными волосами, одетую в черное и белое. Ответ хозяина поверг их в шок.
— Вы про такую чернявую, ещё с таким ожерельем на шее, побрякушкой какой-то?
Геральт и Цири переглянулись.
— Да, ты её видел? — поспешила спросить девушка.
— Как же не видеть, если её охотники за колдуньями-то схватили, да на костре и сожгли.
Через секунду к горлу хозяина заведения был приставлен холодный клинок Цири.
— Не шути так, мужик, или твоя таверна захлебнется в крови.
Геральт стоял, не шелохнувшись.
— Дык как же можно-то , милсдарыня, ей-богу так все было. Своими глазами видел. Она как появилась здесь, так следом за ней охотники прибыли. Заковали её, да и нам велели костёр развести. Сами-то мы и предположить не могли за что её, на костёр-то. Ну так и привязали к столбу. Ох, и кричала она, милсдарыня, ох, крики-то были.
Цири не убрала клинка.
— Готов поклясться жизнью, что видел это?
— Конечно, как вас сейчас вижу.
— Глаза, — пробубнила Цири, — Какого цвета у неё были глаза?
— Дык как же я упомню-то...
— Отвечай, или твоим детям придётся жить без отца.
Мужчина затрепетал, испугавшись.
— Фиолетовые. Да, да, клянусь, они были фиолетовые.
Цири опустила клинок и, обернувшись, посмотрела на ведьмака.
— Ты веришь ему, Геральт? — жалобно и тихо спросила она.
Ведьмак ничего не ответил и вышел из корчмы. Цири последовала за ним.
— Ты же не веришь ему, правда?! Геральт, ты же не веришь, что Йеннифэр... — голос девушки дрогнул. Она с надеждой в глазах посмотрела на ведьмака.
Геральт стоял к ней спиной, поправляя мешки на спине Плотвы.
— Чего ты молчишь? Скажи, что не веришь этому! Скажи, что это неправда! Геральт! Это не может быть правдой! — уже плача кричала девушка.
— Я был в Новиграде, когда на моим глазах сжигали ни в чем не повинную травницу. Ей было столько же, сколько тебе. Цири, я не хочу верить, но у меня не остаётся вариантов.
Цири зло посмотрела на него.
— А я в это не верю! Я не брошу поиски, я найду её. Сама. Мне не нужна твоя помощь. А если это и правда, — в этот момент голос Цири вновь оборвался. — Значит я убью их. Всех, кто был здесь. Всех, кто был причастен к этому. Всех, кто посмел это сделать. Я не прощу им этого.
Когда Геральт, коснулся плеча девушки, она уже была готова запрыгнуть на лошадь.
— Цири, месть — это не выход. Если Йеннифэр действительно погибла, не думаю, что она хотела, чтобы ты начинала охоту за охотниками на колдуний. Мщение — это не наш путь.
Цири с отчаянием посмотрела на него.
— Да как ты можешь говорить такое? Если бы... Если бы ты любил её, ты бы никому не простил. Ты бы нашёл и расправился с ними. Ты бы...
— Цири, именно потому что я любил, я не стану совершать самосуд. Это не наш путь. Просто поверь мне, что от этого не станет легче.
После этих слов Цири крепко обняла Геральта. Он чувствовал её прерывистое дыхание и вздрагивание от плача. Ему самому хотелось плакать, но он не умел.